Шестая стихия. Рукопись принесенная морем. 2 часть дилогии

Он не жалел, что поселился в Светлогорске в пригороде Калининграда, вдалеке от навязчивого любопытства остальных магов. Его коттедж выходил окнами на Балтийское море, открывая визуальное пространство для грез. Кто широко мыслит – тому нужно много воздуха. Эта серо-синяя гладь и была его артефактом, наполняющим энергией. Когда Дорофей по мановению руки Влада, сгинул, то представители Пятой Коалиции связывались с ним, намекнув, что им нужен свой человек в главном Ордене Драконьего города. И они готовы помочь. Правда, все имеет свою цену, а так как сейчас Всеволоду нечего им предложить, то они готовы ему открыть кредит. А когда он возьмет то, что хочет, то рассчитается. С процентами.

Коттедж в стиле фахверк, окружал высокий кирпичный забор, строгий, геометричный сад круглый год зеленел стройными туями. Хозяин не любил карнавальность цветов: сдержанные хвойники, выверенные тропинки и газон – этого достаточно. Его личной отрадой была большая зона-барбекю, где он сам любил зажарить мясо. Например, свежую газельку, выдержанную в розмарине и бальзамическом уксусе. На заднем дворе бесились псы. Сначала он думала завести борзых, но потом у одного чеха купил волчака, и осознал, что именно эта порода отвечает его темпераменту. Теперь у него было пять красивых собак: две суки и три кобеля. К себе в вольер они пускали только его, садясь на задние лапы, как только он поднимал на них взгляд. Всеволод откинулся на кожаный диван, затянулся дорогой сигарой, рядом на столике мерцал в бокале виски: жизнь удалась, а дальше будет еще лучше, тем более, когда Фениксы будут под его крылом, то тогда и обсудим проценты. Ведь не только Белые Воины могут иметь армию. А он восстановит войско и тогда ни Пятая Коалиция, ни Константа Содружества не смогут ему угрожать. А уж с этой единственной оставшейся воительницей-блондинкой с ангельским именем он бы повоевал в койке! Дорофей ослабил Орден, заключая бесконечные компромиссные союзы. Но период баланса закончилось. Солнечные часы на набережной свидетельствуют, что подходит его час, и стрелкой станет Игла Времени.

***

Контровой свет фонаря, льющейся на кухню через окно, контрастно вычерчивал контур катиной фигуры: тоненькая, в коротких белых шортиках и облегающем топе, она облокотилась на подоконник, всматриваясь во что-то в темноте.

– Ты увидела там что-то интересное? – Матвей подошел сзади, его тело чуток отреагировало на приближение к Кати. Он интуитивно отшатнулся, отводя взгляд от бусинок её сосков.

– Да-нет, просто размышляю, как там Лиза сейчас. Может стоит съездить проведать её.

– Аня сказала, что лучше дать им хотя бы пару недель. Если новости будут, то бабушка ей напишет.

– Хорошо. Я понимаю, что тебе и самому не терпится к ней.

– Катя, слушай, я хотел сказать, что то, что между нами было…

– Не надо, – девушка прижала ладонь к его губам. – Ничего не говори. Я все понимаю. Ты вызволил Лизу. Влад мертв. У вас есть второй шанс, попытаться все исправить. Я все понимаю.

– Да. Но, – он отодвинул её руку. – Мне важно, чтобы ты понимала. То, что между нами было, для меня было не просто так. Прости меня…

– Матвей, успокойся, тебе не за что просить прощения.

Он попытался обнять её в знак рассевшихся недомолвок, но она, боясь, что при столь близком контакте не сможет себя сдерживать, выкрутилась из его рук и скрылась в спальне.

Мужчина остался один на один с окном.

Так и пролетали их дни, будто поставленные на паузу. Ворвавшийся как снег на голову Новый год молодые люди проигнорировали. Матвей всю ночь смотрел сериалы, запуская их пулеметной очередью один за одним. А Катя пошла к друзьям, но рано вернулась. Они находились в другой эмоциональной плоскости. Ей просто не о чем было с ними веселиться. Обмениваться подарками между собой ребята не решились, будто боясь сняться с невидимых тормозов.

