Четыре сезона

Взгляд Тамуры упал на коробку Blue-ray сериала с до боли знакомым названием. От двойного названия (на японском и на английском) повеяло морской солью, мазутом, незасохшей краской – запахи детства. Изгибы букв сливались в очертания рисунков, что много раз детьми повторяли они с братом, перерисовывая героев сериала на бумажках, проставляя такой своеобразный “штампик” в правом нижнем углу картинки. Своей подписи тогда ни у кого из них не было.

Брат устроился работать нотариусом – и у кого у кого, а у него была на совесть размашистая подпись – профессиональная примета людей его круга – это чтобы никто не подделал.

У Тамуры в паспорте стояла неловкая вертикальная римская единица “I”.

В паспортном столе шутку оценили.

“Как “Я”, но только “Один””

Тамура так и остался одинок.

У тебя есть ты сам

– И этого достаточно… почти

За этой коробкой он и пошёл в ближайший гаражный видео-прокат. Это было как раз по дороге домой. Впервые за всё время он поинтересовался у хозяина отдела – такого же молодого человека, как идут дела, пока тот рылся в грудах коробок.

– Если честно, дела идут не очень.

– О, даже так?

– Боюсь, придётся закрывать лавочку со дня на день. Очень жаль бросать это дело. Но со всеми этими онлайн-сервисами долго не протянешь… в общем, я, как это ни горько признавать, вне игры…

– Вне конкуренции.

– …

– Простите, сколько с меня?

– 600, вернёте через три дня.

– По рукам.

– Крепкое выражение. Не припоминаю в вас столько энергии. Простите, консультанту не подобает быть таким разговорчивым…

– О, мне только в радость!

– Но гость вы у меня не частый. Да и с недавних пор я единолично и владелец бизнеса, и работник, и грузчик, и консультант, и продавец, и пиар-менеджер. От такой канители и рехнуться не долго. Ни слова ни с кем не по работе за день. Домой возвращаешься – сон срубает… простите.

– Прекрасно вас понимаю…

– Ещё раз простите мне мою… может, что-нибудь ещё желаете?

– Да, видите ли, мне не на чем смотреть. Не найдётся ли у вас Блю-рея напрокат?

– В каталогах фирмы такого нет. Но лично у меня есть прошлогодний проигрыватель с подходящего разрешения экраном. Мне он больше не нужен. Думаю скоро переезжать. Колонки не отдам, музыку я люблю… хотя… к чёрту, забирайте, соседи часто ругаются. У меня есть чудесные наушники… ещё раз простите мне мою болтливость.

– Какова цена вопроса?

– Брал я всё вместе за 5,000 Иен, но вам с учётом износа уступлю за 3,000.

– Это тоже до среды?

– Нет, это насовсем.

– Видите ли, поселить его навсегда у меня не получится, места в каморке мало…

Выкинь Шнаудера к чертям – место и освободится

..для меня это слишком радикально. Хотя… если подумать, на балконе ему самое место. Да, я давно хотел поменять двери на скользящие стеклянные панели.

– Так мы договорились?

– О, да!

– Желаете сейчас получить приобретение на руки?

– Вы находите это возможным?

– Более чем. Мы закрываемся через полчаса. Если изволите подождать, можем зайти прямиком ко мне, это парой этажей выше.

– Не возражаете об одолжении?

– В чём оно состоит?

– Видите ли, я только недавно с больницы… и мне категорически противопоказано напрягаться.

Вспомни об этом, когда будешь проходить по газону мимо пледа, вспомни, как катался пузом по перилам

– Решительно не проблема. Я помогу вам с транспортировкой. Это всё, что вы намерены желать?

– Именно так.

– Чудесно.

Прокатчик озарился услужливой улыбкой. Тень грусти спала с его лица. На короткое время.

Как мало же надо, чтобы почувствовать себя живым!

