Ветер в пустоте

От этих мыслей пришло тоскливое ощущение потерянности, будто прежде внутри него был навигатор с картой жизни, а сейчас вместо карты была лишь чернота. «Сервер недоступен», – сказал он неожиданно вслух и сам вздрогнул от звука своего голоса.

Накатившая потерянность быстро снижала поднятый инъекциями дофамин и нужно было исправлять ситуацию. Сережа сделал глоток вина и посмотрел на корзинку с хлебом, где лежали ароматные ломтики трех видов – черные, серые и белые.

Он облизнулся, а потом быстро, пока не передумал, намазал ароматную черную горбушку соленым маслом и аппетитно захрустел. Соединение с сервером не появилось, но тоскливые мысли о карте, навигаторе и потерянности отодвинулись куда-то в тень.

«А чего я собственно загоняюсь?, – подумал он. – Все же понятно. Надо еще „Мандельвакс“ приподнять, чтобы вообще не беспокоиться про деньги. И дальше продать долю и спокойно заниматься поисками этих жизненных навигаторов. Общаться с интересными людьми, путешествовать и обязательно кстати ходить в хорошие рестораны. Сколько мне еще нужно времени на Мандельвакс? Год? Два? Три? Да, где-то так, меньше трех вряд ли получится. Ну и нормально, куда мне торопиться?»

Он намазал еще кусочек хлеба, попытавшись сообразить – второй это или третий. Вроде бы второй. Но может и третий.

Ему отчего-то вспомнился паренек из спортивного магазина, затем статья про возраст, и следом представился тот возрастной транспортер с людьми, на котором он попытался найти себя. Вместо ответа почему-то возникло облачко грусти и жалости к себе, так что Сережа нахмурился и немного потряс головой, будто скидывая грусть. Это не помогло, и он снова открыл ленту, однако читать уже расхотелось. Уровень радости падал и срочно требовал подпитки. Сережа решительно открыл рабочий чат с коллегами, чтобы быстро сделать какое-нибудь совсем простое дело, но этого не потребовалось – помощь пришла с другой стороны: официант принес большой поднос, поставил перед ним несколько тарелок, а сам стал разделывать рыбу, вынимая кости.

Будто почувствовав, что он собирался ее проведать, но передумал, работа пришла к нему сама – телефон на столе задрожал, звонил Саша, руководитель продаж.

– Ты далеко? Говорить можешь? – Сережа сразу понял, что настроение у Саши хорошее.

– Могу, но еда стынет, поэтому давай быстро.

– Я подписал ТЦ на Соколе. Они будут нас продвигать.

– Классно. А который? Мы же там с двумя общаемся.

– Большой, где почти 500 точек.

– Огонь. Молодец.

– Я тоже думаю, что молодец, – небрежно сказал Саша. – Они ведь серьезно будут нас продвигать. Как в бриллиантовой руке, помнишь? «Кто не будет брать – отключим газ», – Саша усмехнулся.

– Помню, да. Если это все, то я пойду есть. Завтра поговорим. Надо обсудить их интеграцию. Мы ведь так быстро их не ждали, придется наверное кого-то помельче подвинуть в очереди.

– Завтра мы вряд ли обсудим – я буду отходить от того, что натворю сегодня, – Саша снова засмеялся. – Мы собираемся в баре на Маяке в 8.30. Приходи. Косте я уже позвонил.

– Я сегодня мимо. Жгите без меня.

– Ясно-ясно. Что – опять не в духе?

– Почему опять?

– Жениться вам надо, барин, – вздохнул Саша.

– Не дождетесь.

– Ну в общем ты все понял, если надумаешь – приходи, мы будем рады.

– Окей.

Сережа отложил телефон и энергично захрустел перечницей. Потом снова взял телефон, отключил звонок и вернул его на стол экраном вниз. А затем приступил к еде, отчего все другие события на время перестали существовать, как будто мир встал на паузу. Сереже было вкусно. Очень.

Спустя примерно четверть часа, он откинулся на спинку дивана, ослабил ремень на джинсах и шумно выдохнул. Настроение определенно улучшилось, и рука снова потянулась к телефону. На экране висело уведомление из календаря – Саша добавил его в предстоящую встречу с одним из потенциальных клиентов. Глядя в своем недельном календаре на плотные столбики предстоящих мероприятий, Сережа вспомнил, как еще год назад они с Костей радовались такой загрузке. «Вот, – восторженно говорил Костя, – вот это я понимаю „рабочий ритм“. Всегда бы так».