***

Темный лес подкрадывался все ближе, наступая со всех сторон, смыкая ряды исполинов-деревьев. Сначала почва подергивалась судорогами кустарников, затем за них цеплялись молодые деревца. Через несколько лет деревья набирали силу. Завоевывая все новые пространства. Сливаясь в единую чащу. На старой коряге сидела сутулая ведьма. Её волосы паклей свисали на лицо. Плохо гнущимися пальцам она заостренной палочкой царапала на куске коры: «Тридцать три по тридцать три да еще по три раза сгинет год, и встретятся на изломе нового года три силы. И триста тридцать три по три воина схватятся. И каждый третий их них падет за черту. И дабы замолить старое придет новое. И черное сменится белым. И спасет оно мир на тридцать три по тридцать три да на три года». Ведьма плотно скрутила свиток, обвернула его в просмоленную волчью шкуру и подложила под камень. Она качнулась, почерпнув ладонью воды из ямки под ручьем. Хлебнула и прислонилась к растущему возле неё дубу. Тридцать три дня её фигура лежала без движения. Листва падала на бездыханную спину. Но ведьма не сбрасывала её. Постепенно её тело обвили ветки кустов, ростки деревья цеплялись за кожу, прорастали насквозь. Чаща леса сомкнулась у неё над головой. Больше не было заговоренной поляны, где в одиночестве и безмолвии в вырытой норе у бьющего из под земли ручья у тлеющего денно и нощно очага жила последняя из первых ведьм. Зарытый свиток остался лежать под камнем.

***

Первые дни в доме у Евдокии Ильиничны Лиза совсем ничего не ела, а та и не настаивала. Отпаивала только бедную девушку густыми, вонючими отварами и много пела каких-то народных, тягучих песен. Когда за Матвеем и Катей закрылась дверь, с Лизы будто сорвали крышку и весь бурный поток слез хлынул наружу. Она каталась по кровати, истерично орала, рвала на себе волосы. Евдокия Ильинична лишь поглаживала ее по спине, а потом ушла в кладовку, вытянула оттуда раскладушку, на которой в детстве спала Аня, и поставила её в углу. Постепенно Лиза затихла, а затем стала помогать старой женщине стелить постель. Затем легла и долго, но негромко всхлипывая уснула. На рассвете, когда еще не было шести часов Евдокия Ильинична сползла с кровати и начала громко ставить воду, гремя чайником. Лиза открыла глаза. Встретившись с живым, цепким и очень внимательным взглядом, несмотря на подслеповатость старушки, Лиза невольно вспомнила мертвецкий холод глаз Марфы, и на душе у неё посветлело. Она стала помогать в простых житейских хлопотах. Так и потекли их бесхитростные дни: Лиза мыла их немногочисленную посуду, подметала пол, полоскала вещи. Аппетит к ней возвращался медленно, знахарка тоже ела немного: яичко, творожочек, иногда просто чай с печеньем попьет. Женщины ни о чем между собой не говорили, понимая друг друга без слов.

Посетителей было мало, Лиза сначала пыталась выйти во двор, но потом Евдокия Ильинична попросила её оставаться. Чужое горе бередило лизину душу, склонную к сопереживанию. Ей хотелось как-то помочь людям, хотя бы облегчить их страдания. Лиза сама удивлялась как легко она запоминает сложные заклинания и рецепты снадобий, они будто записывались у неё в сознание. Уже через несколько дней, она могла подсказать Евдокии Ильиничны нужны слова, протянуть необходимую травку. Как-то она заметила:

– Мне кажется, что в вашем лечение большую роль играет психология, вы даете людям надежду, они верят в помощь, и настраиваются на позитив. По сути это обыкновенное самовнушение.

– Кабы было обыкновенное, так не шли бы ко мне за три девять земель. Сидели бы себе дома, да самонастраивались. Ты девка вроде умная, а дура. То за вороном пошла, то сейчас про науки балоболишь. Чай голоса-то в твоей голове не от университетов твоих. Я же видала вчерась по тебе, когда Степанида плакалась, что ты слышишь сынка её. Что он у мертвых?

– Да.

– Вот. А чего ты её не утешила. Она же не ведает, где он, чиво с ым… чай третью неделю ни слуху, ни духу от малого.

– Возвращался он с заказа. Ночью машина сорвалась. В Щели искать надо. Не слышу только в какой.

– Вот девка. Будет с тебя толк, если захочешь. Ан нет – так замучают тебя голоса.

Больше они к этой теме не возвращались.

