Властелин 2

Сердце Летиции вдруг затрепыхалось. Неужели это он?! А ведь все сходится: он все это время следил за делами своего сына через графа де Марбо. Он же говорил, что они знакомы. А когда графа не стало, то явился к сыну сам.

– Мама, что с тобой? – слова Наполеона вернули Летицию в реальность.

– Все хорошо, сын. Теперь все будет хорошо.

Хлопоты с наследством неожиданно затянулись. Причем, не с наследством крестного, там как раз все было в полном порядке. Правда денег оказалось не так много, как грезилось Наполеону. Потому он решил выставить на продажу отцовский дом, и здесь начались сложности. Из-за того, что отец не оставил завещания, его имущество делилось между девятью равноправными наследниками: женой и восемью детьми.

Пройдя все круги крючкотворного ада, Наполеон за полгода сумел стать единственным наследником Карло Буонапарте. Еще два месяца пришлось ждать покупателя. Лишь к концу июля он превратил наследство в банковский депозит и оформил доверенность на свою мать. Теперь можно и в Париж.

Летиция решила рассказать Наполеону, кто его настоящий отец, сразу, как только поняла, кто такой маркиз Монферрат. Но чем ближе был час расставания, тем быстрее таяла ее решимость. Как она ему скажет? Что он о ней подумает? Как ему объяснить тот порыв чувств, который охватил ее в охотничьем домике в ту памятную ночь? Она терзалась сомнениями вплоть до момента расставания. И когда она давала сыну традиционные напутствия у ворот усадьбы, неожиданно для себя, уже вслед уходящему Наполеону произнесла:

– И еще, запомни мои слова, сын: слушайся маркиза де Монферрат, как своего отца.

***

Лето 1787 года выдалось особенно сухим и жарким. От раскаленного солнцем воздуха не было спасенья нигде. Даже на узких тенистых улицах Парижа от нагретых стен домов исходило ненавистное тепло. Но что еще хуже, в тени от палящего солнца спасались мухи. Миллионы мух жужжали вокруг выброшенных на улицу объедков, а когда замечали редкого прохожего, решившего охладиться в тени, всем скопом набрасывались на него, пытаясь пролезть в рот, нос, уши и глаза. Лишь на солнцепеке мух не было, и парижане предпочитали передвигаться по солнечной стороне улиц. Лучше терпеть жару, чем нападение жутких маленьких чудовищ.

Наполеон неплохо знал Париж. Он целый год провел в военном училище на Марсовом поле. Для него не составило сложности наметить маршрут к отелю, указанному маркизом де Монферрат. Минуя опасные скопления надоедливых насекомых, промокший насквозь от собственного пота молодой корсиканец добрался до нужного адреса.

Отворивший двери отеля слуга быстро пропустил посетителя внутрь и захлопнул за ним дверь. В отеле царила неожиданная прохлада, и Наполеон, по своей привычке разбираться с необычными явлениями, начал размышлять откуда бы ей взяться. Но его размышления бесцеремонно прервал слуга:

– Вы что-то хотели, мсье?

– Меня ждет маркиз де Монферрат, – веско заявил молодой человек.

– Вы не хотели бы сначала умыться с дороги, мсье?

Нет, Наполеон не хотел умыться. Сначала он хотел выяснить о какой карьере намекал маркиз во время их последней встречи в Валансе, но перепираться со слугой, который лишь соблюдает установленные хозяином правила, посчитал ниже своего достоинства. Поэтому он согласился на предложение служителя отеля.

Его привели в роскошные апартаменты. Посреди большой спальной комнаты стояла деревянная ванна, наполненная горячей водой. Слуга показал гостю шкаф с чистым бельем, гардероб со множеством костюмов. А вот шнурок, который следует дернуть, когда мсье будет готов предстать пред светлые очи маркиза.

Нежась в горячей ванне, подпоручик Бонапарт дал себе клятву добиться таких карьерных высот, чтобы подобные апартаменты стали ему по карману. О чем еще может мечтать корсиканский юноша, не проживший ни одного дня без нужды в деньгах? Сегодня первый день, когда он познал, какое ощущение благоденствия дает роскошь. Когда-нибудь эти ощущения станут для него привычными.

