– Ну, потом-то мы смекнули, что Фаник – это, наверно, принц эльфийский. Да только нам разницы особо не было: нам сразу столько деньжищ отвалили, что за эти деньги я б хоть ещё трёх принцев повязал, да в придачу сапоги заказчику вылизал. Мы после этого сами б не хуже принцев жили… А, так ты, верно, брат его? – Весельчак взглянул на Дэнимона с издевательским любопытством. – Интересный ты малый! Тёмные, значит, веками твой народ вырезали, мамашу твою убили, тебя с невестой схватили, а ты с ними милуешься?

– Не милуюсь, – ровно проговорил принц. – Но в данном случае наши цели совпадают.

Тут же вспомнилось, как несколько часов назад мы с Лодом пришли в комнату пленных.

…когда дверь открылась, четверо светлых сидели на кровати, но Дэнимон при нашем появлении встал.

– Ну что? – отрывисто произнёс он. – У вас есть план?

– Есть, однако потребуется помощь. Ваша – и вашей невесты. – Лод склонил голову, глядя на Кристу. – То, что я попрошу сделать, опасно. И потребует от тебя недюжинной смелости, быстрой реакции и недурного лицедейства.

– Я согласна, – без колебаний откликнулась бывшая сокамерница.

– Я ведь даже не сказал, о чём собираюсь просить.

– Если дело касается жизни Фаника, я согласна на всё.

Ох, Криста, подумала я, глядя в чистые незабудковые глаза бывшей сокамерницы и понимая, что немножко ей завидую. Хотела бы и я иногда быть такой… неразумно хорошей.

– Вы в своём уме?! – Навиния вскочила, будто её ошпарили. – Вы собрались помогать им? Им?! Чтобы они заполучили в заложников обоих наследников эльфийского престола?

…этого я и ждала. Горделивого отказа действовать заодно с мерзкими гнусными тёмными. Или презрительного согласия плясать под нашу дудку – с ежеминутным напоминанием, что от этого мы не перестали быть мерзкими гнусными тёмными. Поэтому реакция принцессы людей для меня была куда более предсказуемой, чем ответ Кристы и её жениха.

Со стороны последних я не видела ни гордости, ни презрения. И даже если эти чувства лишь тщательно скрыли для пользы дела, это не могло меня не тронуть.

– Уже не наследников, Вини, – смешок Дэнимона прозвучал бесконечно горько. – Но если отцу плевать на наши жизни, то мне нет.

– Нас всё равно убьют, как ты не понимаешь? Мы живы лишь потому, что тёмные ещё на что-то надеются! Думают, если найдут Фаника и докажут, что он жив, ваш отец сменит гнев на милость! Стоит им понять, что Хьовфин и правда не отступит…

– Принц, я готов принести клятву Эйф, что, как только мы отыщем вашего брата, я отпущу и его, и вас, – произнёс Лод негромко. – Если на то будет ваша воля.

Навиния осеклась, сверля колдуна исполненным ненависти взглядом, и в комнате воцарилась немая сцена.

– Вы серьёзно?.. – Восхт отмер первым.

– Абсолютно. Наша цель – убедить Хьовфина, что мы не бессердечные порождения зла, каковыми он нас считает. Подобный жест доброй воли с нашей стороны докажет это как нельзя лучше. А ваш брат послужит живым свидетельством того, что не одни тёмные могут желать зла вашему семейству. – Лод протянул принцу руку. – Вы помогаете нам, мы отпускаем вас. Согласны?

Дэнимон изучал его пальцы так, словно не верил, что они настоящие.

– А Вини и Криста? – спросил принц, не поднимая глаз. – И Восхт?

– О, их мы, пожалуй, придержим у себя. Мы всё же воюем, сами понимаете. Рычаги давления на светлых будут не лишними. Но за вашу невесту можете не волноваться: с ритуалом Фьелаг не шутят, и, как видите, с пленниками мы обращаемся вполне достойно… если они не нарываются на неприятности.

