Спасенному рая не будет. Трилогия. Книга вторая. Голгофа

– Есть еще порох в пороховницах, – довольно произнес полковник. – Забирай, морпех, свое оружие! Хватит здесь загорать!

На обратном пути он вдруг спросил Талгата:

– Сколько тебе платит Ботаник?

– Пятьсот баксов.

– Не густо. Если договорюсь с генералом, пойдешь ко мне за тысячу?

– Пойду.

Вернулись они опять же в военный городок. Полковник исчез в доме, оставив Талгата на территории. Примерно через полчаса вышел Ботаник, сунул ему три пятисотенных тенге и сказал:

– Езжай домой. Сутки отдыха. Послезавтра к восьми быть здесь.

Уехал Талгат на маршрутке. С вокзального автомата позвонил Георгию, обитавшему в его комнате на улице Розыбакиева. Квартирант оказался дома. Оказалось, что его никто пока не потревожил. Талгат предупредил, что Исмагилов ищет его, и что адрес он был вынужден засветить. О подробностях не стал распространяться. Договорились о встрече завтра в десять вечера у гаража.

Встретились, как и договорились.

– Что у тебя стряслось? – спросил Георгий.

Талгат скупо обрисовал ситуацию и сказал, что хочет, как можно быстрее, отправить семью в Россию.

– Мы с Юлькой к тому времени будем уже в Москве. Встретим и поможем с жильем. Во всяком случае, на первых порах. Что нового у Ботаника и Доктора?

– Отправляют товар после нового года. Военным бортом. Число мне не известно.

Они проговорили еще минут десять. Условились о связи. И разбежались.

То ли генерал не дал согласия на службу Талгата в охране, то ли Доктор воспротивился, но он остался у Ботаника, объявившего, что платить будет не пятьсот, а семьсот долларов. Для служебных поездок Талгату выделили газик с военными номерами. Его права остались у пахана, он сказал об этом Ботанику, но тот отмахнулся. А на другой день вручил пропуск, на котором было написано: осмотру ГАИ и ВАИ не подлежит.

Пост у больницы сняли, и он больше торчал у лаборатории, чем крутил баранку. На ночь оставлял машину в военном городке, до алма-атинского автовокзала добирался на маршрутке. А оттуда – сначала на улицу Розыбакиева на троллейбусе. Побыв несколько минут в своей комнатушке, он, с оглядкой и предосторожностями, отправлялся на такси домой, к жене и дочери.

Выезжая с поручениями Ботаника за пределы городка, Талгат каждый раз ждал, что появится посланец пахана с посылкой для кореянки Вики. Но никто пока не появлялся. Девушку же он пару раз видел, когда его звали на обед.

Декабрьская погода в Алма-Ате стояла обычная: густо падал снег, но температура была чуть ниже нуля. Талгат очищал совковой лопатой снег с подъездной дороги и тихо радовался, что было чем заняться. Синяки на лице прошли, тело перестало ныть от побоев. За двести баксов ему оперативно сделали зубной протез. В общем, жизнь потекла, словно бы ничего не произошло.

До обеда оставался не меньше получаса, когда на крыльце появился пухлощекий рыжий педик, откликавшийся на имя Ник. Его длинные завитые волосы, серьга с голубым камешком в ухе и особенно род занятий вызывали у Талгата омерзение, но он не выказывал своего отношения. Педик жестом подозвал его.

– Пошли обедать. Потом в город с тобой поедем, в центральный универмаг.

В город, так в город. Всё лучше, чем бездельничать.

– Шеф в курсе? – спросил он.

– В курсе.

На этот раз Талгат оказался за столом с ним и с Викой. Похоже, что они ладили друг с другом. Она называла его Никой, а он ее – Витей. Перебрасывались между собой ничего не значащими фразами, иногда даже на английском. Любовник Ботаника постоянно скалился, хотя ничего смешного она не говорила. На Талгата внимания не обращали. Кто он для них? Тупой водила! Но сам Талгат время от времени взглядывал на кореянку, и она это заметила:

– Что, нравлюсь?

– Нет, – ответил он.

В город они с Ником выехали сразу после обеда. Едва свернули от КПП, как Талгат заметил в зеркале заднего вида устремившийся за ними «пазик» с частным номером. Интуиция подсказала ему, что, наконец, объявился человек Исмагилова. Въехали в город и от железнодорожного вокзала свернули на улицу Абылай-хана. Когда-то она называлась Коммунистической. Теперь из подзабытой истории извлекли ханов и батыров.

