Пустая карта. Уравнение измены

– Ты давно заступил за эту черту, – тихо пробормотала Маша. – Боюсь, у нас с тобой ничего не получится. Вот приехала сегодня какая-то девушка к Сережке, а я подозреваю, что к тебе. И все тебя покрывают, чтобы меня не расстраивать. Так жить страшно. Ты задержишься на работе, а я вся изведусь, думая, что ты у любовницы. У тебя телефон сядет, а мне всякие страшилки в голову полезут. Где ты и с кем? Не сможем мы начать все заново, не получится у нас.

– Но ты же любишь меня, вчера сама говорила, – опешил от отповеди жены Витольд.

– Люблю, – согласилась Маша. – Как брата. Но если нет доверия, то и любовь уходит.

– Придется мне втереться к тебе в доверие, – хмыкнул Стрельников, схватив жену за руку. Приложил пальцы и глянул на часы. – Пульс чуть ниже нормы. Нужно давление померить.

– Спасибо, профессор, – едко заметила Маша. – Диагноз «усталость» я могу поставить без ваших манипуляций.

– Отдыхать нужно больше, а ты еще на работу устроилась. Характер показываешь.

– Нет, – усмехнулась Маша. – Просто мне работа нужна, чтобы саму себя уважать.

– Получается? – улыбнулся он ласково.

– Да, – легко заверила она. – И самое главное, другие люди видят во мне личность, а не приложение к детям.

– Я никогда так не считал, Мэри. И делал все, чтобы ты с детьми ни в чем не нуждалась.

– Материально да, но как быть с чувствами, Вит? За эти два года мне тысячу раз хотелось, чтобы ты вернулся…

– А сейчас?

– Уже нет. Все отболело. Рана затягивается, так стоит ли заново ее бередить? Мы с тобой по сути родные люди. Просто любовь ушла. Бывает и так. Нужно расстаться по-хорошему, чтобы потом могли спокойно сидеть за одним столом.

– Как же ушла? – вскинулся он. – Ты же вчера говорила.

– Обманула, – передернула плечами жена.

– Мне кажется, врешь ты сейчас, – пробормотал Витольд и добавил упрямо. – Дай мне шанс.

– Я не вижу смысла. Прости, пожалуйста. Как говорит папа, нечего мучить скотину.

– Я прошу тебя…

– Что конкретно ты просишь, Витольд? – тяжело вздохнула Мэри, поднимаясь с кресла. Она словно королева в мантии, прошла в парную, волоча за собой мокрую махровую простыню. Дала понять: аудиенция окончена.

Витольд подскочил, прошел следом, встал в ногах, возвышаясь над ней, головой чуть ли не упираясь в деревянный потолок. Завернувшись в простыню поплотнее, Маша глянула на мужа, прищурившись.

– Выйди, пожалуйста, я хочу немного полежать.

– Мне нужно обсохнуть, – пробормотал он. – И я тебе не мешаю.

– Я нигде не могу остаться одна. Даже в сауне… – пожаловалась она. Не ему, а просто вслух.

– Откуда такая потребность в одиночестве? – фыркнул Витольд, сдирая с себя майку.

– Ты сегодня хорошо спал? – устало осведомилась жена, стараясь не смотреть на голый торс.

– Не очень, – честно признался Стрельников.

– А у меня такой сон два года. Ева страшно боится, что ее могут бросить. Со временем пройдет, но пока тяжело.

– Нужно отлучать от груди и давать успокоительное.

– Гений медицины! – сев на лавке, воздела руки к потолку Маша. – По-твоему, грудное молоко вредно, а таблетки нет? Мы справимся. Она уже может оставаться без меня ночью несколько часов. А там, глядишь, все наладится. Только, будь добр, не мучай меня. Живи как жил. Девочки, работа, конференции…

– Мэри, пожалуйста…

– Я устала, Вит. Мне сил хватает только на детей и работу. Ты думаешь, почему я с Суворовской не переехала? Тебя ждала? Нет. Просто там мне спокойней, чем на Майском у родителей. Не нужно выполнять папины команды и подстраиваться под его образ жизни. Мне так спокойней, – повторила она. – И с тобой то же самое. Я не хочу растрачивать душевное здоровье на твои шашни. Давай разведемся. Пожалуйста!

