Камень

Прохор вернулся ближе к вечеру, и не один, а с двумя слугами из особняка Пожарских, которые помогли занести в квартиру наши с ним нехитрые пожитки.

– Позвони деду и пригласи его на завтрашнее новоселье, очень уж он интересовался, как мы здесь устроились, – сказал мне Прохор, копаясь в пакетах с вещами.

И действительно, почему я забыл про деда? Звонок откладывать не стал.

– Деда, добрый вечер!

– Добрый вечер, внучек!

– Деда, мы завтра решили новоселье устроить, я тебя приглашаю! Заодно и квартиру посмотришь! – заявил я бодро.

– Хорошо, Алексей, заскочу на часок, – в голосе старика чувствовалась скрытая радость.

– Буду ждать, деда!

Я положил трубку. Из шкафа-купе выглянул Прохор.

– Будет?

– Обещал заехать на часок, – кивнул я.

– Это хорошо. Ты в ресторан сходил?

– Да. Довольно-таки приличным оказался, – сказал я.

– Я продуктов привез, конечно, но завтра у нас будут гости. Сейчас вещи разложим, и я до ресторана схожу, поговорю насчет завтрашнего ужина, заодно и сегодня на ужин что-нибудь закажу, а завтра обед сам приготовлю, нечего продуктам пропадать, – сказал он и, прихватив очередной пакет, исчез в недрах шкафа.

***

Первым, кто ко мне приехал, был Сашка Петров.

– Да, кучеряво живешь, твое сиятельство! – заявил он мне после экскурсии по квартире.

– А самое главное, посмотри в окно. – Я подвел его к окну гостиной. – Видишь шпиль университета? Он кивнул.

– Идти всего пятнадцать минут, – гордо заявил я.

– Классно! – улыбнулся Сашка. – Мне родители тоже недалеко от художки квартиру сняли в приличном доходном доме. Всего две комнаты, одну из которых я уже потихоньку в студию превращаю. Давай на следующей неделе и мое новоселье отметим? – подмигнул он.

– Давай! – с радостью согласился я.

Проболтали мы с ним еще около часа, пока время не подошло к половине седьмого вечера и в дверь не позвонили. Открывший Прохор пропустил в квартиру двух официантов с тележками, на которых они привезли закуски и фрукты. Расставив все красиво на столе в гостиной, они откланялись.

В семь в дверь позвонили вновь, и я как хозяин пошел открывать, предполагая, что это Алексия, дед обещал быть чуть позже.

– Поздравляю с новосельем, тезка!

Это действительно была она. Сегодня девушка была одета в простое платье голубого цвета, сидевшее на ней просто великолепно, и туфли на высоком каблуке. Невольно залюбовавшись, я пропустил момент, когда она протянула мне какой-то сверток с бантом.

– Спасибо, Алексия, пожалуйста, проходите! – я пропустил ее мимо себя и закрыл дверь.

Войдя в гостиную, я стал свидетелем забавной картины – Сашка, в немом изумлении глядел на красавицу, которая повернулась ко мне и спросила с усмешкой:

– Какой, право, у вас друг, Алексей, немногословный!

«Наверное, я вчера так же выглядел», – подумал я. Надо было срочно спасать Сашку.

– Алексия, позвольте вам представить Александра Петрова, моего друга!

Друг что-то пытался промычать.

– Александр, позволь тебе представить Алексию, она живет в соседней квартире, и благосклонно согласилась поприсутствовать на моем новоселье! – улыбался я.

– Очень приятно познакомится, Алексия! – наконец вспомнил о вежливости покрасневший Сашка. – Не будет ли наглостью с моей стороны поинтересоваться у вас, не вы ли поете те замечательные романсы?..

– Я, Александр, уж так получилось… – продолжала улыбаться девушка.

Чтобы разрядить обстановку, я зашуршал оберткой, разворачивая подарок Алексии, привлекая тем самым и ее внимание, и внимание моего друга. В коробке лежала серебряная подкова.

– Над дверью надо повесить, тезка, будет отпугивать всякую нечисть и привлекать удачу! – пояснила мне девушка то, что я, выросший на Смоленщине, знал и так.

– Спасибо, тезка! – благодарно кивнул я. – Ой, про свой подарок-то я и забыл! – заявил Сашка и бросился в прихожую.

Вернулся он с прямоугольным свертком, который разворачивал на ходу.

