Zen 1001. Технофильская ересь

Кульминация всех ужасов и унижений наступает на корпоративных праздниках. В компании существует специальная должность, на которую с самого момента основания назначен выдающийся учёный Павел Ярута. Широко известный в области создания новых химических соединений, Павел применяет свой талант для разработки так называемого «праздничного меню», погружающего участника действа в наркотический транс с первого же отведанного блюда. Таким насильственным образом добропорядочные работники исполняют роли подопытных кроликов, теряют над собой контроль, а мероприятие превращается в дионисийскую вакханалию.

Запуганные и истощённые люди держат внутри коллектива круговую поруку. Мы можем лишь предполагать, насколько реальными должны быть угрозы со стороны руководства, чтобы удержать в шкафах такое количество скелетов! Кто знает, возможно, коллектив давно превратился в секту, состоящую из безвольных зомби? Наша редакция ни в коем случае не навязывает читателю какое-либо мнение, ведь цель журналистики – беспристрастное освещение фактов.

Помните, посещая ночной клуб «The Movie», вы поддерживаете многочисленные бесчинства и произвол, а нанимаясь на работу, рискуете навсегда превратиться в сектанта, поставив крест на нормальной жизни и отношениях с родными и близкими».

– «Родными и близкими», – передразнил я. – Сплошные низкопробные штампы! Неужели нельзя было найти нормального автора для заказной статьи? Они думают, что современный человек может поверить в этот смехотворный бред?

Мою тираду прервал вызов от секретарши.

– Слушаю! – отозвался я, нажимая на иконку интеркома.

– К Вам главный бухгалтер, – сообщила красотка. – Говорит, срочно.

– Хорошо, приглашай! – попросил я и убрал руку с сенсорной панели.

Лифт загудел, и вскоре в дверях моего кабинета появился высокий седой мужчина. Его вид меня несколько озадачил.

– Чух, чух, чух, добрый день! – произнёс он устало.

– Хм. Как тебя сюда пропустили?

– Да как обычно, чух, чух, чух, – главбух подошёл к столу и положил передо мной пачку документов, – надо подписать. Срочно.

– Понимаю… – сказал я, просматривая счета на оплату. – Но как это связано с тем, что ты засунул себе в жопу какую-то…э-э-э… трубу и изображаешь грёбаный паровозик?

– Но Вы же сами сказали мне так сделать, когда поймали на обеде с сигаретой.

– Ох уж это… курение! – я вспомнил о досадном моменте, произошедшем на днях. – Так, быстро вынь эту хуйню из брюк!

Главный бухгалтер повернул голову и огорчённо посмотрел на импровизированную выхлопную трубу.

– А мне нравится…

– Клоун! – вскочил я в раздражении. – Дай сюда!

Я совершил обходной манёвр и рывком вытащил свёрток из-за пояса главного счетовода.

– Не выкидывайте, пожалуйста! – взмолился он. – Это акты выполненных работ. Их тоже надо подписать.

– Устраиваете здесь балаган, а потом о нас пресса чёрт знает что пишет! – я разгладил бумаги и вернулся на своё место. – Садись, не стой над душой, бога ради!

Главбух затянул ремень и, отодвинув мой кейс, уселся за стол для совещаний.

– Я так понимаю, работы выполнены? – спросил я, доставая ручку.

– Да, крокодилы на месте.

– Отлично… – пробубнил я, подписывая акт. – Вы там поосторожней давайте, чтоб мы их больше по всему офису не ловили.

– Разумеется.

Я открыл ящик стола и заглянул в свою таблицу.

– Какое сегодня число?

– Тринадцатое, – ответил главбух, разглядывая интерьер с таким любопытством, словно был у меня в первый раз.

«Хвалить», – прочитал я про себя и задвинул ящик обратно.

– Кстати, я как раз собирался тебя вызвать.

– Что-то случилось? – лицо главбуха напряглось, взгляд остановился на висящей на стене грамоте:

«Почётный член Академии адвокатуры имени Оскара Акосты»

– Нет, наоборот. Хотел сказать, что очень доволен твоей работой в последнее время, – после этих слов я подошёл к сотруднику и крепко пожал его руку. – Благодарю, Александр, я немедленно издам приказ о твоём премировании.

– Спасибо большое!

– И ещё. Передай, пожалуйста, этому новому менеджеру…как его…

– Такой тихоня?

– Да, ну ты понял, – кивнул я. – Так вот, передай ему, что если он будет и дальше сливать информацию журналистам, заставлю ходить в костюме крысы до конца месяца!