– Дай мне шанс, – прохрипел Витольд. – Один-единственный. Ради нашей любви, ради детей.

Маша посмотрела внимательно на мужа, стоявшего рядом в мятых брюках и с голым торсом. Занятное зрелище.

– Эта девица к тебе приезжала или к брату? – строго переспросила Мэри.

– Ко мне, – зло фыркнул Стрельников. – Только я не звал ее. Но тебя больше никто не побеспокоит.

– Все врут. Постоянно врут, – прошептала Маша, закрывая лицо ладонями. – Как можно жить в круговороте сплошной лжи? Мама, отец… ну и ты, конечно!

Витольд рухнул перед ней на колени, начал укачивать, будто маленькую.

– Прости меня, мое сердечко, – прошептал нежно.

Маша почувствовала, как ее словно ударили током. Именно так звал ее муж лет с шестнадцати и до того момента, когда получил от официанта счет в ресторане.

– Не называй меня так. И перестань лапать. Я же просила тебя держать дистанцию.

Она подскочила на ноги и выскочила в душевую.

– Посушись еще немного, – буркнула, хлопнув дверью.

Витольд усмехнулся, забавляясь поведением жены.

«Нужно немного сбавить натиск, а то сбежит. Улетит на зонтике, – сам себя предостерег Стрельников,» – Он вспомнил, как Сережка с Никиткой дразнили младшую сестру, называя ее Мэри Поппинс, а Машка, которой тогда только-только исполнилось пятнадцать, окинула старших братьев снисходительным взглядом и весело заявила.

– Тогда вы тоже Поппинсы!

Снова что-то щелкнуло в груди, когда Витольд будто со стороны увидел, как смеясь, подбежал тогда к Мэри и радостно чмокнул в щеку. Словно младшую сестру. И тут же ощутил совсем другую реакцию, совершенно далекую от братских чувств. Память услужливо преподнесла зимний понурый вид из окна, около которого Стрельников застыл на несколько минут, приходя в себя. А еще мамин смеющийся голос, как галлюцинация пронесшийся в голове.

– Не сестра она тебе, Витольд. Ох не сестра!

Стрельников вздрогнул, словно очнулся. Одежда высохла, шум воды в душе прекратился. Витольд вышел из парной и поискал глазами жену.

Завернувшись в банный халат, Мэри сидела в кресле, снова свернувшись клубочком.

Он навис над ней, словно и не слышал вовсе ее рассуждений о разводе.

– Я не могу тебя потерять, мое сердечко, – прошептал, склонившись над ней.

– Ты как не слышишь, что я тебе пытаюсь втолковать, – попыталась отодвинуться Маша, поморщившись от досады.

– Ага, до меня туго доходит, – осклабился Витольд и добавил серьезно и нежно. – Давай отнесу тебя в спальню. Поспишь немного.

– Шутишь, что ли? А Ева? – отмахнулась Маша.

– Пойду с ней гулять. А ты отдохни.

Маша задумалась на минутку. Предложение показалось заманчивым. А главное, никакого подвоха.

– Куда вы пойдете? – неохотно уточнила она, прижимая руки к груди.

– Да хоть к озеру. Спрошу Майку, может, она собак возьмет, прогуляемся все вместе.

– Ева любит Баженовских шпицев, – слабо улыбнулась Маша. – Называет их лисичками.

– Мерзкие псины, терпеть их не могу, – поморщился муж. – Ладно, хватит болтать. Пошли, провожу в светелку.

– Сама дойду, – пробурчала Маша.

– Ну нет, – фыркнул Витольд. – От тебя нужно отогнать нашу дочь.

Маша уснула, как только голова коснулась подушки. Она не слышала, как в комнату заходила мать, трогала лоб и качала головой, потом заглядывала Агата. Она спала и во сне видела красочные карты, появившиеся из ниоткуда и кружившиеся в воздухе.

