Эдем, Квазар

Лев специально развернулся в сторону Остин, с чарующей улыбкой продолжая петь. Приближаясь к концу песни, он подбежал к краю сцены и выдал шикарное соло на гитаре, сделав его длиннее, чем в оригинале. А затем с отвращением на лице сорвал с себя гитару и одним мощным ударом о сцену, разломал инструмент на несколько частей, чем испугал зрителей в первых рядах. Встав, он замер, медленно разводя руки в стороны. Зрители, придя в себя, начали рукоплескать, отовсюду доносилось – «Бис!».

Видя реакцию толпы, Лев несколько раз поклонился, едва сдерживая ухмылку.

Группа медленно ушла со сцены, Дмитрий помогал идти пошатывающемуся Алексею, они медленно направились к номерам. Вокалист приблизившись к Остин услышал её обращение на английском языке – несколько лет жизни в Сан-Франциско дали о себе знать, поэтому языком он владел свободно.

– Пламенно, но немного пафосно, на мой взгляд.

Лев поправил съехавшую повязку и, взглянув в глаза Остин, ответил заготовленной фразой:

– Ты права, но любое искусство должно оскорблять, разрывая шаблоны и непосредственно влияя на ассоциативные цепочки: так людям гораздо проще запомнить – творца своего конца.

К ним подошёл татуированный гитарист в серой шапке и тёмных очках. Стальной хваткой он прижал к себе Остин и сухо обратился к Льву:

– Ничо так, для второсортных парней.

Не дожидаясь ответа, он подал правую руку и продолжил речь:

– Я – Джон Майерс, тот, которого сам, мать его «Слэш» признал одним из лучших гитаристов в мире, ну и пара десятков человек, которые выдали множество несущественных наград в виде золотых статуэток. А за спиной у меня исторический артефакт. «Gold Leaf Stratocaster – Эрика Клэптона». Вот тебе краткая справка для почитания.

– «Слэш» знает о признании? Может то был просто мужик, уходящий с детского праздника?

Джон посмеялся в ответ, а Лев быстро продолжил:

– Впрочем, не это меня интересует. Чувак, ты чо принимаешь? Я тоже хочу… Поделись секретными запасами.

– «Для русского у тебя уж больно хорошее произношение»… – отрезал Джон, продолжая держать вытянутую руку».

Лев крепко сжал ладонь гитариста, да так, что его пальцы захрустели но гитарист не подал вида.

– Сдаётся мне, сам «Слэш» не вспомнит твою коронацию. А вообще, для того, кого считают одним из лучших в мире, ты слишком уж карикатурный тип: играешь уже двадцатый год, но вот успехов группа стала добиваться только после прихода Остин. Будем честны – она единственная и настоящая ценность «Violet Rising».

Девушка обратилась к ним, пресекая начинающийся спор:

– Давайте вы после нашего выступления писюнами померяетесь. Нас уже объявляют, а твоё мнение, Лев, сочту за комплимент.

Парень отпустил ладонь, почесав лоб, Джон с ехидной улыбкой похлопал его по плечу, а Анна, заполучившая неоднозначный материал, взяла Льва под руку, уводя подальше от кулис. Остальные участники «Violet Rising» прошли мимо них. Разочарованный Лев вернулся в гримёрку, журналистка тихо закрыла за ними дверь. Развернувшись, музыкант с силой пнул стул.

– Блядь! Знал, что на этом вечере все через жопу пойдёт!

Анна тихо присела на кожаный диван подавая ему открытую бутылку. Сделав пару глотков музыкант сплюнул на пол содержимое и рухнув рядом, обратился к девушке с видом обиженного ребёнка, которого обманули.

– Это чо бля, чай!?

– Успеешь напиться, запасов много, лучше скажи почему ты так близко воспринимаешь эту ситуацию?

– Чаеносцам нет доверия…

Отшутился Лев и наклонился вперёд, но принимая упорство девушки, музыкант решил продолжить беседу, с трудом отвечая:

– Я для тебя лишь интересная череда информации, которая способна помочь твоей карьере. С чего мне быть откровенным?

Анна пододвинулась ближе, всматриваясь в его лицо и приободряя раздосадованного парня:

– Знаешь СНГ сцена переполнена талантами, но их сияние лишь отблеск того, что уже есть. Слишком много копирок, даже ебанутость стала какой-то серой и приелась, потому что слепое копирование приводит к слабохарактерным артистам, которым и сказать то нечего. А твоя сущность проявляется даже при исполнении каверов, потому что нечто скрытое, личная боль и ярость начинает вырываться и приковывать взгляд, это потрясающе!

