Дорога на фронт

Как помнил Яков из учебного курса училища, чтобы превратить человека в уголь и пепел, нужна температура, около тысячи градусов. К тому же, она должна продержаться около часа.

Значит, здесь бушевало воистину адское пламя. Скорее всего, множество возгораний в домах объединялись в один гигантский пожар. Возник огненный смерч. Он превратил в золу всё, что находилось вокруг.

– «Если станут взрывать нефтепромыслы, расположенные рядом с Баку, то столицу Азербайджана ожидает такая же печальная участь. По крайней мере, так будет с районами, что прилегают к месту добычи». – зябко поёжился парень.

От сильного запаха гари, зенитчик почувствовал прилив дурноты. Яков несколько раз помотал головой. Парень сглотнул ком слюны, вдруг ставшей горькой и вязкой, и кое-как отдышался.

Чтобы не лишиться рассудка, лейтенант перестал замечать те предметы, что находились у него под ногами. Теперь парень иначе смотрел на останки, устилавшие землю. Он представил себе, что они никогда не являлись живыми людьми. Это слегка помогло. Яков слегка успокоился и продолжил свой путь по развалинам города.

Сводный отряд шёл параллельно великой реке и удалялся от русла не более, чем на один километр. Здесь, почти не слышались взрывы, что грохотали на западе, в жаркой степи, и на востоке, на Волге.

Зато проклятые «рамы» по-прежнему шастали в воздухе. Они наблюдали за полностью разрушенным городом. Заметив отряды красноармейцев, танки или грузовые машины, самолёты-разведчики вызывали подмогу по радио.

Через пять-семь минут, появлялись фашистские пикировщики и штурмовики. «Юнкерсы» с «хенкелями» немедленно нападали на всё, что перемещалось по улицам.

После первой самолётной атаки, солдаты стали много вертеть головами. Они чаще смотрели на низкое небо и обращали большое внимание на любой подозрительный шум, доносившийся сверху.

Как только, слышались звуки авиационного двигателя, раздавался чей-нибудь крик: – Внимание, воздух! – бойцы дружно бросались в разные стороны. Все прятались в ближайших развалинах и с нетерпением ждали, когда же фашисты исчезнут из вида.

Некоторые красноармейцы стреляли по немецким стервятникам. Однако, зенитчик не тратил драгоценных патронов. Он доподлинно знал, что в кабинах таких самолётов уставлены плиты из бронестёкла, а повредить многоцилиндровый мотор винтовочной пулей, достаточно сложно. Нужна большая удача, чтоб перебить маслопровод или что-то ещё, лучше всего, медную трубку, подающую топливо.

Часть города, по которой шли пехотинцы, звалась «Баррикады», по имени стоящего рядом завода. Она возводилась не очень давно, в спокойные довоенные годы. Кирпичные здания здесь возводились большими кварталами.

Ровные, словно стрела, улицы строились в виде правильной сетки, с шагом в сто с чем-то метров. Согласно генеральному плану, проезды пересекались друг с другом под прямыми углами.

На первом же таком перекрёстке из-за разрушенных зданий вдруг появилось трое советских солдат. Все они были с винтовками «Мосина», одеты в грязную форму и явно куда-то спешили.

В руках те бойцы держали неряшливого вида узлы. Да и двигались они не к линии фронта, а в обратную сторону: – «Зачем им идти к переправе?» – удивился тогда ещё Яков: – «Ведь никто из них даже не ранен».

Обычно, интеллигентный и мягкий Степан Сергеич, тотчас подобрался. Он рявкнул таким грозным голосом, которого от седого майора парень ни разу не слышал: – Рядовые, ко мне! – раздался громкий приказ.

Солдаты повернулись на крик. Все разом остановились и как-то странно замялись. По лицам бойцов было видно, им очень хочется, умчаться вперёд без оглядки.

Однако, за спиной офицера шёл взвод пехотинцев. Дезертиры уже не решались продолжить стремительный бег. Ведь, если им вслед, будет стрелять три десятка винтовок, то далеко не уйдёшь.

Дисциплина, наконец, победила. Бойцы повернулись и торопливой трусцой поспешили к Степану Сергеевичу. Они замерли в трёх шагах от него и встали «во фрунт».

– Доложите по форме! – сурово приказал офицер.

– Рядовой Кошеваров.

– Рядовой Азанчеев.

