Хозяин Сакарин. Цикл «Обмен мирами». Книга вторая

– А у тебя данные только по медицине этого мира? – спросила она, глядя в широкие, чуть светящиеся, подобно тлеющим углям, глазницы из зеленого стекла. А потом сняла первые несколько оборотов бинта.

– Как я могу ответить на столь некорректно заданный вопрос? – поинтересовался Феникс, когда стоны и проклятья снова затихли.

– Однако ты его понял! – буквально прорычала, сжимая зубы, девушка и справилась еще с несколькими оборотами. Робот молчал. – Давай я задам вопрос иначе, а ты ответишь так, чтобы не потребовалось кода доступа верхнего уровня, но я поняла ответ?

Сняв остаток бинтов, она улеглась на спину на камень и еще какое-то время плакала, пытаясь принять то чувство омерзения, которое испытала при виде собственной плоти.

– Давайте попробуем, – раздался голос паса совсем близко.

Валерия повернулась и обнаружила покрытый затейливыми узорами золотой металл у самого лица.

– Требуется ли доступ верхнего уровня для получения информации по уровню Альхана? – все еще всхлипывая, спросила она.

– Требуется, мастер, – откровенно кивая муравьиной головой, украшенной бутылочно-зеленым хохолком, ответил пас.

– Феникс, ты иногда ведешь себя совсем не как программа. Например, откровенно недолюбливаешь Андре.

– Он называет меня железякой. Полагаю, наша антипатия взаимна.

– Но разве тебе не все равно?

– Я программировал этого паса с возможностью распознавать эмоции, – пояснил механический паук.

Чужачка аж подскочила и уставилась на робота.

– Кто программировал? – неуверенно переспросила она.

– Я был одним из первых участников проекта исследования состояния разума после смерти тела. Моя душа была помещена в специальный кристалл, но его мощности оказалось недостаточно, чтобы полностью контролировать модифицированного под него паса. Ее хватает, чтобы выходить на связь редко и коротко. Иногда слегка влиять на выбор слов для ответа.

Руки похолодели. Тысячи вопросов забились в голове Валерии, как стая перепуганных птиц, но вместе с тем она словно забыла все слова до единого. Ей хотелось узнать всё у этого смельчака, получившего своеобразное бессмертие. Но девушка понимала, что, возможно, у нее есть только один вопрос. Существо, живущее внутри кристалла, наверняка и так уже сказало слишком много. В любом случае, огнеголовая помнила, почему они здесь и куда идут.

– Как попасть на уровень Альхана?!! – буквально выкрикнула она, садясь.

В этот момент сильнейший поток ветра ворвался в хоровод камней – и бурые вихри земли, перемешанной с осколками скал, поднявшись, на несколько мгновений заставили закрыть глаза. Когда Валерия отняла ладонь от лица, то увидела, что механический паук переместился чуть подальше от нее, а на концах гибких шнурообразных рук красуется что-то вроде серпов с удлиненным концом. Несложно было догадаться по его позе и возникшему оружию, что пас готов к атаке. Секундой позже его резко отбросило в сторону невидимой волной, с низким гулом пронесшейся над землей. По адскому скрипу и тому, какие борозды прорыл острыми конечностями робот, пытаясь удержаться, стало понятно, насколько мощным был удар.

– Витарро! – разрезал шум голос, который словно ножом полоснул по сердцу чужачки. – Отмена режима обороны!

В ответ на это пас замахнулся и один из сияющих серпов полетел на голос, но, не достигнув цели, отбитый незримым оружием, отскочил в сторону.

– Тебя, что, закоротило, ксарский хлам?!! – выкрикнул нападавший. Новая волна со сгустками щелкающих молний подбросила паса вверх и, перевернув в воздухе, ударила о здоровенный валун.

– Вилдьер!!! – закричала Валерия, поспешно слезая с камня. – Феникс, это свои!!!

Забыв о боли в ноге, она выставила вперед руки и бросилась туда, откуда донесся его голос, но земля вдруг подпрыгнула, и нечто ледяное и жесткое схватило девушку за предплечье. Через мгновение все затянула густая темнота.

