Очищение

– Привет новеньким! – громко сказала она по-английски, помахав ему рукой, потянулась за стоящей на журнальном столике банкой пива. – Будет скучно, спускайся сюда. Я тебе все объясню-покажу, если заплатишь за ужин и выпивку.

– Спасибо, – не найдя ничего лучшего, ответил капитан и потащил свою увесистую сумку за хозяйкой вверх по лестнице.

Заселившись, он попросил принести пару бутылок воды и завалился с ноутом на кровать. Быстро прочитал ленту новостей, потом заполнил на сайте анкету наемника.

Не прошло и полчаса, как ему позвонили из ЧВК, уточнили, где он находится, и сказали, что сейчас пришлют машину. Минут через пять у ворот уже стояла неприметная серенькая шкода.

Вопреки ожиданиям, его повезли не в палаточный городок, а в располагавшееся около промзоны новое пятиэтажное офисное здание, где, как оказалось, его будущий наниматель арендовал пол-этажа современных, хорошо оборудованных офисов.

– Рады вас видеть, мистер Шерно, – встретила его у двери очаровательной улыбкой секретарь. – Мистер Смит вас ожидает. Прошу, – она сделала приглашающий жест рукой и провела капитан в глубь полупустого офиса, который, на первый взгляд, отличался от обычного только обилием утыканных разноцветными флажками карт на одной из стен.

– Рады вас видеть, мистер Шерно, – похоже, это было стандартное приветствие в офисе. Мистер Смит вышел к нему навстречу, пожал руку и пригласил к стоящему в кабинете столу переговоров. – Присаживайтесь. Нам есть о чем поговорить. Но… Если вы почувствуете от беседы дискомфорт, то можете в любой момент ее прервать. Идет?

– Идет, – ответил Ник, немого смущенный таким вниманием.

– Ну и прекрасно, – хозяин широко улыбнулся. – Давайте знакомиться. Как вы поняли, меня зовут Смит. Это, конечно, не настоящее имя, но таковы уж тут правила. Вы – Николас Шерно, капитан медслужбы Первого парашютного, пару дней назад закончивший контракт, но формально еще числящийся в штате полка. Как вы хотите, чтобы я к вам обращался?

– Я привык к «капитану Шерно».

– А может лучше капитан Чернов? – в глазах рекрутера мелькнул огонек интереса, когда он наблюдал за реакцией гостя.

В контрразведке полка, да и с начальством Ник уже несколько раз проходил процедуру с обыгрыванием его имени и русского прошлого отца, поэтому спокойно ответил:

– Можете и так. Но по паспорту я Шерно и привык к своей французской фамилии.

– Не подумайте, что я считаю ваши русские корни чем-то предрассудительным. Наоборот, если вы прошли все проверки перед службой в элитном спецподразделении, то вопросов нет и быть не может. Просто…

– Просто вы хотели меня удивить тем, что навели обо мне справки и вышли на русскую фамилию моего отца, которую он никак не скрывал? – Ник с вызовом посмотрел на рекрутера.

– Хм. А вы достойно держитесь. Нам такие люди нужны.

– Кому – вам? Частной военной компании, поставляющей бойцов на украинский фронт?

– Частной, но не военной, – примирительно улыбнулся Смит. – Мы не ЧВК. Мы ЧРК – частная разведывательная компания. А я – ее владелец и глава.

– Интересно, чем вас заинтересовал обычный полевой медик вроде меня? – поднял брови капитан.

– О! Вы именно то, что нам сейчас нужно. Но прежде, чем мы приступим к конкретному разговору, позвольте спросить. Что привело на Украину вас, капитана французской армии и довольно состоятельного человека. Судя по вашему досье, на романтика вы не тянете, на идейного тоже. Деньги вам не нужны. На идиота вы уж точно не похожи. Так что? Секс-тур в военную зону? Запретные развлечения под вой сирен воздушной тревоги? За экстремально острыми ощущениями туда сейчас многие едут.

– У меня причины личного характера, о которых я не хотел бы распространяться, – уклончиво ответил Ник.

– Причины личного характера? – понимающе улыбнулся мистер Смит. – Что ж. Пусть будет так. Главное, чтобы они не мешали делу.

– Какому делу? Я ведь не шпион.