***

Следующие два дня Тамура сидел в своей каморке с открытым балконом. Тонированные пластиковые стёкла приглушали солнечный свет, отражавшийся от окон соседних домов, чьи обитатели предпочитали большую приватность.

Неплохо бы купить занавески

– Свет меня не раздражает.

Скажи это завтра своим глазам

На следующий день сил что-нибудь сказать у него не было. От перенапряжения мозг превратился в кашу и надорвано болел.

Всё-таки перестарался ты с “отдыхом”

– Ыыаммм…Хъъъ

Провалявшись в беспамятстве ещё два с половиной дня, Тамура наконец пришёл в себя. Желудок ныл, словно толпа хулиганов всю ночь втаптывала его грязными говнодавами внутрь его измученного тела.

И не одну ночь, а все три

– Охх, помолчи. От тебя не легче.

Это ты сам себе говоришь

– Я что-то должен был сделать.

Не мешало бы поесть

– Я должен был вернуть кассету!

А доктор тебя предупреждал!

– Надо только подняться…

Не забудь плед, он так там и валяется

– Да ну его этот плед, другой найду.

Этот связала мама

Но Тамура уже себя не слушал. Он прохромал на улицу, ковыляя, спустился с лестницы, несколько раз остановился на ней, борясь с приступами тошноты.

Это всё от голода

– Мы идём в прокатную.

И славно, это как раз по пути к Кобаяши

– Как стыдно-то, он ведь ждал.

А мама ждала, что из тебя выйдет что-нибудь путное. Что ты хотя бы девушку себе найдёшь

– Мне не нужна девушка.

Что женишься

– “Слишком рано взрослеют”…

Опять ты за старое

– “Слишком рано остаются одни”

Вместо неоновой дорожки “Видеопрокат” над дверью красовался развёрнутый эмалированный папирус с акварельным рисунком и тушевой каллиграфической надписью:

“Old SalMOON”

“Старый (лунный) Лосось”

Рыбина была старательно выведена графичными чёрными контурами и раскрашена красными, жёлтыми и оранжевыми чернилами. На лбу и прочих сверкающих частях её тела белым акрилом были обозначены блики.

– На лосося по цвету совсем не похоже.

Но художник здесь поселился талантливый

– Интересно, сколько ему лет.

Наверняка какой-нибудь проворный юнец

– Почему ты так решил?

Знаешь как рождаются прозвища в школе? – мелких детей называют здоровяками, здоровяков, наоборот, малышами

– Сколько бы лет ему не было, он наверняка не лишён чувства юмора.

И, может быть, любви к английскому языку

– О, это было бы чудесно. Знать бы, что в этой лавке.

Похоже, возвращение кассеты откладывается на неопределённый срок

– Я бы, для порядка, ещё постучался к нему домой.

Так он и сделал.

Ему никто не ответил.

В двери было новомодное тонкое продолговатое окно для почты. Кассета с трудом пролезла в него. ХлопкА об пол не последовало. Тамура отогнул окошечко пальцем и увидел, что кассета легла на какую-то коробку.

– Видимо, про переезд он не шутил.

Ты хотел сказать, не ВРАЛ

– Всё в рамках приличий, как ты и хотел.

Ты и есть само неприличие

– Как…

Как ты и хотел

Спустившись во двор к «Старому лунному Лососю», Тамура толкнул дверь магазина, но она не поддалась.

Ты что, не видишь, табличка “Не работает”

– И впрямь. Как я её не заметил?

Ты видишь и слышишь только то, что хочешь

– Зайду потом. Голод отступил.

Если что, я тебя предупреждал

– О чём?

Обо всём, о чём ты не хотел слушать

– Сильно нужны мне твои советы.

Ты их сам себе даёшь

– Вот и сникни.

Из-за двери раздался стук.

От испуга Тамура слегка дёрнулся. Стекло было чёрным, едва прозрачным, но только на самой двери. Табличка была прилажена вплотную с внутренней стороны. Стук повторился. При этом видно было загоревшие костяшки пальцев, касавшиеся стекла с той стороны.