Лицо Льва прояснилось едва заметной улыбкой.

– Далеко пойдёшь. Задела ты Анна, остатки самолюбия. Однако – дети хаоса разрушают созидая, пассивная способность которую невозможно отключить… Знаешь у каждого человека в жизни наступает момент полного пиздеца, когда твоя вера иссякает, ты просто не можешь продолжать дальше – играть, писать, творить… Сомнения и бесконечная череда проблем разрушают изнутри, и целебное «катись всё к херам» уже не спасает… Понимаешь, о чём я?

Анна кивнула головой в ответ и Лев продолжил:

– Остин такая же, как я, поднявшаяся из самых низов благодаря таланту и пробивному характеру. В своё время я был на волоске от того, чтобы закончить… Принять обычный образ жизни, отказываясь от мечты. И я постоянно ходил, как идиот, с одним вопросом крутившимся в голове бессчётное количество раз – стоит ли мне продолжать? Нарвался на её трансляцию, где она со слезами на глазах твердила: «Как бы сложно вам не было сейчас, продолжайте идти по выбранному пути. Самореализация – это священный долг каждого. Когда не станет вас, мир лишится того потенциала, что скрыт внутри». Эти слова пронзили меня подобно молнии. Мне хотелось произвести на неё впечатление, познакомится. Но реальность внесла коррективы…

Анна положила свою ладонь рядом с рукой Льва так, что её пальцы едва коснулись его. Парень обратил на это внимание, и уже хотел отнять кисть, но томный взгляд девушки обезоружил. Анна, подметив секундное замешательство, произнесла почти шёпотом:

– Твой Рок-н-рольный шарм во время выступления задел и меня. Уверенна, ей очень понравилось. У тебя ещё будет шанс, это точно. А первое впечатление порой обманчиво и занижает многогранность человека. Сюрпризы все любят, особенно приятные.

Лев откинулся на спинку дивана и повернул голову к Анне, наблюдая за тем, как та бросает на него томные взгляды и прикусывает губу. Положив ладонь на его бедро, девушка медленно приблизилась и запечатлела поцелуй на внезапно пересохших губах парня, а затем повела рукой выше, проводя пальцами по кубикам пресса и твёрдой груди. Лев, взяв её за талию, приподнял над собой и усадил сверху. Он понимал, что это неправильно, но сложно было сопротивляться. Анна крепко сжала его в объятиях, перекрывая своей грудью кислород. С трудом он отвернул голову.

– Не готов я пропустить выступление Остин. Ты грамотно использовала мой порыв искренности – весьма умело, хвалю. Быть интервью! Если найдёшь диктофон и прочее вспомогательное, сможешь записать. За выпивку благодарю и деньги верну, если скажешь сумму.

Анна с расстроенным видом поднялась, поправляя блузку.

– В баре сказали, что алкоголь бесплатный, а когда узнали, для кого беру, выдали твой любимый напиток, вместе с чаем. Я знала, что рано или поздно момент настанет – не всё же мне парней отшивать. Карма должна была сработать и в другую сторону.

– В этом и кроется проблема людей…

– В чём?

– Ты пришла ко мне за интервью, прекрасно осознавая, что шансы минимальны, и всё же получила необходимое. А сейчас испытываешь досаду от того, что не получила большего.

– Пожалуй ты прав, но я не считаю, что это конец. Лишь констатировала факт. Пойдём наслаждаться выступлением ангела в окружении самовлюбленных бездарностей.

Лев встал, спиной опираясь на стену, Анна замерла рядом. На сцене уже звучала новая песня. Остин, заметив Льва, отошла чуть назад, чтобы её было лучше видно. Учитывая его яркий акцент в выступлении, Джон не придал этому значения. Музыка полилась, а следом зазвучал и проникновенный голос Остин:

Я чувствую себя потерянной в этом мире,

Услышав шаги из прошлого, начинаю задыхаться.

Честно говоря, одиночество убивает меня…

О, мне нужен кто-нибудь! Кто-нибудь настоящий!

Я хочу дышать, чувствуя, что живу.

Ты всё усложняешь, возвращаясь и преследуя.

Мне просто нужна свобода, а не иллюзия.

Мне нужно время, всё обдумать.

Если ты любил меня, когда-либо.

Прошу, мне нужно одно – возможность дышать.

Возможность дышаааать.

Многое видела и пережила.

Опускалась на дно, на вершину взбиралась.