– Ну, во-первых, мы не занимаемся шпионажем. Наша специальность – разведка. Это две разные вещи. А, во-вторых, вы себя явно недооцениваете. К тому же мы даем нашим людям только те задания, которые им по силам.

– Откуда вы знаете, что мне по силам?

– Наш разговор пошел на круг. Мы можем до вечера говорить ни о чем и только потратим время. Поэтому перейдем к делу, – улыбка исчезла с лица разведчика. – Итак. Что мы имеем. У вас есть некий мотив на Украине. У нас есть запрос от заказчика, под который подходят ваши навыки. Мы можем помочь друг другу. Давайте я вам расскажу как. Куда вы хотите попасть на Украине?

– Допустим, в Харьковскую область, – Ник подумал, что стоит потянуть немного информации, может, действительно у этого улыбчивого вежливого человека с холодным взглядом удава есть стоящее предложение.

– Допустим. Давайте посмотрим, что у нас сейчас в Харьковской области, – Смит взял со стола пульт и активировал настенный экран, на который была выведена карта Украины. Увеличил нужный сегмент. – В начале апреля русские оставили северо-восток Украины и сконцентрировались на операциях в Донбассе. Также они частично отвели войска из Харьковской области. Киев считает это своей победой. Спорить не буду. В СМИ это все действительно выглядело эффектно. Но на самом деле Москва совершила стратегический маневр, чтобы сконцентрировать все силы на юго-востоке. Именно там сейчас находится самая боеспособная группировка ВСУ численностью до семидесяти тысяч, плюс под две тысячи единиц бронетехники, плюс полтысячи артиллерии, плюс еще много чего. На начало операции войск там было значительно больше, но русские за два месяца основательно все проредили. Получилось, что Харьковская область для Москвы сейчас не приоритет. Тем не менее там идут боестолкновения слабой интенсивности. Украинцы пытаются контратаковать, но все их попытки гасит артиллерия. Фронт под Харьковом сейчас идет от российской границы на юг по условной линии Терновая-Байрак-Старый Салтов и дальше по реке Северский Донец через Балаклею до Изюма, – он подсветил маркером населенные пункты. – А вот там, в районе Изюма, русские готовят плацдарм для удара по Славянску и Краматорску, где будет вторая линия обороны после того, как они окружат и уничтожат группировку ВСУ на Донбассе.

– Как так? – удивленно поднял брови Ник. – Все же пишут, что Украина выигрывает. А вы говорите о том, что семидесятитысячная группировка может быть окружена и уничтожена.

– Правильно пишут. Пусть продолжают в том же духе. Европа должна думать, что Киев выигрывает войну, а Россия несет огромные потери. Иначе они не будут поставлять туда оружие и перекачивать бабло. Зачем поддерживать режим, который обречен.

– Так все это ложь? Про победы и потери русских.

– Почему ложь. Это психологическая война. В результате нее большая часть населения Европы и США сейчас ненавидит русских, обвиняет их во всех проблемах и надеется, что Украина вот-вот победит. Для этого оно готово терпеть нарастающие неудобства и падение уровня жизни. Это необходимый фактор в ведении нашей войны против России.

– Нашей войны? – снова удивился Шерно.

– Да, нашей войны. Что тут удивительного? Запад воюет с Россией руками Украины. Именно для этой войны она нами готовилась на протяжении последних восьми лет. Еще бы года два, и подготовка была бы завершена. Киев бы увеличил кадровый состав ВСУ на сто тысяч, мы бы закончили перевооружение, и на тебе – триста двадцать тысяч регулярной армии, шестьдесят тысяч нацгвардии и под сто тысяч нацбатов. Полмиллиона бойцов. Реально, самая сильная армия в Европе. Костяк этой силы – нацисты. Все мотивированы, ненавидят русских, готовы пойти хоть на Крым, хоть на Москву.

– Вы признаете, что Украина поддерживает нацизм? – для Ника эта информация была полным откровением.