Её пугающая худоба исчезла, плечи расправились. Она наверное могла бы рассмотреть в своем облике себя прежнюю, если бы хоть раз посмотрела в зеркало. Но девушка ни разу не взглянула в амальгаму. Словно боясь, кого-то в нем увидеть. Благо в маленьком домишке было всего одно, висело в углу, Лиза умывалась на ощупь, собирала свои поредевшие седые волосы в хвост и подвязывала их платочком, позаимствованным в шкафу Евдокии Ильиничны.

Месяца через три, когда спускающейся по ночам практически настоящий морозец стал уже привычным делом, а иногда утром баловало бодрящим свежим снежком, знахарка сказала:

– Все милая моя. Погостила – пора и честь знать. Нечему мне тебя больше научить и помочь боле никак не сдюжу, надобно тебе к своим возвращаться. Я попросила соседа Аньке моей звякнуть. Пущай твой хлопец приезжает за тобой.

Лиза ничего не ответила, и ушла в дом.

На следующий день приехал Матвей. Лиза коротко с ним поздоровалась, крепко обняла Евдокию Ильиничну. Две женщины посмотрели в глаза друг другу. И этого визуального контакта им хватило. Лиза обреченно повернулась и, положив пакет рядом с собой на заднее сидение, села в машину. Матвей захлопнул за ней дверцу.

– Спасибо вам большое. Я не знаю, как вас отблагодарить.

– Да тебе и не надобно хлопец. Чай все по одной земле топчемся. Ты береги голубку нашу, – и, изобразив рукой какое-то напутствие то ли православный крест, то ли славянский оберег, бабушка вернулась в дом.

– Как ты себя чувствуешь? Я так соскучился!

– Нормально.

Добавить к такому развернутому ответу было нечего. Матвей поерзал на стуле, его деятельная натура требовала какого-то выражения. Но он так боялся спугнуть хрупкую радость, что просто включил радио погромче.

– Если мешает – выключу.

– Не мешает.

Салон наполнился модными хитами, раньше Лиза обязательно подхватила бы зажигательные движения, но сейчас она лишь глубже вдавилась в заднее кресло.

– Отвези меня в парикмахерскую, пожалуйста.

– Ты хочешь покрасить волосы? Слушай, смотри сама, конечно, как тебе комфортно, но честно: мне и так очень нравится! Ты такая красивая! Тебе все идет.

– Дело не в том. Просто отвези.

Матвей решил, что девочки всегда остаются девочками, и не стал спорить. В конце концов такое бытовое и женственное желание его даже порадовало. Раз Лизка хочет в салон, значит дело налаживается. Он правда не знал, какой хороший. Набрал Кате – она не ответила. В итоге он вбил в карты поисковика «салон красоты» и поехал в тот, где было самое большое количество звездочек и высокие цены, как всегда решив, что его принцесса достойна всего самого лучшего. Они притормозили у белого мраморного крыльца с позолоченными перилами. Даже входная дверь кричала, что это место для лучших из людей, кто в состояние рублем оценить, насколько здесь хорошо.

– С тобой зайти?

– Нет. Я сама. спасибо.

– А деньги, – он осекся. – Извини, ну у тебя есть чем рассчитаться.

– Ой. Нет, – совсем стушевалась Лиза.

Матвей испуганно, что она заплачет поспешил её успокоить:

– На возьми мою карточку или давай я на твою перекину?

– Хорошо. Спасибо.

Он так и не понял, какой вариант она выбрала. Поэтому все-таки зашел с ней вместе.

– Здравствуйте, а есть свободный мастер. пожалуйста. Мне подстричься, – тихо спросила Лиза.

Администратор недовольно изогнула бровь, видно невысоко оценив «неформатную» клиентку, но отказать не решилась.

– Свееетусь, ты свободна? Здесь девушка подстричься хочет.

– Да. Давай, у меня запись только через час.

– Кофе будете? – расщедрилась администратор.

– Нет, – Лиза прошла вслед за вышедшей из-за ширмы парикмахером.

Отовсюду на неё смотрели зеркала. Девушка как могла отводила взгляд. Она развязала платок: снежно-седая, с волосами торчащими клоками смотрела на себя из десятка отражающих поверхностей. Лиза закрыла лицо руками.

– Извините.

Она выскочила на улицу.

Матвей за ней.

– Дай мне просто деньги.

Он протянул купюру. Она огляделась по сторонам «ФиксМодел»: быстрая стрижка по фиксированной цене» гласила надпись на цокольном этаже в доме напротив.

– Я сейчас.

Она быстро, не глядя по сторонам, перебежала дорогу и скрылась в полуподвальном помещение.