На фоне огромного солнца шли дети, влюбленные обнимали друг друга, и нарядная колесница увозила вдаль пассажиров.

Солнце. Влюбленные. Колесница. Хорошие карты, предсказывающие удачу. Вот только кому?

Ему удалось перехватить Еву на лестнице. Дочка опрометью неслась наверх.

Маленькие ножки топали по ступенькам. Тонкий хвостик, завязанный на макушке, прыгал в такт движению.

– Папа! – возмутилась она, когда Витольд загородил ей дорогу. – Пусти!

Он подхватил ее на руки и понес вниз.

– Не вздумай реветь, – сурово предупредил он. – Иначе не пойдешь на озеро с лисичками.

Начавшие опускаться вниз губы тотчас изогнулись в улыбке.

– Собаськи, – согласилась Ева, обнимая отца за шею. – Подалишь такую?

«Хитрая манипуляторша!» – мысленно усмехнулся Витольд, еле удержавшись от соблазна пообещать Еве собаку. Мэри не простит ему это.

Он спустился вниз и прошел на террасу, где народ и не думал расходиться. Нашел взглядом Сережку, глянул на Майю.

– Пошли к озеру погуляем, пока Мэри спит, – предложил он друзьям. МамОля с Агатой всполошились.

– Как спит? Почему?

– Устала, – недовольно бросил Витольд и повернулся к сыну. – Леня, ты с нами?

– Не хочу, – скорчил рожицу сын, вытянувшись на диване. – Мне и тут хорошо.

Витольду казалось, что время остановилось или повернуло вспять. Ничего не поменялось. Опять, как двадцать лет назад, он бродил с друзьями по берегу. Босые ноги утопали в песке, а штанины подвернутых белых брюк плотно облегали ноги. Ева с тремя рыжими собаками бегала по кругу. Как когда-то и они с Сережкой на этом самом месте играли в футбол.

Майя оглянулась по сторонам.

– Все лавки заняты.

– Постоим, – бросил Серый и настороженно добавил: – Так что там с Лидой?

– Не знаю, – поморщился Витольд. – Мы больше об этой дряни не разговаривали.

– Почему Маша ни разу не спросила меня? – пробормотала Майя.

– Палишься, Баженова, – хмыкнул Сергей. – У тебя алиби. Ты за день до этого в Сочи к жениху уехала. Забыла?

– Такое забудешь! – недовольно хмыкнула Майя. – Неслись как бешеные.

– Я вот до сих пор думаю, не уедь ты тогда к Гурьянову, не выйди за него замуж…

– Хватит, – одернул Витольд. – Вечно все к своим шашням сводите. Я собираюсь пересказать Мэри официальную версию с некоторыми подробностями.

– Хочешь про наркоту добавить? Чапай запретил, – настороженно предупредил Сергей.

– Папе тоже это не понравится, – добавила Майя.

– У меня нет другого выхода, – отмахнулся Витольд, пнув ногой песчаный холмик. – Важно, чтобы моя жена перестала ворошить кучу старого навоза. Это опасно.

– Чем? – хохотнул Сергей. – Она и так в курсе, что наша сестрица убила собственного мужа.

– Известный факт, – удрученно добавила Майя. – Но, Вит, не вижу ничего страшного. Чем так опасны подробности?

– Лидка уверяет, что не убивала Марка. И если это так, то кто тогда? – Засунул руки в карманы, он слегка покачивался, перенося вес с пятки на носок. Нагретый песок слегка обжигал ступни.

– Да никто! Никого рядом не было! – вскрикнула Майя. – Я последняя видела брата за полчаса до смерти. Он никого не ждал. Принял дозу и веселился. В другой комнате Лидка спала после очередного выхода в астрал. Ты вспомни, как он страшился, что за ним придут. Посторонних даже на порог не пускал. И жили они с Лидой обособленно. Кто к ним мог зайти запросто и убить? Кто?!