– Вот, помнишь, я тебе обещал, дарю! – Сашка протянул мне картину, на которой была изображена моя смоленская усадьба.

У меня защемило в груди – мой друг сумел настолько хорошо передать в этой картине образ усадьбы, что даже моих скромных познаний в изобразительном искусстве хватило, чтобы понять, что из Сашки получится настоящий художник!

– Какая красота! – воскликнула Алексия. – Александр, это вы нарисовали? – Ее глаза горели.

– Я, – опять покраснел мой друг.

– У вас несомненный талант! Давно картины не производили на меня такого впечатления! А что это за дом? – поинтересовалась девушка.

– Это усадьба Алексея на Смоленщине, – уже смелее ответил Сашка. – Алексия, а можно я вас нарисую? – спросил он неожиданно.

– Можно! – засмеялась она. – Только мы с вами совсем забыли про повод, по которому здесь собрались!

– Алексия, Александр, прошу, вино, закуски, за стол садиться пока не предлагаю, скоро ожидается мой дед…

Разлив по бокалам вино, мы с соседкой продолжили мило общаться, Сашка же выпал из нашей беседы и при этом тихонько рассматривал Алексию. Я знал этот его взгляд, видел неоднократно раньше и, наклонившись поближе к девушке, тихо предупредил:

– Не обращайте внимания, он уже рисует ваш портрет.

– Я так и поняла, – улыбнулась она.

Александр вдруг встал и направился в прихожую, вернувшись оттуда с мольбертом, который он постоянно таскал с собой. Устроившись в уголке дивана, мой друг, схватив карандаш, начал рисовать.

– Это для него нормально, – прокомментировал я.

– Сама такая, когда хороший музыкальный материал попадается, – кивнула Алексия.

В обществе девушки время текло незаметно, пока нашу беседу не прервал звонок в дверь.

– Дед, наверное, приехал. Пойду открою.

И действительно, открыв дверь, я увидел перед собой князя Пожарского, одетого в строгий деловой костюм серого цвета в крупную полоску, белоснежную рубашку и галстук.

– Ну что, внук, показывай свое жилище! – вместо приветствия сказал, улыбаясь, он.

Я посторонился, пропустил деда, закрыл дверь и последовал за ним в гостиную. При появлении деда все находящиеся в гостиной встали, даже Сашка отложил мольберт.

– Позвольте представить вам моего деда, Михаила Николаевича!

Когда все познакомились, дед в моем сопровождении обошел квартиру.

– Скромненько, но для студента пойдет… – вынес он свой вердикт. – Пока не сели за стол, пойдем покажу подарок на новоселье. Прохор, веди!

Мы все вместе спустились на лифте в подземный гараж, где Прохор подвел нас к местам, закрепленным за нашей квартирой. Рядом с «Нивой» моего воспитателя стояла черная «Волга» последней модели с гербами рода князей Пожарских на обоих передних дверях.

– Это Москва, Алексей, и ты должен иметь автомобиль, соответствующий твоему статусу, – серьезно сказал дед и протянул мне ключи.

Машина была просто высший класс! Трехлитровый турбированный мотор, шестиступенчатая коробка-автомат, салон из кожи бежевого цвета со вставками натурального дерева. Это был очень дорогой подарок на новоселье, впрочем, я сразу заподозрил, что эту машину получил бы и так – как правильно выразился дед, статусу надо соответствовать, – но все равно было чертовски приятно! Пока мы с Сашкой лазили по всей машине и громко обменивались впечатлениями, дед и Прохор с улыбками за нами наблюдали, а до Алексии, судя по всему, только сейчас начало доходить, кто у нее теперь числится в соседях.

– Ладно, еще наиграетесь, а то красавица уже заскучала… – непререкаемым тоном сказал дед.

Поднявшись обратно в квартиру, мы наконец расселись за столом и приступили к трапезе. В отличие от нас, то есть меня, Александра и Алексии, пивших слабенькое вино, дед с Прохором употребляли водку. Поинтересовался старый князь и тем, чем занимается моя соседка, на что получил лаконичный ответ – музыкой, который его вполне удовлетворил. Сашка усидел за столом всего минут пятнадцать, после чего опять устроился на диване с мольбертом и вернулся только тогда, когда официант из ресторана доставил горячее.

– Александр, не покажешь нам, чем ты занимался весь вечер? – спросил слегка захмелевший дед.

– Конечно, Михаил Николаевич.

Деваться моему другу было некуда, и он, краснея, развернул мольберт рисунком к нам.