– Может, лучше расскажем всем, что он в первый день обосрался?

– Не стоит, Саша, это не наши методы. Между прочим, теперь это называется обмороком…

* * *

Стены комнаты выглядели хлипкими, они подрагивали от вибрации, как сухая листва от порывов холодного осеннего ветра. Огромный механизм работал где-то неподалёку, издавая пугающий рёв и заставляя звенеть чистую посуду на кухне. Внутреннее убранство помещения не отличалось разнообразием – пара деревянных этажерок, ваза с искусственными цветами и большой обеденный стол, покрытый белой застиранной до дыр скатертью.

– Обычно у нас Мэри занимается резнёй, – сказал кудрявый мужчина с сумасшедшими глазами, выкладывая на тарелку странную маленькую птичку, зажаренную в духовке. – Может быть сегодня Вы, Генри, попробуете?

Генри машинально отпрянул и оглядел присутствующих испуганным взглядом. Его девушка сидела неподвижно, её лицо ничего не выражало. Будущая тёща также уподобилась каменной статуе.

– Вы ведь не против? – заискивающе добавил отец семейства.

Генри набрал воздуха в лёгкие.

– Конечно! – ответил он с максимально возможной вежливостью. – С превеликим удовольствием.

Взяв со стола длинный кухонный нож, более походивший на мачете, Генри посмотрел на птичку и замер в нерешительности. После секундного промедления он вновь обратился к кудрявому мужчине.

– То есть просто разрезать её, как обычного цыплёнка?

– Да, да, режьте как обычного цыплёнка!

Механический рёв нарастал. Старые обои на стенах стали похрустывать. Казалось, что страшная гудящая машина прорвёт их с минуты на минуту и ворвётся в комнату.

Собравшись с силами, Генри пододвинул к себе тарелку и неуверенно коснулся птички столовым прибором. Послышалось чваканье, на тарелку полилась отвратительная кровавая жижа. Поджаренные птичьи окорочка зашевелились, Генри с ужасом и надеждой посмотрел на остальных участников трапезы. Семья его возлюбленной сидела спокойно, словно наблюдала подобное каждый день. Исключение составляла лишь мать, глаза которой исполнились одержимостью, а из приоткрытого рта вывалился покрытый пеной язык. Окорочка конвульсировали, извергая потоки загустевшей крови. Маслянистые бардовые пузыри раздувались и лопались, орошая брызгами белую скатерть. Напряжение достигало критической отметки.

В комнате отдыха доктора Ямака зазвонил телефон.

– Мдя? – он поднял трубку, вытирая бороду от белой пудры.

– Доктор, кажется, я безнадёжно болен, – послышалось из динамика.

– Не переживайте, уважаемый, у меня полно лекарств, – успокоил меня Док и поставил фильм на паузу.

– Я тебя не сильно отвлёк?

– Ну что ты! Я уже закончил с учениками, сижу, пересматриваю «Голова-ластик».

– Дэвид Линч? Классика. Ты его… э-э-э… просто так смотришь?

Док выдержал многозначительную паузу, после чего взял из коробки очередное печенье и зачерпнул им пудру.

– Дээээ, я тут… сладостями балуюсь. А что стряслось-то?

– Не могу больше, – я выдохнул и опустил голову. – Гнусная реальность этого мирка просто невыносима. Ли гоняет по городу на моей тачке, СМИ поливают меня жидким поносом, а сам я целый день не могу избавиться от последствий поедания каких-то адских растений с пашкиного подоконника.

– Я рекомендую эвтаназию.

– Спасибо, доктор! Я знал, что на Вас можно положиться, – я засмеялся, откинувшись на спинку кресла. – На самом деле я как раз хотел предложить нечто подобное. Давайте сегодня соберёмся у меня в клубе? Все – ты, я, Ли, Пашка, Стася? А? Сто лет ведь не собирались.

– Ты без машины?

– Без.

– Тогда обзванивай всех, я заеду вечером, – сказал он и повесил трубку.

* * *

– Господин, директор, у нас чрезвычайная ситуация! – на экране интеркома появилась испуганная физиономия охранника.

– Я оторвал от стола отёкшее заспанное лицо и сфокусировал взгляд на дисплее.

– Господин, директор… – голос охранника дрожал.

– Да что случилось? – я отлепил от щеки глянцевый календарь.

– Штурмуют! Немцы…

– Кого штурмуют? Ты что, идиот?