Дэнимон, колеблясь, оглянулся. Обведя взглядом товарищей по несчастью, задержал этот взгляд на лице Кристы – та, едва заметно кивнув, шепнула ему что-то одними губами.

Когда эльфийский принц сжал ладонь колдуна дроу в своей, ответ его прозвучал приказом:

– Клянитесь.

Во второй раз я наблюдала, как Лод свободной рукой вычерчивает руны, вспыхивающие нежной сиренью. «Тьма», «Воздух», «Связь», «Слово»…

– Я, Лодберг из рода Миркрихэйр, клянусь, – размеренно и твёрдо проговорил он, – как только мы отыщем принца Фаникэйла из рода Бьортреас, ни я, ни иллюранди, ни дроу не будут насильно удерживать его ни словом, ни делом. И после этого, если принц Дэнимон из рода Бьортреас изъявит на то свою волю, я сниму с него ошейник и позволю ему с братом уйти на все четыре стороны. Клянусь.

Дэнимон не разорвал рукопожатие, даже когда погасло фиалковое сияние, просветившее ладони обоих, подтверждающее, что клятва принята к учёту. Он смотрел в спокойное лицо Лода, и я знала: принц ищет в клятве лазейки, неточности формулировки, которые позволят колдуну не сдержать слова.

Ищет – и не находит.

– Хорошо, – вымолвил Дэнимон, наконец опустив руку. – Я вам верю.

Навиния опустилась на кровать безмолвно и беспомощно, будто произошедшее разом лишило её и дара речи, и сил.

– Я рад. – Скрыв усмешку, Лод вытащил из воздуха знакомые ножны с мечом, богато отделанные золотом. Протянул принцу клинок деревянной рукоятью вперёд. – Мы отобрали его у вас, когда пленили, но в Тьядри он может вам понадобиться… хоть я и надеюсь, что до этого не дойдёт.

Взяв меч, Дэнимон провёл ладонью по потрёпанной коже ножен – почти нежно. Взявшись за рукоять, обнажил клинок на палец и, завидев блеск стали, задвинул обратно.

Встреча со старым другом закончилась.

– А вот теперь, пожалуй, я действительно вам верю. – Дэнимон посмотрел Лоду в глаза. Впервые – без презрения, без недоверия, без неприязни, как партнёр на партнёра. – Так что от нас требуется?..

– Мы здесь не для того, чтобы обсуждать наш неожиданный союз, – мягко произнёс Лод. – Когда вам поступил приказ захватить Фаника?

– Да сразу после того, как ты к принцесске приходил, – усмехнулся наёмник. – Мы прослушивали всё, что у них в комнате происходит. И ваши… переговоры услышали.

…а, недаром меня царапнула его фраза «так это ты». Она относилась не только к тому, что перед наёмником предстал наследник Ильхта.

Что ж, закономерно.

– Когда принцесска с дружком за тобой в погоню ломанулись, они эльфа одного оставили, – продолжил Весельчак. – Ну, мы сразу всё доложили старшаку, ясно дело. Что услышали, то и доложили. И про принца похищенного, и про то, что дроу скоро мирную делегацию к эльфам зашлют… снова. А нам почти сразу ответ – пока мальчишка один, схватить. И Гарса тут же прислали… Это тот, кто нам задание дал. Он нам браслет передал, велел побрякушку надеть на мальца, чтоб того не нашли. Мол, следящие чары на нём, а браслет их перебьёт.

– И перебил, – пробормотал Лод. – Итак, вы пленили принца и притащили к себе в дом. Какие ещё указания вам дали?