Нахлынувшие мечты окутали сознание Наполеона, и он задремал, не заметив, когда вода остыла. Он проснулся, и ощутил озноб. Молодой человек выскочил из ванны и принялся быстро обтираться сухим мягким полотенцем. Еще час он примерял белье и одежду, пока, наконец, не увидел в зеркале молодого франта, одетого в зеленый фрак, такого же цвета панталоны, белоснежные чулки, утопающие в зеленых сафьяновых туфлях и кремовую сорочку, выглядывающую из-под фрака.

Теперь он готов для судьбоносной встречи. Наполеон, глубоко вздохнув, дернул за шнурок. Почти мгновенно двери апартаментов распахнулись, и слуга пригласил гостя проследовать за ним. Они долго шли по коридорам отеля, поднимались, потом спускались по лестницам и Бонапарту стало казаться, что его водят по кругу. Но в этот момент слуга остановился, открыл перед гостем дверь и пропустил внутрь.

Лишь мельком взглянув на обстановку апартаментов маркиза, молодой человек понял, что место, в котором он час назад принимал ванну, это жалкая конура. Несмотря на отвлекающую глаз роскошь, Наполеон сразу заметил маркиза. Хозяин этого бесподобного дворца утопал в кресле и критически осматривал вошедшего франта.

– Не хватает перламутрового банта, – заявил он.

– Что, простите? – не понял юноша.

– Я говорю, в Париже так не ходят. К вашей сорочке нужен бант.

– Простите… мсье маркиз…

– Обращайтесь ко мне «мессир», мсье Бонапарт. Мне так привычней.

– Да, мессир. Я не слежу за модой, а вкус к одежде мне некому было привить.

– Это хорошо. Одежда – лишь форма. Ей уделяют много внимания те, в ком нет содержания. Вам это не нужно. Однако в таком виде в светских салонах вы будете выглядеть смешным.

– Но я не собирался посещать светские салоны, мессир.

– Вам придется это делать. Где еще вы сможете приобрести навыки публичного общения?

– Зачем они мне?

– А как вы собираетесь делать карьеру? Вы планируете прорваться наверх за счет служебного рвения?

– Вообще-то, да, мессир.

– Не будьте таким наивным, Наполеон. Только связи и знакомства с влиятельными людьми откроют вам путь к вершинам карьеры. В этом обществе по-другому – никак.

– А вы, разве не влиятельный человек, мессир?

– Ха-ха, мое влияние другого рода, мальчик мой. Я не возьму тебя за ручку и не отведу туда, где тебя сделают генералом. Но я научу тебя, как ты сам сможешь этого добиться.

Это было не совсем то, о чем грезил Наполеон. Получается, помощь маркиза будет сводиться к советам, а советовать любой дурак сможет. С советчика спроса нет. Он всегда может сказать: ты действовал не строго в соответствии с советами. Несмотря на сомнения, Наполеон произнес те слова, которые, по его мнению, ждал маркиз.

– Я готов, мессир.

– Если ты в чем-то сомневаешься, скажи сразу. Неуверенность приводит к поражениям. Это закон, такой же, как закон Архимеда.

– Я готов, – повторил Бонапарт, отметив, насколько точно его наставник угадал его мысли.

– Тогда вот тебе первое задание: вечером отправишься в салон мадам Гельвеций. Там собираются ученые, артисты, философы. Прислушивайся к разговорам, если найдешь, что сказать, присоединяйся.

– И это все?

– Пока, да. Приглашение лежит на столе в твоих апартаментах. Мой камердинер подберет тебе одежду.

Задание оказалось не таким легким, каким оно сначала представлялось Наполеону. Он переходил от одной группы беседующих завсегдатаев салона к другой, но не мог вступить в разговор, хотя многие темы были ему знакомы. Просто, пока он готовил свою реплику, кто-то уже успевал высказать похожую мысль или беседа переключалась на другую тему. Так в первый свой выход в свет Наполеон не проронил ни слова.

На следующий день, отчитываясь перед маркизом, юный Бонапарт признал свою полную бездарность.

– Не нужно отчаиваться, мальчик мой. Так в первый раз бывает со всеми. К следующему своему выходу в свет ты подготовишься более тщательно. Почитай французскую беллетристику, обрати внимание на диалоги. Попробуй сам написать памфлет или рассказ на какую-нибудь тему.

– А какие книги, мессир?

– Подборку книг я тебе сделал. Они в твоей библиотеке.