– Остаемся только мы, – пробурчал Сергей.

– Но мы не убивали! – прошипела Майя. – Боже, все годы думаю, и в голове не укладывается… пока мы с тобой трахались, Серый, твоя сестра убивала моего брата.

– Перестань, Майя, – предупредил Витольд. – Мы это сто раз обсуждали.

– И еще сто будем, – процедила Майка и отошла в сторону. Подняла глаза к небу.

– Я с детства не любил Лиду, а теперь просто ненавижу. Из-за этой твари она не вышла за меня замуж. – Он вздохнул и скосил глаза в сторону Майи. – Еще и аборт сделала.

– Знаю, – проскрежетал Витольд. – А если теперь что-то случится с Мэри…

– Я найду ее и разорву голыми руками.

Стрельников хлопнул по плечу друга.

– Если жена не примет меня обратно, все равно постараюсь уберечь ее.

– Добивайся, чтоб приняла, – зло пробурчал Сергей. – Очень тебя прошу, брат.

Витольд собирался объяснить старому другу, что он-то приложит все силы. Но за эти два года Мэри тоже изменилась. А он не заметил. Они все проглядели. Но в ту секунду, когда Стрельников только открыл рот для отповеди, истошно закричала Майя:

– Вит, она ест песок!

Стрельников кинулся к дочери, которую уже отряхивала Майя. Присмиревшие собаки сидели рядом и косились в сторону хозяйки.

Витольд подхватил на руки свою неразумную дочь и помчался к дому.

«Нужно срочно промыть желудок, дать полисорб! Неизвестно, какой заразы наелась Ева. Мэри точно меня со свету сживет и никогда не простит», – горестно подумал он, убирая облепленные песком ладошки от своего лица.

Глава 10

Домой возвращались, когда стемнело. По лобовому стеклу накрапывал легкий дождик. Маша лениво наблюдала, как, хмуро вглядываясь в наступающую ночь, муж уверенно ведет машину по скользкой дороге. За день, проведенный с семьей, самодовольство драгоценного супруга сменилось мрачной решимостью. Еще в сауне, когда Витольд тряс ее и тащил под ледяную воду, она заметила его искренний страх. И вместо маски самовлюбленного супермена на короткий миг проглянула растерянность обычного человека.

«Но, – сама себя одернула Маша, – влюбилась-то ты в супермена. Бывшего капитана сборной по хоккею и подающего надежды врача! Мне тогда исполнилось шестнадцать лет, – привела она весомый довод самой себе. – И я млела, как дурочка, когда Стрельников просто брал за руку. Я с ума сходила от его голоса и широких плеч, даже от взгляда. А когда поняла, что нравлюсь, чуть башку не снесло. Вит водил в театр и на концерты. Доставал билеты и контрамарки на Пугачеву и „Машину времени“. Стоически высиживал в консерватории и на балете. Лишнего не позволял. И никто же тогда не надоумил, что ничего хорошего не выйдет из этой любови. Только Лида одна предупреждала. Аж криком кричала».

– О чем задумалась? – бросил Витольд, не отрываясь от дороги.

– Вспомнила, как ты со мной в консерваторию ходил, – слабо усмехнулась она.

– Было дело, – хмыкнул он. – Я тогда с тобой и в кружок вышивания пошел бы. Все искал поводы для встреч.

– Да ты у нас практически жил, к себе только ночевать ходил.

– Ну и что? Мы же с Сережкой у него в комнате болтали, а ты к нам почти не заглядывала, вот и приходилось таскаться по выставочным залам и консерваториям. Мне же нужно было тебя как-то влюбить в себя, а то так бы и помер от неразделенных чувств. А ты вышла бы замуж за этого… Владика. Он же тебе портфель носил?

– Хороший вариант, кстати, – заметила Маша. – Порядочный человек.

– А чем он сейчас занимается? – будто к слову поинтересовался Витольд.

– Понятия не имею. Вроде, в Америке живет.

– А-а-а, – пробормотал Витольд, мысленно даже опешив.