– Война… спуститесь…

Я хлопнул по кнопке «end call» и выругался.

«Видимо, не стоит так частить с корпоративами», – жужжало в моей голове, пока кабина лифта опускалась на первый этаж.

Подтолкнув медлительную дверь, я сделал уверенный шаг по направлению к неизвестной угрозе. Холл был пуст, двухметровый охранник прятался в кабинке у турникета. Из коридора высовывались носы зевак. Настроение упало до максимально низкой отметки.

– Где немцы, бля?! – кричал я, озираясь. Внимание привлёк шум, доносившийся со стороны крыльца.

– Танк… – послышалось из кабинки.

– ЧЕГО??? – я был растерян, забыв о роли директора.

При всём желании рассказать, что я бросился в атаку, как разъярённый лев, вынужден признаться, что первая моя реакция была далека от этого. Оказавшись на улице, я увидел виновника массовой паники – от этого ноги мои потяжелели, словно их погрузили в тазик с бетоном. Да и стоило ли шевелиться, когда перед твоим носом, вертя массивной башней, разъезжал монструозный танк времён Второй мировой войны?

Одурманенный мозг отказывался соображать, взгляд зацепился за некую несуразицу – вместо того, чтоб крошить и уродовать мраморный тротуар, гусеницы танка парили в полуметре от земли. Присмотревшись внимательнее, я понял, что передо мной всего лишь макет – хоть и детализированная, но всё-таки копия устрашающего когда-то оружия. Возмущённый столь дерзким розыгрышем, я сорвался с места и, нарочно бравируя перед подчинёнными, стал приближаться к большой пластмассовой шутке. Тем временем, башня, загудев, повернулась и внезапно для всех выстрелила в неизвестную цель. Стекла задрожали от ударной волны, земля ушла из-под моих ног. Вдалеке что-то взорвалось.

Морщась от дыма, я сидел у крыльца собственного офиса и беспомощно шевелил губами.

– «ИС 2», – прочитал я медленно.

Танк опустился на землю, издав шипящий звук. Задняя стенка приподнялась, будь это дверь дорогостоящей спортивной машины.

– «Иосиф Сталин», – услышал я голос Дока, – самый мощный и бронированный советский танк периода второй мировой войны!

Доктор вышел из кабины и картинно приставил руку ко лбу.

– Прямое попадание! – доложил он с уверенностью. – Этот Макдональдс больше не будет отравлять организмы наших детей!

– Но… кхе…, – ко мне наконец-то вернулся дар речи, – там же люди.

– Всё в порядке, – доктор Ямак поправил ворот халата и осмотрел свои чёрные лакированные туфли, – я позаботился о том, чтобы перед выстрелом там никого не было.

На крыльцо начали стягиваться любопытные зрители.

– Вы зачем мне охранника напугали, товарищ военный? – спросил я, поглядывая на сотрудников через плечо.

– Минутку! – Док нырнул в кабину танка и появился с кожаным портфелем в руках. – Так, где наш больной? – деловито поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, зашагал ко входу. Переступив через меня, он, кряхтя, взошёл по ступеням и приблизился к импровизированному укрытию охранника. Бедолага по-прежнему находился в состоянии глубокого стресса, ведь, скорее всего, это был первый и последний раз, когда он вживую сталкивался с военной техникой в действии.

– М-м-д-я… – обойдя турникет, Док достал из портфеля квадратный клочок бумаги размером с ноготь и без единого слова заставил молодого человека проглотить лекарство. – Вот та-а-а-к, молодчинка. Богатырь глупо улыбался.

– И-о-с-и-ф С-т-а-л-и-н…

Доктор погладил его по голове, как гладят ребёнка, недавно отучившегося писать в штаны.

– Не надо бояться мой маленький, все мы умрём, – обнадёжил он пациента, после чего вышел на улицу.

К этому времени мне удалось вернуть себе спокойствие и рассудительность. Отряхнув брюки, я поднялся на ноги и обратился к своим подчинённым.

– Господа, ваш рабочий день окончен. Завершайте дела и отправляйтесь домой, – в ответ блеснуло пару улыбок, однако радоваться сокращённому дню открыто никто не рискнул. – Прошу любить и жаловать – мой хороший друг, Руководитель Департамента психоделических исследований – доктор Ямак!

Я взял Дока за плечо, в то время как восхищённые зрители импровизированной военной постановки осыпали его овациями. Поблагодарив всех и раскланявшись, он дождался, пока я схожу за вещами, и после непродолжительного ознакомления со своей игрушкой усадил меня в кабину. Антигравитационный двигатель сработал мягко, разглядывая салон, я и не заметил, как машина оторвалась от земли и заскользила прочь от места происшествия.

