По ту сторону Алтайских гор

Тот оценивающе глянул на меня ничего не выражающими, пугающими глазами непонятного цвета в коричневую крапинку и едва заметно кивнул.

Вскоре вернулся Атаган с тарелкой для меня.

Было заметно, как при Артуре моя компания вела себя скованно и старалась молчать. К нашему счастью, он, усиленно работая мощными челюстями, быстро доел свою порцию и тотчас ушёл. Ребята приободрились и наперебой заговорили о проделанной работе.

Потом Палыч заговорщически произнёс, указывая на опустевшее место:

– Какой-то он непонятный тип, мутный. Мент. Нет, скорее всего, – опер. Пересекались с такими. Сидит, тебе в глаза улыбается, а сам думает, хрен знает о чём.

Ветеринар, глянув на меня, широко улыбнулся. Палыч, уловив это, тут же спохватился и несколько виновато выдал:

– Прости, Тимур. Это не про тебя! Забываю, что ты участковый.

– Ничего.

– Кстати, лафа закончилась. Теперь будем у начальства на виду, – безэмоционально заключил он далее. – Вечером прибывает колонна из Горно-Алтайска с руководителями, научными сотрудниками и специалистами.

Обед подходил к завершению, под навесом пустело, а вскоре, там остались лишь мы втроем. Наш алтаец принёс паривший чайник с закопченными боками, вазу с конфетами, и разлил нам по кружкам ароматного чая. Мы, сидя в тенёчке, блаженствовали, неторопливо попивая бодрящий напиток.

– Слушайте, – начал я, – под брезентом тут рядом видел какие-то штабеля. Только приблизился – меня сразу отогнали.

– Это ещё что! – протянул москвич. – Представляешь, когда позавчера на железнодорожную станцию в Алтайском крае пришел этот груз, я нанял перевозчиков, да взял с собой ребят отсюда. Приехали мы туда. На путях два опечатанных товарных вагона. В третьем, прицепленном к ним, находилась охрана. Как раз тридцать человек во главе с Артуром. Прямо как в сказке: тридцать три богатыря и дядька Черномор.

На лице заведующего стройкой проступила какая-то нарастающая злость.

– И вот, – продолжал он, – Артур меня и моих ребят близко не подпустил к вагонам. Знал бы, что "не положено" нам, не тащил бы людей зазря. Так что, сами всё разгружали эти лбы. На следующий день часть груза по хозке мне всё же выделили. А, чуть не забыл: Черномор по приезде не расставался с одной папкой. Ну, и я, когда зашёл к нему, краем глаза случайно увидел, что на ней написано.

– И что же? – поинтересовался алтаец.

– "Проект 'Новая Земля'. А внизу логотип, как у Русского географического общества. Потом вспомнил: на секретном грузе тоже был такой знак. Но где та Новая Земля, а где мы?

Сергей Павлович развёл руками. Нервное негодование всё больше проступало на его лице. Слова полились из него потоком:

– Странности сплошные! Кажется, будто у нас тут военная операция проходит. Уверен, охранники эти, или кто они, – самые настоящие военные.

На это трезвомыслящий реалист Атаган ответил:

– Ты преувеличиваешь, мил человек. Я вот не вижу ничего странного. Наверное, груз предназначался для другой экспедиции. Затем, как часто бывает в делах больших шишек, планы поменялись. И хозяйство сгодилось здесь. А насчёт военных… Почему нет? Они же бывшие, а не кадровые. Вояки уходят на пенсию в лет сорок, если не ошибаюсь. Участники боевых действий и того раньше. Да и сверхсрочников много, не дослуживших до их пенсии. А куда им потом податься? На стройке лопатой махать? Вот и занимаются своим делом в охране. Дисциплинированы, с оружием обращаться умеют.

Затем ветеринар повернулся ко мне за подтверждением своей правоты:

– Правильно говорю, Тимур?

– Не знаю даже, – ответил я, теряясь в догадках. – Но название, к слову, вполне может быть абстрактным. Красиво ведь звучит! Почему же сразу архипелаг? А без военных не обошлось, само собой. Меня, напомню, пригласил целый генерал-майор.

Палыч хотел ещё что-то добавить, но взволнованно замешкался, махнул рукой и куда-то ушёл. Атаган, добродушно посмеявшись ему вслед, сказал:

– Хороший мужик, простой. Но только какой-то мнительный, что ли. Начитался, наверное, всяких романов про всемирные заговоры! – он вдруг обратил внимание на мой огромный рюкзак. – Тимур, давай-ка ты пойдёшь и заселишься. В моей палатке как раз есть угол: держал специально для тебя.