– Да это… сказали, чтоб мы опять сидели тихо. И теперь вообще никуда не вылезали, только мальца стерегли. А то, мол, даже с браслетом искать его будут. Правду сказали, мы в окно раз или два отряды эльфов видели, рыскали в городе… А самого мальчишку велели пока живым держать, но, – Весельчак покосился на Дэнимона, – не жалеть. Мордовать, голодом морить. Чтоб, значит, выглядело так, будто пытали его.

– И вы с жаром взялись исполнять это поручение.

– Я? Я ж не зверь, просто так людей мучить не люблю! Мальцов, по крайней мере. – казалось, Весельчак оскорбился до глубины души. – Я ж говорю, Рэйв это, вон тот здоровяк! Честное слово, мне самому мальчонку жалко было, если б не приказ, я б Рэйва близко к нему не подпустил! Прирезал бы тихо, быстро, он бы и почувствовать ничего не успел…

– А ты был уверен, что в конечном счёте потребуется его прирезать.

– Нам так и сказали: ждите, мол, отмашки, тогда и добивайте. А пока пусть живёт. Но Рэйв тут пару дней назад перестарался, так что малец явно уже на последнем издыхании был. Я доложился, а мне и отвечают, что его со дня на день всё равно убивать. Только, значит, пока понежнее с ним, чтоб раньше таки не помер.

Лод задумчиво почесал себя за ухом.

– Если ещё чем помочь могу, вы спрашивайте. Сами ж понимаете, ничего личного, работа такая. – Весельчак улыбнулся даже несколько заискивающе. – И если память мне сотрёте, ничего. Оно понятно, вам не надо, чтоб я трепался, кто принца вытащил. А то, может, вы это… к себе меня возьмёте? Мы поладим, отвечаю! Я против тёмных ничего не имею, я всегда…

Я поняла, зачем Лод выплетает в воздухе рунную паутинку, куда раньше, чем сам Весельчак.

Впрочем, не уверена, что тот вообще что-либо понял.

Осёкшись, наёмник медленно завалился на пол – казалось, в воздухе ещё слышен отзвук его речи, оборвавшейся на полуслове.

– Нет. Не поладим. – Лод спокойно снял с мёртвого мужчины ошейник. – Но ты нам очень помог, так что заработал быструю смерть. Которой, откровенно говоря, не заслужил.

– Вы его убили?.. – прошептала Криста.

– Он был прав. Нам не надо, чтобы он… трепался.

– А вдруг он рассказал бы ещё что-нибудь полезное? – хмуро осведомилась я, несколько озадаченная тем, что снова не испытала ничего особенного, когда на моих глазах кого-то убили – вот уже второй раз за сутки.

Впрочем, на труп смотреть мне не хотелось.

– Всё, что нам может пригодиться, он уже рассказал. А главное, отдал. – Лод хлопнул себя по карману, куда он спрятал грифельную табличку. – Магия всегда оставляет следы. Теперь выйти на «старшака» особого труда не составит.

– Наёмников надо отдать Хьовфину! Живыми! – настаивала Криста. – Как доказательство, что это не дроу…

– А смысл? Они не знают, кто заказчик. Ни допросы, ни пытки ничего не дадут. И доказательств, что заказчик не дроу, в их памяти не найти, – неохотно пояснила я. Мне бы тоже хотелось, чтобы наше расследование завершилось на этой троице, но увы. – Повелителю эльфов надо отдавать того, кто их нанимал.

– Верно, – сказал Лод. – Пользы от них не будет, осталось свести к минимуму вред. Для нас… и кого-либо ещё.

Вторая рунная паутинка оборвала дыхание толстяка так же быстро, как прежде – Весельчака. Когда Лод вскинул руку в третий раз, нацелившись на белобрысого садиста, Дэнимон перехватил его ладонь:

– Нет.

– Вы не желаете смерти тому, кто желал её вашему брату? – вскинул брови Лод.

– Я хочу, чтобы прежде вы разбудили его. Ненадолго. Прошу.

Поглядев на его сжатые в нитку губы, после секундного размышления Лод повернулся к последнему живому наёмнику – и, легонько изогнув ладонь с кольцом, озвучил приказ.

