Ведана. Проклятый дар

Часы показывали пол шестого утра, когда я вошла в кухню. Самое время для дозы кофеина. Сейчас я особенно остро чувствовала одиночество – как найти друга и не прослыть местной сумасшедшей? Как сказать роскошному боссу, что его дочь в смертельной опасности, потому что мне приснился сон? Как найти и остановить серийного убийцу – психопата и самой не оказаться в смирительной рубашке?

Но в сложившейся ситуации самый критический показатель – это время. У девочки осталась максимум неделя. Следовательно, у меня нет времени на рефлексию и психологическую подготовку. Срочно требовался план действий, и раз я твердо уверена в намерении «выйти в люди», то следует начать прямо сейчас.

Не оставив себе времени передумать, натянула джинсы и свитер. На ходу прихлебывая кофе, одела куртку и обулась. Еще нет и шести утра, на аллейке возле дома должно быть безлюдно и свежо. Хоть я и не отличалась особой религиозностью, белая часовенка всегда действовала успокаивающе.

Кроме загулявших студентов у крайней лавочки слева, никого не было. Вид веселой компании, которой судя по степени подпития, давно пора расходиться по домам, вызвал легкую грусть. Не то чтобы я хотела до утра пить пиво на холодной лавочке и пьяно ржать, но после исчезновения Маруси мой круг общения стал настолько скуден, что даже поболтать было не с кем.

Я села на противоположном от студентов конце аллеи и попробовала разложить по полочкам имеющуюся информацию касательно моей невыполнимой миссии. Первостепенная и самая сложная задача – разговор с Денисом Валерьевичем либо с его женой. Ведь должна же быть у Крис мама? Слава социальным сетям, думаю, найти о них информацию и назначить встречу не составит труда. Но как построить беседу так, чтобы меня с фанфарами не увезли в Сосновый бор? Об этом стоит поразмышлять отдельно.

Если начну присматривать за девочкой самостоятельно, то могу прослыть не только душевнобольной, но и извращенкой. Тогда светит еще более веселая поездка в места не столь отдаленные. Да и не смогу я находиться рядом с Крис круглосуточно.

Но начать расследование (не могу поверить, что я собралась вести настоящее расследование) все же следует с поиска информации. Если предположить, что на Марусю и Крис охотится один и тот же маньяк, то начать нужно с разговора с отцом подруги. Возможно, он поделится подробностями дела. И как бы ни было тяжело, придется достать из недр памяти мой первый кошмар – необходима любая зацепка.

Далее стоит поискать информацию о других пропавших девочках лет десяти в течение последних восемнадцати лет. С этим вопросом можно обратиться к отчиму. Он долгие годы проработал в правоохранительных органах, уверена, что связи остались. Но согласится ли дядя Саша помочь? Это я узнаю очень скоро. Утро субботы – самое время осчастливить семью редкой встречей с дочерью.

Не помню, чтобы во мне когда-либо так бурлила энергия. По дороге в дачный поселок, куда после скромной церемонии бракосочетания переехали мама с мужем, я от нетерпения ерзала на сиденье. Казалось, физически ощущаю, как утекает каждая секунда жизни почти незнакомой девочки.

Сегодня я не замечала позолоченных осенью улиц, не вглядывалась в кружевные фронтоны и наличники окон старинных домов, и даже лица редких прохожих не вызывали желание со страхом отвернуться – я их просто не видела.

Только проехав половину пути до меня дошло, что в кармане лежит телефон и к этому моменту я уже могла бы прошерстить интернет  и покопаться в личной жизни шефа. Отвесив себе мысленный подзатыльник, достала смартфон и окунулась во всемирную паутину.

Когда такси остановилось у ворот, моя решимость разобраться с ситуацией возросла втрое. Как оказалось, Денис Валерьевич – вдовец. Два года назад его белокурая красавица жена погибла в аварии. Я не могла допустить, чтобы он потерял еще и дочь.

Выскочив из машины, нажала на кнопку домофона. Несколько минут слушала равнодушные гудки. Мама и дядя Саша частенько уезжали на выходные посмотреть достопримечательности близлежащих городов. Я попыталась вспомнить, когда звонила родительнице в последний раз и о чем мы беседовали. Вполне вероятно, что она говорила о своих планах, а я как обычно пропустила информацию мимо ушей. Да, дочь из меня получилась не ахти. Устыдившись за невнимательность к семье, уже начала набирать мамин номер, когда услышала из динамика ее недовольный заспанный голос:

– Кто? – мысль, что ранним утром в субботу люди могут элементарно спать, меня почему-то посетила только сейчас.