Тогда Сережа радовался вместе с другом, но сейчас вдруг отчетливо понял, что устал от такой загрузки, и ему хочется иметь ежедневно некоторое количество свободного неструктурированного времени. Большинство его друзей и знакомых, управлявших собственным бизнесом, имели очень плотный график и часто сетовали, что у них нет свободной минуты. Стоило, однако, в их распорядках появиться пробелам, как они их тут же заполняли – спорт, обучение, новый бизнес. «Серега, тормозить нельзя, потеряешь темп. Если расслабишься, то потом уже не догонишь», – говорил его университетский товарищ, а теперь успешный инвестор, отдыхающий одну неделю в году, да и то с ноутбуком подмышкой.

Получив начальный импульс, мысли стали сами собой выстраиваться вокруг понятия «свободы». Что это вообще такое? В младших классах, например, свободой казалась возможность не ходить на некоторые уроки. Или гулять когда, с кем и где хочется. В университете и сразу после него на первом плане находилась свобода материальная – гаджеты, компьютеры, рестораны, машины, квартиры, курорты. Хотелось иметь возможность покупать то, что нравится, не думая о том, сколько это стоит, ездить куда хочется.

Примерно полгода назад Сережа неожиданно осознал, что его запрос на материальную свободу удовлетворен. Конечно, крупные покупки вроде приличной яхты или самолета потребовали бы серьезно напрячь финансовые мышцы, но дело было в том, что ни самолет, ни яхта его не манили. И это было отчасти странно, потому что его богатые друзья продолжали с азартом осваивать эти люксовые уровни потребительского квеста. «Ты не спеши, – говорили они, – немного подожди, и захочется».

Сережа даже полетал с одним другом на его новенькой «Сесне» и загорелся получить летную лицензию, но через две недели остыл.

Просидев некоторе время в характерном оцепенении, которое иногда посещало его после плотной еды, он попросил жестом счет и вызвал такси. Водитель откликнулся сразу, около вокзала и ТЦ машины дежурили круглосуточно. Рядом с рестораном был лифт, и Сережа спустился прямиком к выходу, не окунаясь в шум и суету торгового центра. «А то, глядишь, еще чего-нибудь куплю», – усмехнулся он про себя.

Водитель Шерзод Нематжонович на Киа Рио уже подъехал к выходу и мигал аварийкой. В такси оказалось уютно – пахло каким-то сладковатым ароматизатором, а из колонок тихо звучал задумчивый саксофон. Сережа даже немного пожалел, что до дома так близко ехать.

Когда машина проезжала по мосту над рекой, он посмотрел на темную воду с белыми островками речных теплоходов и вдруг вспомнил, что собирался сделать какое-то дело, кажется написать кому-то. Он перебрал мысленно несколько вариантов, но все было не то. Казалось, что дело лежит совсем рядом – протяни руку и возьми. Но лишь только он начинал тянуться туда вниманием, как оказывалось, что там пусто.

Сережа прекратил попытки и огляделся. Рядом с ним на сиденье лежала большая надпись «Свободно/Free», вырезанная на 3D-принтере из зеленого пенопласта с присоской для крепления на стекло. Сережа повертел надпись и проверил присоску.

– Знаете в чем разница между такси и женщиной? – спросил водитель, глядя на него в зеркало.

– Знаю, – сказал Сережа. – Такси с огоньком свободно, а женщина с огоньком – нет.

– Верно, – засмеялся водитель.

При выезде на Садовое образовалась большая пробка, и машина остановилась.

– А вы уже нашли? – хитро прищурившись, спросил Шерзод Нематжонович. Похоже ему хотелось поговорить.

– Чего?

– Не чего, а кого, – засмеялся водитель. – Свою женщину с огоньком.

– Пока нет.

– А я нашел, – Шерзод Нематжонович широко улыбнулся, сверкая золотыми коронками.

Саксофон затих, водитель сменил станцию и знакомый с детства хриплый голос Высоцкого запел:

«Этот рассказ мы с загадки начнем —

Даже Алиса ответит едва ли:

Что остается от сказки потом,

После того, как ее рассказали?»