«И не Владик. Кто же тогда ее на работу устроил?» – подумал он и, чтобы скрыть навалившееся смятение, глянул в зеркало заднего вида.

Дети спали.

Звезда хоккея, скрючившись в три погибели, подтянул ноги к подбородку и, опустив лоб на колени, дремал. А любительница грязного песка, развалившись в креслице, дрыхла без задних ног.

Как же он испугался!

Но Мэри быстро заставила дочку прополоскать рот. Дала выпить полисорб и ложку оливкового масла и понесла купать.

Витольд поплелся следом.

– Может, ей желудок промыть, Мэри? – пробубнил, раскаиваясь.

– Себе промой, Стрельников, – отмахнулась Маша. – После анализ на гельминтов сдадим, и все.

– А она часто песок ест? Может, ее врачу показать? Эндокринологу? Давай я завтра на прием запишу.

– Ты лучше сам к психиатру запишись, – фыркнула жена, вручив ему сначала полотенце, а затем и саму Еву. И уже серьезно добавила: – Там стекла не было?

– Да нет вроде, – пробурчал Стрельников, снова обругав себя, что даже не посмотрел. – Я сейчас схожу, гляну и пробы возьму. А завтра сдам в СЭС на анализ, – предложил он. – И, передав дочку жене, опрометью кинулся обратно на пляж.

Вернувшись через несколько минут, Витольд положил в машину кулек с песком и через гараж вошел в дом. В гостиной слышались звуки стрелялки: Ленька с Сергеем играли в приставку, а на диване восседал Чапай и с умным видом пялился на «поле боя». На кухне Агата и теща учили Мэри уму-разуму. Он остановился в коридоре и прислушался.

– Двое детей, Маша, ты просто обязана, – настаивала на своем мамОля. – Отец такие коники выкидывал. Всему полку тошно становилось, а мне в первую очередь. Да и ничего, всю жизнь вместе прожили.

– Я не хочу, мам. Не хочу жить во вранье, не хочу прощать подлости. Нам с детьми и так хорошо.

– Ох, Маша, – тяжело вздохнула Агата. – Решать, конечно, тебе. Но без мужика в доме трудно придется.

– За два года мы справились, – парировала Мэри. – И вы помогаете. Вы же нас не бросите?

В ответ Витольд услышал возмущенные возгласы своей старшей сестры и тещи.

– Да поймите, сейчас время другое, – продолжала терпеливо разъяснять жена. – Может, я и зарабатываю меньше Витольда, но мы ни в чем не нуждаемся. Но никто не станет убеждать, что он возвратился в семью навсегда. Ты уверена в этом, Агата? А ты, мама?

Собеседницы хором ухнули что-то невразумительное.

– Мне за эти два года многое стало ясно. Муж – понятие временное. Витольду я ни на грош не верю. А сейчас опять раскрыть душу и сердце и со страхом ждать, когда мои чувства растопчут, я не хочу. Понимаете?

– Понимаем, Машенька, – затянула свою песню Агата. – Но хотим, чтобы дети росли с родным отцом, а не с отчимом.

– Да не будет никакого отчима, – фыркнула Маша. – Я второй раз замуж не собираюсь. Какая необходимость? Заведу любовника или двоих. У Стрельникова две любовницы, а у меня – два любовника. Эх, заживем!

– Хватит глупости болтать, – строго оборвала мамОля и заметила тихо: – Отец тебе не позволит.

– А откуда он узнает? – рассмеялась Маша. – Я у него увольнительную подписывать не собираюсь.

Витольд стоял в коридоре, прислонившись затылком к стене, и слушал феминистские речи своей супруги. Хотелось ворваться на кухню и залепить ей рот… поцелуем.

«Два любовника! – мысленно ужаснулся он. – Даже не мечтай, дорогая!»

– А чего вы так переполошились? – снова фыркнула Мэри. – Вам-то что? Как ваша жизнь улучшится, если я пущу обратно Витольда?

– Мы беспокоимся о тебе, – пробормотала мамОля.

– И о нем, – тут же встряла Агата. – Он тебя любит.