– Не только признаем, но и помогаем им в этом уже десятки лет. Это тоже часть психологической войны. История показывает, что нацизм – одна из самых примитивных, но в то же время самых эффективных идеологий. К тому же она очень проста в практическом исполнении. Убеди нацию, что она лучше и достойнее соседей, заставь их ненавидеть, развей в ней чувство собственного превосходства, дай оружие, чтобы его утвердить, и ты получишь прекрасный инструмент в виде тупых идиотов, готовых идти на смерть за дешевые нацистские лозунги. В случае с Украиной это «слава нации» и «Украина понад усё». Ничего не напоминает? «Deutschland, Deutschland über alles.» «Германия превыше всего.» Так пели нацисты Третьего рейха, пока им русские не надрали задницу. Так что на Украине прямая реинкарнация нацизма в его самой примитивной, первобытной форме. Хотите немного истории, раз уж мы отклонились от темы. Вы знаете, от кого произошли украинцы?

– Наверно, от каких-нибудь славянских племен, обитавших в Восточной Европе.

– Ничего подобного, – покачал головой Смит. – Украинцы, они же Великие Укры, произошли от шумеров – одной из древнейших цивилизаций на планете, существовавшей четыре тысячи лет до нашей эры на территории современного Ирака. Это было задолго до египетских фараонов, до Древней Греции, до Древнего Рима. Более того, мы, европейцы, тот же Рим и Греция – это осколки племен древних Укров, которые, по одной из версий, являются еще и прямыми наследниками Атлантиды. А раз так, то по пути в Европу шесть тысяч лет назад они изобрели письменность, математику, астрономию, другие науки, а заодно выкопали Черное море, потому что не могут жить без воды. Они ведь потомки атлантов.

– Вы шутите. Это же полный бред.

– Да, бред. Тем не менее это чуть ли основная официальная версия истории Украины. Она подтверждает, насколько у людей там засраны мозги националистической идеологией. Главное, эта идеология своим острием направлена против России. А это как раз то, что нам нужно.

– А как же европейские ценности?

– Вы меня удивляете. Какие, нахрен, ценности. Неужели все французы такие наивные, – снисходительно улыбнулся Смит. – Оглянитесь вокруг. Европейские или общечеловеческие ценности – миф, брошенный элитой, чтобы контролировать толпу, дать ей иллюзию равноправия. Лет через пять в Европе установится скрытый или даже открытый тоталитаризм. А стадо баранов, под радостное блеяние идущее туда, куда его гонят пастухи, будет все еще верить, что живет в свободном и демократическом мире. Кстати, если Россия реально победит на Украине, фашизм в Европу придет гораздо раньше. Но это будет даже хорошо, потому что, возможно, принесет на континент мир. Двум тоталитарным системам, функционирующим на прагматической основе, договориться легче.

– Что значит реально?

– Реально победить, в моем понимании, значит сломать, нахрен, весь этот вонючий свинарник и навести там свой порядок. Но русские действуют в рамках своей устаревшей идеологической парадигмы. Они считают себя с украинцами одним народом. В этническом плане так оно и есть. По их мнению, Украина – это глупая шлюха, которая отдалась Западу за горсть конфет в яркой обертке и обещание жениться. Теперь они, сердясь, но не свирепствуя, пытаются ее образумить и вернуть в семью. Боюсь, тут они глубоко ошибаются, а значит, их ждет очень неприятный сюрприз. Проблема для Москвы в том, что Россия не готова к настоящей войне ни с точки зрения настроений в обществе и госаппарате, ни с точки зрения идеологического противостояния с врагом, ни с точки зрения экономики. Даже их военное и политическое руководство не готово к настоящей войне и поэтому не принимает тот факт, что она уже идет на Украине. Оно рассматривает свое вторжение как спецоперацию. Что-то вроде масштабного антитеррора. Из того что я вижу по первым месяцам, их армия тоже не полностью готова. Они, конечно, нас многим удивили, и, сказать по правде, я бы не хотел столкнуться с ними на поле боя, когда они будут воевать в полную силу. Но многие элементы, такие как снабжение, связь, координация очень сильно провисают. Это то, что на виду. О том, что творится в тылу, можно только догадываться. Русские все эти недочеты, конечно, выправят, но это займет время. В то же время Кремль понимает, что Украину последние восемь лет мы готовили к войне с Россией, видит, что именно на этом была сконцентрирована наша помощь и основные усилия государства и общества. Причем он катастрофически недооценивает степень этой готовности. А украинцы к войне готовы. Первые дни стали для них шоком, но Киев быстро оправился и сейчас входит в мобилизационный режим. Его главной задачей является перевод всей экономики и общества на ведение тотальной войны без правил и тормозов всеми доступными средствами. Цель этой войны – нанесение максимального урона России. По плану это должно вызвать внутреннее недовольство и смену власти в Кремле. Сколько при этом погибнет украинцев, абсолютно неважно.