Поводив пальцем над приборной панелью, Док нашёл нужную иконку и включил радио.

«Сегодняшнюю программу поздравлений продолжит юное дарование по имени Ванечка. Семилетний внук желает поздравить горячо любимую бабушку».

– Дорогая бабушка! – прогнусавил ребёнок. – От всей души желаю тебе здоровья, счастья и долголетия! В этот знаменательный день я дарю тебе песенку, которая называется «Osom – Xaggittariuss».

– Ксаджитариус… – проговорил я вполголоса, продолжая обдумывать события этого дня. В голову пришло пару интересных идей, я достал записную книжку и карандаш.

– По-моему, у меня изменился почерк, – предположил я, разглядывая написанное с расстояния вытянутой руки.

– Ага. На «Times new roman», – подтвердил Док. – Просто не надо слушать так много Грешилова.

– Хм… – я задумался. – KinDzaDza… кто это?

– Читал, что это всего лишь собачка, нажимающая лапами случайные клавиши на синтезаторе.

– Я знал…

Некоторое время мы всерьёз обсуждали возможность существования такой разумной и одарённой музыкально собаки, вскоре наш высокоинтеллектуальный диспут был прерван очередными глупыми поздравлениями.

– Совсем забыл! – спохватился Док. – Ребята, напечатавшие этот военный экспонат по моему заказу, предусмотрели забавнейшую функцию!

Доктор выключил радио и открыл плейлист проигрывателя.

– При желании я могу синхронизировать внутреннюю акустическую систему с уличными громкоговорителями.

– Да ладно!

Док пробежался по дисплею, на экране высветилась надпись:

Global synchronization enabled

Затем появилось название трека:

Fluke – Atom bomb

В кабине зазвучало творчество старых английских электронщиков. – Проверяй! – Док открыл люк, чтобы я смог высунуть голову.

«Baby’s got an atom bomb

A motherfucking atom bomb

Twenty megatons

You’ve never seen so much fun»!

Просторные улицы столицы, сверкающие витринами в свете вечерней иллюминации, заполнились музыкой, словно пересохшие устья реки во время тропического ливня. Трек из легендарного альбома «Risotto» как нельзя лучше вписался в радостную пятничную суету.

«Baby got a poison gas

Baby got a heart attacks

Baby got a pain on tap

Baby gimme some of that»!

Удивлённые прохожие вертели головами в поисках источника звука, трое девчонок, возвращающихся из школы, бросили планшеты на лавочку и принялись беззаботно приплясывать. Наш антигравитационный танк собирал изумлённые взгляды, водители уступали нам дорогу, даже если для этого им приходилось выезжать на встречную полосу. Ветер прижимал к лицу мои чёрные солнцезащитные очки, волосы развивались, как у солиста начинающей рок-группы во время припева. Доктор Ямак получал наслаждение от происходящего, держа штурвал, он шуршал в коробке с печеньем свободной рукой.

– Оставь мне, троглодит! – вернувшись на своё место, я одёрнул тонкую руку Доктора и сам полез за сладостями. К счастью, он был не против разделить угощенье. Достав со дна коробки последнее печенье, я зачерпнул им добротную кучку сахарной пудры и отправил в рот целиком. В следующую секунду мои вкусовые рецепторы парализовало от невыносимой горечи. Губы онемели, а язык превратился в кусок размороженной сосиски. Медленно повернув голову влево, я встретил взгляд Доктора – он посмотрел на меня так, словно надо мной вот-вот застегнётся чёрный полиэтиленовый пакет.

* * *

– Хэй, крошка, ты не против, если я составлю тебе компанию?

– Ш-ш-што? – «крошка» отвлеклась от разглядывания больших наручных часов.

– Чё как, говорю? Чё скучаешь одна? – парень сел на высокий стул у стойки бара.

– Да вот степуху ещё не дали, а так выпить охота… – девушка опустила взгляд и кокетливо потеребила бретельку.

– Бедняжка! – улыбнулся юнец. – Бармен, дай нам два «лайта» со льдом.

Парень быстро ловил волну, его уверенность в себе и привлекательность, по его собственному мнению, были просто обескураживающими.

– «Лайта»? – пропищала незнакомка голосом тупой блондинки. – Мож, чё покрепче?

– Джин-тоник?

– Виски?

– С содовой?