– Рядовой Сименчук. – по-очереди представились все пехотинцы.

– Где ваша часть? – продолжил майор строгий допрос.

Старший из тройки солдат снова запнулся, но пересилил себя, и хмуро сказал: – Разбита фашистами у сёла Городище.

– Где командир вашей роты?

– Погиб!

– Командир взвода? Командир отделения?

– Погибли! – набычился красноармеец.

– Согласно приказу № 227, подписанным товарищем Сталиным, за оставление позиций без надлежавшей команды, вы подлежите расстрелу на месте! – отчеканил майор.

Бойцы уронили узлы, которые продолжали держать в грязных руках. Они невольно попятились и дружно схватились за ремни пыльных «мосинок», висевших у них за плечами.

Заметив, что два лейтенанта держат ладони на кобурах с открытыми клапанами, дезертиры отчётливо поняли своё положение. Они ни за что не успеют, что-нибудь сделать. Все трое разом обмякли, не стали противиться больше судьбе, и обречёно понурили головы.

Не обратив внимания на поведение тройки солдат, Степан Сергеич продолжил короткую речь: – Как старший по званию, я откладываю ваш расстрел перед строем до выяснения всех обстоятельств данного дела. Зачисляю вас в сводный отряд и совершенно уверен, что вы искупите свой ужасный проступок честной и преданной службой.

Напряжённое ожидание на лицах бойцов разом исчезло. Все трое облегчённо вздохнули.

– Лейтенант, – обратился майор к новоиспечённому взводному, стоящему рядом: – принимайте бойцов под своё руководство.

– Есть! – козырнул Тофик Бабаев. Он повернулся к нежданному пополненью рядов и приказал: – Встать в середину колонны. На ближайшем привале я распределю вас по подразделениям.

Первое отделение сдвинулось немного вперёд. Между ним и остальными солдатами осталось немного свободного места. Прибывшие трое бойцов подошли к возникшему вдруг промежутку и встали там коротеньким строем.

Майор направился дальше. Красноармейцы двинулись следом. Через квартал история опять повторилась. Весьма простым образом отряд увеличился ещё на четырёх человек.

Скоро таких беглецов набралось почти на два отделения. С толикой зависти Яков отметил: – «Пока они доберутся до мест назначения, Тофик Бабаев станет командовать ротой. Вот это я понимаю, стремительный рост, в продвижении по службе».

Прошагав около пяти километров, сильно разросшийся взвод покинул район «Баррикады», разбитый фашистами почти до фундаментов. Подразделение вышло к большому заводу с южной стороны горизонта. Впереди показались руины какой-то длинной постройки.

Не очень давно, высокий кирпичный забор был сильно разрушен на большом протяжении. Цеха пострадали от обстрелов врага, но всё же, не в той ужасающей степени, как жилые дома, стоявшие рядом.

Скорее всего, пожарные части прибывали сюда в самую первую очередь. Да и боролись с огнём здесь, намного упорней, чем в рабочих кварталах. А может быть, фрицы хотели занять эту часть Сталинграда относительно целой и не бросали сюда «зажигалки» из белого фосфора?

Мол, не стоит сжигать то предприятие, где собираются танки, тягачи и различные тракторы. Самим ещё пригодиться. Можно будет потом, делать новую технику, и ремонтировать старую.

Возле забора стояло небольшое строение. Яков заметил, что оно весьма отличалось от производственных зданий. Зенитчик решил, что это и есть тот самый корпус, где не очень давно размещалась дирекция.

Он пригляделся. На устоявшей части фасада, обнаружилась длинная надпись, составленная из металлических букв. Она гордо гласила – «Сталинградский тракторный завод им. Ф. Э. Дзержинского».

– Похоже, что мне сюда. – со вздохом сказал лейтенант. Зенитчик кивнул в сторону большой проходной. После налёта фашистов от неё сохранилось удивительно мало, всего несколько стен.

Яков простился за руку со Степаном Сергеичем. Обнялся со своим земляком, бакинцем Бабаевым Тофиком и направился к новому месту несения службы.

Не удержавшись, лейтенант обернулся на середине пути. Парень увидел хвост колонны пехоты, уходящей на север. Он постоял так пару секунд и двинулся дальше.

Яков двигался среди свежих развалин и предавался горестным думам: – «Сколько раз везучесть Степана Сергеевича спасала меня от всяких несчастий, а то и от неминуемой смерти? Как я теперь обойдусь без помощи «заговорённого» кем-то майора? Смогу я ли выжить в этом кромешном аду?»