– Это чудовищно.

– Это политика, друг мой, – снисходительно улыбнулся разведчик. – И я вижу, что это очень удачная политика. Поскольку Москва считает украинцев братским народом, заразившимся нацизмом, то она не воюет в полную силу. Они не наносят ударов по политической и экономической инфраструктуре, по коммуникациям, используют весьма ограниченный армейский контингент, не применяют и половины средств из своего арсенала. Как сказал один уважаемый военный эксперт, которого я никак не могу купить, «русские воюют лишь одной рукой». Похоже, они не хотят победы, а рассчитывают на переговоры. А это как раз то, что нам надо. Россия все больше и больше вязнет на Украине. Если бы они отнеслись к войне серьезно, то решили бы вопрос за три-четыре месяца. Но по своей глупости, которую они называют гуманностью, этого не произошло. Теперь, когда боевые действия приняли затяжной, позиционный характер, им будет очень тяжело. В момент, когда стало ясно, что быстрой победы у русских нет, а военная кампания ведется без четких целей и ориентиров с постоянными предложениями переговоров, к игре напрямую подключились мы. Воевать чужими руками мы умеем, можете мне поверить. Сейчас поставки оружия пойдут по нарастающей: артиллерия, системы залпового огня, ПВО, возможно, авиация и танки. Пойдут десятки миллиардов долларов на увеличение украинской армии и перевод экономики на военные рельсы. Мы будем давить Россию санкциями, а Украина будет изматывать ее на поле боя. Киев по результату все равно проиграет. Но при этом русские месяцами будут истекать кровью. Даже если не удастся сменить режим, их военные и экономические ресурсы истощаются. Есть надежда, что они выйдут из этой войны ослабленными настолько, что им уже будет не до давления на НАТО и прочих геополитических игр.

– Странно, что они этого не видят, – покачал головой капитан.

– Может, видят, но не хотят признать очевидное. Их руководство, похоже, до сих пор живет в плену иллюзий. Хотя все может измениться в любой момент. Сейчас конец мая. Мы в ближайшие недели объявим о новых поставках систем вооружения. Мы сгребем на Украину старый советский хлам со всего мира: броню, авиацию, артиллерию. Может, поставим что-то свое, современное. Пусть воюют. Украинцы при этом увеличат армию до миллиона. Из них только тысяч четыреста буду боеспособны и оснащены, но этого будет достаточно, чтобы провести несколько очень болезненных кинжальных наступлений. Беда русских в том, что они силами в двести тридцать тысяч держат линию фронта почти от Николаева до Харькова. А это практически семьсот километров. В некоторых местах она насыщена их войсками, в других есть очевидные слабые места, но глубины обороны и закрепления территорий у них нет. Удержать такую линию малыми силами невозможно. Им даже ротацию боевых частей провести нечем. Для того чтобы ее укрепить, русские уже сейчас должны усилить свой контингент либо за счет призывников, либо за счет мобилизации. По неизвестной причине они этого не делают. Это их огромный просчет, за который они через пару месяцев очень дорого заплатят. Возможно, заплатив высокую цену, в Кремле поймут, что нужно всерьез воевать, а не строить иллюзии о том, что украинцы-братья и ждут только того, чтобы их освободили от нациков. Вот тогда начнется настоящее шоу. Интересно будет понаблюдать. Но желательно со стороны.

– То, что вы говорите, – неприкрытый цинизм, – возмутился Ник, но тут же в его сознании всплыл чудовищный проект «Очищение», по сравнению с которым украинский нацизм меркнет даже в самых гнусных его проявлениях.