Белобрысый тоже пришёл в себя быстро. Сперва уставился на нашу разномастную компанию, потом перевёл взгляд туда, где лежали тела его товарищей.

– Прежде, чем ты умрёшь, – сказал Дэнимон, держа меч в опущенной руке, – я хочу знать: почему ты делал с моим братом всё, что делал? За что?

Наёмник взревел что-то неразборчивое, дёрнулся, пытаясь освободиться, – но, повинуясь движению руки с управляющим кольцом, затих.

– У нас мало времени, – проговорил Лод устало. – Отвечай.

Белобрысый поднял красные, налитые кровью глаза и обратил взгляд на Дэнимона: злобный, тяжёлый, затравленный взгляд зверя, загнанного в угол.

– Потому что мне было скучно, – послышалось в комнате, когда губы наёмника разомкнулись, словно у механической куклы. – Потому что мне нравилось слушать его крики, – голос был хриплым, точно прокуренным; при каждом слове обвислые мужские щёки тряслись, как желе. – Потому что его мучения меня веселили. Потому что люблю причинять боль. Потому что наслаждаюсь этой болью и мальчиками вроде него. Вот почему.

Он замолчал, и пару томительных мгновений Дэнимон ещё смотрел на него.

Лезвие меча метнулось серебристой вспышкой – и голова наёмника покатилась по полу, оставляя красную дорожку на светлых досках. Криста закричала; я отшатнулась и отвернулась, жадно глотая воздух, забивая тошноту.

Это тоже была быстрая, незаслуженно быстрая смерть. Но куда более кровавая.

– Отправляйте нас обратно. – Принц провернул меч в руке, стряхивая багряные капли; плечи Дэнимона вздымались в такт его тяжёлому дыханию. Одним движением вогнал клинок в ножны. – Скорее.

Голос его прозвучал глуше, чем свист стали о кожу.

Я вдруг поняла, что меня трясёт – мелко, почти незаметно. Под рёбрами, в районе живота, притаился мерзкий ледяной ком: тело реагировало на всё произошедшее быстрее, чем сознание и душа.

…слишком. Слишком много.

Слишком много событий для одного треклятого дня.

– Алья, ты слышал, – бросил в пространство Лод, уделив отрубленной голове у своих ног внимания не больше, чем половой тряпке.

Криста и Дэнимон исчезли моментально и бесследно: только что стояли рядом, а в следующий миг вместо них осталась пустота. А я безропотно позволила Лоду себя обнять – на нём не было кольца, которое вернуло бы его под горы, и обратно он вынужден был перемещаться, держась за кого-то. Уткнулась в его плечо, вдохнув запах кожи с примесью знакомых ноток полыни, снега и книг, и мне стало немного легче.

Я не сразу поняла, почему Лод не зовёт Алью, а вместо этого, не отстраняя меня, запускает руку в карман куртки. Поняла, лишь когда скосила глаза и увидела в его пальцах грифельный прямоугольник. На чёрной поверхности проявилось короткое послание, будто написанное мелом – чётким, некрупным, аккуратным почерком.

«Пора. Что делать с телом, скажу чуть позже».

Жуть холодом заныла в костях, когда я осознала: ещё бы чуть-чуть…

– Вовремя, – отстранённо заметил Лод, убирая табличку обратно в карман. – Алья, давай.

…и всё-таки – мы успели.

Прежде чем у меня заломило в висках, жуть уступила место облегчению.

Рывок. Пол, растворившийся в небытии. Карусель преломляющегося пространства.

Снова ощутив под ногами твёрдую поверхность, я отступила на шаг почти одновременно с тем, как Лод разжал руки.

