Хозяин Сакарин. Цикл «Обмен мирами». Книга вторая

– Валерия сказала, что ты пожелал отправиться с нами на поиски входа на уровень Альхана и что зверь тоже. Но мы знаем, что никто не обещает спокойных ночей с тобой под одним небом.

Кайр кивнул. Маг продолжил:

– Чтобы научиться контролировать переход от Кита к зверю, мне нужно знать, что происходит с тобой.

Рука господина Андре скользнула в нагрудный карман мантии и вернулась. Теперь перед удивленным собеседником на раскрытой ладони лежал небольшой стеклянный шприц в серебристой оправе. Чудовище неприятно оскалилось.

– Мне нужна кровь, и твоя, и зверя.

– И что будет, когда ты ее получишь?

– Я попробую разобраться в процессе и научиться его контролировать. Если все удастся, то ты снова получишь ошейник, только с обратным действием. Раньше по воле лорда Кит становился зверем, теперь же зверь будет уступать истинному хозяину тела.

– И кто же будет моим новым лордом? – сложил кайр мощные лапы на груди, и три металлических кольца на правой бряцнули о восьмигранные пластины, поблескивающие сквозь бурую шерсть.

Маг равнодушно пожал плечами. И, пожалуй, именно это холодное безразличие и вызвало доверие. Кит протянул лапу и взял шприц. Кровь в полумраке комнаты казалась черной и густой, будто узкая стеклянная колба наполнялась бархатом.

– А его кровь тебе придется взять самому, – прорычало чудовище, протягивая шприц обратно.

– Я понимаю, – ответил тальмер, убирая его в футляр и прилаживая на левую руку что-то вроде когтистой перчатки, состоящей из металлических колец, фиксирующих на пальцах загнутые иглы, а сверху такую же узкую и длинную колбу, армированную серебряной змейкой, обвивающейся спиралью вокруг толстого стекла.

Прыжок мага оказался столь неожиданным и быстрым, что Кит хоть и попытался уклониться, но получил удар металлической рукой по морде со всей силой, с какой тот был направлен. Кровь, смешанная со слюной и рычанием, вылетела из зубастой пасти и веером легла на каменную стену. Сразу за этим локоть мага воткнулся в грудь аккурат между блестящими пластинами, будто магиус знал, что угол, под которым они встанут при таком ударе, не столько болезненен, сколько раздражающе неприятен. Приводящий в бешенство импульс от натянувшейся кожи эхом отдался в тысячах нервных окончаний по всему телу. Каждый волосок бурой шерсти встал дыбом. Вместе с тем с металлическим щелчком и неприятным хрустом уже зажившей кожи из золотых обручей на предплечьях и кистях, из позвоночника зверя выскочили шипы, изогнутые волной ряды которых напоминали плавники рыб. Воздух загудел между лезвиями, но маг отклонился от удара и ослепил зверя вспышкой огня. Мелкие красные символы полетели вниз, смешиваясь с копотью. Комната наполнилась вонью горелой шерсти. Зверь, хотя и потерявший на время зрение, метко ударил нижней лапой почти над самым полом: он чуял мага, слышал его сердце, и этот ровный, как ленивые часы, ритм вызывал столько гнева, что, казалось, можно расщепить целый город до состояния пыли. Противник покатился по полу, однако отправил в левое колено кайра изгибающуюся тонкую зеленую молнию. Мышцы свело, и лапа, дернувшись, резко согнулась. Кит, проморгавшись, воспользовался тем, что оказался на одном колене, и проткнул место, где находился темный, витыми рогами, но на бронзовые спирали упал лишь ворох розоватых искр. В этот момент пять острых игл одновременно вонзились ему в бок ниже защищающих лопатки и ребра пластин. «Когда он успел поставить метку для перемещения?!» – изумился Кит, будто наблюдая со стороны за тем, как разворачивается, свирепствуя, зверь и отправляет не успевшего вытащить иглы мага в стену. Затрещала плотная ткань мантии и следом за этим загудел несущийся на кайра огонь. Плотная магическая сеть, обжигающая при каждом движении, притянула чудовище к полу. Андре встал и глянул на ампулу, заполненную на две трети. Сам себе кивнул и направился к выходу. Пока хозяин дома восстанавливал барьер, Кит еле внятно прорычал: «Почему сразу так не сделал?».