Но время ускользает, забирая возможности.

Я просто стараюсь быть лучше, чем есть сейчас.

Но, знаю, момент вновь придёт, я упаду, никого рядом не будет,

Вытерев слёзы, поднимусь и дальше пойду.

Я хочу дышать, чувствуя, что живу.

Ты всё усложняешь, возвращаясь и преследуя меня.

Мне просто нужна свобода, а не иллюзия.

Мне нужно время всё обдумать.

Если ты любил меня когда-либо,

Прошу, мне нужно одно – возможность дышать.

Возможность дышаааать.

Я хочу дышать, чувствуя, что живу.

Ты всё усложняешь, возвращаясь и преследуя меня.

Мне просто нужна свобода, а не иллюзия.

Мне нужно время, всё обдумать.

Если ты любил меня, когда-либо.

Отпусти.

Отпусти.

Отпусти.

Хлопанье в ладоши от Льва смутило Остин, так как публика весьма прохладно отреагировала, но Лев продолжал, и Анна так же подхватила. Подошедший к ним Антон хотел начать речь, но Лев прикрыл ему рот ладонью, а свободной рукой указал на Анну. Антон также начал аплодировать, выходя на сцену. Наконец публика удостоила должными овациями «Violet Rising». Группа быстро скрылась за кулисами. Поклонившаяся Остин осталась в компании Антона, который жестом вновь указал на неё.

– Обворожительная и поистине неземная красота. Вас ждёт небольшой перерыв, дамы и господа, а затем завершение вечера, плавно перетекающего в ночь.

Последние слова несколько смутили Льва, но, видя идущую навстречу Остин, он отбросил в сторону лишнее.

– Пламенно, но немного пафосно, на мой взгляд.

Остин с улыбкой ответила:

– Туше. Мы так и не познакомились нормально.

– Лев – профессиональный бездельник, а в свободное от работы время – вокалист группы «Эдем». Произнёс он с шутливым поклоном и указал на спутницу, продолжая речь.

– А это – Анна, журналистка, весьма опасная надо признать.

Остин с растерянным видом смотрела на Льва.

– Это же шутка? На вечер не допускаются журналисты…

Парень, почесав лоб, ответил:

– Тут такое дело – в России ограничения на творческих вечерах, да чего уж там, в рамках закона! Быстро стираются, если знать нужных людей… А она лишь до меня докапывается, к слову.

– Хорошо, значит придётся вести себя в рамках приличия. Печально… А так хотелось расслабиться…

Анна поспешно заговорила:

– Думаю, я найду, чем себя занять. Оставляю вас одних, рада была познакомиться.

Поочерёдно обняв Льва и Остин, журналистка быстро удалилась. Вокалист развел руки в стороны, состроив невинную гримасу на лице. Остин с непринужденным видом произнесла:

– Дальше пары бокалов дело не пойдет.

Лев радостно подхватил:

– Приказ принят, напиться! Выдвигаемся!

Они поднялись на второй этаж. Путь к бару лежал через широкий, светлый коридор, стены которого были украшены десятками картин. Это придавало ощущение некой торжественности, грандиозности не только от помещения, но и от момента. Коридор привёл их в просторное помещение со слегка приглушённым светом. В баре было несколько бильярдных столов, за одним из которых расположилась небольшая компания. В углу протирал рюмки, стоя за бардовой округлой стойкой, седой бармен. Он внимательно разглядывал проходящих людей, словно оценивая каждого. Остин, грациозно расправив плечи и покачивая бёдрами, прошла до высокого стула и с комфортом на нём расположилась. Опираясь локтём на деревянное покрытие стойки, она выжидающе смотрела на Льва, который сел напротив. Бармен молча налил ему виски и прокатил стакан до раскрытой ладони. Следом выдал белую майку.

– Ого, да у тебя всё схвачено…

Лев, быстро накинув майку, ответил:

– Слишком уж я ленивый, да и потом часто оставался в заведениях этого гуру общения.

Бармен смекнул, что пора переходить на английский и с небольшим акцентом обратился к Остин:

– Что вы предпочтёте выпить?

Лев с ухмылкой добавил:

– Всё, лимит его фраз для нас исчерпан.

Остин недоверчиво приподняла брови, бармен кивнул головой в знак согласия, ожидая её ответа.

– Красного вина, пожалуйста, желательно полусладкого.

Заказ был незамедлительно исполнен, после чего Лев чокнулся с Остин, произнося:

– За творчество!