Митра не спеша шла по берегу Медины30, неся в руке письмо, пришедшее через магическое кольцо. Она долго не разворачивала его, словно ощущая сквозь бумагу, что в аккуратных буквах, написанных как по линеечке, обязательно будет отказ. Казалось, эта предстоящая боль впитывается через подушечки пальцев и разбегается по всему телу, делая его обременительным и непослушным. Заметив по пути узкую лавочку, пристроенную на поросшие мхом и вьюнами камни, защитница села и какое-то время без мыслей, бесцельно смотрела, как на мелководье длинные сети темно-зеленых водорослей изгибаются и движутся из стороны в сторону, но оторваться и броситься прочь, вслед за течением, не могут. Девушка будто выжидала момент, когда сама потеряет бдительность, чтобы открыть письмо. Наконец она развернула пергамент и опустила взгляд на строки. Осознав, как их много, Митра лишь убедилась, что не ошиблась.

«Думаю, по тому, как долго я писал ответ, ты, моя драгоценная Митра, уже поняла, что я не смогу сопровождать тебя. Ведь при согласии не нужно подбирать слова для объяснений. Прошу, поверь, не было и дня с момента нашего расставания, чтобы я не пожалел о том, что не смог разделить с тобой путь к твоей мечте. Шанс узнать тебя выпадает далеко не каждому, а возможность услужить – тем более. И, конечно, я не смел надеяться, что ты будешь так щедра ко мне снова. Но и в этот раз я вынужден отказать, о чем, конечно, буду сожалеть до самой старости. Да только все, что происходит в моей жизни, намекает, что никакой старости может не случиться. Мы в пустыне и держим путь к Тонгамар, но кто-то уничтожил охрану вчера вечером и похитил Валерию. Ты можешь осуждать меня, упрекать в том, что я забыл, кто я такой, служа чужакам, – и, возможно, будешь права. Тал никогда не был мне домом, а асфиры – семьей. Хотя и Дамират тоже. Я сам не знаю, кто я. И, возможно, то, что происходит со мной, – в какой-то мере способ это выяснить. Прости, Митра! Ты – самое прекрасное, что случалось со мной, но что такое долг перед народом, если он так далек от моих собственных ценностей? Что такое долг перед женщиной, даже перед самой прекрасной? Ничто по сравнению с долгом перед самим собой! Перед собственной правдой и совестью! Для тебя я – лишь одно мгновение в бесконечно долгой жизни, полной смысла. Один из многих, кто был бы счастлив прикоснуться к легенде. Для меня же все происходящее выглядит иначе. Мои часы торопятся. Мое тело и тела близких умирают каждое мгновение. Каждую минуту я делаю какой-то выбор, который меняет будущее. В этом будущем ты больше меня не простишь, но главное, что иначе я сам себя не прощу!»

– Да много ты понимаешь!!! – крикнула Митра и швырнула кольцо в реку. Медина с гулким звуком приняла его, лишая защитницу возможности еще хоть раз написать этому асфиру.

…Мрачнее лица Андре было лишь небо над вершиной Тонгамар. Все уже высказали и обсудили всё, что могли, и в лагере царила тишина. Темный копался в картах, понимая, что друзья ждут от него решения… которого не было. Он надеялся, что почувствовал бы, если бы Валерия погибла. Но почему она так долго не приходит в себя?!

Его мысли оборвал подскочивший на месте Марко. Юноша коротко вскрикнул и схватился за грудь. Мантия под его пальцами стремительно намокала. Асфир вытащил кольцо и выставил его перед собой на вытянутой руке. Из него, не останавливаясь, текла вода.

Рина, до этого обозревавшая с высокого камня окрестности, спрыгнула чуть ниже и, опершись передними лапами на край выступа, нависла над магом.

– Кажется, кто-то был рад получить от тебя весточку? – озорно оскалилась кайра. – Митра решила пустить все на самотек?

– Не знал, что так можно! – отозвался учитель. – Интересно, если сделать кольцо побольше, то не будет нужды таскать с собой столько скарба, достаточно просить Беллу просовывать в него еду и вино.

К этому моменту Марко уже стоял в приличной луже. Кит молча подошел к нему, открыл флягу и начал наполнять ее свежей прохладной водой.

– У кого-то еще остались гениальные идеи и шутки, задевающие мое достоинство?! – поинтересовался молодой маг.

Через несколько минут поток стал мельчать, потом иссяк совсем, и кристалл на кольце погас.

Голова висела вниз, поэтому шея сильно затекла. Это было первое, что Валерия почувствовала, приходя в себя. А второе – что от сильного ветра ей ужасно холодно. Она подняла голову и ахнула, осознав себя сидящей верхом на здоровенном, отливающем золотом летательном аппарате, который можно было бы с натяжкой назвать мотоциклом, если бы не расходящиеся в стороны крылья на манер стрекозиных. Далеко внизу проносились красные горные пики. В этот же момент металлическая рука сидящего за ее спиной спутника усилила хватку, напоминая, что чужачка здесь не одна.