Старый князь аж крякнул и посмотрел на слегка зарумянившуюся Алексию, а мы с Прохором с улыбками переглянулись, готовые к тому впечатлению, которое производит на непосвященных творчество моего друга. С простого карандашного наброска на нас смотрела Алексия, причем Александр сумел передать именно то впечатление, которое она производила при личном общении.

– Да, Александр, сумел ты меня удивить на старости лет! Так образ передать! – одобрительно покивал мой дед и еще раз глянул на Алексию. – Окажи честь князю Пожарскому, нарисуй мой портрет! – сказал он серьезно.

Сашка совсем потерялся. На выручку к нему пришла Алексия.

– Михаил Николаевич, Александр сначала мне обещал портрет нарисовать! – заявила она твердо, но стушевалась под тяжелым взглядом посмотревшего на нее деда.

– А я его не тороплю, готов и подождать. Особенно когда рисуют такую красоту! – Его взгляд потеплел.

– Я нарисую, Михаил Николаевич, обязательно, но я действительно Алексии обещал, – вышел наконец из ступора мой друг.

– Вот и договорились! – продолжал улыбаться дед. – Предлагаю тост – за таланты, которыми богата земля Русская!

Тост был поддержан всеми присутствующими.

Вскоре дед засобирался домой, и я пошел его провожать до его «Чайки».

– Друг у тебя настоящий талант, там говорить не стал, но за свой портрет я ему хорошо заплачу, не сомневайся, я помню твои рассказы, что он из бедной семьи, – говорил мне дед, стоя у открытой двери отечественного лимузина. – А с Алексией этой будь поаккуратней, Лешка, обратил я внимание, как она на тебя смотрит… Непростая девка, ой непростая! – и добавил: – Ну, у тебя своя голова на плечах есть!

Вернувшись в квартиру, я застал Прохора и Сашку с одной стороны дивана, а Алексию с непонятно откуда взявшейся гитарой в руках – с другой.

– До своей квартиры сходила, – показала она глазами на гитару, перебирая струны. – Вы не против, ваше сиятельство?

– Мое сиятельство не против, – с улыбкой и в таком же тоне ответил я.

Девушка спела несколько романсов, два из которых – «Бессонница» и «Воспоминание», по ее словам, широкая публика еще не слышала. Голос певицы звучал настолько проникновенно, передавая все оттенки эмоций, что хотелось то радоваться, то сопереживать, то плакать. Когда Алексия отложила гитару в сторону, в гостиной еще долго стояла тишина.

– Нет слов… – произнес Прохор, глаза у которого подозрительно блестели.

– Спасибо! – смущенно улыбнулась девушка и повернулась в мою сторону. – Алексей Александрович, благодарю за приглашение, я замечательно провела время! Прошу меня простить, но завтра мне очень рано вставать.

Она поднялась с дивана, подхватив гитару. Мы все поднялись вслед за ней.

– Это вам спасибо, Алексия, что украсили своим присутствием наше новоселье! – на правах хозяина ответил я за всех.

Сашка схватил свой рисунок и протянул девушке.

– Это только набросок. Могу ли я написать ваш портрет, Алексия?

Она с улыбкой взяла набросок, внимательно на него посмотрела и задумчиво сказала:

– Мне казалось, что я ясно дала понять в разговоре с князем Пожарским, что очень этого хочу. Возьмите мой телефон. – Она протянула ему визитку. – Давайте, Александр, созвонимся завтра во второй половине дня и все обсудим?

Когда я это услышал, то почувствовал легкий укол ревности. Виду, конечно, не подал, но было несколько неприятно – Сашка знает ее чуть больше трех часов, а уже стал обладателем номера телефона, заполучить который мечтает добрая половина империи.

Когда Алексия ушла, мы с Сашкой и Прохором посидели еще около часа, вспоминая времена, проведенные на Смоленщине, после чего я вызвал своему другу такси и отправил его домой.

***

– Слушаю, – ответил я на разбудивший меня звонок телефона в восемь часов утра следующего дня.

– Алексей Александрович? – поинтересовался смутно знакомый голос.

– Да. С кем имею честь?

– Полковник Орлов, Отдельный корпус жандармов. Простите, что беспокою так рано, но не могли бы вы подъехать к нам на базу в Ясенево для проведения следственного эксперимента? – спросил он.

– Если это необходимо, Иван Васильевич, – вспомнил я, как зовут графа, – обязательно буду.