Возле крыльца Якова встретил часовой с автоматом «ППД-40», висевшим на широкой груди. Боец строго спросил, куда лейтенант направляется? Узнав, что офицер идёт в штаб полка, солдат проверил его документы и пропустил в помещение. Большой вестибюль был сильно завален строительным мусором.

На пыльных стенах виднелись кривоватые стрелки, которые нарисовал какой-то умелец. Яков последовал их указаниям и нашёл бетонную лестницу, ведущую вниз. По крутым и узким ступеням парень спустился в глубокий подвал. Он очутился в длинном пустом коридоре, увидел открытую дверь и шагнул в небольшой кабинет.

Молодой капитан проверил документы бакинца, узнал, что перед ним оказался зенитчик, и очень обрадовались его появлению. Дежурный вышел из-за двух тумбового стола, заваленного кучей бумаг. Подвёл лейтенанта к куску пыльного ватмана, висевшему на бетонной стене, и указал на грубую схему, начертанную карандашом.

Светло-серые линии были плоховато видны на белой бумаге. Поэтому, в самых важных местах, неизвестный художник густо слюнявил своим языком затупившийся «химический» грифель.

Благодаря этому, на поверхности документации проступали весьма неопрятные размытые пятна. Они были всех лиловых оттенков, от нежно-сиреневого до фиолетово-чёрного.

В центре, нижней части листа начиналась волнистая линия, обозначавшая Волгу. Она шла вверх и немного к правому краю. Параллельно реке находился, вытянутый наискосок, прямоугольник с крупными буквами «СТЗ».

Южный конец обширной фигуры был сильно срезан. Поэтому, длинная площадка завода удивительно смахивала на огромное тупое зубило. Над верхним, северным углом ограждения виднелась кривая надпись, сделанная печатными буквами разных размеров. Она сообщала – «пос. Спартаковка».

Капитан указал на верхнюю половину рисунка и сообщил: – Рядом с главным корпусом тракторного завода расположены противовоздушные батареи 85-миллиметровых зенитных орудий.

В каждой из них имеется по четыре исправные пушки. Мне только что доложили оттуда, что на третьем участке недавно погиб командир. Поедешь туда и примешь бойцов под своё руководство.

От такого приказа Яков совершенно опешил. Не обратив вниманья на изумлённое лицо лейтенанта, офицер вернулся за стол. Там стоял телефон чёрного цвета с круглым дырчатым диском.

В то давнее время, такие приборы стояли во всех кабинетах страны, от правленья колхоза, до ставки главнокомандующего, товарища Сталина. Капитан взял тяжёлую телефонную трубку из эбонита, набрал коротенький номер и вызвал к себе старшину.

Тем временем, Яков стоял перед грубо начерченной схемой. Он пытался собрать в кучу мысли, скакавшие в его голове, словно зайцы весной: – «Как вообще такое возможно? Меня, вчерашнего выпускника войскового училища, назначают командовать батареей зениток. Да мне месяц назад исполнилось всего восемнадцать.

Как я управлюсь с такой прорвой людей, уже давно воевавших на фронте? Мне бы с одним орудием сладить, а тут их окажется целых четыре. Да ещё рядом будут прожектористы и расчёт приборов для управления артиллерийским огнём. Это же, самое малое, ещё десять бойцов. Итого набежит, целый взвод, как у Тофика».

Пока Яков так размышлял, в дверь постучали. Вошёл пожилой, усатый военный с лычками старшины пехотинцев. Он тихо спросил: – Вызывали?

– Ты сейчас едешь в сторону главного корпуса… – то ли спросил, то ли дал точный приказ капитан: – Отвезёшь на третий участок боеприпасы, бинты и еду. Заодно, прихватишь с собой командира их батареи и отделенье бойцов.

– Да я вчера, отвёз им туда, начальника вместе с солдатами. – хмуро пробурчал старшина.

– Больше, чем сутки, там никто … – офицер вдруг замялся, так же, как другой капитан, что оформлял бумаги зенитчика в штабе дивизии. Он сделал короткую паузу, и сказать намного нейтральней, чем, возможно, хотел завершить свою фразу: – …не выдерживает.