– Я вас умоляю, – хмыкнула Мэри. – Нет никакой любви, и в природе не существовало. Мой муж любит только себя. Свое павлинье величество. Это в восемнадцать я верила, сейчас даже не надейтесь.

– Глупости болтаешь, – быстро одернула мамОля. – Он любит тебя и детей.

– Я этого не ощущаю, – отрезала жена. – Дети тоже. Подарки еще не любовь. Ева прекрасно манипулирует его чувством вины. А это неправильно.

– Вот и пусти его обратно, – вставила Агата. – Пусть узнает, какой настоящий отец.

– Царь горы? – уточнила Мэри. – Не хочу. Мне с трудом удалось из того ужаса выкарабкаться. Еще раз поверить предателю? Нет.

– Отец тоже не сладкий сахарок, – начала мамОля свою любимую песню.

– Папа тебя спас, и этим все сказано, – пробормотала жена. – Витольд ничего героического не совершил. Думает только о себе. А семья – так, придаток к имиджу. По статусу положена жена и дети, ну и баб целый хоровод.

– Но он же вернулся… – принялась уговаривать Агата.

– Куда и зачем? Можешь мне ответить? А самое главное, сроки. Когда это представление подойдет к концу? Ну, чтобы я могла детей предупредить заранее. Типа папа улетел и обещал вернуться. Карлсон, блин.

– Не ругайся, – тут же сделала замечание теща и добавила: – Агата, посмотри, бульон закипел? Может, уже пора картошку загружать?

– Пойду гляну, как там Ева, – пробурчала Мэри и выскочила в коридор.

Увидев мужа, опешила.

Он схватил ее за руку и притянул к себе. Впился губами в ее губы.

«Никогда бы не подумал, что бывают злые поцелуи», – сам себе заметил Стрельников. Но этот вышел именно таким. Требовательным и властным, будто Витольд заново устанавливал свою власть над женой, брыкающейся в его руках.

Он усилил натиск, и она сдалась. Всего лишь на минуту, а потом, оттолкнув, устало пробормотала:

– Сбавь обороты. Ты меня достал.

– Даже не надейся, – прохрипел он. – Ты моя жена.

– Знаешь, Витольд, – Мэри заглянула ему в глаза и прошептала:– мне этого никогда не забыть.

Сейчас, подъезжая к дому, Стрельников сердился на себя, что не смог совладать с собой и полез целоваться. Злился на жену, посмевшую усомниться в его любви.

«Я докажу тебе, милая, – мысленно пообещал он. – Не отвертишься».

Уже у самого подъезда у Маши пиликнул телефон. Она оглянулась на мужа, вынимавшего Еву из машины, и быстро написала в ответ:

«Когда?»

Трубка тут же отозвалась трелью. И снова Витольд услышал хриплый мужской голос, пролаявший что-то в ухо жены.

– Хорошо, – согласилась Мэри с собеседником и отключила связь.

Поднимаясь по лестнице, он разрабатывал план, как вывести жену на чистую воду. Но все пошло прахом, стоило лишь только оказаться в квартире. Мэри поставила на пол пакеты с Агаткиными разносолами и коротко бросила сыну:

– Мне нужно уехать ненадолго, присмотри за сестрой.

Она быстро развернулась и вышла из квартиры. Витольд услышал, как застучали каблуки на лестнице.

– Совсем от рук отбилась, – проворчала Эльза, забирая пакеты на кухню.

Ему хотелось закричать, броситься следом. Не пустить. Но на руках безмятежно спала Ева. Витольд прошел в детскую и аккуратно положил дочку на диван. Снял сандалии с бабочками, накрыл пледом.

Руки чесались разбить что-нибудь, но он сдержался. Прошел в комнату к сыну.

– Ты знаешь, куда мама поехала?

– Да, – коротко бросил Леня и уткнулся в планшет.

– И?

– По делам, – буркнул сын.

Исчерпывающая информация!

Стрельников зашел в свой бывший кабинет и оттуда позвонил Сергею.