– Привет, мам, – голос прозвучал слегка смущенно.

– Ведана, что случилось?

– Может, впустишь?

– Да, да, конечно.

Наконец прозвучал щелчок и калитка в царство кабачков и огурцов открылась. После переезда из города в небольшой, но уютный домик из красного кирпича, мама стала заядлой огородницей. Сейчас, конечно, сезон закончился, но ухоженные грядки и теплицы выдавали в хозяевах любителей поковыряться в земле. Чувствую, обратно придется ехать с сумками полными вкусностей.

Мама в халате стояла на крыльце и обеспокоенно смотрела, как я подхожу к дому по тропинке, выложенной камнями. Совесть еще раз кольнула иголочкой стыда. Я так редко уделяю время единственному родному человеку, что неожиданный приезд вызвал тревогу. Ускорив шаг, почти подбежала к маме и обняла ее.

– Привет, мамуль. Извини, что не предупредила. Я вас разбудила?

– Веда, ты знаешь, что можешь приезжать в любое время. Но, милая, что-то случилось? Пойдем, я сделаю кофе, и ты все расскажешь. Ты завтракала?

– Все хорошо, не волнуйся. Просто заехала в гости.

Она бросила на меня подозрительный взгляд. Не верит. Ну что ж, справедливо.

Пока я снимала куртку и разувалась, из ванны вышел дядя Саша, подошел, обнял. Пахнуло ментолом и лавандовым мылом. Оказывается, я и не подозревала, как по ним соскучилась.

– Привет, дорогая. Неожиданно. Что-то случилось? – вот заладили.

Кажется, пришло время поговорить с ними начистоту. Эти двое – моя семья. Они имеют право знать почему я выросла мягко говоря странной. Как они отнесутся к моему «дару» – вопрос второстепенный. Но мама должна знать, что ее вины в моей нелюдимости и отстраненности нет.

– Все хорошо, просто заехала, – повторила я.

Из кухни начали доноситься просто умопомрачительные ароматы готовящихся кофе и яичницы, кажется, с беконом. Мой желудок протяжно заурчал, напоминая, что со вчерашнего вечера в нем ничего было.

– Пойдем, голодный отпрыск, – хохотнул дядя Саша.

– Руки помою и прибегу.

Когда вошла в кухню, завтрак мечты был уже на столе. Стоит почаще наведываться хотя бы ради этого. Хлебцы и кусочек подсохшего сыра в моем холодильнике показались кощунством по отношению к приему пищи.

Мама с умилением смотрела, как я уплетаю безумно вкусную яичницу. Время от времени они с мужем обеспокоенно переглядывались, но не стали задавать вопросы пока я не расправилась с завтраком. Только когда взялась за кружку с латте, мама осторожно сказала:

– Ведана, точно все в порядке? Не подумай, мы рады твоему приезду. Но ты уверена, что ничего не хочешь рассказать? Может, помощь нужна?

Я сделала глоток одуряюще вкусного напитка, пытаясь придумать с чего начать.

– Это прозвучит странно. Но я прошу вас выслушать и постараться принять, хотя местами мой рассказ покажется безумным. И да, дядя Саша, мне нужна помощь.

– Милая, не томи, – беспокойство в глазах мамы превратилось в тревогу и рисковало перерасти в панику.

Я потянулась через стол, взяла ее за руку и начала говорить:

– Мама, помнишь, в десять лет мне приснился кошмар? – ответом был недоуменный взгляд. Кажется, такого вопроса она точно не ожидала.

– Да, конечно. У тебя время от времени бывали кошмары. Они и сейчас тебя беспокоят? Ты хочешь, чтобы мы нашли хорошего психотерапевта?

– Нет, нет, мам, мне не нужен врач, – мама в своем репертуаре, – Не знаю, как выразиться, но… эти сны… они вещие, – запинаясь произнесла я.

Две пары глаз обескураженно уставились на меня.

– Хочешь сказать, что ты … ясновидящая? Или экстрасенс? Как в телешоу? – мама похлопала ресницами и защебетала – Милая, может, мы все-таки найдем врача? Не зря говорят, современная медицина творит чудеса. Я уверена, тебе помогут.