– Хотел посмотреть, что ты умеешь, – равнодушно ответил темный, и его негромкий голос утонул в реве зверя.

Ивари открыла глаза с неохотой. В шатре из тяжелой материи, с привычным шумом вздрагивающем от порывов ветра, было темно, но прикосновение рук брата она ни с чем не могла перепутать.

– Утром я должен рассказать тебе сон, – прошептал он в самое ее ухо, так, чтобы ни у кого из соплеменников не было шансов уловить и тень этого звука.

Однако даже в этом еле слышном шепоте Ива прочитала волнение и боль. Она каким-то образом знала, чувствовала, что сон связан с чужаками, не так давно пришедшими в Долину небесных папоротников. Маг-тальмер по имени Андре и те, кто спешили спасти его, необратимо изменили жизнь брата и сестры. Темный вытащил Ники, ослабевшего и израненного, из глубокой трещины в земле и нес на руках, пока на пути не встретился Каур, шаман их племени. Он сковал чужака сном, подобным смерти, и спрятал в пещере, надеясь, что никто и никогда не придет искать его. Но ошибся. Огнеголовая чужеземка, наемник дома Рамбулат, молодой маг, белая кайра Рина и крылатое чудовище раскрыли секрет Каура, поставлявшего дому Омбран яд, благодаря которому сотни существ стали узниками подземных лабораторий.

Дети и раньше чувствовали себя чужаками в племени лидов, когда-то освободившем их плененную пиратами мать и приютившем ее. Но узнав, на какую трусость и низость способно сердце того, кто заменял им отца, совсем охладели к кочевникам. Разыгрывать скорбь по убитому шаману, которого они сами привели на встречу со смертью, было тошнотворно, но необходимо. Грела лишь мысль, что чужаки обещали вернуться за ними, если, конечно, останутся живы сами…

Ники был мрачен с самого утра. Разделавшись с нехитрым завтраком и работой, которую регулярно вменяли им в обязанности, брат с сестрой направились к звенящему ручью, в вечной спешке бежавшему между поросших травой валунов.

– Ну не молчи, уже никто нас не услышит, – дернула брата за рукав Ива.

Николас, худощавый и нескладный, как все одиннадцатилетние мальчики, забрался на один из камней и снова мысленно заглянул в гнетущий омут своих ночных видений.

– Помнишь, ты однажды рассказывала про особенный сон, который исполнился позже. Такой, будто безвольно смотришь на все со стороны, никто не слышит и не видит тебя.

Девочка кивнула. Спутанные каштановые волосы подхватил ветер и забросил ей на лицо. Брат продолжил:

– Я видел, как погиб Филипп, наемник с длинными мечами… Вокруг было какое-то странное и красивое место, полное непонятных предметов и дорогой мебели. Но многое было сломано и лежало в беспорядке. Демон, который живет внутри темного, бился с какой-то магиней. А белокурый принц сражался с существом, будто полностью сделанным из металла. Вдруг появился еще один маг и острым навершием посоха ударил Филиппа в спину. Я видел, как он умер на руках огнеголовой чужачки…

Глаза мальчика наполнились было слезами, но он сжал кулаки, проскребя пальцами по камню.

– Мы должны помочь ему. Предупредить его!

– Но как? – заморгала черными, как угольки, глазами без зрачков его младшая сестренка.

– Нам нужно отправиться на юг через пустыню, в любой имперский город. И если там мы не сможем найти наемников дома Рамбулат, то уж кого-то из магов альянса отыщем точно.

– Но это же… – даже замешкалась девочка, – далеко!

– Боюсь, даже дальше, чем мы можем представить. Но если я хочу быть таким, как Филипп, как господин Андре, то я тоже не должен бросать других ни при каких условиях! Они оба говорили об этом, и я не подведу!

– Я с тобой! – готовая заплакать, вскрикнула Ива и полезла на камень к брату.