Выпив, он стукнул стакан о стойку. Остин же вернула пустой бокал на исходную позицию. Бармен вновь разлил напитки и отошёл к вновь прибывшим посетителям. Кудрявый подросток отделился от общей массы и, подойдя к музыкантам, с улыбкой, в которой сквозила фальш, произнёс:

– Шикарно! Как же зажгли! Особенно ты, Лев: жёстко закончил своё странное выступление…

Вокалист с ехидной гримасой опустил голову, затем всё-таки выдавил из себя пару слов:

– Малыш, у нас ограничение "18+" на все выступления. Я понимаю, что молодёжь всегда рвётся к запретным плодам, но сейчас позволь нам расслабиться.

– Само собой, сорян, мужик. Ты для меня, как «Face» в мире рока.

Лев, услышав эти слова, ударил себя по лбу, сваливаясь со стула.

Парень с растерянным видом стал удаляться, вытягивая большой палец вверх.

В шутливой манере Лев перевёл Остин обращение парня, попутно объясняя, с кем его сравнили. Она восприняла его слова с улыбкой, но ей очень хотелось обычной беседы, после затяжного гастрольного тура. С едва заметной грустью в глазах она обратилась к нему:

– Абстрагируйся от шуток, хотя бы на пару минут – хочется поговорить без лишнего пафоса.

– Постараюсь спокойно поддерживать беседу. Один вопрос: «насколько твой образ далёк от реальности?»

Остин взглянула в его глаза, с обаятельной улыбкой.

– Сам как считаешь?

– Мне кажется, тебя сдерживают, причём против воли. Многие артисты любят свои золотые цепи.

Девушка перебила его, кивнув головой.

– Смертник смертника разглядит в темноте и за решётчатыми преградами.

Она замолчала, покатывая пустой бокал.

– Знаешь, когда становится плохо, ловлю себя на мысли: «удалось прорваться и взять своё». Твои слова насчёт самореализации невероятно мне помогли.

Остин, посмеиваясь, наигранно повторила его жест, ударяя себя по лбу.

– Ох… Как же стыдно за тот случай… Смесь из виски, травы и цунами дерьмовых эмоций… Мне так хотелось услышать нечто подобное от кого-то, но я понимала – некому сказать эти слова. Поэтому припарковав машину, начинала трансляцию с растёкшимся макияжем и опухшим лицом. Но я рада, что мой запечатленный позор помог тебе.

– С чего же позор? Ты воодушевила людей в тот момент, когда сама иссякла… Благодаря тебе я решился на последний и решающий шаг, необходимый для прорыва. Если бы ты не сделала этого, возможно, я сейчас работал, продавая телефоны, или уже гнил в земельке, олицетворяя собой сплошное недоразумение. Может ты и чувствуешь себя некомфортно от того, что не способна раскрыться на полную сейчас, но ты уже сделала многое. И, уверен, если сбросишь балласт, поднимешься на самый верх.

– Слушай, Джон с друзьями, конечно, часто попадает в разные передряги, но он принял меня в группу…

Лев перебил её, не дав закончить:

– В этом проблема моралистов: считаешь себя обязанным, мол, если бы не Антошка, всё было бы совершенно иначе. Но хрена-с два! Таланты пробиваются наверх, выискивая разные пути. Просто одни дороги гораздо длиннее и тяжелее других.

Бармен наполнил бокал, затем стакан, и сделал предварительный запас в виде шести рюмок и трёх бокалов, вновь отходя к другому концу стойки. Снова выпив, Остин продолжила беседу:

– Пожалуй, ты прав. Хватит с меня измен…

Лев подавился, выплеснув виски на стойку. Бармен быстро вытер лишнее, неодобрительно покачивая головой.

– «Ты в порядке?» – встревожено спросила Остин.

– Пойми меня правильно, мне казалось, на чувака реально много клевещут. Люди пиздецки завистливые, ибо за пару лет вы невероятно поднялись. Но им быть круто во многом лишь благодаря тебе. Я думал, что за всем стоит пресса, раздувая и высасывая из пальца провокационные материалы. Он ведь в открытую сделал тебе предложение… Целое шоу из этого устроил. Ты обломала чувака, но этот факт он смиренно принял. Столько постов затем было о неземной любви к тебе.

Остин разочарованно ударила ладонью о стойку.