Возле универмага Талгат зарулил на стоянку. Поблизости пристроился и «пазик».

– Жди меня! – хлопнул машинной дверкой Ник и исчез в утробе универмага.

Тут и нарисовался посыльный Исмагилова, невзрачный мужичок со скошенным подбородком.

– Я от Колуна, – сказал.

– Что дальше?

– Вот, – достал из-за пазухи конверт и запакованный в целлофан кекс с изюмом, – Велели тебе передать. Для кого – сам знаешь.

Талгат принял передачу. Конверт сунул в карман, кекс открыто бросил на заднее сиденье. Мужичок со скошенным подбородком испарился.

Педик, наверно, любил шляться по магазинам, потому что, нагруженный пакетами, вылез из универмага лишь часа через полтора. Укладывая покупки на заднее сиденье, заметил кекс.

– Надо же, с изюмом! Любимая Витькина еда! – Воскликнул, имея в виду Вику, и переложил кекс в чехольный карман на спинке сиденья. – А я терпеть не могу эту выпечку.

– Если Вика хочет, я привезу ей завтра такой, – откликнулся Талгат.

– Можешь сегодня этот передать через меня.

Хотел бы Талгат воспользоваться оказией! Но главным был конверт, который он должен был вручить ей лично. Пришлось отказаться от заманчивого предложения.

– Нет. Кекс мне соседка заказала для дочки. Скажи Вике, что завтра ей привезу.

На следующий день, когда Талгат обедал в одиночестве, Вика королевой вплыла на кухню и совсем не по-королевски сказала:

– Привет! Где мой кекс?

Он достал послание Исмагилова и без стеснения сунул ей в вырез кофточки. Она словно не заметила этого, сообразительная девица! Вслух произнес:

– Кекс? В машине. Пришли за ним Ника.

Она подмигнула левым глазом, сделала книксен и упорхнула в свою келью.

Ник появился на крыльце, едва Талгат залез в кабину газика.

– Давай кекс!..

                                             2

Московский декабрь побил все метеорологические рекорды. Зимы как не бывало. Температура лишь раз опустилась ниже нуля, но, будто опомнившись, вернулась через двое суток в плюсовую позицию. Дожди сменялись мокрым снегом, не успевавшим прикрыть асфальт и газоны. Погода действовала на нервы правительственного чиновника Заурбекова и отнюдь не улучшала и без того неважное настроение.

Последние три месяца он жил во взведенном состоянии. Впрочем, жизнь в постоянном напряжении была для него нормой и не тяготила его. Даже наоборот, когда напряжение спадало, он чувствовал, что ему словно бы не хватает воздуха. Но передозировка с напрягом, появившаяся после письма Утопленника в генеральную прокуратуру, повлияла на организм, как кислородное голодание, ведущее к полной беспомощности.

Купленные надежные источники из силовых структур заверили его, что ни «Тибета», ни других секретных подразделений не существует. Было одно при Андропове, но, то ли Горбачев, то ли Ельцин приказали расформировать его. Остался только полигон, тоже секретный, но всем известный. Командует там какой-то авиационный полковник из ГРУ, которого курсанты называют Пилотом. Утопленник не был замечен на полигоне, и подчиненным авиационного полковника никак быть не мог.

И все же за Утопленником кто-то стоял. То, что он совершал, одиночке не под силу. Не говоря уж о побеге, который удался ему с завидной легкостью. Значит, должна существовать хорошо законспирированная, возможно, и неофициальная организация, организовавшая ему и побег, и транспорт, и явочную квартиру.

Информация насчет колдуна, всего скорее, пустышка. Что делать профессионалу в глухой деревне? Возможно, он в Москве или в Подмосковье, или вовсе поблизости. Затаился и выжидает благоприятного момента, чтобы нанести удар. Через прокурора не получилось, значит, задумал что-то другое. И все из-за дурости Юсупа. Надо было раньше зачистить этого ожиревшего от тортов борова. Растряс старый зэк энергию. Совсем перестал соображать своими курячьими мозгами. Не понял, что пора воровских малин миновала. Да, миновала. Настало время легального бизнеса и интеллектуалов, способных просчитывать ходы конкурентов и наносить с улыбкой скрытые смертельные уколы. Чем больше общество кичится своей демократией, тем больше в нем ханжества и лицемерия. Умный человек сумеет этим воспользоваться.