– Что за шут?

Тамура постучал в ответ. Тишина.

Снова раздался стук с той стороны. Озорной, игривый. Видать, хозяин и впрямь был большой шутник.

Тамура принялся было снова стучать, как дверь распахнулась.

– Ну и видок у вас, если смотреть с моей стороны, доложу я вам!

Улыбчивый старик, кажется, на половину индиец, слал лучи света золотыми зубами всему миру. Один солнечный зайчик уколол Тамуру прямо в глаз. Где-то в правой верхней доле головы проснулась тупая давящая боль.

– Я вас раньше не встречал?

– Да, именно так, я обосновался здесь недавно, второго дня, можно сказать.

– Кажется, раньше здесь обитал один молодой человек…

– У вас к нему дело? Он, кажется, должен быть у себя.

– Нет. Но, думаю, мы с ним всё уладили.

– Прекрасно! Чертовски приятно заканчивать дела, не находите?

Тамуру этот вопрос почему-то поставил в тупик.

– Эээ… Весьма – протянул он с улыбкой.

– Ох, что же это я? – старик услужливо распахнул дверь шире – быть может вы составите мне компанию за, скажем, чашечкой крепкого чая?

– С удовольствием.

– Чудно!

Проходя по длинному коридору, Тамура не мог не отметить поразительной перемены помещения (на самом деле гараж был по-прежнему короток, но мебель расставлена так умело, что создавала иллюзию удлинённого пространства).

– Сколько же здесь зеркал!

– Удачное решение, не находите?

– Воистину!

– Особенно хорошо всё это будет смотреться, когда пустые полки заполонят их величество книги. Каждая из них – по-своему отражение человеческой души; если присмотреться как следует, даже в самой ничтожной книжонке можно усмотреть великие вещи. Даже в порнографии, знаете ли. “Красота и ум в глазах смотрящего подчас в намного большей власти, чем в руках того, кто эти зеркала ваяет”. Скучных книг не бывает.

О как сказал!

(Чертовски умный старик)

И где ж ты раньше был

– Говорите… знакомо. Вы выбираете слова так, будто я всегда их знал, но когда-то имел неосторожность забыть…

– Ну… жизненный опыт, знаете ли.

– Сколько вам лет?

– Тууу… ну и вопрос вы мне задали. Я, признаться, давно не заглядывал ни в паспорт, да и день рождения не справлял… лет с… вот как сорок пять стукнуло, больше не занимался этими глупостями.

– Вы поразительный человек!

– Хотелось бы верить – старик одарил его одобрительной усмешкой – между прочим, фраза, что, должно быть, произвела на вас столь сильный эффект, не моего сочинения. Та, что про книги. Это цитата одного… своеобразного автора.

– Вот и мне кажется, что я где-то её уже слышал… или читал. Не поделитесь, кто он, этот мудрец?

– Ну, мудрецом я бы его не назвал…

– Как не окрестили бы и глупцом? Как не окрестили бы и круглым идиотом?

– О, ни в коем разе! Исключительной наблюдательности молодой человек, что это написал. Ганс Снайдер – так, стало быть, его звали. Полагаю, имя до сих пор при нём. Если только он не завёл себе псевдонима, что, сколько я его знаю, не в его характере совершенно. Однако, в связи с последними новостями, большей остроты умозаключений от него ждать не приходится…

– Шнаудер? Тот самый Снаудер! Скажите мне, нет, ущипните меня, скажите мне, что я не сплю!

– Спите… ну – старик поставил чайник на горелку – это весьма… сомнительно. Щипать себя извольте сами, в этом я не специалист.

Оба оценили уровень остроты.

– Кажется, я попал в рай преждевременно!

– У вас разве верят в рай?

– Верят в то, во что приятно верить, как и везде.

– Тогда вам повезло. Не знаю, кому из нас двоих это знакомство приятнее. Я верите, ли, давно не встречал приличных молодых людей, увлечённых его творчеством.