– Я знаю, что это звучит как бред сумасшедшего, но, пожалуйста, постарайтесь с ходу не записывать в клиенты психушки. Мне больше не к кому обратиться. Прошу вас, дослушайте.

– Ведана, мы слушаем, и обещаем быть непредвзятыми, – дядя Саша предостерегающе посмотрел на жену.

– Спасибо. В первый раз мне приснилась Маруся – единственная подруга. За четыре дня до своей пропажи. Она была… – вспоминания о том кошмаре до сих пор вызывали дрожь, – Мертвая. С отстриженными волосами и странном знаком, вырезанным на руке.

– Но ее не нашли, Веда. Мы не знаем, что тогда случилось. Ее родители переехали лет десять назад, – я и не знала, что они уехали. Значит, поговорить с дядей Витей не получится.

– Знаю, мам, но я уверена, что она погибла именно так. Мои сны не ошибаются. Никогда.

Мама вскочила и начала нервно ходить по кухне, зачем-то открыла холодильник, уставилась невидящим взглядом на аккуратные ряды банок с домашней консервацией, закрыла дверцу, села обратно на стул и заговорила:

– Ведана, я знаю, вы с Марусей были очень близки, и ее пропажа сильно подкосила тебя. С тех пор ты стала сторониться всех и вся, закрылась от окружающего мира. Пожалуйста, позволь помочь тебе. Мы будем рядом, родная.

Видя, что мама на грани истерики, дядя Саша обогнул стол и приобнял ее за плечи.

– Оля, Веда наша дочь, мы окажем ей любую – акцентировал он, – Помощь. Продолжай, дорогая.

Не устаю благодарить судьбу за то, что подарила маме встречу с этим мужчиной. Его мудрость и спокойствие, закаленные многолетней службой в полиции, стали надежным буфером в общении с эмоциональной матерью. Я с благодарностью посмотрела на отчима и начала рассказ, который даже для меня звучал невероятно:

– Потом был охранник из школы с веревкой на шее, изувеченная учительница химии, исхудавшая бабушка с пожелтевшей кожей и много кого еще. Все они приходили в мои сны за неделю до смерти, – я говорила быстро, выплескивая годами сдерживаемые эмоции, – И близкие, и те, кого видела мельком. Мама, именно поэтому я не хочу общаться с людьми, не могу позволить себе с кем-то сблизиться. Не хочу знать, как и когда они умрут. И не сплю ночами тоже из-за этого – днем мой сон спокоен.

Мама и дядя Саша застыли, глядя на меня со смесью ужаса и неверия. А я говорила и говорила. О бабушкиных словах, о страхах, о невозможности освободиться от постоянного ожидания беды. Не знаю, в какой момент я начала плакать, но вскоре захлебывалась от рыданий в маминых объятиях.

Это были слезы очищения. Столько лет я хранила тайну, носила в душе груз недосказанности. Возможно, было несправедливо повесить на родителей этот камень знания, но я больше не справлялась одна.

Более того, сейчас мне была нужна помощь гораздо более существенная, чем утешение. И я собиралась эгоистично распахнуть перед любимыми людьми дверь в мой личный дурдом. Для этого  необходимо было успокоиться, и я пошла в ванну привести себя в порядок после обильного влаговыделения.

Когда вернулась на кухню, мама и дядя Саша тихонько перешептывались, но увидев меня, смущенно замолчали. Сложно было представить, что они испытывают.

– Простите, что вывалила все это на вас, – мама открыла рот, чтобы запротестовать, но я жестом перебила ее, – Сегодня ночью мне приснилась девочка. Дочь нового начальника. Ей лет десять и у меня есть основания полагать, что на нее охотится тот же маньяк, который убил Марусю. Я не могу этого допустить.

– Ведана, – мама побледнела – ты же не собираешься охотиться на убийцу?

– Собираюсь, мама. Я не верю, что этот дар или проклятие – просто череда снов, предсказывающих смерть. У них должна быть цель. И в данном случае я уверена – нужно спасти девочку. Дядя Саша, мне необходима информация.

Я понимала, что прошу слишком много. Максимум на что можно было рассчитывать после безумного разговора – избежать немедленной госпитализации. Учитывая отношение матери к моему здоровью и ее импульсивность, не удивлюсь, если у нее в поисковике уже висит топ десять психиатров Томска и России.