Чиновник Заурбеков, имевший в определенных кругах кличку Зураб, очень рассчитывал, что его дальний родственник по матери Марат Хуциев, которого он после гибели зарвавшегося Дудаева выдернул с гор и отправил в Катар набираться разума, будет надежным помощником. Учился на юридическом, знает худо-бедно английский, перед законом чист.

Вызвал его из Катара и держал при себе, пока не прибыли в помощь юному родственнику больше десятка джигитов, проверенных горами. Они тихо убрали Юсупа. На его место Заурбеков посадил Марата. Судя по первым шагам, молодой Хуциев – тот еще волчонок и быстро превратится в матерого волка. Конечно, родственничку еще требуется шлифовка. Волк – внутри. А снаружи – респектабельный молодой предприниматель и завидный жених. Без светских манер и знания подводных течений столичная элита недоступна. В светские тусовки, где вращаются дочери политических и финансовых тузов, хода ему нет. А жену он должен подобрать себе именно там, вместе с непробиваемой никакими грозами тестевой крышей.

Заурбеков сам придумал ему псевдоним – Юрист, хотя племяннику он и не понравился. Хотел, глупец, чтобы его называли Мачо. А того не сообразил, что мачо – это любовник по-испански, и у образованного человека вызовет только ухмылку.

Юристы же – люди уважаемые и не бедные. В депутатах, в правоохране, в коммерческих структурах – везде юристы…

В ожидании племянничка Зураб сидел в своем офисе перед включенным телевизором, вслушивался в голос ведущего новостной программы и пытался осмыслить, что скрыто за словами, кто подвигнул рядового армии телевизионщиков на критику. Когда на экране появился президент, он прибавил звук.

Президентские проекты Заурбекова интересовали лишь в плане, можно ли на них делать деньги. А вот президент, как личность, был ему интересен. Даже его прозвище «Стрелец» было со смыслом. Заурбекову было известно, как оно появилось. Это произошло еще при Ельцине, любившем поохотиться в заказниках. Питерский мэр, демократ и профессор, которому понадобилась президентская подпись на документах, воспользовался этим.

Поехали в заказник на кабана. Перед тем, как разойтись по номерам, на поляне столы поставили, приняли, как положено, на грудь… Мэр-профессор подсунул размякшему президенту бумаги на подпись. Пока тот, не глядя, их подписывал, на поляну вывалился из кустов кабан-секач – и на президента! А ружья у всех в чехлах. Народ обомлел: что-то будет! Вдруг выстрел и сразу второй. Секач ткнулся рылом в траву чуть ли не у президентских ног. Стрелял из охотничьего карабина невысокий молодой человек в ладном камуфляже без погон.

– Из какого ведомства? – спросил его Президент.

– Служба безопасности.

– В каком звании?

– Подполковник, – доложил тот.

Профессор тут как тут:

– В настоящее время служба его приостановлена. Он мой первый заместитель.

– Хороший стрелец! – похвалил Президент камуфляжного полковника.

С тех пор и прилепилось к подполковнику прозвище «Стрелец». В то время и предположить никто не мог, что этот самый «стрелец» сменит через несколько лет дряхлеющего и пьющего президента. Профессор, хоть и был мэром, но рулила им молодая жена. И дорулилась до того, что он залетел на квартирных махинациях и вскоре скончался. А Стрелец вприпрыжку зашагал по карьерной лестнице и сумел взобраться на самую высшую ее ступеньку.

Заурбекову молодой президент нравился. Сам того не замечая, он в чем-то ему подражал и завидовал. Иногда ставил себя на его место и с некоторым удивлением приходил к выводу, что высказался и поступил бы так же, как Стрелец. В голову сама собой вползала сладкая грёза: не питерец, а он, сын горца, принимает вверительные грамоты от иноземных послов. Смог же неграмотный грузин Джугашвили править страной три десятка лет!..

Заурбеков был реалистом. Он понимал, что ничто не вечно под луной. Не вечны и вице-премьеры. Его однокашник и покровитель, которому он ежемесячно отстегивал от своих доходов премьерский оклад, тоже может однажды оказаться за бортом, тем более что Стрелец за последнее время пару раз тыкал его мордой об стол.