– Вы мне льстите. Однако знакома ли вам последняя его работа “Каскад_6”?

– Как же. Читал, читал. Вот это всё, про книги, зараз оттуда.

– Не припоминаю такого. Быть может, я успел подзабыть… верите ли, со мною приключилась небольшая неприятность. Вернее сказать, неприятности посыпались одна за другой, просто скопом.

– Но теперь-то всё наладится?

– Полагаю. К слову, можно попросить вас об одолжении?

– Конечно, о чём же речь?

– Разбавить чай. У меня, в связи с травмой, адски раскалывается голова.

– Как будет угодно. Так вот к чему эта ваша странная повязка! Под ней, должно быть, находится согревающий или охлаждающий пластырь? Я было подумал, что это какая-то новомодная безделушка, что-то вроде украшения.

– Всегда терпеть не мог никаких украшений.

– Быть может, напрасно. Конечно, если вы не питаете интереса к противоположному полу.

– Я бы предпочёл избегать с ним контакта в том самом смысле, покуда это возможно.

– Жаль. Вы многое теряете. Хотя, быть может, вы, как многие дети этой освящённой солнцем страны, слишком рано повзрослели. “Принялись строить стены, не успев как следует рассмотреть того, что ими скрыто”.

– Вы точно мысли мои читаете.

– Это всё тот же Снайдер. Как вижу, вы им не на шутку прониклись, раз эти слова так глубоко в вас засели? Я ли не прав?

– В точку.

– Приятно слышать. Позволите познакомить вас с моими трудами?

– Почту за честь. В чём они состоят?

– О, это будет жемчужина моего магазинчика. В своих путешествиях я имел наглость раздобыть старую немецкую печатную машинку образца 43-го года. Как знать, быть может, машинистка Геббельса в спешке отпечатывала на ней его поганые строчки прожжённых антисемитизмом мыслей. А, может, какая-нибудь прелестная фрау сотворила ею шедевральный роман или ворох рассказов, быть может даже сказок для своих непосед-детишек. Чтобы читать их им на ночь.

– “Кто знает, какие истории скрывает заржавевший кинжал!”

– Золотые слова. Так вот, моё хобби состоит в… как бы это приличнее назвать… пожалуй, другого слова не найти… состоит оно в переводах любимых книг. Незадолго до переезда в Японию, а это, возможно, конечная точка моего путешествия длиною в жизнь, я взял за правило переводить и отпечатывать в день по крайней мере два листа текста. И побудила меня к этому книга Снаудера. Тот самый “Каскад_6”.

– Великий человек…

– Да, он объединяет поколения… пускай и весьма своеобразно. Так вот… вдохновила меня конкретно эта строчка про глаза смотрящего и власть. Видите ли, мне по силе не менее одиннадцати языков. На семи из них я свободно изъясняюсь. На четырёх могу позволить себе скверно ругаться и один освоил, кажется, в совершенстве.

– Позвольте угадать, на каком…

– Воля ваша.

Окинув старика оценивающим взглядом, Тамура на миг зажмурился. Чего гадать, лишь один язык в современном мире открывает столь огромное число дверей. Дверей в удивительные литературные миры. Дверей в передовые страны с историей, достойной пера поэта.

– Английский.

– Вне всякого сомнения, мальчик мой. Можно мне вас так называть?

– Извольте.

– Так вот, недели три назад я закончил свой непосильный труд. Отправил листы в типографию, попросив сшить из них книгу в твёрдом переплёте. Последние три дня, разобравшись с обстановкой этого гаража, с переоборудованием его под магазин – замена дверей, развешивание зеркал, покончив со всем этим я сел рисовать обложку на папирусе. Современные издатели называют то, чем я занят, “Супер-обложкой”. Занятие медитативное. То, что надо после потрясений, пускай и приятных.

– Ей отведено особое место, я полагаю?