Чтобы перевести разговор на менее неприятную тему, он повернулся к застывшему Якову и сообщил: – Во время последней атаки, фашисты сильно попортили пару зениток. Ночью туда ушли тягачи с бригадой ремонтников. Они повезли с собою снаряды и два новых орудия.

Не слушая речь капитана, Яков грустно подумал: – «Значит, мне жить-то осталось не более суток». – причём, эта фраза в его голове, прозвучала весьма безразлично, словно речь шла не о нём, а ком-то другом, постороннем ему человеке.

– «Ну, что же, другие даже до линии фронта не успели доехать. Бесславно погибли, кто прямо на Каспии, кто в степи, на железной дороге, а кто уже здесь, на ночной переправе. Мне, считай, ещё повезло. Может быть, я даже успею пострелять по фашистам».

Под конец он мрачно добавил: – «Если меня не убьют по пути к батарее». – парень отбросил горькие мысли. Он отдал честь капитану и спросил ровным голосом: – Разрешите идти?

– Выполняй лейтенант. – бросил ему офицер и тут же занялся другими делами.

Как только, Яков вышел за дверь кабинета, капитан сразу забыл о юном зенитчике. Ничего не поделаешь. Как всегда, фронтовая действительность дала себя знать.

Таких, как данный «зелёный пацан», перед ним проходило достаточно много, и так продолжалось довольно давно, изо дня в день. Если их всех держать в голове, то с ума очень быстро сойдёшь.

Парень вышел за железную дверь и вновь оказался в узком и тёмном коридоре подвала. Все стены были отлиты из железобетона. Судя их тощине, подземные помещения административного корпуса проектировались, как бомбоубежище. Теперь они пригодился именно в этом неожиданном качестве.

А ведь при строительстве здания, никто не мог и представить себе, что война доберётся до этого волжского города. Все были уверены в том, что руководство завода тратит впустую материалы и огромные деньги.

Разглядев старшину, стоявшего возле узенькой лестницы, Яков поправил пилотку и пошёл к колоритному аборигену штаба дивизии. Тот повёл офицера наверх. Минуту спустя, они оказались в дальней части просторного холла.

Благодаря постоянным обстрелам фашистов, здесь уже не осталось ни одного окна или двери. Весь пол был густо усыпан битым стеклом и штукатуркой, осыпавшейся с потолка и со стен.

Проводник повернул вглубь длинного корпуса и быстро двинулся по маршруту, знакомому лишь ему одному. По дороге он заглянул в небольшую каптёрку хозвзвода. Там он позвал за собой трёх старых солдат, сидевших без всякого дела.

Двигаясь маленькой группой, они прошли метров десять-пятнадцать. Шагнули в узкий проём и оказались в огромном полуразрушенном цехе.

Лучи яркого солнца проникали сквозь огромные дыры, пробитые в крыше снарядами. Они косо падали в глубину тёмного здания, и освещали десятки всевозможных станков. Все они были завалены кусками бетона, упавшими сверху.

Прошагав метров пятьдесят-шестьдесят, лейтенант с провожатыми вдруг очутился у широких железных дверей. Как понял Яков, здесь размещались помещения складов.

Возле них, параллельно друг другу, стояли две бортовые полуторки. Тут же виднелось отделенье пехоты с винтовками и вещевыми мешками. Бойцы расположились на ящиках из-под каких-то деталей.

Старшина достучался до кладовщика, сидевшего в надёжном хранилище, и долго ругался с седоусым сержантом. Они сильно спорили по какому-то непонятному Якову, поводу.

Проводник офицера потрясал пачкой бумаг и требовал, без промедления, выдать всё то, что обозначено в его документах. Вплоть до последней пачки махорки. Наконец, всё что нужно, было получено.

Началась погрузка довольствия в бортовые машины. Солдат оказалось в достатке. Поэтому, Яков не принял участия в нудной работе. Ведь, как ни крути, а он офицер.

Лейтенант встал на подножку и заглянул в оба кузова. В полумраке огромного цеха он с трудом разглядел, что же лежит в автомобилях. В каждом из них находились ящики со снарядами для зенитных орудий в 85-миллиметровов.

Не удивляясь подобному положению дел, он спокойно следил, как трудились солдаты. Красноармейцы закончили с перекидкой нескольких ящиков. Поднялись на платформы и уселись на боеприпасы.

Как и следовало ожидать, старшина разместился в первой машине. Во-первых, он здесь пребывал на правах командира, а во-вторых, должен указывать путь всем остальным.