Мне стало радостно, что в месте, полном незнакомцев, я могу пожить с другом.

***

Перед самым ужином на дороге в лагерь поднялось внушительное облако пыли – ухабы преодолевала колонна комфортабельных и наглухо тонированных автобусов. Шлагбаум поднялся, транспорт пропустили. Из них высыпали уставшие после долгой дороги люди. Их распределение легло на плечи Палыча.

Прежде тихий лагерь превратился в какой-то курортный городок. Вскоре на пляже было не протолкнуться: взрослые люди, оторвавшись от благ цивилизации, дурачились как дети, позабыв обо всем на свете. Они с разбегу ныряли с мостиков, не думая о том, что могут приземлиться кому-нибудь на голову, плескались в прохладной воде, смеялись и гоготали.

– Какая девственная природа! Водица кристально чистая! – раздавались восхищённые возгласы.

Я хотел было мысленно пожурить их за поведение, но затем вспомнил, как сам не удержался перед озером. Правда, нашлась другая причина ругать приехавших: у зарослей рогоза мне попались на глаза плавающие пластиковые бутылки. Как по мне, изобретение пластиковой тары цивилизацией стало страшной бедой для природы. Простая и дешёвая в изготовлении, она в считанные годы заполонила всё вокруг.

Одна большая компания из молодёжи веселилась на всю катушку и шумела особенно громко, чем и привлекла к себе внимание. Охранники потребовали этих отдыхающих прекратить безобразие и сдать крепкие напитки. Те, рассудив, что магазинов поблизости нет и взять выпивку будет негде, заартачились.

Договориться не удалось. Перепалка переросла в потасовку. Ярым нарушителям спокойствия выдали люлей, а самых упёртых куда-то увели вместе с отобранным алкоголем. В конечном счете, сотрудники, находясь в трёхкратном меньшинстве, добились тишины на пляже.

Глава 4

С утра лагерь будто вымер. Всем приехавшим дали вдоволь выспаться и отдохнуть после дороги и пляжного веселья. Бодрствовали лишь стоящие истуканами на постах часовые. Или мелькал спешащий по делам работяга.

Ближе к обеду тишину нарушили шум двигателя и скрип тормозов. Судя по всему, в ворота въехал ещё один автобус.

"Видимо, начальство", – последовало моё предположение. Говорили, руководители по своим делам на целый день задержались в ближайшем городе.

Я вышел на улицу и тут же ощутил вибрации в кармане.

– Ого, Егор! – удивился перед тем, как ответить на звонок.

– Доброе, Тимур. Немедленно явись в штаб, – произнёс звонивший и сразу сбросил.

Поскольку я человек подневольный, то выполнил это указание тотчас и без лишних вопросов.

Признаться, в головной палатке я ожидал увидеть моего бывшего сослуживца и ещё пару человек в рабочей атмосфере. Но, войдя, несколько остолбенел: за столом, на котором вместо скатерти лежала обычная клеёнка, находилось человек двадцать. Вид у них был представительный и даже торжественный. Возле каждого гостя стояли пустые тарелки и приборы.

Все, как один, с любопытством уставились на меня. Егор выполз из-за стола и, раскинув ручищи, крепко обнял меня, приподняв от пола. Обнял так сильно, что мне показалось, что затрещали рёбра.

– Дружище… сколько лет не виделись!? – он опустил меня и рассмотрел лучезарным взглядом, – Гляди, совсем не изменился!

Сам же Громов заматерел и погрузнел, стал чем-то напоминать медведя. Цветастая рубаха, выпущенная поверх светлых штанов, разъехалась на его животе.

Затем генерал-майор положил руку на моё плечо и торжественно представил меня присутствующим:

– Прошу любить и жаловать, господа. Тимур – мой боевой друг, названый брат. Вернее и преданнее товарища во всём мире не сыскать!

Мне стало неловко. На какое-то время я ощутил себя жертвой тамады на какой-то свадьбе.

А затем он с таинственным видом поднял вверх указательный палец:

– Тимура в армии мы все звали Шаманом. Всё из-за дара предвидения. Я не шучу, господа. Благодаря нему он нам жизни спасал не раз: то засаду почувствует, то заминированное место найдёт.