– Славно, хотя бы не какая-нибудь жалкая трусиха свернула мне башку! – произнес все тот же знакомый голос.

– Надеюсь, ты не в обиде?! – с улыбкой отозвалась девушка и попыталась обернуться, чтобы увидеть его.

– Не вертись! Ловить не буду, – ответил Вилдьер.

Ей удалось лишь поймать взглядом чуть вьющиеся светлые пряди, которыми играл ветер.

– Как ты выжил? – спросила она, положа руку на живую кисть, которой маг управлял летающим устройством.

– Я не выжил.

– Это как?!

– А вот так! Ты меня прикончила!

– Что-то ты слишком бодрый для покойничка! – передразнила огнеголовая и снова попыталась повернуться, но почувствовала, что угол, под которым они летели, стремительно изменился. Продолговатые резные крылья сверкающей металлической стрекозы прекратили дрожать и замерли, позволяя ей планировать. Заходя на посадку по дуге, аппарат явно целился в округлый провал в крупном горном массиве. Пространство внутри напоминало гигантское яйцо, с которого срезали макушку. На дне его оказалось совсем мелкое озеро с изумрудной водой. Восходящее солнце отразилось от золотых крыльев устройства – и по синевато-серым сводам пещеры запрыгали сотни солнечных зайчиков. В самом центре из воды поднимался каменистый островок. Самый крупный валун обнимало корнями невысокое дерево. Его гибкие, свисающие почти до земли ветви были усыпаны мелкими белыми цветами. От поднятого ветра они роем взлетели вверх и покрыли растревоженную воду.

Приземлившись прямо в озеро, летающее устройство, словно гигантское насекомое, выпустило тонкие и острые опорные лапки и сложило крылья. Вилдьер спрыгнул и, обойдя по кругу чужачку, оставшуюся сидеть на теплой секции мотора, встал напротив. Плотные темно-синие одежды непривычного для Адаламена кроя скрывали живую часть тела, но нарочито демонстрировали металлические конечности и острые шипы, украшавшие вторую руку. Да и плащ, опять же странно короткий, не доходящий даже до колен, был наброшен лишь на одно плечо и крепился ремнями на груди поверх широкого, грубо сшитого корсета.

И даже самого короткого взгляда на его лицо хватило, чтобы понять, что перед Валерией не тот маг, которого она когда-то гладила по волосам. А гневливый омбранец, что крушил стены голыми руками.

– Ты вообще понимаешь, что я пришел отомстить тебе? – от тона его голоса кровь, до этого пытавшаяся согреть тело девушки, казалось, мгновенно застыла, превращаясь в лед. – А ты, убийца, вместо того, чтобы удирать, бросаешься ко мне с этой идиотской щенячьей радостью на лице. Что произошло, когда мы встретились?!!

Последнюю фразу он не произнес, а рявкнул так, что, отражаясь от свода пещеры, его голос словно атаковал Валерию со всех сторон. Маг подался вперед, его руки ударили по рулю и та часть, куда попали металлические пальцы, слегка погнулась.

Пленница отпрянула и сжалась.

– Неужели ты ничего не помнишь? Почему? – пролепетала она.

– Потому что этого со мной еще не произошло! Перед самой нашей встречей ко мне неожиданно явился тот, кому сделать это было крайне непросто. И рассказал, что после нашего знакомства Сильветрис, Ласферат, Юстин и даже моя собственная башня пали. А меня нашли со сломанной шеей в собственной спальне. Что войско, создаваемое домом Омбран столько лет, разбежалось по континенту. Как ты думаешь, я не в обиде?!!

Вилдьер хватанул металлической рукой по золотому борту с такой силой, что ножки с лязгом разъехались, и вся тяжелая конструкция повалилась набок. Валерия в последний момент успела спрыгнуть, но на ногах не удержалась, и девушке пришлось откатиться, чтобы эта махина не придавила ее. Стая мелких желтых рыб испуганно бросилась врассыпную. Чужачка замерла в ледяной воде, осознав, что от холода не так сильно мучают раны. И сквозь переполнявшие ее сознание страх, боль и непонимание на миг проступило ощущение парадоксального покоя.

– Если ты хорошо меня знаешь, то понимаешь, что не стоит испытывать мое терпение! Я им никогда не отличался! – голос мага приближался.