Яков протиснулся в небольшую кабину второго автомобиля. Она весьма отличалась от кабин большинства немецких машин. Чаще всего, в них могли поместиться и три человека.

Советский «ГАЗ-АА» проектировали всего лишь для двух худощавых невысоких мужчин. Так что, разместиться зенитчику приличного роста там оказалось довольно не просто.

Грузовики покатились между рядами, заброшенного сейчас, оборудования. Скоро они оказались у широких ворот, от которых осталась лишь правая створка. Да и та была распахнута настежь. Одна за другой, «полуторки» выскочили в открытый проём и, набирав высокую скорость, рванулись на север.

Машины стремительно мчались вперёд и сильно петляли между цехами, стоявшими на территории Сталинградского тракторного. Яков с большим сожалением смотрел по сторонам. Везде он отмечал одну и ту же картину.

Повсюду стояли высокие здания с разбитыми окнами, дверями, воротами и скатными крышами, упавшими внутрь. Во многих местах, кирпичные стены были разрушены взрывами тяжёлых снарядов фашистов. Часто встречались большие воронки и глубокие ямы от провалившихся вглубь подземных тоннелей.

«Полуторки» быстро проехали около одного километра. Солдаты, сидящие в кузове, услышали в небе гул авиационных моторов. Все дружно забеспокоились, задрали головы вверх и стали смотреть в разные стороны. Заметив самолёты фашистов, они наперебой закричали водителям: – Воздух!

Отлично знакомый с этой командой, Яков схватился за дверцу машины. Он приготовился выскочить из тесной кабины, как только «полуторка» начнёт тормозить. К его удивлению, водители даже не думали сбрасывать скорость. Наоборот, они прибавили газу. Грузовики помчались впёред с ещё большей прытью.

Сверху и сзади послышался ужасающий вой летевшего «юнкерса». Тотчас застрочили два пулемёта. Зенитчик немедленно понял, что же творится у него за спиной.

Каким-то внутренним зрением, парень отчётливо видел, как две цепочки из пуль впивались в дорожный асфальт и стремительно мчались за удиравшей машиной.

Через пару секунд, они догонят «полуторку». Ударят по заднему борту и смертоносным дождём обрушатся на несчастных солдат, сидящих в маленьком кузове.

Кусочки свинца пронзят их тела, вопьются в контейнеры с боеприпасами и так же легко пробьют толстые доски. Снаряды зениток тотчас детонируют. Волна раскалённого воздуха разнесёт грузовик в мелкие клочья.

Не понимая, почему шофера ведут себя так необычно, парень решил, что не стоит испытывать злодейку-судьбу. Он приоткрыл пассажирскую дверцу и приготовился выскочить на полном ходу.

Уж лучше сломать себе ноги, чем мгновенно сгореть в жутком огне. После мощного взрыва, никто не найдёт и клочка его документов. Так что, бедным родителям скажут, что он оказался в огромном числе «без вести пропавших». Это значительно хуже, чем просто узнать о гибели сына. Так им хотя бы назначат какую-то пенсию.

Яков уже хотел спрыгнуть на землю, как произошло нечто совсем непонятное. «Полуторка» со старшиной резко вильнула в правую сторону и стрелою помчалась к длинному цеху.

Вторая машина не отставала от первой. Зенитчик невольно замешкался. Парень взглянул на кирпичную стену и увидел пролом, пробитый огромным немецким снарядом.

Дыра оказалась так велика, что грузовики влетели в неё, не задев неровных краёв. Один за другим, они нырнули в непроглядную тьму, заливавшую здание. Откатились от «входа» метров на десять и, лишь после этого, встали, как вкопанные.

Снаружи тотчас прекратили стучать пулемёты. Раздался приглушенный взрыв авиабомбы. Судя по стихавшему звуку, самолёт сделал круг прямо над цехом. Фашистский пилот не нашёл ускользнувшие от обстрела машины и помчался искать другую добычу. Не настолько везучую.

Яков взглянул сквозь лобовое стекло и испугался по новому поводу: – «А если бы возле порога, оказались большие станки или же куча разбитых железобетонных конструкций, рухнувших сверху? Мы бы врезались в них со всей нашей скорости. Снаряды детонировали от такого удара и…всё».