– Мама, прошу тебя, дай мне неделю. Обещаю, если к тому времени ты будешь настаивать, я соглашусь сходить к любому врачу, которого ты выберешь, – уставилась на родительницу умоляющими глазами кота из Шрэка.

Сомневаюсь, что выглядела умилительно, но в детстве действовало безотказно. Видимо правду говорят, что для родителей даже великовозрастные отпрыски навсегда остаются милыми крохами, потому что мама отложила в сторону смартфон – надо же, я и не заметила, что держит его в руках – и сказала:

– Хорошо, неделю. На следующий понедельник записываю к психотерапевту. Пойдем вместе.

Вот и отлично, там разберемся. Дело осталось за малым – уговорить отчима помочь.

Когда мама познакомила нас, мне было четырнадцать лет. Самый разгар пубертатного возраста, усугубленного кошмарами и одиночеством. Хоть и не баловалась запрещенкой, как многие ровесники, но угрюмостью и затворническим образом жизни нередко доводила мать до слез. Закаленному общением с куда более трудными подростками и преступными элементами мужчине хоть и со временем, но удалось заслужить мою любовь и безграничное доверие.

Наверное, в том, что они с мамой не завели еще детей, имелась и моя вина – слишком много душевных сил выкачивала забота обо мне. В результате, два замечательных человека получили асоциальную дочь без надежды на продолжение рода. Рожать детей, чтобы передать им проклятый дар, одиночество и жизнь полную кошмаров? Увольте. Еще в шестнадцать лет я легко смирилась с мыслью о бездетном существовании, и с тех пор ничего не изменилось.

Дядя Саша поддерживал любые мои решения – будь то нежелание участвовать в школьных мероприятиях или стремление зарабатывать удаленно. Но в данном случае затрагивался вопрос безопасности, раньше мне не приходилось проверять, насколько далеко простираются границы терпения и доверия отчима. Сомневаюсь, что он легко благословит меня на погоню за психом-убийцей, что подтверждал тяжелый изучающий взгляд карих глаз.

– Как ты поступишь, если я откажусь в этом участвовать? – вопрос прозвучал неожиданно, учитывая, что плана Б у меня не было. Как и плана А, откровенно говоря.

Я растерянно моргала, пытаясь на ходу придумать достойную последовательность действий. В голову настойчиво лезла только одна мысль – повторить трюк с умоляющими глазками. Остановила уверенность, что с дядей Сашей это стопроцентно не прокатит. И слезы как назло я сегодня все выплакала.

– Что-нибудь придумаю, – упрямо сказала я, – Если даже мне придется сутками следить за Крис. Не могу позволить, чтобы с ней случилась беда.

– И ты уверена, что беда случится?

– Да, – к сожалению, в этом сомнений не было, – Но если я ошибаюсь, мы ничего не потеряем, ведь так? Пойду к врачу под ручку с мамой и все.

Мужчина потер квадратный подбородок, что свидетельствовало о глубокой задумчивости. Я выжидающе смотрела на отчима, молясь, чтобы он принял верное решение. Уже начала прокручивать в голове наихудший вариант развития событий, когда услышала:

– Хорошо, мы попробуем, – не смогла сдержать вздох облегчения, а мама сокрушенно покачала головой, – Но у меня есть несколько условий. И, Ведана, ты будешь их соблюдать беспрекословно. Я серьезно.

– Конечно, конечно,– я активно закивала, готовая обещать что угодно.

– Ладно. Во-первых, во всем слушаешься меня, никакой самодеятельности, – впервые отчим говорил со мной таким строгим тоном, – Во-вторых, ничего не скрываешь. Любую информацию, даже если она кажется несущественной или невероятной, в кратчайшие сроки доводишь до меня. Поняла?

– Да, – я продолжала усиленно кивать.

Дядя Саша вышел в гостиную, вернулся через минуту с потрепанным толстым блокнотом в неожиданно веселеньком красном переплете и ручкой. Посмотрел на мою удивленную физиономию и сказал:

– Что? Зато его сложно потерять. Итак, что мы имеем? – удобно устроился на стуле напротив и приготовился записывать показания.

Пока мама суетливо убирала со стола остатки завтрака, я думала с чего начать. Не знаю, что заставило дядю Сашу взяться за расследование – на самом деле поверил в вещие сны или надеялся убедиться в обратном. Это было не важно. Осознание, что я больше не одна в своем кошмаре, затопило волной облегчения и благодарности. Глаза снова защипало, но я заставила себя успокоиться и сморгнула непрошеные слезы. Мама поставила передо мной стакан с водой, погладила по голове. С благодарностью посмотрела на моложавую, удивительно добрую женщину, и выдавила из себя хриплое:

– Спасибо. Спасибо вам.