Конечно, она не до конца понимала, насколько сложным и опасным станет их путь, да он и сам не мог этого представить. Но оставаться с лидами не было больше ни желания, ни причин. Все звало на юг к предкам их матери, остроухой высокой дамирки14. Родина отца же – грязного, вечно пьяного пирата, предавшего устои своего племени, перестала быть для них домом. Настал момент сбросить с себя бремя прошлого и перестать быть детьми чужачки и предателя…

Несколько дней они продумывали все и собирали то, что пригодится в пути. Память Николаса еще хранила времена, когда они жили в кочующей шайке разбойников. Он помнил нехитрый, но необходимый инвентарь отца и маленькие хитрости, которым тот обучал его. Да и они с сестрой, не отягощенные родительским присмотром, могли много дней пропадать где-то, не возвращаясь в лагерь. Дети знали, что можно есть и как максимально безопасно ночевать в лесу. Но теперь их ждал огромный незнакомый мир и, самое страшное, Тонгамар с ее отравленными песчаными бурями, чудовищами и элементалями. Все вокруг норовили рассказать об этом историю, от которой непременно кидало в дрожь. А сейчас ужасные сказки грозили стать реальностью.

– Как мы найдем дорогу? – спросила Ива, бодро шагая по невысокой траве.

– Доберемся до основного караванного пути и просто пойдем по нему.

– Вправо или влево? – уточнила девочка, задавая направление ладошкой, представляя себе эту самую дорогу.

В воображении малышки торговый путь выглядел тропинкой, как та, что вела от поселения к роще, только чуть шире, и они с братом могли идти по ней вместе, взявшись за руки. Между тем Ники опасался, что не узнает его, ибо гигантские пауки-лодо15, перевозившие грузы, не вытаптывали землю, а лишь оставляли на ней специфические вмятины от шипастых лап. Совсем в детстве он мог найти их без труда и по форме определить, в какую сторону двигался караван и как давно это было. Незаменимый навык для пирата.

– Все равно, в какую, – ответил брат. – Если мы дойдем до Шамрада, то сможем продать ягоды и сесть на караван. А если нет… – в этот момент он сам ужаснулся от того, что говорит это всерьез, – значит, пойдем по пустыне мимо Тонгамар и окажемся как раз в Аданааре.

Карта континента в его голове была примерной. Ему нравилось воспоминание о том, как мама тонкой палочкой чертит на мокром песке у ручья неровную кляксу с вытянутым носом на севере и, словно бородавку, сажает на него Шамрад – ближайший имперский город. Черный камень по диагонали – это Огненная гора, возле нее отмечена область мертвых, отравленных пустынь, где песчаные бури превращают живых существ в чудовищ. Где-то там, на краю, в форме спирали – Аданаар.

– Почему ракушка? – спрашивал Ники, глядя, как речная улитка медленно ползет по камню, на котором стояли его босые, испачканные в песке ноги.

– Потому что он весь построен из огромных раковин.

– Как у нее?

– Самых разных форм. Но некоторые столь велики, что ты мог бы гулять в них, как в папоротниковой роще.

Далеко-далеко от пучка травы, обозначающего их лагерь, там, где клякса континента имела неровный край, мама нарисовала остроконечную кривую, напомнившую Ники корону, и над ней треугольник вершиной вниз.

– А это мой родной город – Дамират. Он стоит на берегу моря. Воды так много, что с одной стороны у нее есть край, а с другого нет.

– Как это?

– А вот так, она бесконечно далеко уходит в горизонт. И по ней, как мы по земле, ходят большие корабли и маленькие лодки.

– Почему ты нарисовала его так? Из чего он сделан?

– Из камня. Это очень красивый и богатый город. Главный вход в него – это белая тройная арка, похожая на лепестки цветка. Мрамор покрыт такой изящной резьбой, что глаза не верят, что это создали руки ремесленника, а не фантазия бога. Город состоит из множества островов, соединенных мостами. Каждый из них – самобытная крепость, главная в середине – дворец императора. Его башни и балконы похожи на приоткрытые бутоны, тянущиеся к небу. И над всем этим великолепием парит летающий сад. – Кончик палочки лег на треугольник. – На нем вторая, тайная часть дворца, где хранятся все сокровища Дамирата…

…Однажды они увидят это своими глазами! И добрый темный маг с огнеголовой спутницей обязательно живут в самой большой и красивой раковине.

Ники вспоминал, как увидел Филиппа в прекрасной броне и с теми длинными, сияющими, как осколки луны, тонкими мечами, по краю которых боролись, свиваясь друг с другом, серебряные змеи. Из-под кожаных наручей выглядывал шелк рукавов рубахи, столь белый и нежный, что облака, наверное, чувствовали себя испачканными рядом с ними. Бархат плаща развевался на ветру вместе с прекрасными пшеничными волосами. Мальчик спросил незнакомца, не принц ли он, и Филипп, улыбнувшись, ответил, что в каком-то роде да, но во дворце его сердце скучает по свободе. Поэтому воображение неизменно рисовало высокого воина, покидающего город с белоснежными арками. Да и то место, что Ники видел во сне, не походило ни на одно описанное матерью.