Сережа не успел в прямом смысле моргнуть глазом, как музыкальная машина времени подхватила его и перенесла в бабушкину гостиную. Он сидел на диване, накрытом покрывалом из шторы, и рассматривал обложку большой двойной пластинки, подаренной папой. Сюжет сказки Кэролла его тогда не особенно увлекал, но песни персонажей ему нравились и запоминались. Где теперь эта пластинка, он не знал. А вот сказка жила в его памяти, как и бабушка, которая умерла несколько лет назад. Сережа посмотрел на правый конец невидимого возрастного транспортера, где была размытая чернота. Что там? Бабушка знает, но не может рассказать. Или может, но он не знает, как ее услышать.

Вдруг будет пропасть – и нужен прыжок.

Струсишь ли сразу? Прыгнешь ли смело?

А? Э… Так-то, дружок,

В этом-то все и дело.

Может, эта чернота с правой стороны транспортера и есть такая пропасть, через которую нужно прыгнуть? А может пропасть – это его текущая хандра, и тогда получается, что он стоит перед ней прямо сейчас? Эта мысль его странно встряхнула.

– Скажите, – обратился он к таксисту, отчего тот оживился и сделал музыку тише, – а что для вас значит «свобода»?

– Ишь ты как, – ухмыльнулся таксист. – А я сразу понял, что вы должно быть интересный собеседник.

– А чего тут думать? – продолжил он после короткой паузы. По-моему, все ясно. Делать, что любишь, жить с любимыми людьми и растить любимых детей. Я вот рыбалку очень люблю. А вы?

– А я не очень, – сказал Сережа.

– Это ничего. У вас еще время есть. Обязательно что-то полюбится. Хотя я рыбалку еще в детстве полюбил, мне меньше, чем вам, было. А теперь туры рыболовные устраиваю. Представьте – приезжаете к нам, у нас гостевые домики на реке, лодка. Я вам такие места покажу – закачаетесь. А вечером ужин, банька. Красота.

Он прервался, потому что загорелся зеленый и машины, как на гонке, ринулись вперед, поджимая друг друга. Когда до перекрестка оставалось несколько метров, снова включился красный.

Сережа нервно крутил в руках телефон, чувствуя, как в его уме происходит что-то странное и даже пугающее. Какое-то неясное напряжение, судя по всему давно нараставшее в фоне, достигло такой точки, где его нельзя было игнорировать. Конкретные и абстрактные понятия путались, налезая друг на друга, и водили вокруг него какой-то пугающий, ускоряющийся хоровод. Бабушка, детство, возраст, свобода, пластинка, Сережа, пропасть, смерть, смелость, душно, страшно, непонятно. Ему казалось, что он вот-вот может потерять сознание.

«Может рыба тухлая была? – с тревогой подумал Сережа. – Нужно срочно куда-то погрузиться, отвлечься». Он открыл ленту, где оказалась открыта статья про возраст, наотмашь прокрутил пальцем блог автора и ткнул наобум в одну из ссылок. Читать страницу c плотным текстом не было никаких сил, но в центре этого текста Сереже бросилась в глаза выделенное цветом и сверстанное по центру четверостишие:

«Помни, что ни чужой войны, ни дурной молвы,

Ни злой немочи, ненасытной, будто волчица —

Ничего страшнее тюрьмы твоей головы

Никогда с тобой не случится.»

Вера Полозкова

«Тюрьмы моей головы». А ведь так и есть. Я сижу в такой тюрьме и делаю что угодно, чтобы ее не замечать. Весь сегодняшний вечер запиваю и заедаю, чтобы отвлечься. Это же и есть пропасть. Он вдруг почувствовал прилив сил и какой-то необычной смелости. Захотелось двигаться. Еще недавно уютная машина вдруг показалась физически тесной и душной.

– Ну вот и выбрались на простор, – радостно сказал таксист, выруливая на Садовое. – Сейчас помчимся, только кепочку держи.

– Вы остановите прямо здесь, пожалуйста, я дальше пройдусь.

– Пожалуйста. – Таксист перестроился в правый ряд и остановился недалеко от въезда в туннель под Новым Арбатом.

– А рыбалку вы не любите потому, наверное, что вам никто это дело не показал как следует, – вкрадчиво сказал он, поворачиваясь к Сереже.

– Может быть, – Сережа открыл дверь.

– Возьмите визитку. Если все-таки захотите порыбачить – звоните, организуем все как положено. Не пожалеете.

– Спасибо.

Выйдя из машины, Сережа почти бегом поднялся до Нового Арбата, спустился в переход и перешел на другую его сторону. Затем так же, быстрым шагом, срываясь иногда на бег, добрался до своего переулка и лишь там замедлился.