Валерия сделала над собой усилие и села. Плотное дорожное платье парило вокруг нее в воде, словно чернильная туча, и, подобно звездам на ночном небе, качались над мокрой тканью сорванные ветром маленькие белые цветочки.

– Да, все это правда… – отозвалась она, убирая с лица волосы, по которым сбегали вниз крупные капли. – Конечно, это не только моих рук дело, как ты понимаешь. Ты и сам успел обзавестись достаточным количеством врагов, чтобы хватило поставить дом Омбран на место. Да только дело не в этом. К тому моменту все это было для тебя уже неважно. Духи Тала отправили нас с Андре в Чистилище и я пришла к тебе с посланием от Химер. Но для того чтобы получить его, нам пришлось открыть друг другу сердце. Ты дал мне это… и попросил освободить тебя…

Она опустила руку в складки покачивающегося в воде платья и достала трехгранный кинжал, отливающий еле различимым алым светом. Вилдьер, до этого сложивший руки на груди, опустил их и подошел ближе, будто сомневаясь в том, что предстало его глазам.

– Но я не смогла… – продолжила она. – Если бы я послушала тебя тогда, если бы у меня хватило сил, то не было бы так много смертей еще… Я хранила его как напоминание о собственной слабости и мягкости, которые стоили жизни одному из самых дорогих для меня существ…

Валерия повернулась так, чтобы собеседнику, уже практически склонившемуся над ней, была видна печать на ее шее.

– Но позже ты все же не оставил мне выбора. Андре был в башне, когда ты выпустил чудовищ…

Маг взял кинжал из ее рук и несколько секунд смотрел на него, не отрываясь. Потом провел механической рукой по изгибам металлической конечности, заменявшей ему ногу, и из ее узоров с щелчком выпрыгнул еще один такой же. Девушка поняла, что в рукоятке оружия находилось углубление, в которое, подобно ключу, вставлялся покрытый зигзагообразным рисунком палец механической руки. Никто, кроме самого владельца, не смог бы достать этот кинжал. Вилдьер сравнил их, вернул один на место, а второй выставил перед собой. Через мгновение треугольный клинок вспыхнул и исчез в странном сине-фиолетовом пламени, которое распространило по пещере резкий запах.

– Все еще не веришь мне? – тихо спросила Валерия. – Я могу показывать воспоминания, как и ты…

На секунду ей показалось, что именно сейчас незримая рука остановилась над историей ее судьбы в сомнении. Не там, в далекой полуразрушенной башне Тонгамар, а тут решается, насколько длинной она будет. От этих мыслей воздух в груди стал густым и ледяным, как окружившая ее вода. Девушка видела, словно в замедляющемся кино, как металлические колени сгибаются и погружаются в воду около нее…

Мага смутило, как чужачка протягивает к нему руку и чуть привстает, подаваясь навстречу. Так, словно хочет поцеловать. От этой мысли все внутри него стало жестким, будто сжалось, уплотнилось. Не от отвращения или страха, а от настороженности и какого-то неуместного ощущения собственной внутренней наготы. Будто кто-то подсматривает за ним, застав за чем-то очень личным… Но ведь это он будет смотреть ее воспоминания…

Вот только когда ледяные пальцы и пылающий лоб девушки коснулись его – одновременно, создавая странный контраст, – Вилдьер оглох и ослеп. Это невыносимое, выжигающее чувство нежности, которое она транслировала, буквально отсекло все, кроме его же собственного лица. Лица, которое он видел миллион раз, но сейчас не мог узнать. Вилдьер наблюдал, как тот, другой, поднялся, опершись на руки, приблизился и еле-еле коснулся губами виска девушки, будто пытаясь успокоить застывшего в оцепенении себя же самого.

«Спасибо тебе, милая Асура31. Может быть, я слишком слаб, может быть, глуп, может быть – слишком цепляюсь за свою, в сущности, довольно уродливую и несчастную жизнь… Но ты отравила мое будущее… – ласково, но невесело усмехнулся тот, другой. – Твои слова будут проклятьем висеть над каждым новым прожитым мною днем, над каждым принятым решением… Но я не смогу прекратить это сам, освободи меня…»

Привычным жестом механическая рука нажала на небольшой выступ на ноге, и тот самый кинжал озарил лица неярким мерцающим светом. Вилдьер из прошлого бросил клинок на кровать и лег, по-детски притянув к себе звероподобные механические ноги. Два сердца заныли одновременно. Одно – в груди его убийцы, а другое – в его собственной груди. Все еще не способный сделать полноценный вдох, маг видел, как девушка легла совсем близко, глаза в глаза. Он был для нее таким пугающим и непредсказуемым, но и таким нелепо родным и понятным при этом… Словно между ними тянулась тысяча незримых паутинок, по которым они обменивались всем, что имели. В прошлом, настоящем и будущем. Она знает, сколько страданий тот принес на землю и сколько их еще впереди. Болью близких и памятью о жестокости чудовищ ее сердце истыкано, словно иглами. Возможно, завтра в бою он отнимет жизнь у того, кого чужачка любит сильнее жизни. И самым правильным решением было бы взять этот кинжал, но тонкие пальцы сбрасывают его на пол.