Несколько дней спустя совершенно вымотанный Николас уже начал всерьез раздумывать о том, что решение покинуть поселение было полным безумием… или глупым ребячеством. Там, где осело племя лидов, старые болота и ручьи поили рощи, способные спрятать детей. Здесь же, в вылизанных ветрами равнинах, деревья были редкими и невысокими, а на крупные пологие камни хищники забрались бы проворнее детей. Когда Ники путешествовал с пиратами, костры, часовые и прирученные огромные волки делали ночевки под открытым небом уютными и безопасными. Сейчас же каждое наступившее утро казалось истинным чудом. Он старался караулить сестру, сколько мог, но день пути неуклонно заставлял веки смыкаться, и беглецы оставались беззащитными под огромными лунами Адаламена.

В тот день, уже в сумерках, дети нашли первые следы лодо, старые – вероятно, кто-то отошел от основного маршрута. Но, значит, дорога была уже близко. Они, чуть более воодушевленные, чем раньше, направлялись к скоплению высоких камней неподалеку, надеясь найти между ними пригодное для ночлега укрытие. Вывернув из-за очередного валуна, мальчик резко остановился и толчком отправил Иву за спину. Впереди раскинулся довольно большой лагерь на три костра. Вид лохматых ездовых волков и неприятная хрипотца в мужском смехе резанули ржавым ножом по памяти Николаса. Крайние звери встрепенулись и встали в стойку, мокрыми ноздрями втягивая воздух, чтобы определить, что это за добыча пришла сама. Хозяева привстали, всматриваясь в темноту. Один сделал резкий жест – и волки бросились вперед, с прыжка, выбрасывая комья грязи из-под задних лап. Ники спиной прижал сестру к камню и расставил в стороны руки. За те секунды, пока звери с низким рычанием приближались, он успел вспомнить, что бежать бесполезно, но если волки служат пиратам давно, то их должны были приучить лишь загонять противника и удерживать на безопасном от себя расстоянии. Во-первых, потому что опытный воин мог лишить банду верных помощников, а во-вторых, если животное начнет драть существо, то, вероятно, испортит одежду и амуницию, порой довольно дорогую. Звук колотящегося сердца мальчика слился с приближающимся топотом лап.

Аданаар лежал в зоне северных пустынь, и его жители использовали для жилищ остовы раковин древних моллюсков, обитающих на дне ушедшего океана, – огромные, покрытые рисунками и изогнутыми шипами, подобными лучам солнца. Улицы амфитеатром спускались в центр горной долины. Там, у главной городской площади, окруженной колоннами уличных фонарей, располагались палаты знати. Внутри самой гигантской раковины на двух ярусах можно было найти поместья самых влиятельных господ. Одно из них принадлежало главе северного крыла магического альянса, боевому магу Андре Коста. Он сидел за широким, заваленным бумагами столом своего кабинета. Взгляд белых с ярко-синим ободком глаз, таких светлых по сравнению с серовато-синей кожей, застыл на символах, расставленных в равные ряды. Время, бесчисленные путешествия и поединки расписали морщинками его красивое лицо. Несмотря на частые, хотя не всегда приятные шутки, улыбался он редко, больше хмурился. Жена темного, огнеголовая чужеземка, обошла стол и положила руку на плечо супруга, касаясь тяжелых длинных прядей цвета вороньего крыла, кое-где разбавленных серебряными нитями седины. Она всегда чуть смущалась его и до сих пор ощущала себя ученицей магиуса. Да и просто чужачкой в этой вселенной, пусть уже такой родной, но все еще не до конца понятой и узнанной. И магу это определенным образом нравилось, ибо в ряде случаев послушание было весьма полезно для его избранницы. Андре знал, что она отважна и импульсивна. Сочетание этих качеств обычно приводит либо к приключениям, либо к неприятностям, и сложно сказать, чего за время ее пребывания на Адаламене произошло больше.

Маг взял стопку листов, заполненных неизвестными пиктограммами, и протянул Валерии.