– Это не цинизм, капитан Шерно. Это трезвая оценка реальности от человека, посвятившего двадцать лет разведке. Но вернемся к Украине. Русские, видя, что мы на протяжении восьми лет открыто готовим против них таран, решили действовать на опережение и в феврале нанесли удар первыми. Их план сработал не полностью, но итак неплохо получилось: они вошли на Донбасс и взяли пару областей на юге Украины. Сейчас русские режут русских, что нам и надо было. Как бы теперь ни закончилась война, мы в любом случае окажемся в выигрыше. Главное, чтобы политики не облажались и Европа со Штатами не посыпались изнутри. Чтобы расставить точки над «i», повторю, что у Киева шансов выиграть войну нет ни при каких условиях. Реальный расклад будет зависеть от того, что Москва посчитает для себя победой, то есть приемлемой компенсацией за понесенные потери. Сколько земли она захочет присоединить и во что решит превратить остатки Украины, если не заберет ее полностью. В любом случае для Москвы это будет огромная победа, потому что присоединение новых территорий стоит любых жертв, людских, экономических или репутационных. Просто вдумайтесь. С окончания Второй мировой Америка постоянно воюет. На протяжении семидесяти пяти лет не было ни года, чтобы мы где-нибудь не вели боевые действия, кого-нибудь не бомбили или не наносили ракетные удары. При этом к США не было присоединено ни сантиметра чужой территории. А Россия за восемь лет отжала Крым, а сейчас заберет Донбасс и юг Украины. А это, на всякий, случай кусок земли размером в треть Франции. Так что, несмотря на все иллюзии, в Кремле знают, что делают. Наша задача, чтобы при этом Россия понесла как можно больше потерь и получила максимальные разрушения на приобретенных территориях, на восстановление которых потом десятилетиями придется тратить гигантские ресурсы. Как видите, я с вами полностью откровенен, – Смит улыбнулся своей милой, почти невинной улыбкой. – Ну что. Вы еще не передумали ехать в Харьковскую область после того, что услышали?

– Не передумал, – буркнул Ник и исподлобья взглянул на разведчика, который, судя по озорному блеску в глазах, наслаждался тем, какой эффект произвели его слова на наивного француза. – Только непонятно, чем вам, таким продвинутым, могу помочь я? Разве что врачом в госпитале или на передовой.

– Можете. Даже не сомневайтесь. Я занимаюсь разведкой, то есть сбором и проверкой информации о воюющих сторонах. Ну и выполняю некоторые особые задания заказчика по мере их поступления. Несмотря на то что действиями ВСУ на оперативном и стратегическом уровнях руководят наши генералы, украинцы многое скрывают. В частности, у нас нет достоверной информации о потерях и о моральном состоянии войск. В этом вы как раз и можете нам помочь. У меня есть работа, для которой нужен квалифицированный военный врач с опытом в зоне боевых действий. Чтоб не падал в обморок от оторванной снарядом ноги или кишок, вываливающихся на землю от попадания осколка размером с кофейное блюдце. Судя по послужному списку, вы как раз такой человек. Я предлагаю вам на некоторое время стать инспектором Международного Комитета Красного Креста в зоне боевых действий. Вы будете работать в прифронтовой полосе. Посещать госпитали, куда прибывают раненые, и собирать статистику. Сколько раненых, какой тяжести ранения, где и при каких обстоятельствах получены, тип поражения. Будете проводить выборочные опросы раненых с целью выяснить обстановку на фронте, моральный дух, желание сопротивляться русским. По результатам каждого визита будете заполнять стандартную электронную форму и отправлять сюда. Здесь данные аккумулируются и сбиваются в блоки. Ваша информация станет одним из элементов, на базе которого симулятор нейросети раз в неделю готовит для заказчика сценарии дальнейшего развития войны.

– На фронте есть связь и интернет? Русские разве не выбили мобильные вышки и операторов?

– Как ни странно, нет. Они вообще ведут себя непонятно. Я же говорил, воюют с одной рукой за спиной. Так что мобильная связь есть. Качество неустойчивое, хотя передача данных возможна. Но вас это не должно смущать. Мы предоставим вам спутниковый комплекс связи. И не только. Для выполнения задания у вас будет комплект документов от украинского МИДа, дающий вам статус, приравненный к дипломатическому, а еще специальные допуски в прифронтовую зону от Минобороны и СБУ, обязывающие всех гражданских и военных оказывать вам содействие. Ну и, конечно, транспорт, расходы, логистика и сопровождающие.

– Сопровождающие? – насторожился Ник. – Это еще зачем?

– Вы говорите на украинском? – чуть прищурившись, спросил разведчик.

– Нет.

– Значит, вам нужен переводчик, – назидательным тоном заявил Смит. – Вы сможете доходчиво объяснить пьяным теробороновцам на блокпосте, что вы не русский шпион?