***

Следующие полгода Наполеон читал, писал, учился говорить перед зеркалом, но больше всего ему запомнились уроки истории, которые преподавал ему сам маркиз Монферрат.

– Вся история последнего тысячелетия, – рассказывал он, – это история борьбы за контроль над торговым путем на восток. Ты думаешь крестовые походы устроили для освобождения гроба господня? Да кому нужен этот кусок дерева, чтобы тратить на его спасение огромные деньги. Как ты считаешь, на чьи деньги снаряжалась армия крестоносцев?

– Нам говорили, что деньги выделил Папа и какую-то часть короли.

– Вот именно, какую-то часть выделил Папа и короли. Основные же деньги шли от генуэзских купцов, а их, как ты понимаешь, меньше всего заботило, в чьих руках находятся атрибуты христианской веры. Крестовые походы на двести лет открыли для них путь на восток.

– Чем он был так важен, мессир?

– И был и есть. Вот, как ты думаешь: почему процветает торговля? Почему некоторые купцы богаче земельных баронов?

– Никогда над этим не задумывался.

– Да потому, что шелк, например, в Китае стоит 1 ливр, а в Европе уже 30. Один фунт черного перца в Индии стоит 4 фунта стерлингов, а в Англии уже 400. Но путь на Восток длинный и опасный. Сейчас он съедает больше половины дохода. Поэтому нет задачи важней, чем снизить затраты на перевозку. Александр Македонский отвоевал у персов контроль над самым коротким путем на Восток. После него Рим, Византия и тамплиеры его удерживали, но вот уже почти пятьсот лет, как его захватили магометане. Нам приходится возить товары по океанам вокруг Африки. Это огромные затраты. Четверть кораблей вообще тонет с товаром.

– Когда вы говорите «нам», мессир, вы имеете в виду европейцев?

– Их тоже.

– Тогда почему бы европейским государям не объединиться и не освободить путь?

– Государям? Не смеши меня мальчик мой. Если среди них даже недавно почивший прусский король Фридрих считался «великим», то кто же остальные? Почти пятьсот лет османы хозяйничают на юге Европы. И что делают европейские государи? Они норовят урвать друг у друга кусок пожирней. Они не способны объединяться. Династические конфликты, спорные территории – все это сплелось в такой узел, который распутать невозможно, можно только разрубить.

– Как разрубить, мессир?

– Просто смести все монархии на свалку истории, а на их месте построить единую Европейскую Империю.

– Но как это возможно, мессир? Вы так сказали, будто собираетесь смести фигуры с шахматной доски, а ведь монархии простояли больше тысячи лет. Они опираются на армию, полицию и церковь. Кто способен это поколебать?

– На этот счет не волнуйся, мальчик мой. План пьесы уже написан, почти все роли розданы и спектакль начался. Остается вакантной лишь одна роль – роль главного героя. Не исключено, что она достанется тебе.

– И … что это за роль, мессир? – боясь поверить в догадку, спросил Наполеон.

– Роль Императора Европы.

Это был самый невероятный урок истории в жизни Бонапарта. Он перевернул все представления молодого человека об устройстве мира. До сих пор он считал, что исторические события происходят сами по себе. Они, как реки, которые текут в разных направлениях независимо друг от друга. Человек может лишь пристроиться к какому-нибудь событию. Это, как выбрать свое место на реке: плыть в фарватере или забиться в тихую заводь, грести против течения или утонуть в омуте. Для себя Наполеон уже выбрал реку: военную карьеру. Ему осталось лишь выплыть на ее фарватер и стать генералом. Вполне достижимая мечта.

А что теперь? Стать Императором Европы… Как? Завоевать? Завоевать – мало, нужно еще удержать завоеванные народы в повиновении, а это еще никому не удавалось. Да и как завоевать, где взять армию?

Вопросы и сомнения одолевали молодого человека. И главный вопрос: кто он такой, маркиз де Монферрат, что собирается повелевать судьбами мира? Нет, пока он не ответит на все вопросы, не стоит предаваться недостижимым мечтам. С твердым намерением все прояснить Наполеон пришел на следующий урок.

– У тебя накопились вопросы, мой мальчик. Я готов ответить на все.

– Может я не прав, но объединить европейские государства можно только одним способом: завоевать их.