Действительно, с самого детства родственники пытались внушить мне, что у меня есть некая сила. Мать уверяла: дар передался мне от её отца, потомственного шамана. Деда по материнской линии я не помнил, но, судя по рассказам, он хорошо разбирался в травах и лечил заговорами. При этом умудрялся преподавать в школе биологию, а ещё получил звание заслуженного учителя. Но моё воображение отчаянно рисовало не приятного мужчину в костюме со старого фото, а машущего бубном целителя в волчьей шкуре. Мне же лично всегда казалось, что я просто умею слышать своего ангела-хранителя. И всё. Посему попытки матери направить меня по стопам знаменитого пращура наталкивались нам моё несерьёзное отношение.

После этих слов присутствующие захлопали. Мы заняли место за столом. Мне подали ложку, вилку и бокал. Работники столовой в белой форме и колпаках того же цвета принялись выкладывать перед гостями деликатесы и бутылки с дорогим алкоголем. Некоторые из них принесли большие термосы с горячей пищей и металлические чашки.

С началом трапезы загремела посуда, зазвенели стаканы. Мужская половина стала соревноваться за право поухаживать за тремя дамами. Я мельком посмотрел на всех гостей и заметил невесёлого Палыча, уткнувшего взгляд в тарелку. А ещё Артура.

Вскоре один мужчина среднего роста и могучего сложения, явно разменявший пятый десяток, поднялся с наполненной рюмкой. По его красному обветренному лицу можно было догадаться, что он попал на Алтай прямо из путешествия на полярные широты или Гималаи. Гордо поднятая голова, мужественное лицо с крупными чертами излучали непоколебимую силу, уверенность в себе, но вместе с тем его светло-карие глаза лучились добротой.

– Что же, друзья! – мягко произнёс он, убедившись, что внимание собравшихся приковано к нему, – для тех, кто не знает, сообщу, а тем, кто знает, напомню. Меня зовут Воронцов Александр Александрович. Я руководитель сей экспедиции. Регалии и звания перечислять не буду.

Игриво оглядевшись, Воронцов добавил:

– Ну, в основном мы друг друга уже хорошо узнали.

По залу пронеслись смешки. Оратор выдержал паузу и указал на мужчину небольшого роста, которому можно было дать около пятидесяти. Он сидел в безукоризненно модном и тщательно выглаженном костюме, но лицо его было непримечательным.

Тот тихим голосом поздоровался, а затем закивал головой в сторону каждого с невероятным рвением, словно выставляя напоказ большую круглую проплешину на затылке.

– Козлов Константин Андреевич, мой первый заместитель, – озвучил руководитель.

«ФСБшник», – появилась мысль при первом взгляде на него.

Потом Александр Александрович представил ещё пару своих заместителей, идя, видимо, по убыванию степени важности. Из них я запомнил лишь высокую худощавую женщину средних лет с очень серьезным и уставшим лицом – начальницу медицинской части Цветкову Марину Юрьевну.

– Желаю сердечно поблагодарить ещё одного присутствующего здесь человека – Сергея Павловича Абрамова. Поблагодарить за прекрасно проведенные подготовительные работы.

Палыч встрепенулся, покраснел и встал.

– Смущаете… Служу России! – произнёс он, заикаясь от волнения, а потом просто продолжил стоять молча.

Воронцов жестом усадил его, и, дождавшись, когда стихнут дружные аплодисменты, добавил:

– Товарищи, я не любитель застолий, праздности. Но не зря говорят, что стоит уделять делу время, а потехе – час. Сегодня мы можем наслаждаться этой самой потехой. Давайте же выпьем за успех предстоящего мероприятия!

Послышался скрип отодвигаемых лавок. Все с серьёзными лицами потянулись чокаться, расплескивая водку. Иные даже полезли обниматься с соседями.

Вторую, а затем и третью рюмку одолели без большого перерыва и под тосты Воронцова. С тарелок постепенно исчезали закуски. Потом с тостами закончили: теперь пили, кто столько хотел или сколько мог. Начальник экспедиции вёл себя, как подобало радушному хозяину дома. Руководитель проекта наблюдал за всеми, вставал прохаживался, подходил к гостям, отсыпал шуточки, услужливо наполнял опустевшие рюмки. Я же заметил, что он сам зачастую лишь делал вид, что выпивает.