– Ты нашел их в разрушенной башне Вилдьера?

– Предполагаю, что это письменность уровня Альхана. Гениальное решение с точки зрения безопасности, не так ли? Все инструкции по переходу в другой мир написаны на языке того самого мира!

Она взяла желтоватые листы и заскользила по ним взглядом, внимательно изучая один за другим. Некоторые пиктограммы казались «густыми» от множества сложных линий, другие, наоборот, – простыми и даже чем-то знакомыми. Некоторые отличались по цвету. Но никакой закономерности или чертежей… Огнеголовая просмотрела бумаги полностью и отложила.

– Я просил тебя позвать Марко. Где этот неслучившийся библиотекарь?

– Он скоро…

Не успела та договорить, как после поспешного стука дверь кабинета отворилась. Чуть запыхавшийся молодой маг вошел, держа под мышкой папку с какими-то бумагами. Марко был типичным асфиром: смуглым, невысоким и довольно крепким. Скорее широкие, чем длинные, остроконечные уши прятались в крупных каштановых кудрях, небрежно разбросанных по плечам. Рожденный в семье портнихи и лекаря в небольшой деревеньке близ Дамирата, он всегда стеснялся своего простого происхождения. Потому носил исключительно мантии магов, подчеркивая принадлежность к альянсу, и всегда был готов узнать что-то новое – ну или хотя бы блеснуть тем, что уже было ему известно.

– Лаззар?!.. – выкрикнул он с порога, явно не на шутку взволнованный, и, похоже, этот вопрос был адресован Андре.

– Что Лаззар? – непонимающе переспросил маг.

– М-мертв… – растерянно произнес асфир, замерев посреди кабинета.

– Вот это новость! И как это случилось? Судя по твоему лицу, ты рассчитывал узнать подробности от меня? – ехидно сощурился учитель.

Асфир потупился.

– Слухов полно, но большинство считает, что он был задушен в своих покоях.

– Задушить боевого мага – да это подвиг на уровне циркового искусства! Хотел бы я познакомиться с этим умельцем!

– После того, как вы с Филиппом выкосили в Сильветрис все живое, сады Юстин сгорели, а чудовища из Ласферата сровняли с землей башню Кровавых Лун, дом Омбран притаился в своих землях, ожидая еще нападений. Как бы и эту историю не записали на наш счет, – вздохнул Марко, расправляя загнувшиеся при спешке листы в папке.

– Пускай! – бросил господин Андре, откидываясь в старинное кресло, обитое темно-зеленой материей. Однако, несмотря на небрежность позы, лицо мага выражало скорее хищность, от которой у молодого ученика холодело в груди. – Жаль, что это никак не поможет нам на пути к главной цели – уровню Альхана.

– На пути? Да мы даже не знаем, как сделать первый шаг по нему! – с обидой в голосе произнесла Валерия, снова взяв желтые листы, испещренные символами.

– Узнаем, – холодно ответил темный и обратился к Марко: – В летающей башне16 было много бумаг. Часть из них написаны моим старым другом, но лишь часть. Разбираясь с ними, я встретил почерк, который также показался мне хорошо знакомым. – Господин Андре протянул асфиру пергамент. – Что скажешь?

Брови юноши сошлись на переносице в сосредоточении, а потом резко взлетели вверх. Он вопросительно посмотрел на учителя.

– Да, именно этот почерк часто встречался в бумагах, что оставила тебе Анна, открывшая Валерии путь в наш мир. Сначала я решил, что просто труды некого ученого могли частично попасть к ней, а частично быть найденными Вилдьером. Но очевидно, что эта рукопись совсем свежая! И того любопытнее, что перед нами переписка! В пергаменте обсуждается неудачный опыт, вступление к которому словно стерто. Просто чистое место на половине листа, хотя дальше буквы идут, теснясь одна к другой, и в самом низу вопрос, обращенный к лорду…

– Среди бумаг, которые я принес вам, был ответ! Я помню его!!! – в волнении забормотал юноша и бросился к заваленному свитками столу. Чернильница, на счастье, закрытая, упала на бок и Марко, краснея, снова поставил ее на серебристые тонкие ножки.

– Совершенно верно! И ответ начинается с фразы «Мастер настаивает, чтобы ты…» и дальше идет коррекция опыта. И там есть дата. Похоже, это происходило всего за несколько недель до того, как таинственная Анна нашла дорогу в иной мир.