Дядя Саша подозрительно часто заморгал, прокашлялся и сказал:

– Для начала расскажи о своей подруге.

– Марусе было десять лет, она пропала 23 сентября 2004.

– Полное имя и дата рождения, Ведана, – перебил меня отчим.

– Соколова Мария Викторовна, – мама ответила раньше меня.

Четкими фразами она бодро отрапортовала сведения о Марусе и ее родителях. Да, видимо жизнь с майором полиции оставила ощутимый след в характере мамы. Я смущенно добавила:

– Она приснилась за четыре дня до пропажи, значит, погибла 30 сентября. В свой день рождения.

Отчим бросил на меня недоверчивый взгляд, тем не менее, сделал пометку в блокноте.

– Крис приснилась сегодня ночью, – осторожно продолжила я – Если предположить, что действует один и тот же убийца, то через три – четыре дня ее тоже похитят.

– Я помню дело Соколовой. Его вел опытный следователь, но никаких зацепок не нашли. Сегодня свяжусь с ним. Расскажи подробно о месте преступления, – попросил дядя Саша.

Я понимала, как ему тяжело переступить через свой скептицизм. Насколько могла подробно описала свой последний сон – круглую кирпичную комнату, алтарь обвитый волосами, пропитанными запекшейся кровью. Потом взяла блокнот отчима и попыталась нарисовать знак, который был вырезан на запястьях обеих девочек. Старательно выводила круги, треугольник внутри одним углом пронзающий первый круг и соприкасающийся с другим. С замысловатыми узорами в каждом секторе между геометрическими фигурами возникли трудности. Как ни странно, в память они врезались очень четко, но с моим скудным талантом к живописи перевести их на бумагу оказалось крайне сложно.

– Вот, – через стол передала плод своего творчества дяде Саше – думаю, на компьютере я смогу создать его более четко и аккуратно.

– Жуть какая, – прокомментировала мама, заглянув в блокнот через плечо мужа.

– Ладно. Итак, мы предполагаем, что есть серийник, промышляющий ритуальными убийствами десятилетних девочек. Если это так, то сомневаюсь, что в течение восемнадцати лет не было других жертв. Я подниму старые связи, постараемся найти похожие случаи.

Я вздрогнула. Сколько детей мог загубить этот псих за столько лет?

– Думаю, стоит сузить круг поиска пропавшими в сентябре девочками десяти лет, арийской внешности. Согласны?

– Да, конечно, – поспешно ответила я.

– А если дети пропадали в других городах? Он же не привязан к Томску? – кажется, мама вошла в азарт.

– Не к Томску, к своему алтарю. Будем исходить из того, что ритуал он проводит в определенном месте и в определенное время, – дядя Саша искоса глянул на меня и продолжил, – Если Ведана права, то времени у нас мало.

Сердце в очередной раз кольнуло благодарностью.

– Сейчас я обзвоню ребят. Оля, на тебе обед. Веда, тебе не помешает выспаться.

 С этим утверждением сложно было спорить. Несколько часов сна в сидячем положении, приправленные кошмарами, сил не добавили. А напряженный разговор вытянул последние крохи энергии. Так что я устало встала со стула, на котором провела последние несколько часов.

– Хорошо, только такси вызову.

Вытащила из кармана телефон, нажала нужную кнопку, но приложение не успело загрузиться. Мама выхватила из пальцев смартфон и строго обратилась ко мне:

– Куда это ты собралась? До города ехать полчаса, поднимайся наверх и ложись в комнате для гостей.

В силу особенностей графика, я никогда не ночевала вне собственной квартиры. Знала, что когда родители покупали дом, они отвели для меня комнату, но за десять лет так ни разу и не переночевала здесь. Со временем она постепенно переименовалась в «комнату для гостей».

– Милая, мама права. Думаю, через несколько часов появятся новости. Будет лучше, если мы сможем их обсудить не по телефону.

– Хорошо. Спасибо, вы не представляете что для меня значит возможность ничего не скрывать от вас.

– Хватит сыпать благодарностями. Мы твои родители, заботиться о тебе – наша святая обязанность. Дура, ты должна была прийти давным- давно, – мама удивленно воззрилась на отчима, – Что? Ругать ее – наше святое право.