– Перестань, прошу! Нет никакой любви, уже давно. Чувства безусловно были, но у каждого человека есть предел. Точку невозврата мы прошли. По контракту у меня остаётся три месяца, Джон выбил мне невероятные условия – огромные гонорары. Но он так и не понял, что я устала быть частью этого спектакля. Отказывать сейчас на предложение руки, сердца и блудливого члена смысла нет. Он считает, что я себе цену набиваю. Да и потом, даже если бы я любила его и сказала «да», это бы его не изменило. Мы должны любить людей не за то, какими они могут быть, а за то, какие они есть, и это – тяжелая правда, ибо большинство людей – те еще моральные уроды…

– Воистину! Если ты не против, давай насладимся тем, что любим.

Подытожив, Лев обратился к бармену:

– Выдай тему для покорения сердец и восстановления наших средств. Две штуки…

Бармен быстро скрылся в подсобке и через минуту вернулся с двумя акустическими гитарами. Лев взял одну в руки, другую пододвинул Остин.

– Сыграю песню, которая не давала мне покоя долгое время. Благодаря тебе, кстати.

Остин смущённо перебила:

– Унижаться – так унижаться. Вначале играешь ты, король каверов, затем – я. В конце решим, как поступим.

Лев, пошатываясь на стуле, подмигнул ей в ответ и начал играть «Stone Sour – Through Glass». Алкоголь не помешал вокалисту отлично исполнить песню, сыгранную им сотни раз, когда, будучи ещё неизвестным парнем, он твёрдо решил посвятить себя музыке. Постепенно к барной стойке стягивались посетители, привлечённые стройным звучанием гитары. Глаза Остин искрились в моменты припева гораздо ярче, чем прежде. Она сама не заметила, как стала подпевать, и их голоса сплелись в гармоничном звучании. К концу песни люди начали толпиться вокруг. Окончив выступление, Лев поклонился Остин и услышал множественные овации. Пришедший на столпотворение Антон, ничего не мог понять. Но, видя, как Остин готовиться начать свою песню, растворился в общей массе зевак.

Боюсь, так душевно у меня не выйдет. Но идея общения через песни мне по нраву. Подхватывай в припеве.

Зазвучала «Halsey – Bad At Love». Остин исполняла её размеренно, вытягивая многие моменты, и в громком припеве их голоса уже не звучали столь лаконично, но ближе к середине они определись с необходимыми тембрами, вновь притягивая к себе восторженные взгляды. Антон, стоявший позади и наблюдая за тем, как они играют, поймал себя на простой мысли, внезапно пришедшей ему в голову:

«Я подписал «Эдем» из-за этого парня… Неимоверно проблемного и безмерно талантливого!»

Музыканты вновь встретились взглядами. Их лица выдавали искренние, восторженные эмоции, такие, которые часто способны демонстрировать дети, ещё не затронутые чернотой этого мира. Закончив, они в растерянности ожидали завершающей песни. Антон, видя, как люди начинают терять интерес, выкрикнул название группы, которую часто слушал Лев, настраиваясь перед выступлениями.

– «Papa roach!»

Остин пожала плечами:

– «Papa Roach Skylar Grey – Periscope?» Её я отлично помню и нам подойдет.

Лев почесал лоб, вспоминая слова. Девушка обратилась к нему, помогая с первыми строчками. Даже бармен вмешался, выдав им свой рабочий планшет. Найдя минус и наконец приготовившись, они начали исполнять последнюю песню. В этот момент многим стало очевидно, что на их глазах, возможно, зарождается один из самых пламенных рок-дуэтов современности. Остин и Лев подходили друг другу внешне, дополняя образы и не вызывая у публики диссонанса в голове. Люди часто начинают говорить лишнее, когда один из партнеров значительно привлекательнее или талантливее. Но сейчас публика наблюдала, нечто действительно удивительное и настоящее – почти мифическое, потому что всем было ясно – они поют не за деньги, признание или возможность самоутвердиться. Музыканты поддались своему естеству, которое многие убивают в себе, считая тягу к чему-то прекрасному – бесполезным делом. Зрители аплодировали на протяжении нескольких минут, прося сыграть вновь, но исполнители вежливо отказались, списывая всё на усталость, хотя на самом деле они были напуганы лёгкостью и своевременным порывом души, который вылился в прекрасное выступление столь близких по духу людей. Бармен обратился к ним, ставя почти убитые бутылки на стойку:

– Всегда знал – в любом деле два мастера легко найдут общий язык.

Лев и Остин перешли за столик, где провели ещё около часа за общением и легким ужином, заменив алкоголь минеральной водой. Подошедший к ним Джон, обратился к Остин:

– Дерьмовая самодеятельность, девочка… Из-за подобных выходок люди пересматривают прайсы, мать твою.