Подниматься надо самому, преодолевая ступеньку за ступенькой. Первый шаг – депутат Государственной Думы, председатель одного из экономических комитетов, вице-спикер. Для начала вполне достаточно: депутатская неприкосновенность и возможность влиять на принятие законов. Поднимать планку выше, чем можешь прыгнуть, только людей смешить…

«Юрист» явился минута в минуту, как и назначено. Заурбеков безбоязненно мог принимать его в своем офисе, не то, что Юсупа, от которого за версту несло уголовником, несмотря на шикарные костюмы и дорогие перстни, скрывавшие татуировки на пальцах.

– Забудь про восточные ужимки, Марат, – сказал, видя, что тот приложил в знак почтения сложенные ладони к груди. – Здесь так не принято. Садись, предстоит серьезный разговор.

Разговор имел косвенное касательство к далеко идущим планам Заурбекова. Он пока не собирался посвящать в них родственника. Для реализации планов требовался колоссальный капитал, только ради этого он ввязался в проект с «дустом». И рассчитывал через пару-тройку лет завязать с этим делом, сбыть его с выгодой. Но самому засвечиваться с «дустом» – ни в коем случае! Все карты в руки Марату, которого он уже просветил в общих чертах. Контакты с Доктором, прием и сбыт товара, страховка при транспортировке – только через него. Ну, а погорит – значит, не судьба ему жениться на москвичке с папашиным капиталом и властным положением. Значит, придется Юристу отправиться вслед за Юсупом.

– Обновил пехоту? – спросил его Заурбеков.

– Набрал бывших силовиков.

– Что у Доктора?

– После нового года отправит товар военным бортом. Сопровождать будет транспортная полиция. Я должен встретить груз на Чкаловском аэродроме.

– Ни одного уголовника при этом быть не должно.

– На перегрузке будут только наши.

– Поменяй место хранения. Казино – ненадежно.

– Можно в ночном клубе, принадлежавшем раньше Черепу.

– На кого клуб сейчас записан?

– На меня.

– Не надо светиться, Марат. Фиктивным владельцем должен стать русак. У Юсупа был человек, который сажал на иглу молодняк.

– Есть такой: Клим.

– Пусть он и значится владельцем клуба.

– Слушаюсь.

– У тебя все?

– По договоренности с Доктором, мы должны после получения товара перечислить ему валюту. Залезть в кассу?

– Нет. Общак – НЗ. Мои финансисты проверят сумму и произведут оплату. Реализация товара – только за наличные. Не вздумай крысятничать.

– Что вы, дядюшка!

– Замри и слушай. Тебе надо слетать на денек в Ичкерию. Появиться в администрации Кадырова и предложить материальную помощь для восстановления республики. В Урус-Мартане разрушена школа. Ты, как российский бизнесмен, готов выделить средства на строительство новой школы.

– Я не понял, почему должен помогать врагу.

– Глупый ты, Марат. Тебе нужен в Москве имидж добропорядочного и щедрого гражданина. Это лучшая защита не только от злопыхателей, но и от правовых структур. Ты же юрист, должен соображать, что к чему.

– Уже сообразил, дядюшка.

– И еще, племянничек, одно важное дело, – с этими словами Заурбеков вытянул из ящика стола пачку фотографий. – Это Утопленник, которого упустил Юсуп. Размножь и раздай пехоте. При обнаружении – убрать. При любом раскладе. При любом, понял?

– Сделаем, – ответил тот и спрятал снимки во внутренний карман английского костюмного пиджака.

– В Москве, Марат, есть один человек, который имеет небольшую долю в нашем бизнесе. Он – гуру.

– Кто?

– Читать больше надо. Гуру у индуистов – то же, что в исламе имам. У нашего партнера свой круг верующих, которые слушаются его, как посланца Всевышнего. Кроме того, он знаток боевых искусств. Договорись с ним о встрече. Он берет только наличными. Прихвати с собой десять штук зеленью. При встрече попроси его позаниматься с нашими джигитами. Между прочим, гуру единственный, кто смог взять Утопленника. А твой предшественник упустил его.

– Как мне на него выйти?