– Ты абсолютно прав.

– Но где взять армию, чтобы завоевать всю Европу?!

– У тебя будет самая сильная в мире армия – армия людей, воюющих за идею свободы и справедливости. Тебе вручат эту армию французы, которые вынуждены будут отбиваться от внешних врагов, когда обезглавят собственного короля.

– Откуда вы все это знаете, мессир? Кто вы?

– Я слежу за настоящим и вижу будущее. Пока этого достаточно.

– И когда, вы думаете, мне дадут армию?

– Еще не скоро. Через год или полтора в Париже начнется смута, и тебе ее нужно пережить подальше отсюда. Поедешь в Ливорно. Там сейчас русские набирают волонтеров в свою армию на войну с турками. Наберешься военного опыта, изучишь тактику русских, присмотришься, как действуют их командующие: Румянцев и Суворов.

– И… что такого особенного в этих генералах, мессир?

– Они знают, как надо побеждать. Оба с успехом применяют две главные составляющие военной стратегии: отвлекающий маневр и внезапность. Запомни это мальчик мой: отвлекающий маневр, внезапность и еще боевой дух – вот три столпа военного успеха.

– Если все так просто, мессир, то чему еще я могу научиться у русских?

– От меня ты услышал лишь слова. У русских ты научишься, как воплощать их в дела.

Такое задание было Наполеону по душе. Побеждать – вот смысл жизни. Победа над собой, над врагом, над обстоятельствами дают ощущения превосходства, а может, даже и величия. Он будет следовать советам своего наставника.

– Я готов, мессир.

***

Солнечные и теплые дни посреди зимы – не редкость в Ливорно. Таким был и день, когда подпоручик Бонапарт прибыл на виллу, которую снял генерал Заборовский на время выполнения своей миссии: вербовки волонтеров в русскую армию. Возле домика для гостей стояли в ожидании своей очереди несколько военных в разномастных мундирах. Они, разбившись на кучки, о чем-то негромко переговаривались между собой на разных языках. Когда Наполеон молча подошел, один из военных спросил:

– Вы уже подавали рапорт, мсье?

– Нет еще.

– Тогда проходите внутрь, пишите. Мы здесь уже все ждем решения.

Наполеон написал рапорт с просьбой принять его на службу в русскую армию в чине подпоручика, приложил патент офицера, и вышел на улицу в ожидании своей участи.

Очередь потихоньку таяла. Одного за другим военных приглашали внутрь волонтерского пункта, и они выходили радостные уже с патентами русских офицеров. Видя, что все происходит быстро и формально, подпоручик Бонапарт не ожидал никаких препятствий для начала своей «карьеры» или, лучше сказать, учебы у русских. Его пригласили последним. Майор, сидящий за столом, вернул ему патент подпоручика французской армии и объявил:

– Вам отказано, мсье Бонапарт. По высочайшему указу иностранные офицеры принимаются в русскую армию с понижением на один чин. Офицерского звания ниже подпоручика в нашей армии нет. Поэтому мы не можем выдать вам офицерский патент.

– Как же так? – Наполеон растерялся настолько, что не смог вытащить из памяти ни одного нужного слова.

– Вот так! Если хотите, то можете начать служить в звании капрала. Идет война и, поверьте моему опыту, вы очень быстро станете офицером.

– Это невозможно! – возмутился начавший приходить в себя Наполеон, – кто здесь главный? Мне нужно с ним поговорить.

– Возглавляет нашу миссию генерал Заборовский, но говорить с ним бесполезно. Он не сможет поступить вопреки указу императрицы.

Подпоручик Бонапарт выскочил из домика для гостей и бросился к главному зданию. На входе его остановил часовой. Напрасно Наполеон кричал и размахивал руками. Французской речи часовой не понимал. В воображении солдата она походила на птичью трель, а размахивающий руками иноземец напомнил задиристого воробья. Сходство показалось часовому настолько полным, что он не выдержал и расхохотался. Это привело француза в бешенство. Он бросился на солдата, пытаясь ухватиться за ружье, но силы оказались слишком неравными. Высокий широкоплечий гренадер, как мальчишку отбросил Наполеона от парадного крыльца. Бонапарт не удержался на ногах и упал. Вскочив, он вновь ринулся в атаку, но ее прервал вышедший на крыльцо генерал.