«Прости, но утро настанет… – шепчет она и начинает целовать его веки, заливая всю вселенную болезненной, абсурдной любовью к чудовищу. – Почти наверняка я очень скоро пожалею об этом, но я не смогу…»

…Валерия, сама растворившаяся в густоте переживаний той ночи, не сразу поняла, что маг приподнимает ее, словно куклу, и шум текущей с платья воды начинает разгонять и разрушать видение. В тот же миг девушка почувствовала, что ее трясет от холода. Вилдьер посадил ее на берег и отошел чуть в сторону, глядя себе под ноги. Чужачка, содрогаясь всем телом, начала выжимать подол.

Маг был ошарашен пережитым. Мало того, что эмоции такой глубины и силы в принципе не были знакомы ему ранее. Они были направлены на него самого! Вилдьер никогда не врал себе – знал, кто он на самом деле, отдавал себе отчет в собственной жестокости, черствости и малодушии. Как это возможно? Как можно чувствовать подобное… к чудовищу?!

Валерия вздрогнула – перед ее лицом спустился сверху край плаща. Маг стоял напротив, держа его на вытянутой руке. Лицо ее пленителя было хмурым, но не злым. Скорее задумчивым.

– Ты ужасно выглядишь, – сказал он и опустил плащ ей на плечи. – Что с ногой?

– Диана забросила нас в какие-то каменные озера. Зубастая многоножка, вылезшая из одного, хотела мною поужинать. Не найдя лекарство на Адаламене, мы шли к огненной горе в надежде проникнуть на уровень Альхана и найти его там.

– Самонадеянно и глупо. Зато теперь понятно, почему ты помнишь меня. Видимо, в момент моего перехода тебя не было на Адаламене. Покажи, – тоном, не предполагающим обсуждений, скомандовал Вилдьер, садясь рядом.

Чужачка отвернулась и выставила из-под юбки больную ногу.

– Это не просто выглядит, как дерьмо! Ты почти труп, Асура! – заявил маг с нескрываемым вызовом.

– Значит, за тебя отомстили… – прошептала девушка, не поворачиваясь, но чувствуя, что тот продолжает смотреть в упор.

– Что ты можешь сделать, чтобы я доверял тебе? – спросил Вилдьер, вставая.

Валерия наконец осмелилась посмотреть на него и обнаружила откровенную озабоченность и спешку в голубых глазах, спрятанных за тонкими трапециями стекол очков. Тогда чужачка выставила перед собой пальцы, и с них на мокрые камни соскользнула ее личная метка. Это значило, что девушка добровольно лишила себя способа выбраться отсюда и теперь полностью зависит от того, кто несколько часов назад пришел мстить ей.

– Пойдет! – сощурился светлый, запрыгнул на свой летательный аппарат и, поднимая вихри брызг, вылетел в дыру в своде пещеры.

Когда звук мотора растаял в завывании ветра, Валерия обратилась к Андре, заранее предвкушая, что супруг сейчас ей выскажет.

Когда темный закончил приветственную брань и поинтересовался, что случилось, девушка ответила:

– Угадай с одного раза, кто вернулся с того света, чтобы опять меня похитить?

– Я надеюсь, ты шутишь! Хотя для шутки слишком уж не смешно! Где ты?

– Не знаю. В какой-то пещере недалеко от моря. Он напал на нас с Фениксом и вырубил меня.

– На тебе ошейник?

– Нет.

– Тогда почему ты еще там?!

– Я поставила здесь метку, чтобы Вилдьер мог доверять мне.

– Роскошное самоубийство! – взвыл Андре. – Где мне прикажешь тебя искать?