– Вот, возьми, – Заурбеков протянул подопечному ламинированный кусочек картона со звездочкой в уголке, надписью «Центр йоги» и номером телефона. – Это пропуск для избранных. Звездочка – знак, что его владельцу можно доверять…

Ни правительственный чиновник, ни его подручный Юрист не знали, что на противоположной стороне улицы, куда выходило одно из окон кабинета, стоит аварийка газовщиков со скучающим шофером в кабине. В фургоне сидят двое в наушниках: инструктор из БД-7 полковник Белый и маэстро Толик с миниатюрной лазерной указкой перед экраном.

С момента своего первого появления на полигоне, и особенно после женитьбы, Маэстро заметно изменился. Он давно уже не походил на нищего студента, заматерел, раздался после тренировок в спортзале в плечах. Да и был теперь не спецом-одиночкой, а руководил целым подразделением из четырех электронщиков. Значились они сотрудниками официально зарегистрированной фирмы с названием «Интер-Телеком». А в обиходе именовались Игуанами. Они сами придумали себе такой коллективный псевдоним и проходили под номерами: Игуан первый, Игуан второй… Что за игуаны – никто не знал, пока они сами не объяснили. Оказывается, так называется семейство пронырливых и хорошо маскирующихся на местности ящериц. Наверное, электронщики имели в виду именно эти качества, придумывая себе столь необычное псевдо.

Маэстро одним движением пальцев укрощал указку. У окна кабинета господина Заурбекова кружил, управляемый лазерным лучом, похожий на жука бесшумный вертолетик и фиксировал в помещении все звуки…

                                              3

На календаре значилось 31 декабря 2006 года. Приход нового года ознаменовался нудным и продолжительным дождем. Его канун выпал на воскресенье, законный выходной для трудового пьющего люда. Однако для сотрудников БД-7 выходной начинался лишь в 15.00 и длился до 14.00 первого дня нового года. Ежедневный тренаж Пилот отменять не собирался.

Еще трое суток назад он подписал приказ о поощрении подчиненных приличными премиальными из командирского фонда и распорядился насчет праздничного ужина, который должен был начаться в девять часов вечера.

До ужина оставалось три часа, когда, наконец, появился Белый. На базе он отсутствовал вместе с маэстро Толиком почти неделю. С его появлением новости посыпались одна за другой. Так всегда бывает: то ничего, и, кажется, что в делах наступил полный застой, а то вдруг лавина, и события начинают налезать одно на другое, только успевай поворачиваться. До отдыха ли тут!

– Юсупа больше нет, – сообщил Пилоту Белый, – Сгинул пахан без следов. На его место Зураб посадил своего молодого родственника. Зовут Марат. Фамилия – Хуциев. Кличка – Юрист. Учился в Московском университете. Закончил три курса перед первой чеченской войной и взял академический отпуск. С тех пор в университете не появлялся. По непроверенной информации подвизался в окружении Дудаева, потом след его потерялся. Криминальных зацепок на него нет.

– Перестраивается Зураб. Делает ставку на молодых и образованных.

– Он велел Марату и его джигитам искать Утопленника и, если найдут, сразу пристрелить.

– Если тот сам их не перестреляет. Куда же он мог скрыться, как думаешь?

– Страна большая. Вовочкин ему дал наши телефоны, может, еще позвонит.

– Сомневаюсь.

Оба были уверены, что Утопленник – кто-то из прежних государственных Исполнителей, с которыми они прошли когда-то сквозь огонь и воду. Недаром же в разговоре с Вовочкой тот упомянул Пилота. Значит, не захотел снова примкнуть к их братству, чтобы служить державе, потому как эта самая держава не раз их обманывала. И не им осуждать за такой выбор бывшего сослуживца.

– Кстати, Пилот. Объявился новый фигурант. Некий гуру из «Центра йоги». Спец по боевым искусствам. Этот гуру участвовал в задержании Утопленника.

– Что за «Центр»? Секта?

– Типа секты. Но зарегистрирован официально. Посетители – молодежь и экзальтированные дамочки, которые принимают кривоногого азиата, чуть ли не за бога. Безгубый велел Юристу с ним встретиться. Знак доверия – визитка со звездочкой.

– Наружку за азиатом пустил?

– Пустил.

– Что у Ромео с Джульеттой?

– Парочка мотается между Москвой и Алма-Атой. Час назад они приземлились в Домодедово. Их должен встретить сыскарь Вовочка. С минуту на минуту будут здесь.

В этот момент ожил телефон Белого.

– Легки на помине! – произнес он и поднес миниатюрный аппарат к уху. Послушал с десяток секунд, сказал:

– Я у шефа. Двигайте сюда.