– Что здесь происходит? – строго осведомился он.

– Не могу знать, ваше превосходительство! Вот этот не по-нашему лопочет и в дом рвется, – вытянулся по струнке часовой.

– Что вам угодно, мсье? – обратился генерал к нарушителю спокойствия по-французски.

– Подпоручик, Бонапарт, господин генерал, – представился Наполеон, сразу отошедший от возбуждения, – мне нужно с вами поговорить.

– Говорите.

– Но я хотел бы поговорить наедине.

– Вы здесь видите еще кого-то, кто понимает по-французски?

– Но я думал…

– Говорите или уходите!

– Меня не приняли в вашу армию на офицерскую должность, и я хотел бы…

– Я вас даже рядовым не возьму. Вы не имеете никакого понятия ни о дисциплине, ни о субординации.

– Но мне нужно! Я умоляю вас…

– Кому, нужно, так себя не ведут, – отрезал генерал и вернулся в дом.

– Вы еще пожалеете! – с досадой выкрикнул Наполеон, но генерал его уже не слышал.

Что теперь делать? Как оправдаться перед маркизом? Какой из него Император Европы, если он не смог исполнить простейший урок: поступить на военную службу в иностранную армию? Сейчас он готов пойти хоть капралом, хоть рядовым, но ведь не возьмут! Снова его вспыльчивость сыграла с ним злую шутку. Хотя, с другой стороны, как он должен был реагировать? Безропотно согласиться на унтер-офицерскую должность? Для чего он тогда восемь лет грыз гранит военной науки? Для чего он родился дворянином?

С такой линией защиты подпоручик Бонапарт отправился обратно в Париж. Но чем ближе он оказывался к цели своей поездки, тем менее убедительными казались ему доводы в свое оправдание. Добравшись до отеля маркиза де Монферрат, Наполеон остановился у парадного крыльца, не решаясь войти. Холодный ветер насквозь продувал тонкую шинель, но молодой человек не обращал на это никакого внимания. Он около получаса топтался на месте, затем развернулся и решительно зашагал прочь.

Нет, он не явится к маркизу, как побитая собака. Сначала он вернет доверие своего благодетеля. Он должен доказать всем, а, в первую очередь самому себе, что способен на многое. Он сам, без всякой помощи, сделает военную карьеру, а уж потом предстанет перед маркизом победителем.

Целую неделю Наполеон находился под гнетом необходимости оправдываться перед благодетелем. Только теперь, приняв, как ему казалось, наилучшее решение, он почувствовал облегчение. В Валанс, в свой полк он возвращался уже не мучимый ни досадой на себя, ни угрызениями совести, что подвел маркиза де Монферрат.

Однако, пока подпоручик находился в длительном отпуске, его полк успел передислоцироваться в другое место. Бонапарту вновь пришлось возвращаться в Париж и выяснять в военном министерстве, где ему искать свой свою часть. Оказалось, что полк находится в небольшом городке Осон в Бургундии. Лишь к лету 1788 года Наполеон предстал перед командиром своего полка. Командир предложил написать молодому офицеру рапорт о причине столь долгого отсутствия на службе. В рапорте Бонапарт написал, что его задержали дела по вступлению в наследство, и командир, бегло взглянув на его писанину, кинул бумагу в ящик стола.

– Ну, что ж, возвращайтесь к своим обязанностям, подпоручик, – полковник махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.

Наполеон неуклюже развернулся (со строевой подготовкой у него всегда были нелады) и шагнул к двери.

– Постойте, совсем забыл, – командир пошарил руками в том же ящике стола, куда недавно бросил рапорт Бонапарта и вынул оттуда запечатанный конверт, – на ваше имя пришло письмо от неизвестного адресата. Заберите.

Наполеон вернулся, принял письмо и покинул кабинет. В казарме он надломил печать, обратив внимание на странное изображение: глаза внутри кольца в виде змеи, кусающей себя за хвост, и развернул конверт. В письме было только два слова: «Вы ослушались».