Лицо девушки, стоявшей за спиной мага, стало столь бледным, что ожоги на нем проступили, будто обведенные коричневой краской. Она опустила испещренные символами пергаменты обратно и оперлась спиной на стену. Взгляд зеленых глаз застыл в пустоте.

– Только не говорите, что она специально это сделала… Для Вилдьера… – замотал головой асфир, то ли не желающий, то ли не способный поверить в такое.

– Не буду, – еле уловимо улыбнуться темный. – Писем сохранилось очень мало и большая часть текста исчезла вместе с ней при переходе, но готов поставить на то, что темная просто нашла способ сбежать от моего старого друга. Она знала слишком много о делах лорда, а это никому и никогда не облегчало жизнь. Много, но недостаточно, чтобы все сделать правильно. Однако теперь некому открыть нам всю правду. Ах, если бы беглянка знала, какую роль ей суждено было сыграть в судьбе покинутого континента!

Повисла тишина, которую прервал стук в дверь. Секундой позже в нее заглянула мохнатая морда Рины. Кайра, как всегда, чуть сутулая, в юбке из грубой ткани до колен на широком поясе (она вешала на него кошель и прочие вещи), вошла в кабинет и окинула взглядом присутствующих.

– Проводите мозговой штиль? – когда чужеземка и асфир отсмеялись, большая белая кошка продолжила: – Темный, Адмирал17 утомил меня, спрашивая, когда ты разбудишь Диану18.

Хозяин дома вздохнул и задумчиво поднял глаза к сводчатому потолку кабинета.

– Думаю, время пришло…

Юг Адаламена утопал в зелени земель, принадлежавших асфирам – народу, близкому к земле и бережно хранившему многовековые традиции, подчеркивающие их единство с природой и существами, сути которых не могла постичь даже Митра. Избранная, легенда, защитница Тала, она стояла на террасе поместья, когда-то принадлежавшего ее семье. Митре пришлось продать его: она понимала, что с тех пор, как велением духов ей досталась мучительно долгая жизнь, дверь к обычным радостям закрылась навсегда. Ей больше не завести себе сада, не водить дружбы с соседями, не разделить с возлюбленным старость. Над Изои, к числу которых она относилась уже восьмой десяток лет, время не имело власти. Ее обычное, физическое тело начинало стареть лишь тогда, когда защитница покидала его. Невидимый, когда нужно, неосязаемый и неуязвимый образ девушки с рогатым черепом животного вместо головы был всесилен. Сбрасывая смертную плоть, словно одежду, она начинала слышать голоса соплеменников, зовущих на помощь. Вездесущие, бесконечные, мучительно болезненные крики протыкали каждую ее клеточку, словно отравленные иглы.

На всем континенте было немного таких, как она, и существование Изои держалось в тайне. Хотя с ее внешностью оставаться незамеченной было практически невозможно. Асфиры очень редко оказываются альбиносами. Митра же обладала белыми, как молоко, волосами и ресницами, обрамляющими серые, словно зола, глаза, рассеченные полоской зрачка. Защитница наслаждалась своей уникальностью, сознательно подчеркивая ее. Так, на фарфоровой коже всегда горели красные, словно лепестки розы, губы. В своих легких и пышных, неизменно белых одеждах, расшитых серебром, девушка была похожа на изящное перо. И на них, словно брызги крови, виднелись украшения из алых кораллов.

Некоторое время назад духи, живущие в плачущих деревьях19, послали защитницу помочь чужакам. Незваные гости северных земель знали, кто она, да только не спешили расшаркиваться перед древней легендой. Когда-то давно Митра ехала с караваном в Тал Медина, возвращаясь с восточных земель, и ее лодо охранял особенный темный – личный головорез императора, глава боевых магов альянса. Он бился с таким равнодушием на лице, будто сам являлся бессмертным, утомленным поединками Изои. Темный напомнил защитнице ее саму: жестокую и отравленную силой и одиночеством. И вот не так давно он снова появился на ее пути. Пара асфиров привела его искать помощи Изои, и маг получил благословение священных рощ. Никогда раньше духи плачущих деревьев не давали силу мужчине, тем более чужаку! Тальмеру! Магу! Секрет темного не давал ей покоя. И духи раскрыли его.