– Ну… У меня ведь будут ваши бумаги от МИДа и Минобороны.

– Если вас остановят ночью на лесной дороге, то вы этими бумагами можете подтереться. Нет ничего ужаснее пьяного или обколотого хохла с автоматом. А они там, как только покидают расположение части, то поголовно пьяные и почти все с автоматами. Поверьте, там куча желающих проверить ваш багаж и карманы на тему конфискации ценностей в пользу украинской демократии.

– То есть там царит беззаконье?

– Не беззаконье. Беспредел. Причем такой, что дикий Запад рядом не лежал. Там нацисты уже который год насилуют, грабят и убивают свое же население.

– Но почему? Они ведь живут в одной стране и борются с одним врагом. По идее, вооруженные силы должны защищать мирное население.

– М-м-да, – Смит посмотрел на капитана взглядом учителя, не довольного тем, как выполнено домашнее задание. – Вижу, вы не в курсе элементарных фактов. Понимаете. Украина фактически разделена на три части. К востоку от Днепра и на юге живут русские. В центре, около Киева, те, кого условно можно назвать украинцами, хотя они тоже русские по крови. А на самом западе, на границе с Польшей, западенцы – прожженные украинские националисты, которые составляют ядро нацистского движения. Это бывшие польские холопы с вбитым в них веками холопским сознанием и от этого комплекса неполноценности злые на весь мир. Для них русские с востока Украины – не люди, хоть и живут в той же стране, и воют в одних с ними окопах. Поэтому они к ним относятся, как к врагам. Со всеми вытекающими последствиями. Это странно. Потому что основу наиболее боеспособных и мотивированных частей на переднем крае составляют как раз русские парни, которым украинская нацистская пропаганда на протяжении последних лет успешно засрала мозги. Удивительно, что за восемь лет могут сделать СМИ с вменяемыми в общем людьми. Ведь до переворота в четырнадцатом году две трети населения Украины было за Россию.

– Я вижу, вы не очень жалуете Киевскую власть, – поднял брови Ник.

– За что ее жаловать? Из-за этих дебилов мир может разлететься в труху. А у меня молодая жена, дети, виллы в Италии и во Флориде, яхта. Еще пару месяцев назад я наслаждался жизнью в своем дорогом офисе в Майами с видом на океан и потягивал бурбон, а сейчас сижу в этой гребаной дыре, где и поговорить-то не с кем. Так что Киев мне любить не за что. Хотя украинцы тут, по большому счету, ни при чем. Просто глупое стадо. Во всем виноваты Вашингтон с Брюсселем. Ну и такие, как я.

– Если бы не было Украины, не было бы спроса на ваши услуги.

– Как бы не так. За последние десять лет мой бизнес удваивал оборот каждые полтора года. Ирак, Афганистан, Тайвань, Йемен, Судан. Пальцев на двух руках не хватит. Информация из горячих точек нужна всем. А я умею ее добывать и анализировать. Но мы опять ходим кругами, – разведчик облокотился локтями на стол и внимательно посмотрел Нику в глаза. – Ну так как вы отнесетесь к моему предложению, месье Шерно?

– Хотелось бы узнать условия контракта, – осторожно спросил капитан.

– Контракт я вам сброшу на почту. Почитаете. В двух словах – шесть месяцев с правом продления, семь тысяч евро в месяц, страховка по ранению и смерти, после каждых двух месяцев две недели отпуска на восстановление за счет фирмы. Иммунитет и защита как сотрудника Красного Креста. Ну и прочие мелочи, расходы, отели, еда, питье для украинских коллег. Без этого никак.

– Звучит заманчиво, – Ник в раздумье поскреб подбородок. – Время подумать есть?

– Есть. До завтрашнего утра, – довольно улыбнувшись, кивнул Смит, понимая, что кандидат уже принял нужное ему решение.

Вернувшись в свою комнату, капитан попросил горничную принести пару банок пива, сделать бутерброды, достал из сумки ноутбук и завалился на кровать. На почту от Смита пришел контракт, и он намеревался его детально изучить, чтобы не попасть в какую-нибудь мудреную юридическую ловушку, расставленную ушлым разведчиком. Документ был небольшой, всего две страницы. Тем не менее он перечитал его несколько раз.