Лев поднялся, оттолкнув его.

– Полегче с ней, фейковая знаменитость.

Остин раздражённо ответила:

– Это было моё свободное время, и я провела его с пользой. Ты же постоянно твердил, что необходимо петь как можно больше различных песен, чтобы не терять вариативности. Месяц мне твердил об этом!

Гитарист резко изменился в лице, поправляя очки.

– Впрочем, твоя правда. Извини, что перегибаю вновь. Сложно мне перестроиться – к концу этих туров речь почти не фильтруется.

Остин разочарованно вздохнула, опуская глаза.

– Ангел, мне нужна твоя помощь в одном деликатном деле. Может ты поднимешься в номер?

– Дай нам пару минут, и я приду.

– Хорошо.

Джон удалился, изредка посматривая на них через плечо.

– Прости за эту сцену, Лев, но ты сам знаешь: благодаря контрактам мы сами себе не принадлежим…

– Понимаю, но ты не должна терпеть подобного. Просто на мой взгляд, ты явно заслуживаешь лучшего.

Остин слегка улыбнулась и взглянула ему в глаза.

– Когда-нибудь мы будем свободны от тягостных отношений и ужасных контрактов. Мы обязательно ещё встретимся, откроем новую главу в жизни и, когда останемся одни…

– Сами небеса разверзнуться, засвидетельствовав нашу новую встречу. Я безмерно тебе благодарен за этот вечер, Остин, один из лучших вечеров за последнее время.

– Взаимно, неподражаемый король каверов.

Лев просидел в одиночестве порядка десяти минут, вновь и вновь погружаясь в раздумья о приятном вечере, но его мысли прервала расположившаяся напротив Анна.

– Ты не престаёшь удивлять – все только и говорят о вашем дуэте.

– Хочешь заострить внимание на этом?

– Нет, я почти всё увидела сама. Что дальше?

Лев раздражённо выдохнул и подытожил:

– Живём дальше. Носим ношенное, ебём брошенное.

– А если без шуток, сможешь дать нормальное интервью?

– Все зависит от содержания – у меня аллергия на тупость, я тут же покрываюсь сарказмом.

Анна с улыбкой взяла Льва за руку, увлекая за собой.

Они зашли в просторную библиотеку, где их уже ожидали двое худощавых парней, возившихся с камерой, светом и прочей атрибутикой, расположенной напротив большого камина. Лев запрыгнул в просторное кресло, Анна села напротив и уже было взялась за микрофон, как установившуюся идиллию испортил забежавший внутрь Антон. Гневно разогнав журналистскую группу в разные стороны, он устало обратился к своему артисту:

– Твой вычурный эпатаж принёс свои плоды: тебя просят выступить на Дне Рождения сына Козлова с обязательным ломанием гитары в конце, и я буду крайне признателен, если ты согласишься. Пол ляма отвалят за три песни. Не рублей, разумеется…

– Антошка, ты кем, блядь, себя возомнил? Сутенёром в творческой среде? Или считаешь, что я – твоя дрессированная мартышка? Увижу сочный фрукт и буду на велике кататься, да в тарелки бить? Ты сам знаешь, в какой скандал попал его отец. Казалось бы, есть депутат Сруцкий – яркий пример того, как поступать нельзя, знай цену себе и другим, но нет… Козлов решил дальше зайти, изнасиловав журналистку. Связь возможна только между его лицом и моим кулаком. Человек, которому необходимо использовать своё положение, дабы склонять женщину к интиму, идёт нахер априори. Даже если сумма вырастет в десятки раз, мой ответ, будет прежним!

Закончив тираду, Лев с омерзением отвернулся. Спустя пару секунд он продолжил:

– Хочет увидеть выступление его сынок… Пускай приходит на концерт. А от меня ты сам знаешь, какой ответ может быть. И на что ты рассчитывал, я не понимаю…

– Тебе за десяток минут готовы заплатить… Да и не доказано ещё ничего, всего пара человек высказались…

Лев перебил его, вставая с кресла:

– Знаешь, мы все умрём однажды. Самое дорогое удовольствие в этой жизни – просто быть собой. Я не смогу верить в то, что делаю, если выступлю у отпрыска этого депутата – абсолютно бездарного управленца и тупого извращенца, заслужившего свой статус благодаря давней дружбе с нужными людьми. Да и потом, ты свою выгоду не упустишь. Сколько лет тебя знаю, из-за тридцати процентов от этой суммы, ты унижаться бы не стал. Там ведь минимум миллион?