По мере опустошения бутылок всё сильнее развязывались языки. В штабе воцарился неимоверный гам.

Я сидел рядом с Егором, который явно чувствовал себя на таких мероприятиях, как рыба в воде. Он старался уделить внимание всем, а особенно женщинам. Но мне явно бросилась в глаза его попытка шестерить, заискивать перед Воронцовым и его замами.

Между делом Егор, вытерев губы салфеткой, неожиданно наклонился ко мне и прошептал:

– Начальник – не такой простой человек, каким кажется. Птица высокого полета! Самый настоящий генерал-губернатор. Назначили всего месяц назад. По спецуказу президента.

Генерал-губернатор? У меня в голове сразу возникла какая-то ассоциация с царским временем. Славная эпоха завоевания новых земель, мундиры, балы, дамы в пышных платьях. Но сослуживец спьяну точно что-то лишнее добавил от себя.

– А губернатор какой области? – переспросил его я машинально, без всякого любопытства.

– Генерал-губернатор Новой Земли! – последовал ответ, вогнавший меня в ступор.

И я, мысленно представляя малонаселенный кусок суши в Северном Ледовитом океане, где едва ли единовременно находятся пять тысяч человек, все же шутливо проронил:

– Над кем же там начальствовать? Над белыми медведями?

Но Егор в это время уже оживленно болтал с Козловым. И ему было явно не до меня. Впрочем, как и всем остальным. В моей голове закипел бурный мыслительный процесс. Появилось осознание, что экспедиция действительно не так проста.

«Забудь ты про эти северные острова! – сказал я себе, – Новая Земля здесь, у нас. Правда, с чего вдруг нашим рулевым выделять новую область?»

Утоливший голод и уставший от галдежа, я встал и никем не замеченный вышел из штаба на свежий воздух.

Первым делом там меня встретило ворчание Палыча. Видимо, Абрамов тоже не выдержал атмосферы мероприятия.

– Какой-то парк развлечений тут у нас! Банкеты, водка днём. Купания, игры, – процедил он и указал в сторону озера, где, судя по звукам, жизнь била ключом.

Погруженный в тяжелые раздумья, я ничего не ответил и направился туда.

Над волейбольной сеткой, подолгу не опускаясь на землю, летал светлый мяч в полоску. Команды играли примерно одинаково, но в одной явно выделялась техникой черноволосая высокая девушка. Ей постоянно удавалось "глушить" удары. Высоко выпрыгивая вверх, она грациозно выгибалась назад, словно зависая в воздухе. Выпрыгнувшие блокировать её соперники не поспевали за ней. А её тонкая, как плеть, рука хлестко била спортивный снаряд, направляя его под самую сетку.

В отличие от остальных девушек, игравших в купальниках, на ней были белый топ и белые шортики, приятно контрастировавшие с ее чистой кожей сливочного цвета. Умелая волейболистка притягивала к себе взоры: каждый удачный финт вызывал громкое восхищение почти всех мужчин-зрителей.

Через минут десять активного противостояния игроки подустали и пошли искупнуться. Ноги так и несли меня в сторону озера. Неужели, стадный инстинкт?

Вдруг звезда игры поравнялась со мной и одарила меня сиянием своих огромных чёрных глаз, вызывав мурашки. Это заставило меня невольно остановиться на месте.

Спортсмены скрылись за зарослями раскидистых ив. Я постепенно пришел в себя, попутно ломая голову над причиной обращения внимания такой красавицы к моей скромной персоне.

На пляже было не протолкнуться. Людям не хватало места на песке, поэтому многие загорали прямо на стоптанной траве. Я залез в мутную, взбаламученную сотнями ног воду и, с удовольствием плескаясь в ней, поймал себя на мысли, что невольно рыщу по округе и среди сотен мокрых голов безуспешно пытаюсь отыскать одну-единственную.

После ужина меня снова потянуло к водоёму. Парень и девушка, играя в две гитары, красиво пели на английском языке знакомую мне песню, вероятно, какой-то хит из недалёкого прошлого. Расслабленный народ, качаясь в такт, душевно подпевал.

«Повернись налево! На девяносто градусов! Живо!», – наказал мне внутренний голос. Чувствуя чуть ли не физически осязаемое воздействие, я поддался и повернул голову.

Внутренний сенсор сработал: волейболистка стояла у костра совсем неподалёку. Отблески яркого пламени, переливаясь, отражались в её глазах. Казалось, что она искоса, как могут это делать лишь девушки, да и то не все, неотрывно смотрит мне прямо в глаза. Разум отказывался в это верить, но сердцебиение почему-то участилось.