Мы переместились в гостиную. Алья на нас даже не взглянул – он стоял у открытой двери в комнату пленных, прислонившись к косяку, и сосредоточенно наблюдал за происходящим внутри. Эсфориэль сидел на коленях у кровати, спиной ко мне, тихо напевая что-то; Морти – подле него, держа в руках знакомый ларец с лекарствами. Они заслоняли от моего взгляда пациента, которого лечили, но по лицам светлой четвёрки, столпившейся по другую сторону постели, я поняла: всё очень, очень плохо.

– Как он? – с порога спросил Лод, когда мы, не сговариваясь, поторопились внутрь.

– Лод, – Морти беспомощно вскинула голову, – мы сделали, что могли, но…

– Слишком много внутренних повреждений. Потеряно слишком много крови. – Прервав песню, Эсфориэль обернулся; я едва ли видела за жизнь кого-то, кто владел собой лучше его. – Если его можно исцелить, это подвластно лишь тебе.

Лод без лишних слов скинул плащ и куртку – прямо на пол, на ходу, по пути к кровати, где лежал Фаник.

– Я вызывалась помочь, – Навиния сжимала кулаки в холодном бешенстве, – но никто не соизволил снять с меня дурацкий ошейник!

– Слишком опасно, – прошептал Восхт. – Если сделать хоть немного хуже…

– Без ошейника с вас станется наделать глупостей, принцесса, и столь важное дело никому, кроме Лода, я доверить не могу, – безэмоционально откликнулся Алья. – Его навыки в исцелении мне известны, ваши – нет. Одна ошибка может стоить мальчишке жизни.

Привстав на цыпочки, я робко взглянула из-за плеча Лода на умирающего принца. По-прежнему обнажённого, но теперь – чистого: кровь и грязь исчезли вместе с порезами и ожогами. Там, где совсем недавно кровоточили жуткие раны, стараниями Морти виднелась нежная розовая кожа. А вот гематомы остались, и ещё заметнее стала нехорошая, синюшная бледность и то, как туго кожа мальчишки обтягивает кости. И то, что целых костей у него осталось не так уж много. И то, что дышит он в странном ритме: редкие неглубокие вдохи, которые в какой-то момент становятся чаще и глубже – и вдруг затихают вовсе, прежде чем цикл повторится вновь. И грудная клетка странно просела… Ему не только рёбра сломали, но и позвоночник?..

Взгляд зацепился за серебряный браслет на одной тонкой руке – дутую серебряную полоску с рунами. Скользнул ниже, к пальцам: распухшим, неестественно выгнутым, изломанным, без ногтей…

Дрожь ужаса и отвращения тряхнула меня с головы до ног, вынудив отвернуться.

– Акке, ты нужен мне. Морти, Эсфор – мне понадобится ваша помощь. Остальные уходят. – Лод за моей спиной отдавал указания сухо и деловито, как хирург перед операцией. Я не видела появления иллюранди, но знала, что он пришёл. – Акке, принеси кристаллы, которые лежат в ящике моего стола. Все, что там есть.

Я не оглядывалась. Я смотрела только на Алью, привычно холодного, невозмутимого – по крайней мере, внешне.

Спокойствие Повелителя дроу неведомым образом успокаивало и меня.

– Он выживет, правда? – в голосе Дэнимона сквозило столько надежды, что мне стало больно.

– Я сделаю всё, что в моих силах, – ответил Лод негромко. – А теперь уходите.

Я вышла из комнаты первой, но позволила себе оглянуться, лишь привалившись спиной к книжному шкафу на другом конце гостиной. Четверо светлых вернулись к столу, за которым ещё утром наблюдали за переговорами; Навиния и Восхт сели, Дэнимон замер рядом, глядя перед собой невидящим взглядом. Прильнув к спине принца, Криста обняла его сзади, и трудно было понять, ищет ли она утешения – или хочет утешить сама.

Когда дверь в покои пленников закрылась, для полноты картины не хватило только красной лампочки «идёт операция».