– Без. Постой, – девушка коснулась пальчиком губ собеседника, – позволь мне заказать, – попросила она и, не дождавшись одобрения, шепнула бармену на ухо.

Молодые люди молчали до тех пор, пока на стойке не появилась их выпивка. Парень спустил на нос свои широкие клубные очки – двухсотграммовый стакан виски со льдом казался всё таким же огромным.

– А я вот люблю большие размеры! – похвасталась студентка, заметив нерешительность молодого человека. – Просто я закрываю глаза и представляю себе, что это сладенький сироп от кашля! Она взяла стакан в руки. – Смотри как легко! Оп! – хлопнув длинными ресницами, девушка опустошила виски ровно наполовину. Довольная собой, она шумно выдохнула и отвернулась от бара. Дизайн главного танцпола не пытался произвести впечатление шика и роскоши – напротив, обтёсанный паркетный пол, старые кирпичные стены и тусклое освещение создавали ощущение оторванности от цивилизованного мира. Древние часы над сценой, будто бы снятые с самого Биг Бена, показывали одиннадцать вечера, клуб «Movie» быстро наполнялся посетителями.

Тем временем, юный охотник за юбками покосился на потенциальную цель – та занималась разглядыванием катающегося по полу газетного листа. Воспользовавшись моментом, он поднёс стакан к губам.

– Подаришь мне балалайку? – услышал он в самый неподходящий момент.

– Кхо! Кхо! – по его розовым щекам покатились слёзы.

– Чёт, ты слабый совсем! – заметила незнакомка и с нарочной лёгкостью допила свой виски.

– Кхо… а мне казалось, что девочкам уже надоели эти балалайки… кхо… такая банальщина.

– Да ты чего, паря! – девушка толкнула нового знакомого в плечо. – Балалайки рулят! – она подсела вплотную. Вторжение в интимную зону заставило молодого человека непроизвольно отодвинуться.

– Смари! – с этими словами хулиганка расстегнула молнию на своём чёрном обтягивающем пиджаке, вывалив наружу свою основную гордость. Между загорелыми грудями, подобно сверхновой, сверкал тончайшей работы медальон, шедевр был выполнен в виде русского народного инструмента.

– Вау… – произнёс парень одними губами. – Огромный!

Смущённый таким напором, он отсел на соседний стул.

– Первый раз вижу, чтоб кто-то мог вот так просто взять и выпить вискарь! Знаешь, это ведь уже не модно…так пить, – пробубнил кавалер обиженно.

Девушка повернулась лицом к танцполу.

– Кое-кому всегда было насрать на моду… – сказала она полушёпотом, глядя, как из темноты коридора появляются четыре мужские фигуры. – А вот и мои друзья!

– Гол! Хуй! Штанга! – дикарь в шляпе выбежал вперёд четвёрки и с разгона пнул волочащуюся по танцполу газету. Бумага облепила туфель, футболист поскользнулся, грохнувшись на пятую точку. Друзья переступили через него, как через бревно, не отрываясь от беседы.

– Кстати, меня зовут Стасей! – незнакомка протянула руку, – к сожалению, я вынуждена признаться, что гожусь тебе в бабушки, – сообщила она, потеряв по дороге свой молодёжный сленг. Почувствовав себя одураченным и, в общем-то, лишним во взрослой компании, молодой человек откланялся и затерялся среди веселящегося люду. Я проводил его взглядом, пытаясь понять, как выгляжу в его глазах. В далёкую пору, когда я был молод не только душой, но и телом, мы посвящали себя протесту, бросали вызов сложившимся устоям, много делали назло обществу из чистого принципа. Но каковы идеалы молодёжи, выросшей на почве свободы и вседозволенности? Забыв об окружающих, я погружался в пучину собственных мыслей, я ощутил себя плывущим в стремительном течении страстей, в клубе начинался коллективный трип, люди объединяли энергии в стремлении к удовольствию. Я тонул, но кто-то или что-то пыталось меня вытащить…

– Да что с тобой?! – Стася махала перед моим лицом чёрной перчаткой. – Чего вы уже наелись?

– Э-э-э, – я очнулся, – чёртов Док подсунул мне чистый DXM в виде сахарной пудры.

Стася приветливо улыбнулась.

– Ничего нового, кстати, где он? – я обнаружил, что наша компания сократилась до двух человек.

– Исследует другие танцполы, – подруга взяла меня за руку, словно ребёнка. – Присаживайся, пропустишь со мной по стаканчику.