– Отлично. Адрес сейчас скину на телефон. И еще, Алексей Александрович, Прохора с собой взять не забудьте.

– Хорошо, Иван Васильевич. Собираемся и выезжаем.

Сборы были недолгими, и вот мы с Прохором на его «Ниве» мчимся по утренней Москве в сторону Ясенево. Со слов моего воспитателя, куда ехать он знал. Дорога заняла чуть больше часа, а затем мы свернули на ничем не примечательную дорогу, ведущую в лес, и метров через триста оказались у больших зеленых ворот. При нашем появлении открылась небольшая калитка и из нее вышел человек в обычном армейском камуфляже без знаков различия, с автоматом наперевес. Сделав нам знак не вылезать из машины, он подошел к водительскому окну.

– Слушаю.

– Мы к полковнику графу Орлову, по вызову, – сказал Прохор.

– Документы?

Вахтер был немногословен. Мы с Прохором отдали ему пластиковые удостоверения личности. Сверив наши лица, охранник вернул удостоверения, шепнул в рацию, висящую у него на плече:

– Открывай! – и обратился к нам: – По аллее прямо, никуда не сворачивая, там вас будут ждать.

Ворота распахнулись, и мы заехали на территорию базы Отдельного корпуса жандармов. Как нам и говорил охранник, мы поехали прямо, пока не уперлись в автостоянку перед большим пятиэтажным зданием, на которой нас ждал граф Орлов, одетый в цивильное, и два незнакомых мне человека, оба в камуфляже.

– Доброе утро, Алексей Александрович! – протянул мне руку полковник, когда я вылез из машины.

– Доброе утро, Иван Васильевич! – Я пожал ее.

– Позвольте вам представить, ротмистр Смолов Виктор Борисович и штабс-ротмистр Пасек Василь Григорьевич.

Сопровождающие графа офицеры обозначили легкий кивок. Точно такая же процедура последовала и с Прохором, после чего Орлов сделал приглашающий жест следовать за ним, и мы направились по одной из боковых дорожек в сторону леса.

– Князь, я немного слукавил, когда сказал вам про необходимость проведения следственного эксперимента. – Граф виновато улыбнулся, хотя раскаянья я не чувствовал. – В деле и так очень хорошая доказательственная база. Мы проанализировали ваши показания, показания вашего воспитателя, тщательно просмотрели записи камер видеонаблюдения… – Он остро на меня глянул. – Если вы не против, князь, мы с моими сотрудниками хотели бы кое-что проверить.

– Что конкретно, Иван Васильевич? – слегка напрягся я.

– Вашу уникальную способность держать ментальный доспех, – ответил он.

– Как вы узнали? – Мне стало очень неприятно от того, что кто-то, пусть и государева спецслужба, лезет в мои личные дела.

– На записях видеонаблюдения видно, что с первым преступником вы столкнулись случайно, и он попытался оглушить вас прикладом автомата, однако вы даже не отшатнулись, да и сам этот удар не причинил вам никакого вреда, – начал перечислять Орлов. – Следующее – невероятная сила вашего удара, которая, если бы на преступниках не было бронежилетов и они в момент опасности не потратили бы все оставшиеся силы на активацию своего ментального доспеха, привела бы к летальному исходу… – Он опять остро на меня глянул, продолжая размеренно шагать в глубь леса. – А ведь эти грабители – бывшие военные, и служили они совсем не в стройбате, а у вас только начальная военная подготовка, пусть даже и не одного проигранного учебного боя… – Он замолчал на несколько секунд. – Скажите, князь, а вы сможете свалить своим ударом вот эту сосну? – Граф остановился перед действительно здоровенным деревом.

Да, одно дело повалить эту сосну своей стихией, а другое – своим ментальным доспехом. Знал бы ты, Иван Васильевич, сколько я у себя в имении именно таким способом деревьев повалил, погибающих, правда… Да и во время тренировок с Прохором сколько бревен было в щепу разбито… Мой воспитатель уделял этому моменту особое внимание. «Лешка, учись дозировать силу, а то пришибешь кого ненароком!» – неустанно повторял он мне. В том, что смогу свалить эту сосну, я не сомневался, но тот же Прохор всегда меня учил скрывать свои способности, даже во время учебных боев советовал делать вид, что побеждаю из последних сил, чему я неукоснительно и следовал. Кстати, а что скажет Прохор? Я повернулся к моему воспитателю, сделав вид, что растерялся от такого предложения графа. Прохор, стоявший неподалеку и слышавший весь наш разговор, встретил мой взгляд усмешкой и слегка кивнул, как бы говоря: «Колись, чего уж там…»

– Смогу, Иван Васильевич, – сказал я.