Его привычное пространство размышлений о свободе, возрасте и жизни вдруг увиделось очень узким пятачком, по периметру которого стоял высокий забор. Этот забор состоял из убеждений о мире и себе, и почти все эти убеждения, как он вдруг увидел со страхом и отвращением, не были его убеждениями. В основном все они были просто взяты им на веру когда-то давно, то есть относились к знанию первого типа по классификации, рассказанной Михаилом.

И именно эта мысль, что он всю свою жизнь провёл в картонном мире, вызывала сейчас отвращение, за которым поднималась злость. Несмотря на «картонность» убеждений, создаваемый ими контур был таким плотным, что найти в нем просветы и выйти за его пределы Сережа сам не мог, эта тюрьма была надежной.

Он зашел в свой двор, сел на лавочку и отдышался. «Может, пора скататься в отпуск? Но не будет ли это снова попыткой отвернуться от важного? Наверное, смотря чем там заниматься. Алиса же рассказывала про „чистку пылесоса“ – вот это как раз она. Да, пожалуй, это хорошая идея. Но сначала встретиться с Михаилом. Куда он вообще пропал?»

Последний раз они говорили месяц назад. На следующий день, после массажной сессии у Дзико, Михаил позвонил его проведать. Сережа рассказал про сессию и как он проснулся спустя 2 часа от шума пылесосов – поздно вечером в офис приезжала бригада клинеров. Михаил задал пару коротких уточняющих вопросов, посоветовал следующие несколько дней ложиться пораньше и попрощался. Сережа ожидал очередного приглашения на чай, но его не поступало. Иногда ему казалось, будто Михаил втянул его в какую-то странную игру, правила которой он пока не мог понять. Однако интуитивно он ясно чувствовал, что все это время его звонок или визит были бы нарушением какого-то глубинного порядка вещей.

«Бред какой-то, – проговорил Сережа вслух, чувствуя, как злость внутри разгорается, – вот прямо сейчас и напишу». Он открыл корпоративную адресную книгу и отправил Михаилу сообщение: «Добрый вечер. На следующей неделе уезжаю в отпуск. Хотел бы увидеться до отъезда.»

Вместе со звуком улетающего сообщения возник прилив сил.

«Привет. Могу завтра в 9 вечера в офисе. Зайдешь?» – пробежал Сережа глазами ответ Михаила.

«Да, до встречи».

Он недоуменно огляделся, словно ожидая увидеть где-то объектив скрытой камеры. Почему он не мог написать Михаилу раньше? Но ведь и правда не мог. Это действие словно находилось за пределами его досягаемости, он его видел, но не мог дотянуться, а сейчас оно подвинулось ближе и стало доступно. Или может это он подвинулся.

Как бы там ни было, пугающий мыслекрут разом утих, и, хотя ощущалась некоторая душевная усталость, в целом ему стало хорошо и ясно. Оставшийся вечер прошел без приключений, если не считать совсем маленького штриха.

Подготовив несколько слайдов для предстоящего выступления на продуктовой конференции, перед тем как пойти в душ, Сережа по привычке открыл «мусорную» почту, которую указывал при регистрации не особенно важных сервисов. Изредка сюда залетали полезные письма, поэтому он ее время от времени проверял.

Среди пары десятков стандартных маркетинговых заголовков его действительно «ждала записка». Вероятно в другое время он бы ее даже не заметил, но сейчас пройти мимо было нельзя.

«Свобода от известного». Новое издание Джидду Кришнамурти. Впервые в аудио-формате.

Сережа машинально перевел взгляд чуть правее – туда, где отображались дата и время сообщения: 05 мая 11:11.

Часть 2. В дорогу

Инициация

Чем ближе была встреча с Михаилом, тем меньше Сережа представлял, как ее построить. Спросить совета? Попроситься к нему учиться? А чему вообще он собрался учиться? Предлагать ли деньги? У себя в команде Сережа был капитаном, он чувствовал себя уверенно и понятно, но в присутствии Михаила ощущал себя подростком. Но с другой стороны именно потому, что Михаил старше и опытнее, Сережа шел к нему. И значит, лучше просто рассказать все как есть, ничего не изображая и не выдумывая. Мысль казалась очевидной и Сереже удивился, что ему потребовалось прокладывать к ней новые тропинки умозаключений.