Матвей ошарашено смотрел ей в след. Как странно она опять себя ведет? Но это закономерно после того, через что ей пришлось пройти. Невозможно прийти в себя даже через месяц. Быстро успокоился мужчина. Но очевидно, что она восстанавливается! Такими темпами скоро все у них будет нормально. Он не сдал и не продал кольца, которое когда-то она ему вернула. Надеясь, что оно ему еще пригодится.

Через пятнадцать минут Лиза вышла из салона.

– Поехали. Я готова.

Матвей не нашелся, что сказать. Она была совершенно лысая.

Глава 3. Возвращение

Тебя пленил я сказкой длинной…

Ты – наяву, и ты – во сне.

Валерий Брюсов «Возвращение», 1900

Безостановочно нажимая кнопку «вызов» Ольга вглядывалась в экран смартфона. «Любимый» мерцал холодными буквами на экране, но не брал трубку. Через две недели она поняла, что тянуть больше некуда. В доме Влада она была только однажды, когда он пригласил её и они занялись бурным сексом прямо на его столе. Как она потом поняла, мужчина сделал это лишь для того, чтобы заставить ревновать свою бледную как моль жену. Но все равно было приятно объединиться с ним против неё. То-то она разверещалась! Ольга надеялась, что Влад выгонит эту истеричку, но он вызвал ей «Тубер». После этого они еще несколько раз встречались на её территории, Влад был очень возбужден и нуждался в её плече и других более интимных местах. Но потом он исчез. Конечно, он никогда не отчитывался перед ней, где и чем занимается, но не брать трубку и даже не отвечать в мессенджерах по несколько недель – нет, это было чересчур даже для Влада.

Она села в свое ярко-красное Peugeot, который он однажды ей подарил, и покатилась по маршруту, так глубоко запавший ей в сердце.

На месте, где высился претенциозный, готический особняк, зияло черное пепелище. Ни огромного коттеджа, ни окружающего его парка с фонтаном и греческими скульптурами, ни даже забора – только огромное черное пятно. Ольга заплакала. Её голова упала на руль, она откровенна рыдала в голос. Ревела и вопила, не боясь, что её кто-то услышит. Её плач глухо разносился по ущелью. Женщина не знала, что именно случилось, но очевидно, что эта трагедия унесла жизнь её любимого человека. Ольге стало особенно больно, что все эти дни она упивалась ревностью и подозревала Влада в предательстве, а его уже не было в живых. Возможно, когда вспыхнуло пламя, то никого не было рядом, кроме его никчёмной, болезненной жены, и никто не смог протянуть ему руку помощи. А может быть, это она окончательно сбрендив подожгла особняк?! Эта мысль прожгла сознание Ольги и даже помогла немного успокоиться. Нет, ей нельзя расклеиваться, даже, если она никогда больше не прикоснется к Владу Воронову, то она должна сохранить и вырастить его ребенка. Это самое меньшее, что она может сделать в память о любви к нему.

***

Катя обомлев смотрела на Лизу:

– Зачем ты это сделала?

– Я не могу смотреться в зеркало. А волосы требуют постоянного ухода. Так проще, – пожала плечами Лиза.

– Ну а с другой стороны, это же не навсегда. Отрастут!

– Ага, – она крутанула сидящее на пальце кольцо с темным камнем.

– Пойдемте пить чай, – Катя краем глаза заметила Лизино движение, но не стала привлекать внимание.

Лиза подошла к кухонному окну, во дворе остановился белый RAV4.

– Кажется, я уже видела эту машину.

Из салона выскочила стройная блондинка с экстремально короткой стрижкой боб. Она подняла глаза на окна, заметив Лизу, немного растерялась, улыбнулась и заскочила в подъезд.

– Похоже это к нам, – Лиза пошла в коридор, открывать дверь.

– Здравствуй, Лиза. Как ты?

У Ангелины было ощущение, что она увидела близкую подругу. Свет от окна подсвечивал Лизу со спины, она словно купалась в солнечных лучах, кожа на её лысой голове отливала золотым сиянием.

– Я помню вас. Добрый день. Вы приходили к нам, прибирать в доме…

Катя и Матвей вышли на голоса и с удивлением смотрели на двух девушек, вокруг них словно кружился сонм белых мотыльков или лепестков. Ангелина удивилась, как изменился лизин голос, девичье щебетание сменилось стальными струнами, он был полон достоинства и потайной грусти.

– Да. точно. Можно пройти.