Граф аж крякнул, а офицеры переглянулись между собой.

– Да, Алексей Александрович, вы полны сюрпризов… – Полковник разглядывал меня так, как будто видел в первый раз. – Надеюсь, вы не откажетесь от учебного боя с Василем Григорьевичем? – Он махнул рукой в сторону Пасека.

Я опять посмотрел на Прохора, и он снова кивнул.

– Почту за честь!

– Отлично! – улыбнулся граф. – Тогда не будем откладывать.

И он пошел по дорожке дальше в лес. Нам ничего другого не оставалось, как последовать за ним. Через несколько минут дорожка, после крутого поворота, вывела нас на огромную поляну, судя по всему, местный полигон, на котором присутствовало мишенное поле, полоса препятствий и спортивный городок. Особое место занимал непосредственно полигон для учебных боев – большая квадратная площадка со сторонами примерно триста на триста метров. Именно к ней и направлялся полковник.

– Ну что, Алексей Александрович, время на подготовку требуется? – спросил Орлов, в то время как Пасек отошел к противоположному краю полигона метрах в ста пятидесяти от нас.

– Нет, Иван Васильевич. Я готов, – ответил я и, сорвавшись с места, на «темпе» побежал к своему противнику.

Надо отдать должное Пасеку, среагировал он мгновенно – тугой «кулак ветра», наполненный землей, камнями и песком, устремился мне навстречу. С подобными техниками я встречался в школе, но были они исполнены, конечно же, не с таким уровнем мастерства и силой. «Кулак» замедлил мое продвижение к противнику, но ненамного. Я почувствовал, что Пасек сместился чуть назад и влево, но не стал менять траекторию своего движения: пусть думает, что я не вижу его из-за пыли. Следующее, чем меня «угостил» противник, были три смерча, которые налетели с разных сторон и попытались объединиться в один со мной внутри. Я же, не обращая на них внимания, продолжал двигаться к Пасеку, уже отчетливо чувствуя, что он рядом. Когда же я увидел сквозь пыль очертания его фигуры, чуйка буквально завопила об опасности: в меня полетели «воздушные серпы», но не обычные, которые пускают по прямой траектории, а те, которые одновременно сходятся в одной заданной точке, создавая в месте столкновения кумулятивный эффект – образуется очень мощный маленький смерч, который буквально просверливает насквозь и доспех духа, и тело владельца этого самого духа… Ощущения, скажем прямо, были не из приятных, в районе живота кололо – техника-то из арсенала воеводы, но и она задержала меня на пару ударов сердца. И вот я приближаюсь к Пасеку, который просто стоит и не думает от меня бегать, как делали мои более умные одноклассники. Удар в грудь, в те же отработанные четверть силы, натыкается на ментальный доспех штабс-ротмистра, который от удара содрогается всем телом, делает шаг назад, но возвращается и бьет в ответ. Я не уворачиваюсь, хотя и мог бы. Чувствительно, намного сильнее, чем самый сильный удар Прохора, но не более того. Интересно, насколько хватит Пасека? Еще на один удар? На два? А если в половину силы ударить? Убью, наверно… Рисковать не будем. Я делаю на темпе скользящий шаг правой ногой за правую ногу штабс-ротмистра, одновременно «облизываю» своей правой рукой его правую руку, обхватываю его шею с левой стороны, и начинаю душить. Штабс-ротмистра хватило на минуту, после чего я почувствовал, что его ментальный доспех исчез, а Пасек похлопал меня по ноге.

Только я расслабился и отпустил шею капитана, как опять заверещала чуйка. Обернувшись, я заметил, что в нашу сторону несется «огненная плеть».

«Они совсем там идиоты? А если у Пасека совсем сил на ментальный доспех не осталось?» – промелькнуло у меня в голове.