– На витрине ей предназначена особая резная подставка. Я намерен давать её читать другим людям… как бы на время. Не напрокат, это слишком меркантильно для меня. В этом хобби я намерен находить скорее отдушину, нежели выгоду. К тому же извлечение прибыли несёт с собой неизбежное нервное напряжение, от которого я намерен, напротив, всеми методами избавляться.

– Вы великолепны…

– О, полноте. Лучше взгляните поближе и скажите, как вам.

Тамура с трепетом поднял на руки книгу. Провёл пальцем по рельефу рисунка ручной работы. Сняв суперобложку, он вчитался в текст. Слова были незнакомыми.

– Это… сильно отличается от того, что читал я.

– “Красота и ум в глазах смотрящего подчас в намного большей власти…”

– “..чем в руках того, кто эти зеркала…

– “..ваяет”.

– Могу я…

– Что?

– Попросить… вас…

– Ну разумеется.

– Понимаете… я не имел возможности оценить всю полноту оригинала… и английский мне уже сколько лет неподвластен…

– Прискорбно это слышать.

– Я имел непростительную глупость заказать у пары поганцев-халтурщиков перевод, качество которого оставляет, мягко говоря, желать лучшего. Я имел знакомство с испорченной жемчужиной…

– Тем полнее будет наслаждение…

– От вашей работы.

– От НАШЕЙ работы. Я только помог Снаудеру, помогая себе. Хотя он меня о том не просил. Я полагаю.

– Я отнесусь к экземпляру со всей осторожностью и почтительностью, с какой смогу.

– Знаете, учитывая обстоятельства нашего встречи, я… намерен вам её подарить.

– О, что вы…

– Вы ведь не думаете, что у меня всего один образец? Вы ведь не столь наивны. Я заказал пять копий. При мне две, остальные лежат по коллекциям родственников. Брат должен получить одну как раз ко дню рождения.

– Премного благодарен… но это слишком для меня.

– Я настаиваю.

– Мне будет не легко с этим свыкнуться.

– У вас на то все будни оставшейся недели.

– И выходные, что грядут за мигом суеты.

– Красиво сказано.

– Красивые глупости говорить не трудно.

Насладившись разбавленным чаем без сахара, Тамура, ошарашенный, шёл домой. Вспоминая обрывки состоявшегося разговора.

– Предпочитаю чай без сахара. Чем крепче – тем лучше, главное, конечно, не доходить до крайности. Иначе не почувствуешь сам вкус чая, только беспросветную горечь. Так и жизнь стоит пить. Какой бы пресной она поначалу не показалась, вкус её в полной мере познаётся лишь по прошествии времени.

Умный старик

– По молодости я достаточно хлебнул этого сахара. Пару раз по ошибке насыпАл себе соли. Но теперь ни-ни.

И забавный

– Помню, как-то взбрело мне в голову начать делать закладки ко всем книгам, что я брал в библиотеках и оставлять на них свои контакты. Но не просто писать буквы и цифры, а выводить на них полноценные иллюстрации. Так я встретил свою жену. А ещё однажды мой младший брат нашёл закладку пятилетней давности. Он очень долго не мог поверить, что это моих рук дело. Меня к тому моменту в родном Бангалоре уже года два как не было.

Чёрт возьми, ему лет сколько, а послушать, так душой он моложе меня

– Рано взрослеют…

А всё эти чёртовы стены

Принеся книгу домой, Тамура, весь сияющий, раскрыл свой читальный столик, водрузил на него книгу и долго не мог унять волнения. Дыхательные упражнения помогли. Наконец он раскрыл первую страницу, залпом проглотил первую главу, как вдруг вспомнил…

Он собирался поесть.