У огня царила дружественная атмосфера. Весёлое потрескивание дров добавляло уюта. Умиротворение и спокойствие толпы передалось мне. Душа наполнялась сладостным ощущением, нарождавшегося во мне неизведанного чувства. Напрочь забылось, что я планировал позвонить Даше…

В новый день возле большой поляны на краю лагеря толпился народ. Слышалось ржание лошадей и гомон сотен голосов. Всё это напоминало ярмарку или веселый аттракцион. Люди занимали очередь, дабы поучиться кататься на лошади. Начальство решило выделить время на обучение участников похода умению держаться в седле. Со дня на день всем нам предстояло дальнее путешествие.

Проходивший мимо Атаган сообщил мне, что группа Палыча под неусыпным контролем охраны разобрала штабеля с секретным грузом, а затем пыталась прикинуть, как это добро перевезти за раз. Но всё оказалось проще простого: весь секретный груз был упакован в тюки, удобные для перевозки вьючным способом. Видимо, перед заводами, где это все производилось, изначально стояла такая задача. Это наводило на определённые мысли: теория о том, что груз предназначался какой-то другой экспедиции на севере полностью несостоятельна.

Не зная, чем себя занять, я решил отыскать Громова. В штабе его никто не видел. Пришлось идти в "спальный" район, где меня ждала удача. Егор одиноко стоял у входа в свою палатку. На нём сидела белая майка-алкоголичка, а ещё растянутые треники с протёртыми коленями. Не ожидаешь увидеть высокопоставленного военного в таком виде, передо мной был какой-то пьющий интеллигент.

– Здравствуй, дружище. Что стряслось? – озабоченно спросил он и выдавил из себя улыбку. Из-за опухшего лица это улыбка вышла плохо и скорее напоминала предсмертную гримасу.

– Здравствуй! Ничего, собственно. Хотел узнать, что мне делать. Указаний никто не даёт. У кого ещё спрашивать?

Он вытащил сигарету, поджёг её, затянулся и выдохнул в мою сторону клуб дыма. Лицо его несколько озарилось.

– А, так ты о работе беспокоишься! Сейчас для нас нет никаких задач, – покровительственным тоном выдал военный. – Ты не беспокойся пока. Занимайся, чем хочешь. Такой простой на зарплату не повлияет. Нужен будешь – найду.

Пользуясь случаем, я напомнил ему о вчерашнем разговоре о назначении Воронцова. Егор удивился этому, поскольку видимо, не до конца помнил происходящее вчера. А затем кратко рассказал о стратегическом значении тех островов и между Баренцевым, Печорским и Карским морями.

И объяснения эти больше походили на отмазку.

Чтобы не быть бесполезным, я решил присоединиться к группе, занимающейся обучением азам верховой езды. Учителя терпеливо помогали новичкам усаживаться в седло, придерживали стремя, а затем, держа под уздцы, водили животное по кругу. Горе-наездники с побелевшими лицами зачастую сидели, намертво вцепившись в луку седла. Но постепенно они втягивались, начинали смеяться, вести себя более уверенно. Обучение, совмещавшее приятное с полезным, превратилось в очередное развлечение.

Инструкторы, расспросив про мой опыт, лояльно отнеслись к этой затее. Я сам привёл из загона выбранную мною с виду спокойную лошадь.

Потратив на первого моего ученика, молодого человека, где-то с полчаса, я крикнул "Кто следующий?" и повернулся к ожидающим в общей очереди.

Тут меня снова покорил уже знакомый приятный мягкий взгляд красивых бездонных глаз.

– Привет! – сказала волейболистка, улыбаясь мне, словно давнему хорошему знакомому, – За меня, трусиху, возьмешься?

Растерявшись, я выдал что-то невразумительное и корявое на её приветствие и шутку. Но она, казалось, этого не заметила и продолжала о чём-то мило щебетать.

– Лена Петрова, – представилась она, почему-то сразу назвав и фамилию.

"Как будто актриса!" – подумал я, а затем проделал то же самое. Мы дружно расхохотались.

Постепенно первоначальная натянутость в нашем общении сама собой исчезла. Мы незаметно перешли на «ты».