Тело уже само знало, что делать, и, вскочив, я буквально бросился на кончик «плети», нацеленный на Пасека, хотя спокойно мог бы увернуться. В этот раз шутки кончились. Если Пасек вел бой по нарастающей, проверяя меня, от простой техники до убойной техники уровня воеводы, то этот огневик мелочиться не стал, а сразу показал свой потенциал – кончик «огненной плети» «заплясал» по моему доспеху, доставляя очень неприятные ощущения жжения, ничуть не собираясь терять своей мощности. Когда я рванул в сторону очередного воеводы, «плеть» внезапно дернулась и начала обвивать меня вокруг тела, затрудняя движения и слегка обжигая. С таким я сталкивался впервые, даже Прохор про такое не рассказывал. Идея пришла внезапно – я ухватил обеими руками извивающуюся «плеть», намотал ее на кисти, не обращая внимания на жжение, и дернул ее на себя. Полыхнув напоследок синими огоньками, «плеть» рассыпалась. Не теряя времени, я на темпе рванул к моему новому противнику, который попытался меня остановить целой стеной из огненных смерчей, через которую я прошел, как горячий нож сквозь масло – на тренировках с Прохором он мне демонстрировал и не такое. Наконец, метрах в десяти я разглядел своего противника – Смолова Виктора Борисовича, который так же, как и Пасек, и не подумал от меня убегать на дистанцию эффективного поражения. В руках Смолова возникло по «огненному мечу» – оружие ближнего боя и последнего шанса у огневиков уровня воеводы. Точно такими же иногда пользовался Прохор, у которого эти мечи были около полутора метров, а у Смолова – метр или даже чуть меньше. Тактика тоже была отработана – я на темпе приблизился к капитану, увернулся от «мечей» и подсек ему ноги, уходя за спину, одновременно проводя удушающий прием. Ротмистра хватило минуты на полторы.

В стороне послышались хлопки ладоней. Вставая с земли и помогая подняться Смолову, я заметил приближающихся к нам графа Орлова и Прохора.

– Браво, князь, браво! – сказал полковник, улыбаясь. – Лучших моих сотрудников на лопатки уложили! – глянул он на смутившегося Смолова и подходящего к нам Пасека.

– Князь, а не хотите у нас поработать? – Граф продолжал улыбаться, глядя мне в глаза.

Я растерялся. На службу в Отдельный корпус жандармов, как правило, брали из армии и по отдельному приглашению. Конечно, в военных училищах был отдельный факультет, готовящий кадры для Корпуса, но допускали к поступлению туда курсантов после двух курсов обучения, да и то не всех. И тут такое предложение…

– Я не знаю, что вам ответить, Иван Васильевич… Это так неожиданно… Тем более у меня на следующей неделе учеба в университете начнется, – ответил я.

– А у вас в университете, князь, в любом случае выделен отдельный день на военную подготовку, вот и будете у нас эту подготовку проходить. – Он подошел ко мне и взял под локоток, вернее, попытался, наткнувшись на доспех духа. – Простите, Алексей Александрович, вы вообще его не снимаете? – Полковник посмотрел на меня с удивлением.

– Привычка… – улыбнулся я.

– Ну ладно… Князь, не спешите давать ответ, подумайте, посоветуйтесь с вашим дедом… Телефон мой у вас есть, позвоните, мы с вами встретимся и все еще раз обсудим. Договорились? – Он протянул мне руку.

– Договорились, Иван Васильевич, – пожал я ее.

Когда мы с Прохором уже выехали за ворота базы корпуса, я спросил у него:

– Что думаешь?

– Думаю, что надо соглашаться, Алексей, – ответил он серьезно.

– Почему?

– Родине своей послужишь, а штаны в конторе протирать и без тебя желающие найдутся. – Он глянул на меня и добавил: – С дедом обязательно поговори, он плохого не посоветует.

***

– Ну что, господа офицеры, прошу высказываться. – Граф Орлов выключил видеозапись боя своих сотрудников с молодым князем Пожарским.

– Уникальный пацан, Иван Васильевич! – воскликнул первым штабс-ротмистр Пасек, как младший по званию и должности. – Мне кажется… нет, я уверен, что мы бы и с Виктором Борисовичем вдвоем с ним не справились! Настоящий «Камень»!

Полковник перевел взгляд на Смолова.

– Согласен с Василем Григорьевичем, даже вдвоем и на пределе своих возможностей, шанс одержать победу над князем Пожарским у нас крайне невелик, – покивал головой майор. – Вы обратили внимание, Иван Васильевич, как он не задумываясь прикрыл собой Василя Григорьевича, когда я «плетью» ударил?

– Все я видел. Молодец, грамотно провокацию устроил, в самый подходящий момент! – похвалил ротмистра полковник. – Итак, ваше мнение?