– Я-я-я, думаю, что можно взять по коктейлю и выпасть в ближайшем чилл-ауте.

– Валяй, дорогой! Хозяин-барин.

Вооружившись бокалами с мохито, мы отправились в путешествие по извилистым коридорам ночного клуба. Подыскав уютное местечко, мы уселись на подушки вокруг большого кальяна, продолжив беседу под расслабляющий восточный downtempo.

– Ты молодец, – сказала Стася. – Собрать всех нас вместе, как в старые добрые…

– Да-а-а.

Мы опустили глаза, вспоминая былые подвиги.

– Выглядишь потрясающе, – заметил я без преувеличения. – Хотя это ещё не повод дурачить молодёжь.

На Стасином личике появился оттенок смущения.

– Да он сам подкатил, клянусь!

Я потянул коктейль через соломинку.

– Как движется бизнес? Твои глупые балалайки уже на каждом углу.

– «Balalife» растёт, дорогой. Люди хотят балалайки, скоро и ты украсишь ими свой интерьер.

– Не дождёшься! – засмеялся я. – Не знаю, чем ты промываешь им мозги, но на меня эта хрень не действует. Почему ты не учредила компанию, распространяющую что-то полезное?

– Это личное, – тихо сказала Стася. – С тех пор, как я поняла принцип, решила проверить его на какой-нибудь сложной и немного безумной задаче, например, продавать самый бесполезный в мире товар.

Я выдохнул сладкий дым кальяна.

– Надо же? Мне стоило догадаться.

– Стареешь. А, между прочим, обороты у нас зашкаливают. Осенью планируем запускать электронную сеть дистрибуции «E-Balalife».

– «E-Balalife», – повторил я, улыбаясь, – «E-Balalife»…

* * *

Стеклянная кровля разъехалась в стороны, распахнув над нами усыпанную звёздами холодную бездну космоса. Приближался рассвет, бережно постриженная зелёная поляна была заполнена посетителями клуба, мы сидели вчетвером бок-обок на берегу реки. Уставший от ночного гулянья народ собрался чуть поодаль, все мы ощущали единство, коллективный трип подходил к своей кульминации. Не было Пашки, Дока, Стаси и Ли, не было меня и сотен других людей, всё пришло к единому, все стали одним любящим, могущественным солнечным существом. Стирались условности – пол, раса, возраст, незнакомые люди прижимались друг к другу, испытывая предельную близость. Волны Любви проникали в скрытые уголки сознания, обнажая и высмеивая наши глупые и наивные пороки. Зачем быть корыстным – ведь забрав у другого, ты забираешь у самого себя? Зачем быть враждебным, ведь нет ничего внешнего, нет ничего отделённого – ты враждебен по отношению к самому себе. Нет смысла хитрить, красть, обманывать, бессмысленно накапливать блага – дарить Любовь, вот что имеет ценность. Понимание этого пришло сегодня ко многим участникам действа, я был доволен. Сквозь влажную утреннюю дымку я увидел восходящее солнце, словно в знак одобрения, оно сверкнуло мне тёплой отцовской улыбкой».

Закончив последние строки, Марк снял с головы перемотанные изолентой беспроводные наушники. Издаваемый ими звук был таким громким, что вещал рекламу на всю его маленькую комнатушку.

– … принесёт вам гарантированную победу в февральской лотерее рабочих мест! Мечтаешь работать в иностранной компании? Хочешь получить гражданство за рубежом? Хватит мечтать, регистрируйся на сайте…

– юноша ударил по иконке «СПАМ». Это был не первый раз, когда кому-то удавалось взламывать его радиочастоту. Что мог поделать он, простой пользователь, если сами производители электроники умышленно создавали уязвимости в защите, получая за это приличные гонорары в конвертах?

Марк извлёк из груды хлама пульт от окна и повернул регулятор.

Transparency – 0 %-7%-18 %-91 %-100%

Оконное стекло стало прозрачным. На улице шёл снег. СНЕГ! Пусть грязный, жёлтый, но всё-таки снег! Когда-то снег в январе был чем-то обыденным, но календарь показывал 2142 год, а это значило, что в Киеве всю зиму будет лить проливной дождь. Молодой человек подошёл к окну и взял с подоконника электронный бинокль. Прямо под его домом, борясь с непогодой, пробирались двое полицейских и патрульный бот. Марк завороженно следил, как плавно тот переставляет свои вывернутые назад ноги, как останавливается, сканируя территорию, как вертит пулемётом, торчащим из сплюснутой башни, словно ядовитое жало.