Алья, заложив руки за спину, чеканил неторопливый мерный шаг от одной лестницы до другой. Тоже ждал результата, того или иного. Для Повелителя дроу выживание Фаника было так же важно, как и для светлой четвёрки, пусть и по совершенно иным причинам. Дверь в комнату пленных всё не открывалась, и время тянулось невероятно долго, и мы ждали, ждали…

Когда Дэнимон встал у дроу на пути, тот вежливо изогнул бровь. Пока эльфийский принц падал на колени, я думала, что это Алья отдал ему такой приказ, – и лишь заметив расширенные удивлением глаза дроу, с не меньшим удивлением поняла: Дэнимон сделал это сам.

– Я знаю, что подобное не искупить просто так. Я знаю, что я твой враг и моё слово для тебя ничто. Но пока слова – всё, что у меня есть. И я прошу у тебя прощения. – Светлый принц смотрел на тёмного короля, пока тот вопрошающе и недоумённо глядел на него в ответ. – За твою сестру. За то, что с ней сделали.

Из вопрошающего взгляд Альи сделался пристальным. Но меньше недоумения в нём не стало.

– Теперь я знаю, что ты чувствовал. Я не могу оправдать то, что ты делал из желания отомстить, но я… я понимаю тебя. – Дэнимон издал смешок, короткий и безумный. Даже коленопреклонённым он умудрялся выглядеть гордо: привычка, которая вошла ему в кровь и кости, давая знать о себе даже в такой момент – когда Дэнимон наплевал на всю свою гордость. – Сегодня я впервые убил человека. Беззащитного, безоружного. Я никогда не думал, что способен на такое, но если бы я мог – за то, что он сотворил с моим братом, я бы воскресил его и убил снова. И снова. И ещё тысячу раз. А когда я найду того, кто за этим стоял… – Он помолчал пару мгновений. – Я прошу прощения за то, что сделал мой отец. Этим ничего не изменишь, однако это всё, что пока я могу. Я не могу обещать, что отдам тебе того, кто отдал приказ, но я клянусь: когда я вернусь в своё королевство, я сделаю всё, чтобы найти исполнителей. Чтобы твоя сестра наконец была отомщена.

Дроу качнул головой – коротким, едва заметным движением.

– Это не приносит облегчения. То, что я делал с теми девочками. То, что я мечтал сделать с твоим отцом и выродками, исполнявшими его приказы. То, что я и сам не могу оправдать. – когда Алья заговорил, голос его шелестел колючим снегом, гонимым ветром по льду. – Это приносит удовлетворение. На время. А после тебя вновь настигают пустота и боль, и ещё большая боль – иногда… когда приходит осознание, чем ты стал. Но ты отмахиваешься от этого, забываешься, ищешь удовлетворения снова и снова… да только каждый раз в тебе умирает что-то от тебя. Месть – это наркотик, которого лучше не пробовать.

Я думала, этим вечером меня уже ничего не удивит. Но когда дроу протянул руку эльфу, поняла, что ошибалась.

– Встань, принц. Ты не враг мне. Мой враг – твой отец… который отрёкся от тебя. Ты свою цену уже заплатил сполна. – Алья посмотрел на дверь, за которой сейчас Лод пытался вытащить с того света брата Дэнимона. – Твой долг передо мной уплачен.

Приняв руку Повелителя дроу, эльфийский принц поднялся с колен. Восхт и Криста, совершенно ошарашенные, смотрели на соединённые ладони венценосных особ; Навиния не сводила глаз с Альи, изучая его с каким-то кошачьим вниманием. И несмотря на всё, что мне пришлось сегодня пережить, несмотря на то, что ситуация совершенно не располагала к улыбке, я улыбнулась – ведь только что, на моих глазах треснул трёхсотлетний лёд.