Я прыснула первая, родители присоединились через несколько секунд. Отсмеявшись, дядя Саша взял телефон и пошел в сторону гостиной, а мама повела меня наверх.

То ли усталость взяла свое, то ли непривычная гармония внутри сыграла роль, но спала я замечательно. Проснувшись, полежала, прислушиваясь к звукам с первого этажа. В небольшой комнате, обставленной в бежевых тонах, было необычайно уютно и спокойно.

Встала и открыла тяжелые портьеры шоколадного цвета. От утренней солнечной погоды не осталось и следа. Хмурое небо налилось свинцовыми тучами, накрапывал скучный осенний дождь. Наблюдать унылую картину не было никакого желания, поэтому я обратно задернула шторы и снова оказалась в тепле и безопасности родительского дома.

Часы показывали половину пятого – давно мне не перепадало непрерывного спокойного сна, чувствовала себя бодрой и полной сил. Сполоснувшись, спустилась на кухню.

– Привет, милая. Хорошо отдохнула? – мамины глаза блестели нежностью, – Обед ты благополучно проспала, так что через пятнадцать минут подам ранний ужин.

– Отлично выспалась. Тебе чем-нибудь помочь?

– Можешь нарезать салат, – она показала на раковину, в которой стояла миска с вымытыми огурцами, мясистыми томатами и горкой свежей зелени.

Мама порхала по кухне, напевая незатейливую мелодию и время от времени поглядывая, как я режу овощи. Казалось, она не верила, что ее ребенок рядом и занимается обыденным делом. Глядя на неприкрытую радость мамы от моего присутствия, в очередной раз за этот долгий день испытала стыд за невнимательность к родителям.

Хлопнула входная дверь. Через пару минут на кухню заглянул дядя Саша.

– Оо, мои девочки колдуют на кухне. Пахнет шикарно.

Несмотря на шутливый тон, взгляд был встревоженный. Атмосфера в помещении резко потеряла непринужденность.

– Какие новости? – я не смогла скрыть нервозность.

– Только после ужина, – сказал дядя Саша и ушел в ванну.

Невзирая на старания родителей поддерживать нейтральную беседу, все мысли за столом были о девочках и убийце. Не чувствуя вкуса блюд, я торопливо запихивала в себя еду и чуть не ерзала на стуле.

– Ладно. Не буду больше томить, – сказал отчим, видя мое нетерпение – Дело хуже, чем мы предполагали. На данный момент мы нашли семь подходящих случаев.

Я застыла, не доведя до рта стакан с водой, мама побледнела. Обе молча уставились на дядю Сашу, ожидая продолжения.

– Все девочки десяти лет, рожденные 30 сентября. Белокурые и голубоглазые. Пропали 27 сентября, тела не нашли.

Мама ахнула.

– Но как эти дела не связали? Невозможно, чтобы столько совпадений не привлекли внимание! – я вскочила не в силах усидеть на месте.

– Потому, что пропажи случались раз в шесть лет. Ни одно расследование не охватило такой большой промежуток времени.

– Это что же получается? Дети пропадают с …– на мамином лице застыло сосредоточенное выражение.

– Первый известный случай произошел в 1980 году, – подсказал муж, – Мы отправили в архив молодняк. Ищут. Надеюсь, список не придется пополнять.

Будто в ответ на это высказывание зазвонил телефон.

– Да, – ответил дядя Саша.

Чем дольше он слушал, тем мрачнее становился. Мы с мамой уставились на мужчину и не дышали, пытаясь разобрать слова говорящего. Ничего внятного из динамика так и не расслышали.

– Бери дела и езжай ко мне, – отчим продиктовал адрес собеседнику – Это расследование твое, я договорюсь.

Положив трубку, опустил отчужденный взгляд на тарелку. Чувствовалось, что мыслями он далеко.

– Ну? – решила привлечь внимание.

– Еще трое, в 1962-м, 68-м и 74-м годах. За предыдущие годы архив не сохранился. Сейчас приедет следователь, будем изучать дела.

– Невероятно, это сколько же лет этой твари? Восемьдесят? Сто?

– Может это сумасшедшие сектанты или компания тех, кто считает себя ведьмами или колдунами устраивают шабаш. В любом случае сомневаюсь, что мы ищем одиночку. Что повышает градус опасности в разы. Ведана, помни о моих правилах.