***

Проведя несколько часов наедине с книгой и наваристыми блюдами от Кобаяши-сан, Йори Тамура испытал сначала невероятное восхищение мастерством перевода и слога своего нового друга, с головой ныряя в океан образов и острых ощущений. Он словно живьём побывал в голове юной дворянки 18-го века, ощутил всю остроту одиночества, колющего у тебя под ложечкой и в самое сердце. На него вновь нахлынул кровавый туман, но то было долгое, мучительное и приятное чувство болезни. И когда одинокая Рене наконец-то затянула петлю ремня вокруг своей тонкой бледной шеи, впадая в смертельный экстаз… последние строчки щелчком разбудили Тамуру.

Мир вокруг стал холодным и жёлтым. Будто в красной комнате кто-то включил свет.

Ему захотелось пробежаться ещё раз по всей книге глазами, прежде чем захлопнуть её. Но пальцы ощущали какую-то недосказанность.

Перевернув страницу в сторону оглавления, Тамура наткнулся на цикл переведённых коротеньких интервью.

– Таких я раньше не видел.

Смотри приписку. Это эксклюзивные ответы на вопросы для посетителей частного фестиваля «Burning Flag»

– Тогда откуда у старика из Бангора эта информация.

Головой подумай. Или сам на фестивале был или кто-то из его родственников.

– Так вот, почему он с таким пиететом отзывался об этом «молодом человеке».

Возможно, он его лично знает.

– Быть может, ему известно гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.

Да и на второй.

– Быть может, он даже бывал у Снаудера дома!

Вот только теорий заговоров здесь не надо, а? Не в моей голове!

– Только представь, побывать у него дома, увидеть места, где рождаются эти шедевры.

Ты начинаешь меня пугать

– Побывать в его голове…

Акстись!

– Посмотреть на мир его глазами…

Вырвать их из рук

– Как древние топазы…

Успокойся!

– Я спокоен.

Мне страшно за тебя

– Всё хорошо.

Мне страшно от того, что я вижу в твоей голове

– В ней словно пылающий металлический штырь.

Горящая стрела

– И она вращается.

Это больно. Так не должно быть!

– Она укажет мне путь.

Какой ещё путь?

– Время покажет.

Давай лучше…

– Смотри в книгу.

В серии коротких интервью Снаудер пел дифирамбы порнозвезде под псевдонимом Jean Gray3, как лучшей актрисе современного кино. Поносил Стенли Кубрика как дилетанта от мира спецэффектов и неустанно острил.

Но в самом-самом конце он как бы невзначай сказал:

«– Ваш последний роман, кажется, вместо лёгкого хлопка выдал самый настоящий взрыв. Как думаете, в чём причина?

– Не без этого. Если честно. Мне уже давно плевать. Читает эти книги кто или нет. Насчёт хлопка не знаю. Он принёс мне столько денег, что я больше никогда не напишу уже ни одной книжки.

– Смею заверить, это расстроит ваших фанатов.

– Не стоит. Я откровенно устал. И как-то последние лет пятнадцать им было плевать, и вот теперь они заинтересовались. Я этих бумажных кирпичей уже столько настрочил, что им их ещё до самой моей смерти не прочитать.

– Неужели больше ничего нового не выйдет?

– Ну… только через мой труп.

– Помилуйте!

– Мой издатель взял с меня разрешение опубликовать ещё десять моих рассказов. Самых ранних.

– Это уже хорошая новость.

– Как по мне. Без разницы.»

Йори тупо глядел в стену. Лицо его онемело.

– Как это так?

Не будет больше ни единой книги. Ни единого рассказа. Ещё много-много лет.

Красное удушье ползло от ног к горлу. Йори показалось, вены на его руках почернели. Со стороны он выглядел страшнее, мертвенно бледный, словно снова получил мячом по голове.

Пугающий озноб охватил все его конечности. Борясь и судорожно глотая воздух, Тамура наконец пришёл в себя. Красная болезнь отступила на мгновение. Но лишь чтобы уступить маленькой желтой точке. Дурно пахнущей крошечной лужице, всегда находящейся за твоим затылком. И нет никакой возможности её стереть.

– Это не может быть правдой!

Ты сам это только что прочитал

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.