Глава 3. Кто был никем

Королева Мария-Антуанетта любовалась своим отражением в зеркале. В будуаре дворца Сен-Клу она была совсем одна. Она обожала короткие часы одиночества. Только отослав всех придворных дам и служанок, она могла достать из тайника прекрасное бриллиантовое ожерелье и надеть его себе на шею. В этом ожерелье была какая-то магия. Впервые примерив его двенадцать лет назад, королева с восторгом обнаружила, как преобразилось ее лицо. В глазах появился блеск, черты лица расправились, а очаровательная улыбка сменила обычную гримасу вынужденных растягиваться в улыбке губ. Мария-Антуанетта пошла на преступление и обман, чтобы завладеть этим сокровищем. Да и так ли страшно это преступление? Ведь в итоге никто не пострадал. Даже самозванка, графиня де Ламотт, взявшая вину на себя, преспокойно живет в Лондоне.

Жаль только нельзя явить преображенную себя миру. Нельзя заказать портрет в магическом ожерелье придворным художникам. Ну, и пусть! Зато теперь у нее появилась любимая подруга, которая часами может смотреть на нее из зазеркалья влюбленным взглядом.

От неожиданного стука в дверь королева вздрогнула. Она лихорадочно принялась расстегивать ожерелье, но застежка, как назло, не поддавалась.

– Минуточку, – крикнула королева.

В этот момент застежка расстегнулась, королева быстро сунула сокровище в шкатулку и убрала в ящик стола.

– Войдите, – спокойным голосом произнесла Мария-Антуанетта.

В будуар вошла графиня Адемар и остановилась на пороге.

– Прибыл король, ваше величество, – придворная дама не могла скрыть растерянности, – и он просит вас его принять.

– Почему он не предупредил заранее? Ах, да. Откуда вам знать… Хорошо, пригласите.

Графиня вышла, а через мгновение в будуаре появился король. Он огляделся, выискивая место, где бы присесть. Не найдя ничего лучше, он уселся на пуф и сразу оказался ниже своей супруги, восседающей в высоком кресле с подставкой под ноги.

– Простите меня, ваше величество за столь бесцеремонное вторжение, – глядя на королеву снизу-вверх, начал король, – но мне просто не с кем поговорить. Морепа умер, Верженн умер…

– Вы явились сюда, ваше величество, чтобы обсудить покойных министров? – холодно осведомилась королева.

– Что вы, ваше величество?! Я… Если вам неприятно меня видеть, я уйду.

– Я вас слушаю, Луи, – смягчила голос ее величество.

– Уже несколько месяцев я не нахожу себе места. Казна пуста. Банкиры больше не дают денег. Собрание нотаблей отказалось взять часть расходов казны на себя…

– Как же высоко вы меня цените, ваше величество, что пришли за финансовым советом.

– Не смейтесь, Мари. Я подумал, может быть, нам продать это поместье и мой замок Рамбуйе. Это бы покрыло часть расходов казны.

– Продать?! Кому?! Вы знаете, у кого есть столько денег?

– Не знаю, но кто-нибудь да захочет пожить там, где жил король или королева. А мы с вами снова будем жить в Версале.

– А что вы будете продавать, когда и эти деньги закончатся, ваше величество? Меня или свои охотничьи ружья?

– Вы правы, Мари. Нужно искать новые источники доходов, но где? Я не имею ни малейшего представления.

– Вы и не должны, Луи. Это обязанность вашего министра финансов.

– Ах, эти министры… Вы же помните, что мне предложил Каллон? Созвать собрание нотаблей, чтобы оно отменило привилегии высших сословий. В итоге надо мной смеется весь Париж. Вот послушайте, что они пишут…

Король развернул принесенный с собой листок бумаги:

«Крестьянин, выглядящий как король Луи, вошел в овчарню, похожую на зал заседаний в Версале и объявил своим баранам, напоминающим собрание нотаблей:

– Сегодня мы обсудим, с каким соусом вы предпочитаете попасть ко мне на стол.

– Но мы вообще не собираемся к тебе на стол, – ответили бараны.

– Это не обсуждается.

– А почему такая привилегия только для нас, баранов, – заговорил самый умный баран, – неужели коровы и куры недостойны попасть на твой стол?

«А ведь верно, – подумал крестьянин, – так мой стол будет богаче и разнообразней»

На этом первая часть сказочки заканчивается. Ждем продолжения»

– Понимаете, что это значит, Мари? «Самый умный баран» – это некий маркиз де Лафайет. Это он предложил созвать Генеральные Штаты. Только что это нам даст? Если высокородные бароны и епископы отказались платить налоги, то почему третье сословие должно согласиться?