– Конечно. Кто вы на самом деле?

Ангелина вошла в комнату. Витиеватая мандала, в чьем хитро переплетенном узоре, внимательный человек мог разглядеть свою судьбу, висела на стене, как окно в параллельный мир. В углу на стуле и гладильной доске чуть небрежно лежали вещи Матвея.

– Извините, у нас не совсем прибрано, – застеснялся он.

– Ничего страшного. Я же без приглашения, – Ангелина присела на диван. – Я принесла лизины документы. Мне их передал человек, – Ангелина засомневалась, как назвать незнакомца, – Который знал Влада.

Лиза перебирала документы, это были те же самые экземпляры, которые Влад дал ей в салоне Mercedes в день их свадьбы и которые погибли при пожаре, а еще карточка французского банка, на которую казино перевело её выигрыш, когда она поставила на зеро.

– Меня зовут Ангелина Силантьева. Я последняя оставшаяся в живых из Ордена Белых Воинов.

– Вы из Ордена Белых Воинов? Значит вы знали Наталью?

– Да. Наша миссия была спасти мир от Владислава. Но мы её провалили. К счастью нашелся герой, который вовремя вмешался. Матвей выражаю вам благодарность. К сожалению, ничего кроме устного сообщения, я вручить вам не могу.

Матвей смутился:

– Что вы такое говорите. Я ничего не сделал. Все получилось случайно. Мы дрались, в какой-то момент Влад стал терять силы, а потом обрушился шкаф, видимо утварью, стоящей на полках его и убило. Мы еле успели сбежать от пожара. Но главное, что Лиза жива и здорова.

– А как вам удалось сделать так, что Влад не смог воспользоваться магией?

– Да, я и сам честно сказать не понял. Он увидел этот амулет, – Влад потянулся в чемодан и достал звезду Сварога. – И очень удивился откуда он у меня, а потом эта штука словно зажглась синим светом изнутри, и мне кажется, что тогда Влад как бы утратил свою способность к фокусам.

– Ясно. Это очень древний оберег. Его когда-то выстрогали царские узники, томившиеся в темницах Валаамского монастыря. Там его передавали из рук в руки… Говорят, что когда человек стоит у последней черты, то Сварог осветит ему путь к свободе… Чтобы она не означала… С ним связано несколько красивых легенд о том, как людям удавалось сбежать из-под оков. Но каждый раз он вновь возникал на северном Осколе Империи, огрызающийся каменными зубами крепостей. Потом на многие годы его след был утерен. Пока однажды один из заключенных ГУЛАГа ни нашел его между в расщелине стены зажатым между двух валунов. В одну из ближайших ночей случилось странное: двести заключенных расплавили бетонную стену, коронованную по всему периметру колючей проволокой, и сбежали. Прибывший через несколько дней отряд внутренней разведки нашел овчарок обычно дни и ночи напролет харкавших собственным лаем свернувшимися калачиками и спящими как плюшевые щенята, а исступленная «вохра» рассказывала удивительные истории о том, что уже неделю ночь пили и танцевали с чарующими гуриями, о своих «подопечных» они не помнили… А звезда Сварога снова исчезла с небосвода…

– Мне его дал мой учитель по единоборствам, не представляю, откуда он у него…

– Пути амулетов неисповедимы. Ладно. Можно, я оставлю свой номер телефона? Вдруг нужно будет связаться?

– Конечно, сейчас наберу вам, чтобы у вас на всякий случай высветился мой.

– Мне кажется, что мы еще встретимся.

Лиза кивнула головой то ли в знак согласия, то ли прощания.

Когда за Ангелиной закрылась дверь, Катя растерянно сказала:

– Лиз, кстати, я тоже сказала твоей маме, что у вас дома случился пожар. Ну и что твой муж это… погиб… а ты не пострадала, но плохо себя чувствовала. Она сюда рвалась. Я еле-еле ее отговорила. Позвони ей.

– Конечно. Можно с твоего телефона?

Лиза взяла катин телефон и скрылась в спальне, прикрыв дверь. Ребята деликатно не стали идти за ней.

– Слушай, я так и не понял, где они доки её взяли.

– Мистика, – загадочно ответила Катя, получив по спине подушке.

– Все-таки у этих профессоров, везде блат! – по-свойски подытожил Матвей и пошел на кухню готовить ужин.