– Можешь посмотреть, куда моя жена поехала? – попросил он. Хотя сама просьба больше напоминала приказ.

– Нет, Вит, одного раза достаточно. Помогать тебе шпионить за сестрой я не стану, – отрезал Серега и отключился. Витольд уселся в старое кресло, вытянул ноги и закрыл глаза.

В детской заворочалась Ева, позвала громко:

– Мама! Мама!

– Ее нет дома! – прокричал из своей комнаты Ленька. – Спи, пиявка!

Витольд услышал, как по паркету прошлепали босые ножки, и кто-то на кого-то прыгнул.

– Ева-а, – протянул старший брат.

– Леня, а где мама? – всхлипнула малышка.

– Скоро приедет, – успокоил сын. – Смотри, игра какая. Птицы против свиней. Нужно правильно шарики пулять.

– Леня, а мама нас не босит? – забеспокоилась Ева.

– Нет, не бросит, точно тебе говорю, – серьезно заверил Ленька.

– А папа? – снова затормошила брата Ева.

– Папа с нами не живет, – пробормотал Леня. – У него сложный график. Но он все равно наш папа.

– Папа босил, у него гафик, – тяжело вздохнула Ева и добавила печально: – А мама не босит?

– Я же тебе сказал, пиявка, – рассердился Леня. – Мама никогда нас не бросит.

Витольд подхватился с места и кинулся к детям. В комнате сына на диване валялся Леня с планшетом, а рядом, уткнувшись брату в плечо, лежала заплаканная Ева. Оба с деловым видом тут же уставились в игрушку, стоило ему показаться на пороге.

– Леня, Ева, – выдохнул Стрельников. – Никогда вас не брошу. Обещаю.

Первой к нему кинулась Ева, потом потянулся Ленька.

– Только не обмани, пожалуйста, – протянул взрослый сын. – Мама второй раз не выдержит.

Телевизор орал на полную громкость, показывая очередное творение Голливуда. Ольга всмотрелась в профиль мужа, напряженно следящего за экранным действом. Она наперед знала, что любой фильм Чапай оценит фразой:

– Опять капиталисты фигню гонят. Наши фильмы лучше.

И снова хмыкнет на Ольгин вопрос:

– А зачем ты тогда смотришь?

– Чтобы быть в курсе происходящего, голова два уха, – отрежет Чапай.

Уйти, заняться своими делами никогда не получалось. Василий Иванович предпочитал смотреть телевизор в присутствии жены. Традиция у него такая. Ольга глянула на экран, где шла очередная перестрелка. Том Круз, милый мальчик из «Далекой страны», превратился в супергероя. И все фильмы с ним казались Ольге на один манер. Она прикрыла глаза, пытаясь совладать с мыслями. От нервов разболелся желудок.

«Маленькие детки – маленькие бедки, – подумала Ольга. – Все дети, все выросли непутевые. Даже к Маше, с которой все пылинки сдували, судьба оказалась немилостива. Эх, Виташа, Виташа, что же ты натворил, мальчик мой? Почему моя радостная и красивая дочка в одночасье превратилась в тень самой себя? Почему не ходил на сторону тихо, как остальные, оберегая покой и честь жены? Зачем тебе понадобилось устроить карнавал из личной жизни?»

Ольга Сергеевна тяжело вздохнула. Это не укрылось от Чапая.

– Ты чего, Олюшка? – поинтересовался, уменьшая звук на рекламу.

– Желудок болит, – пожаловалась Ольга.

– К Виту в клинику нужно тебя положить, пусть обследует зятек, – пробормотал Чапай.

– Носишься с ним как с писаной торбой, – не выдержала она. – Только я думаю, зря мы ему Машу в жены отдали. Вся семейка гулявая. Что Сашка-покойник ни одну медсестру мимо себя не пропускал, что Еленочка…

– Перестань старые портянки ворошить, – поморщился Чапай. – Хочешь, иди ложись, я тебе таблетки принесу. Только скажи какие. Или Маше позвоню, спрошу.