Во время непринужденной болтовни с ней выяснилось, что она из семьи педагогов, родилась и выросла в Москве, а по основной специальности микробиолог. Попала в эту экспедицию случайно, узнав от подруги о наборе.

– Подруга, к слову, не прошла. От кандидатов требовалась ещё одна специальность, дополнительная. И у меня она была. По настоянию родителей после основной ещё отучилась на врача-фельдшера. Даже успела немного поработать на скорой, – рассказала Петрова.

Я в свою очередь поведал, что окончил биологический факультет по специальности "биолог-зоолог".

– Надо же, тоже биологическая специальность! – с восторгом произнесла она. – Совпадение, однако!

Далее мы всё же перешли к обучению. Лена, внимательно выслушав мои наставленья, лихо вскочила в седло пришпорила коня. Под её управлением смирное животное превратилось в ретивого скакуна. Она его постоянно горячила и несколько раз пускала в бешенный галоп, пугая тем самым других неопытных ездоков. Мы настолько увлеклись, что даже не заметили подступившего времени обеда. Прозанимались мы как минимум точно полтора часа.

Лишь когда эта эффектная девушка, поблагодарив меня, скрылась из виду, до меня дошло, что она – далеко не новичок в этом деле.

После обеда я продолжал занятия, но не мог сосредоточиться ни на чём, кроме мыслей о ней. По телу разливалась сладкая нега. Появились и фантастические, навязчивые варианты нашего совместного будущего, но мне приходилось гнать их прочь.

"Нет, она точно не захочет оставаться в нашей, так сказать, дыре"

Во время ужина объявили, что необходимо сдать на хранение свою личную одежду до окончания работы экспедиции, а взамен получить положенную спецодежду. Я собрал вещмешок и пришёл в указанное место около штаба, где уже образовалась довольно длинная очередь.

Палыч, обложенный грудой различных сумок и пакетов, сидя за выставленным на улице столом с несколькими своими помощниками, принимал на хранение личные вещи под запись, затем выдавая каждому довольно объемный типовой рюкзак.

Он работал, не покладая рук. Очередь продвигалась быстро. Настал мой черёд. Абрамов молча записал на лист информацию и сунул мне в руки рюкзак, перед этим черканув на отдельной нашивке мою фамилию и инициалы чёрным маркером. Я расписался, не проронив ни слова, и ушёл к себе.

В палатке, буквально сгорая от какого-то детского любопытства, открыл свой баул и принялся разглядывать специфически пахнущие новизной комплекты одежды на летний и зимний сезон. Непромокаемый плащ, мягкий свитер, термобелье, нижнее белье, спортивный костюм, кроссовки, резиновые сапоги, тёплая обувь. Вещи очень качественные и легкие, в красивой камуфлированной под горы расцветке.

Стал примерять – всё оказалось в пору. Это обстоятельство сначала удивило меня, но затем вспомнилось, как Абрамов звонил и спрашивал точные размеры.

К этому времени с обновками пришёл Атаган, а также другие ребята из нашей палатки. Кто-то из них в одном из многочисленных кармашков обнаружил теплую шапочку с прорезями для глаз, защитные очки, пояс альпиниста и мягкий, но прочный трос с комплектом карабинов.

– Вот так снаряга! – вырвалось у нашедшего.

– С таким снаряжением можно Эверест покорить! Не хватает только кислородного баллона, – заключил ветеринар, – Я вот не раз водил в горные походы туристов при деньгах из других стран. И знаете, вся эта одежда не хуже иностранной! Потратились знатно!

Глава 5

Голова каравана уже скрылась за горизонтом, а хвост всё выходил из ворот опорной базы. Сперва мы шли по заросшей старой дороге, а затем свернули на тропу, популярную у туристов. В огромной колонне рабочие ехали вперемешку с научным персоналом и другими специалистами. Видимо, для того, чтобы более умудренные житейским опытом могли при необходимости прийти на помощь.

Я находился примерно в середине каравана и ехал рядом с Егором. Громов неуклюже и смешно смотрелся верхом на своей лошади, которая из-за его роста напоминала мула. Ноги военного то и дело цеплялись за высокий кустарник. Между тем держался в седле он очень уверенно, словно тренировался несколько лет.

Первое время неопытная молодёжь радовалась красивым видам и даже пролетающим птицам. Многие старались сделать эффектное фото в движении, рискуя свалиться с лошади. Но вскоре я услышал жалобы на затекание ног и ноющую боль в пятой точке.