С середины дня и до половины восьмого вечера они с командой тестировали новый релиз, потом он спустился в кафе перекусить и разговорился там с руководителем другого проекта, тоже недавно купленного. Ребята делали платформу для чат-ботов, и Сережа хотел попробовать их решение, чтобы разгрузить операторов колл-центра.

Когда, наконец, без четверти девять он приближался к «пещере» Михаила, офис уже был почти пустой – в это время оставались только трудоголики, авральщики и те, кому по каким-то причинам на работе было лучше, чем дома.

Михаил был в просторных темно-коричневых вельветовых штанах и красной толстовке с капюшоном. Несмотря на поздний час, выглядел он бодро.

– Днем «придавил» часик, – объяснил он и показал на сложенную в углу раскладушку. Рядом с ней стоял небольшой дорожный чемодан для ручной клади.

– Уезжаете? – спросил Сережа, показывая на чемодан.

Михаил кивнул.

– Через полтора часа машина в аэропорт.

– Далеко и надолго?

– В Австралию. Думаю, на пару недель. Ну что – посидим с Ванюшей? – улыбнулся он. И, увидев вопрос на лице Сережи, пояснил: – Я иван-чай собираюсь заварить с алтайскими травками целебными. Знакомый из тех краев прислал.

– Алтайский знахарь? – пошутил Сережа.

– Так точно, – удивился Михаил. – Как догадался?

– Да я просто так сказал. Вставляю иногда клише к месту и не к месту. Если слышу про Алтайские травы, то представляется знахарь. Наверное перечитал в детстве желтых газет у бабушки.

– Ясно, – усмехнулся Михаил. – Кстати, это тебе, – он протянул небольшой бумажный пакетик. – Инструкцию по заварке уже выслал тебе на почту. Рекомендую утром после легкого завтрака.

– Это тот чай, что мы пили в прошлый раз?

– Другой, но тоже хороший. Присаживайся.

Подушек около столика, за которым они сидели в прошлый раз, сегодня не было, и Сережа сел за обычный стол. Михаил засыпал в чайник трав из нескольких пакетиков и залил горячей водой.

– Ну рассказывай, как поживаешь, куда собрался в отпуск? Ты просто поболтать заглянул, или что-то конкретное есть?

Сережа снова отметил странное ощущение, возникающее в присутствии Михаила. Казалось, что даже обычные его вопросы как-то помогают процессу размышления.

– Ничего конкретного пока не решил, – медленно начал он, стараясь просто озвучивать свои мысли без прикрас. – Визы у меня есть, билет купить недолго. Европа, наверное, обычно я туда езжу. Хочется картинку сменить хотя бы ненадолго. Кстати, можно мне еще раз к Дзико на массаж попасть?

Михаил покачал головой.

– Уже нет. Она сейчас в Японии и неизвестно, когда снова приедет. Но я рад, что ты к ней сходил.

– Да уже. Жаль, что повторить нельзя.

Сережа повертел в руках чашку.

– Я не пойму – узор вроде какой-то другой стал, да?

– Это мы с тобой другие, оттого и узор другой, – Михаил сел напротив него.

– Я после нашего прошлого разговора думал обо всем этом, – продолжил Сережа. – Обновление системы, изменения, свобода, счастье, смыслы…

– т-а-а-к… и чего надумал?

– Есть ли способ ускорить этот процесс? Может, какие книги подскажете?

– Книги есть, но они слабо сейчас помогут. Ты умеешь на велосипеде кататься?

– Конечно.

– А плавать? – Сережа кивнул.

– Представь теперь, что кто-то не умеет ни того, ни другого и просит тебя дать ему пару книг, чтобы научиться.

– А что – нет таких книг?

– Книги-то есть. Сейчас здесь такие времена, что книги есть о чем угодно. Поэтому для начала нужно найти в этой куче ту книгу, которая тебе «подмигнет» и позовет за собой. Но даже толковая книга сама по себе не научит тебя держать равновесие на велосипеде или плавать, у тебя появится просто информация о том, как это делать. А тебе нужен навык.

– Вы снова про идею насчет трех типов знания, да? Разница теории и практики?

– Именно. Книги начинают по-настоящему работать, когда у нас уже есть хотя бы крупицы непосредственного опыта и конкретные вопросы.

– Ну хорошо. А как тогда быть? Упражнения какие-нибудь есть?