Он слегка успокоился и с облегчением понял, что всё вовсе не так, как он недавно подумал. Водители гоняли по этим маршрутам по несколько раз каждый день. Поэтому, отлично запомнили, куда они могут влететь на полном ходу, а куда и не стоит даже пытаться. Ну, а тех, кто ошибся в расчётах, наверняка не осталось в живых.

Не разворачиваясь в полутёмном цеху, машины задом вернулись наружу и отправились дальше. Площадь завода оказалась невероятно большой. Пока две «полуторки» добирались до главного корпуса, на них ещё трижды нападали самолёты фашистов.

Каждый раз приходилось бежать, что есть мочи, и прятаться от проклятых «лаптёжников» в полуразрушенных зданиях. Автомобили ныряли в открытые настежь ворота, а то и просто в большие проломы от бомб и снарядов. Они отъезжали от «входа» метров на десять, потом тормозили и пережидали опасность.

Оказавшись в укрытии снова, Яков повертел головой, осмотрел заброшенный цех с обвалившейся кровлей и печально сказал: – Такое прекрасный завод встал по вине бесноватого Гитлера.

– Неправда! – сразу ответил шофёр: – Сейчас он работает почти точно так же, как раньше! – заметив вопросительный взгляд лейтенанта, водитель всё объяснил: – Под каждым зданием нашего тракторного, есть очень большие подвалы. Как только возникла опасность бомбёжки, всё ценное оборудование сняли с фундаментов.

Перенесли на нижний, подземный этаж. Установили прямо на пол и принялись выпускать нужную фронту продукцию. В первую очередь, гусеничные тягачи, танки «Т-34», а к ним пулемёты и 76-миллиметровые пушки. Краем уха я слышал в дирекции, что в июле этого года собрали четыреста пятьдесят бронемашин, а в августе, их было больше на семьдесят штук.

Мало того, всю подбитую возле города технику не бросают на поле сражений. Её собирают. Цепляют тросами к большим тягачам и тащат сюда. Здесь, как можно скорее, приводят в порядок и опять отправляют на фронт. Вот только цветная эмаль на заводе давно уже кончилась. Так и едут танки от нас, без всякой окраски.

Кстати сказать, я видел в ремонтных цехах не только наши боевые машины, но и чужие «коробки». Должен сказать, что по сравнению с «Т-34», это невероятная дрянь.

Броня у них тонкая, а пушки до ужаса слабые. Однако, даже такое дерьмо не пускают на слом. Их тоже приводят в порядок. Счищают кресты с корпусов. Рисуют красные звёзды и гонят на немцев.

Посмотришь на их самые лучшие танки, что называются – «Т-3» и «Т-4» и поневоле задумаешься, как же их не сожгли по дороге? Как, вообще, проклятые фрицы сумели добраться сюда? Мне, например, непонятно…

Он ненадолго умолк. Помолчал и тихо добавил: – Хотя при такой сумасшедшей воздушной поддержке, чего им не рваться вперёд? Их самолёты летают над Волгой, как у себя над Германией. Они нападают на всё, что видят внизу. И где интересно, находятся наши хвалёные «красные соколы»? Неужто погибли все, как один, при защите Москвы?

Поняв, что слегка разболтался, водитель умолк на незаконченной фразе и снова вернулся к теме завода: – К сожаленью рабочих, далеко не всё удалось спрятать под землю. Сверху остались самые трудоёмкие для нас производства. Их никак невозможно подвинуть с привычного места.

Это литейки и сборочные конвейеры бронемашин. Именно их защищают те батареи, куда мы сейчас направляемся. Нужно сказать, зенитчики отлично справляются с такою работой и не позволяют фашистам свободно бомбить эти цеха.

Батарея зениток

В девять утра, «полуторки» оказались на самом краю предприятия. Судя по внешнему виду, в огражденье завода попал крупный снаряд. Взрыв оказался удивительно мощным. Прочный забор превратился в кучи мелких кирпичных обломков.

Не сбрасывая приличную скорость, автомобили рванулись в большую дыру. Они проскочили пустырь, тянувшийся прямо на запад, свернули на север и оказались в длинной ложбинке, глубиною в рост человека. Она пролегала вдоль огромных цехов и далеко уходила в разные стороны.

Пропылив по низине, грузовики, наконец-то, прибыли на место. Слева тянулся пологий склон балки, что хорошо защищал от снайперов фрицев. Справа раскинулась площадка Сталинградского тракторного. Она показалась зенитчику ровной, как стол великана.