***

В старинном барочном кабинете Пятой Коалиции, расположенном на втором этаже огромного загородного аббатства, находящегося вдали от лишних глаз, присутствовали всего три человека. Они сидели в высоких креслах, спинки которых были обтянуты темно-зеленым велюром, а по деревянному краю был вырезан сложный растительный орнамент виноградных веток, где переплетались лоза, крупные игольчатые листья плоды винограда и сидели экзотические птицы. На стенах, обитых бордово-винным шелком висели гобелены, запечатлевшие сцены царской охоты,

– Can we trust him? – «Мы можем ему доверять», по-английски спросил человек в парадном костюме-тройке и ярко-зеленой бабочке с большими белыми «горохами».

– Yes, we can. I vouch for him, (Да. Я ручаюсь за него) – заверил его собеседник. – I know mr. Vsevolod. (Я знаю господина Всеволода).

Его собеседник положил на стол тонкую серебряную иглу. Она была значительно длиннее обычной, на вид не менее двадцати сантиметров, ушко было инкрустировано сапфирами, изумрудами и рубинами.

– It's the Needle of Time. Give it to him when he will need it. (Это Игла Времени. Отдай её, когда она ему понадобиться).

Игла Времени сверкала на столе. Человек, поручившейся за Всеволода, бережно сложил её в бархатный футляр. Артефакт времен римской империи, перешедший затем к крестоносцам, сам выбирал себе хозяина. Её невозможно было похитить или потерять. Медленно, стежок за стежком она возвращалась туда, где была нужнее всего. Игла могла не только создавать временные дыры, но и сшивать пространственно-временной континуум, обращая время вспять. Когда Братья Ордена Феникса подожгут друг друга, в надежде узнать, кто же из них восстанет из пепла, она может пригодится.

А затем вернется в руки «портного», который сшивает страницы бытия. Пятая Коалиция сменила множество названия… По сути, она не была ни пятой, ни тем более коалицией…Когда-то она звалась Римской Империей, а потом меняла названия как перчатки. Суть всегда оставалась прежней.

Человек с бабочкой на шее щелкнул пальцами, сигнализируя, что разговор окончен, его посетители церемонно поклонились и покинули помещение. Он решил, чтобы Фениксы не затягивали с инициацией нового Магистра, а поторопились с принятием решения, необходимо запустить к ним Черного Лебедя.

***

– Я поговорила с мамой. Катя, она просит, чтобы я немедленно вернулась домой. Я пообещала, что приеду на неделю. А потом можно, пожалуйста, вернусь сюда. Я долго там не выдержу. Хочу проситься еще пожить у тебя немного? Пока не решу, что делать дальше. Я могу раскладушку себе купить.

– Да зачем раскладушку, спи на диване, а я снова квартиру сниму, – вмешался Матвей.

– Ты можешь спать с Катей.

Катя и Матвей остолбенев смотрели на Лизу: откуда она знает. Первой не выдержала девушка, она пошла красными пятнами и скрылась в ванне.

– Прости.

– Я не злюсь. Мы же расстались. Я ушла от тебя. Тебя ничего не связывало. Ты мне ничего не должен. Все нормально, – в этой хладнокровной, ясно и прямо излагающей свои мысли Лизе он не узнавал свою эмоциональную, вспыльчивую подругу.

Особенно сейчас, когда без волос она была похожа на какого-то буддийского монаха-аскета, который вещает Истины, не тратя силы на эмоции.

– Лиза, я хочу с тобой поговорить… о нас…– он попытался взять её ладонь в свою.

– Матвей, никаких «нас» больше нет. И быть не может, – её бесстрастные глаза заглядывали ему прямо в душу. – Ты не понимаешь. Я была женой черного мага. Я отдавала ему свою энергию, не потому что он заставил меня это делать обманом или колдовством. Я любила его. Я хотела быть с ним любой ценой. Ценой жизни людей. Я сама стала черной магической энергией. Именно я в ответе за те смерти, которые Владислав сеял по свету. И мне вечно блуждать на перекрестке миров за это.

– Нет! Ты не права! Я попытаюсь вернуть тебя! И я куплю раскладушку!

– Как хочешь.

– Подожди. Я должен тебе кое-что отдать, – он достал из своей сумки черную книжицу. – В последний момент я схватил это со стола Влада. Думаю, это твое.

Лиза растерянно взирала на знакомую обложку, ничего не отвечая она развернулась и ушла в большую комнату. Матвей быстро переоделся и выскочил на улицу, он итак уже опаздывал. Никто не видел, как над книгой клубился полупрозрачный сизый дымок.