…Лод, какой же ты умница. Это ты и планировал, верно? Если бы наши переговоры увенчались успехом – прекрасно. А когда не увенчались… для тебя – ожидаемо… мы всё равно остались в выигрыше. Ведь забывать о прошлом не нужно, но думать стоит о будущем, – а будущее светлых народов сейчас сидело в этой самой комнате.

Я хотела воспользоваться принцем, как разменной монетой, но ты, как всегда, смотрел на шаг вперёд. Ты сделал ставку не только на Дэнимона – на всех четверых. Чтобы они своими глазами увидели, против кого хотят воевать. Чтобы растеряли свой чёрно-белый идеализм, рассмотрев вещи в истинном свете. Чтобы абстрактный враг обрёл лицо, которое куда великодушнее, человечнее и привлекательнее, чем они себе представляли.

А порой – куда великодушнее, человечнее и привлекательнее, чем те, кому они привыкли доверять.

Щелчок замка прозвучал в тишине как выстрел.

Лод в гостиную скорее вывалился, чем вышел: кожа белее, чем батистовая рубашка, под глаза легли такие синяки, будто колдун не спал неделю. Пошатнувшись, он привалился спиной к стене, давая дорогу Морти и Эсфору, – и, наверное, в этот миг все присутствующие желали услышать вердикт ровно столь же, сколь и опасались.

– Он будет в порядке. Спит, – выдохнул Лод едва слышно. – Я подправил его воспоминания о последних событиях… он не вспомнит, что с ним делали. Надеюсь, завтра очнётся.

Мой облегчённый вздох потерялся за радостными восклицаниями светлых, ринувшихся в спальню дружной гурьбой.

Фаника заботливо закутали в одеяло, не укрыв лишь лицо, умиротворённое сном. Жуткие хрипы исчезли без следа, дыхание выровнялось, синюшная белизна кожи уступила место обычной бледности. Значит, Лод сделал ему переливание крови? А где же тогда оборудование и кто послужил донором? Видимо, Эсфор: то-то он тоже держится за стеночку…

Дэнимон постоял у кровати, глядя на спящего брата. Развернувшись на пятках, вернулся к нам, застывшим за порогом.

Я ожидала изъявлений признательности Лоду, но эльфийский принц меня удивил:

– Вы обещали снять с меня ошейник.

Лод слишком устал, чтобы удивляться подобной неблагодарности вместе со мной. Просто протянул руку и коснулся шеи принца дрожащими пальцами. Немедленно сдёрнув опостылевшее серебряное кольцо, Дэнимон уронил его на пол – то глухо звякнуло о ковёр, прежде чем немного прокатиться по полу и упасть у ног Альи.

– Прими мою благодарность, Лодберг из рода Миркрихэйр. Не униженную благодарность пленника, но благодарность того, кто волен сам распоряжаться своими словами и поступками, – молвил эльфийский принц. – И ныне я, Дэнимон из рода Бьортреас, освобождаю тебя, Лодберг из рода Миркрихэйр, от твоей клятвы.

Ладонь его просветила вспышка сиреневого сияния, бескрайним изумлением отразившаяся на лице Альи.

…а вот я этого ожидала. И не я одна.

– И ты отказался от нашего щедрого предложения, принц? – уточнил Повелитель дроу. – Не сбежал из моего королевства, прихватив брата, пока тебе давали шанс?

– Мой брат пока никуда бежать не сможет. Да и некуда нам бежать. – Дэнимон перевёл взгляд на Алью. – Я не могу вернуться к отцу. Не сейчас. Не сразу после того, что он сделал. И там, куда я должен вернуться… там, среди моего народа, таится в тени мой враг: тот, кто желал смерти моему брату, тот, кто убил мою мать. Я хочу вернуться, зная, кто он.

– Но здесь тебя тоже окружают враги, – улыбка Альи была ироничной до горечи. – Неужели ты не боишься оставаться среди безжалостных порождений зла?

<1 2 3 4 5...8 >

На страницу:

Перейти

3 из 8