Появились они в кабинете с завидной оперативностью. Пилот и Белый вышли из-за стола им навстречу. После обмена приветствиями и взаимного поздравления с наступающим новым годом все уселись по местам.

– Выкладывайте! – распорядился Пилот.

Юлия скромно предоставила эту возможность возлюбленному мужу.

– Лаборатория приступила к производству «дуста», – начал выкладывать Георгий. – Отправка первой оптовой партии ожидается в первой декаде января. Вероятнее всего, на военно-транспортном самолете, арендованном казахами у нашего министерства обороны, с посадкой на Чкаловском аэродроме. Груз будут сопровождать транспортные полицейские.

– Информация надежна?

– Вполне, – подтвердил Белый. – В прослушке тоже зафиксирована.

– Информация поступила от Таксиста, – продолжил Георгий. – Его по моей рекомендации Доктор взял на работу шофером-телохранителем к Ботанику.

– А тебя он еще не приставил к дустовому делу, Ромео?

– Делиться не хочет. Со мной – только флотские дела. Кстати, на швейцарский счет он перечислил не двадцать процентов оговоренной суммы за обмундирование для военных моряков, а пять. Всю сумму готов выложить после получения товара. За обмундированием пришлет самолет.

– Я полагаю, тот самый транспортник, что доставит в Москву «дуст»?

– Возможно.

– Чтобы порожний рейс не гонять, – вмешался Белый. – Скупердяй, стропорез ему в зад!

– Что еще?

– Таксист сообщил, что у Доктора возникли большие проблемы. Из-за этого он даже увеличил долю генерала – колобка на десять процентов.

– Война с Исмагиловым? – уточнил Пилот.

– Да. Есть жертвы с обеих сторон. Кореянку Вику у Исмагилова умыкнули, держат ее в военном городке у Ботаника.

– Туды их в медь! – отреагировал Пилот.

– Доктор запросил мировую и пообещал вернуть Исмагилову любовницу. Тот пригрозил пустить его на шашлык. Доктор засел в своем особняке и удвоил охрану. Ботаник носа не кажет из военного городка. Недавно поручил Таксисту возить двух полицейских из аэропорта в больницу, где лежал раненый Штангист. Люди Исмагилова подстерегли машину и обстреляли. Полицейских убили, Таксиста доставили к Исмагилову. Тот посчитал, что сумел его завербовать и решил с его помощью вызволить кореянку.

– Втравили мы мужика в историю, – проговорил Пилот. – Как думаешь, Ромео, он выкрутится?

– Выкрутится. Но сидит на динамите. Сильно переживает за семью. Собирается отправить ее в Москву. Я обещал ему нашу поддержку.

– В чем она должна заключаться?

– Жилье семье понадобится.

– У нас только общежитие для сотрудников.

– Он и есть наш сотрудник. Пока негласный. А после окончания операции его можно зачислить в штат. Человек он подготовленный, нашу бурсу запросто выдержит. У нас есть явочные квартиры.

– Они – табу. Можешь отдать семье Таксиста квартиру, которая оформлена на вас.

– Мы согласны. Правильно, Юля?

Юлия хорошо помнила, как Гера умыкнул ее из Шакши и привез в квартиру, принадлежавшую когда-то семье, эмигрировавшей в Израиль. Юлия в тот день была в таком состоянии, что даже не спросила, в каком городе они находятся. Только на другое утро узнала, что это подмосковные Люберцы. Больше недели они прожили там, пока Юлию не зачислили в бурсу, и им с Герой не выделили служебную малосемейку в городке. Но время от времени они с Герой появлялись в Люберцах и даже проводили в своей квартире редкие выходные. И вот теперь Георгий решил отдать её. Скрепя сердце, она подтвердила:

– Правильно, – хотя правильным ей это совсем не показалось.

– С этим вопросом покончили, – сказал Пилот. – Давайте думать, как исправлять вашу ошибку.

– Какую ошибку? – спросила Юлия, пребывавшая в миноре.

– Не предотвратили разборку.

– Как мы могли ее предотвратить?

– Придумать должны были. Трупы и заложники не ко времени. Могут помешать операции.

– Доктор от таких денег не отступится, – попытался оправдаться Георгий. – От Исмагилова его транспортный генерал прикроет. Тоже не захочет свою выгоду упускать.