– Не нужно меня искать… – Наступила пауза. – Мне не хотелось признавать этого, но я бы не дошла до Тонгамар. Скорее всего, не дошла бы… И Вилдьер, увидев то, что со мной происходит, лишь подтвердил это. Очень вероятно, что он мой последний шанс. Сейчас твой старый друг отправился куда-то. Возможно, за лекарством… Но я не знаю точно…

– Какой добросердечный малый! Думаешь, Вилдьер спасет тебе жизнь в благодарность за то, что мы его прикончили?

– Нет, не поэтому… Но если бы хотел, то уже прикончил. А значит, я нужна ему живой.

Андре вздохнул.

– И что ты предлагаешь – просто ждать?

– Да… Знаешь, мне всегда это давалось сложнее всего – не форсировать ситуацию, особенно когда пахнет твоим же подпаленным хвостом. Но, кажется, ты сам не так давно говорил мне об этом. Мы сделали все, что могли, и придуманный нами вариант спасения – лишь теория, дающая надежду. Не само лекарство, а иллюзия лекарства. Мы изображаем бурную деятельность, но на самом деле топчемся на месте. В одном юмористическом рассказе была история о сыщике, который в прошлом служил в статистическом ведомстве. Так вот, он подсчитал, что вероятность найти преступника, перемещаясь, ниже, чем если сесть и ждать, пока он не придет к тебе сам. Сдается мне – это отличный вариант, ибо в моем случае шанс, что наш злейший враг спасет мне жизнь, больше, чем вероятность, что мы найдем противоядие сами.

– Я сойду с ума…

– Нет. Даже если случится самое страшное, я знаю, чем продолжится эта история. Ты не перестанешь искать способ разорвать связь между двумя мирами. Иначе все эти жертвы не будут иметь никакого смысла… Я даже не буду брать с тебя обещание. Просто знаю, что это так.

– Это так… – тихо подтвердил любимый ею голос. – Чтобы общаться, нужны силы. Силы, которые покидают тебя с каждой секундой. Я чувствую, как ты угасаешь. Прошу, если можешь, поспи. Я буду приходить к тебе коротко… Если бы я верил в богов, то уже молился бы…

Андре еще несколько раз касался ее сознания, чувствуя, как она слабеет. Один раз ему даже показалось, что жена бредит.

Валерия проснулась от того, что яркий свет рассек давно наступившую ночь. Моргая, она долго не могла сфокусироваться на склонившейся над ней фигуре. Наконец несколько расплывающихся пятен соединились в мага, державшего в руке грушевидный пузырек с оранжевой мутноватой жидкостью. Вилдьер явно показывал его, но медлил.

– Чего ты хочешь? – спросила девушка, чувствуя, как пересохло горло, кажется, до самых легких.

– Знать, как вы это сделали, – ответил тот.

– Тогда ты зря потерял время.

– Торопишься к праотцам?

– Андре много чему у тебя еще научился. Например, ставить печати лорда. Так что я отдам концы, если начну рассказывать. Все выглядит так, что все дороги ведут меня в одну сторону… – И она повернулась набок, отворачиваясь от бьющего в глаза света фар за его спиной.

– Нет, Асура, ты мне еще пригодишься, – прорычал Вилдьер, разворачивая ее обратно к себе. Он зубами стянул колпачок, закрывающий тонкую часть колбы, и выплюнул его в сторону. Ампула с лекарством заканчивалась тремя острыми прозрачными трубками.

– Будет больно. Очень. Я отключу тебя вскоре, иначе слетишь с катушек. Но сразу не могу. Реакции иномирцев могут быть непредсказуемыми.

– Спасибо… – попыталась прошептать она, но не была уверена, что договорила слово. Рот показался ей незнакомым, чужим и ей не принадлежащим, как и все тело.

В то же мгновение три иглы одновременно вонзились ей в бедро. Чужачка сделала глубокий вдох, но воздух будто раскалился и наполнился металлической пылью. Все органы обожгло. Огненная волна прокатилась по телу, вырываясь криком, от которого зазвенело в ушах. Девушка выгнулась и затряслась. Осколками тонущего в жаре и боли сознания она почувствовала, как сильные руки прижимают ее к камням. Волна за волной будто обдирали тело и ум изнутри и снаружи. Горячим воздухом невозможно было дышать. Звук ее собственных криков расслаивался и воспринимался одновременно в нескольких вариантах, будто прогоняемый через чудовищные звуковые фильтры. Если бы Валерия могла в этот момент думать, то решила бы, что горит заживо. Но все, что было ею, все человеческие процессы утонули в алой огненной бездне. И тут в беспощадную и безбрежную лаву ворвался зеленый свет. Он словно разъедал огонь, превращая в пустоту.