– Упражнения? Есть конечно. – Михаил налил чай и пододвинул чашку Сереже. —

Важнейший базовый навык, который стоит развивать, – это навык видеть, как работает твой ум. Видеть – это, конечно, громко сказано, – для начала хотя бы немного замечать. Изучить его типовые траектории и приемы. Замечать мысли в течение дня – как они возникают, откуда. Их, кстати, не так много, как может показаться. И хандра твоя, о которой ты рассказывал, – это просто один из типовых внутренних процессов, говорящий о каком-то скрытом конфликте в системе.

– Каком, например?

– Это тебе самому надо, мой ответ не поможет, – улыбнулся Михаил.

– Ну ладно. А что за упражнение?

– Для тренировки внимания. Про медитацию слышал что-нибудь?

– Слышал, но, честно говоря, не понял. Мы ходили как-то в Гоа с подругой на семинар, сидели там и пели «Оммм», – Сережа скрестил ноги и закатил глаза.

– Неплохо, – засмеялся Михаил. – За понятием «медитация» находится громадный класс техник для работы с вниманием. Движение, дыхание, звук, образ – все это может быть инструментом. Но для начала я предлагаю тебе хотя бы немного «заточить твою указку», то есть сделать внимание более острым и стабильным.

– Что это значит?

– Представь, что ты открыл механические наручные часы и видишь сложный механизм из шестеренок и пружин. Ты не можешь дотронуться пальцем до конкретных деталей – палец для этого слишком толстый. А вот остро заточенным шилом, миниатюрной отверткой или пинцетом можешь. Острое внимание позволяет тебе различать в себе события, которые до этого были не заметны, – поэтому их часто называют «тонкими». А стабильность означает, что рука с отверткой не трясется. Понятно?

– Примерно. А что делать-то надо?

– Одна из классических техник заключается в наблюдении за дыханием. Начинается она с того, что ты наблюдаешь за ощущениями от дыхания на кончике носа. Пробовал когда-нибудь?

Сережа помотал головой.

– Садись, – Михаил поставил два стула друг напротив друга на расстоянии метра. – Представь, что у тебя на кончике носа наблюдатель, который отслеживает физические ощущения от прохождения воздуха через ноздри.

– Прямо на стуле? – удивился Сережа. – Я думал нужно на полу сидеть в лотосе.

– Чтобы сидеть на полу, нужно подготовить коленные и тазобедренные суставы, мышцы живота и спины. У тебя они пока не готовы – я видел, как ты сидел в прошлый раз на пуфике.

– Чего – совсем плохо?

– Не совсем. Но чтобы поддерживать правильную геометрию, тебе сейчас придется сильно напрячься. Это нормально для домашней тренировки. Но для сегодняшних целей это нам не подходит. Мне нужно, чтобы ты поменьше отвлекался на физический дискомфорт. Давай я покажу.

Михаил показал и объяснил, что стоит сесть на край стула, положить ладони на колени, расслабить живот (для этого Сереже потребовалось расстегнуть ремень) и выпрямить спину, но не слишком сильно, чтобы там не возникало явного напряжения. Стопы требовалось расположить так, чтобы в коленях был прямой угол. Для этого может потребоваться подложить подушку или, наоборот, взять стул пониже.

– Далее нужно найти наиболее удобную тебе точку наблюдения. Это может быть перегородка между ноздрями, внутренние стенки крыльев носа или самый его кончик. Поначалу наблюдение будет дискретным, то есть прерывистым – ощущение будет находиться и теряться, но по мере тренировки оно обретет непрерывность.

– Где тебе проще ощущать дыхание? – спросил он, когда Сережа сел на стул и повторил показанную позу.

– На крыльях носа… Вроде бы – неуверенно сказал Сережа.

– Хорошо, сейчас используй эту точку. Дома потом попробуй другие и выбери ту, где ощущения наиболее ярко выражены.

Несколько мгновений Сережа прислушивался к своим ощущениям.

– Честно говоря, не чувствую ничего необычного.

– Это нормально. Как я и сказал – ощущения очень «тонкие». Можно сравнить их с приземлением комара на кожу. Если ты увлечен беседой, то ты не заметишь, когда комар сядет тебе на щиколотку или на локоть. Но если ты знаешь, что вокруг тебя есть комары, и не занят другими делами, то ты можешь направить все доступное внимание на отслеживание ощущений и заметить момент приземления. А если у тебя при этом будет только одна голая рука, то ты с еще большей вероятностью заметишь высадку «вражеского десанта». Чем меньше площадь наблюдения и меньше отвлекающих событий, тем более тонкие события ты можешь на ней заметить.