Ардикт

Горы, горы, это самые древние жители Ардикта, их величие и мощь часто восхвалялись в древних рукописях. Одни уверяли, что это остатки дворцов создателей, которые, разочаровавшись в своих подопечных, решили покинуть этот мир, другие считают, что горы – это живые титаны, некогда ходившие по всей территории, но за свои попытки уподобиться создателям были прикованы создателями к земле. Вот и сейчас, смотря на этих исполинов со своего места, Феникс думал о том, что движение литосферных плит заставляет людей придумывать всякую ересь.

Долго, правда, размышлять Феникс не стал, пробежав еще несколько секунд, он с трудом поднялся на ноги. Прихрамывая на правую ногу, которая была сломана сильнее левой, он медленно подошёл к лежащему неподалёку животному.

– Мёртв, прошу, мёртв…

Феникс повторял это как молитву, в надежде, но животное оказалось живым. Бросив свои тщетные попытки подняться, конь тихо лежал, уставившись в одну точку, было видно, как из его ноздрей поднимался легкий прозрачный пар, медленно растворяясь в воздухе, а одна из конечностей покрылась стекающей кровью. Феникс вынул целой рукой свой меч, боясь реакции коня, он старался сделать это, как можно тише. Миллиметр за миллиметром, не касаясь краев ножен, но в последний момент предательская сталь всё-таки скользнула, издав металлический звон. Жеребец устало повернул свою голову в сторону бывшего наездника, но, измученный болью, снова повалил её на землю. Фениксу показалось, он сделал это даже с каким-то пониманием того, что сейчас должно произойти. Старательно удерживая одной рукой меч, всадник медленно приподнял его, но левая рука, как оказалась, была не в лучшем состоянием. Совершив еще одну попытку, Феникс понял, что не сможет нормально поднять меч для удара, да и сам удар может не получиться, доставив животному страшные муки. Приложив все усилия, всадник осторожно опустил острие меча на вздымающуюся грудь животного; жеребец из последних сил принялся дергать единственной конечностью, стараясь уйти из-под оружия. Несмотря на повреждения руки Феникса, меч с легкостью достиг сердца животного.

– Подойдешь ближе, и я тебя на части порву, Габриэль, – не вынимая меч, произнес Феникс.

– Практически во плоти, а слуги мне не соврали – чутьё у тебя и вправду звериное, а оскал?

Не мешкая, Феникс быстро вынул меч из коня и, стараясь задать ему правильную траекторию, ударил в то место, где должен был стоять Габриэль. Однако, опустившееся оружие смогло разрубить лишь лежавший на земле снег.

Глава 14.

Тайны темноты.

Годрик не понимал, что происходит, сильное течение подземной реки несло его, Елену и тролля с огромной скоростью. Обхватив ударившуюся об камень девушку, маг всеми силами старался не уйти под воду; к его счастью, пловцов среди троллей никогда не было, так что их ненавистник быстро пошёл ко дну, в панике не успев прихватить с собой героев. Правда, его дело могла вполне закончить река, стремительная и глубокая, она то и дело кидала девушку и парня со стороны в сторону, то поднимая вверх, то резко швыряя вниз. Годрик, как мог, старался удержать Елену, хотя порой чувствовал, что может пойти на дно вместе с ней; он не знал, сколько ещё мог продержаться, всё усугубил и потолок пещеры, который с каждым разом становился всё ниже и ниже, пока вовсе не оставил место героям. Однако, даже не смотря на это, Годрик до последнего прижимал к себе девушку.

Удача же, однако, не покинула героев, и уже через несколько секунд выкинула обоих в спокойное озеро с небольшим каменным островком посередине, на который и выбросило утопающих. Годрик не помнил себя от усталости; наглотавшись воды, ощущая каждый синяк, образовавшийся от встреч с валунами, он довольно быстро поднялся на ноги и затащил практически не дышавшую девушку на берег. Не теряя времени, маг попытался вывести воду из организма с помощью магии, но вовремя вспомнил, что мог и наоборот образовать внутри легких ещё больше воды или воздуха. Однако, другого варианта он не видел. Собравшись с силами и максимально освободив свой разум, он принялся медленно чертить руками символы на теле Елены. Задача казалась непосильной, маг мог не только не помочь девушке, но и убить себя, а это полностью ставило под удар весь план Феникса, который, возможно, не смог пережить удара тролля. Мысли о поражении всё больше одолевали Годрика, руки мага затряслись и не хотели подчиняться, символы, которые он старался рисовать, просто-напросто были незаконченными, а жизнь Елены постепенно угасала. На его лбу проступил холодный пот, глаза превратились в белое стекло, а дыхание прекратилось.

«Она умрёт, она умрёт, это бесполезно, сдайся».

Хрипящие голоса доносились со всех сторон. Годрик почувствовал, как сотни жадных глаз уставились на него – мёртвые и хищные, они жаждали свежей души. Неупокоённые тёмные души, чьё предназначение бродить по земле, оскверняя её и подчиняя своей воле всё новые жертвы, они были червяками, поедающие здоровое яблоко, постепенно отравляя его.

– Идите к чёрту! —не выдержав, прокричал Годрик и, сжав руку над Еленой, поднял кулак над головой, от чего пещеру озарил яркий свет. Небесно-белое светило было куда ярче солнечного и теплее обычного огня. Освещая самые дальние уголки тёмной пещеры, оно словно волна омывала прячущиеся там тёмные души.

– Прекрати! Хватит!

Шипение превратилось в крик, от которого Годрик невольно сжался, души кричали сильнее, чем горящие заживо люди, каждый их зов усиливался, отражаясь от чистой глади озёрной воды и кривых стен пещеры. Продержав огонь еще долю секунды, маг обессилено упал на землю, светило, последовавшие его рукам, вернулась обратно в тело Елены, выпустив напоследок яркую волну белого света. Крик прекратился, кромешная тьма вновь поглотила всю пещеру.

Обессиленный и практически потерявший сознание, Годрик, вслушиваясь в наступившую тишину, медленно приподнял голову. Елена всё так же неподвижно лежала на каменном полу. Несмотря на бледный цвет кожи, её грудь плавно поднималась и отпускалась, а из полуоткрытых губ виднелся лёгкий прозрачный дымок. Маг вздохнул с облегчением и, опустив голову, сомкнул глаза.

Сны к Годрику приходили редко и чаще забывались с наступлением рассвета, но приснившееся сегодня, казалось, не забудется никогда. Ему снилось, словно его учитель медленно крадётся по длинным чёрным туннелям. Боясь каждого постороннего шума, старик осторожно переступал через толпы шныряющих крыс, которые, словно сторожевые псы, скалили на него свои кривые зубы. Годрик не понимал, где находится, и куда именно идёт учитель, но, словно завороженный, следовал за ним. Вскоре туннель прекратился, и кромешную тьму прорезал свет небольшого гуляющего по сырым стенам огонька. Оказалось, что он исходил из большого круглого помещения, в центре которого находилась огромная статуя какого-то божества, но из-за темноты невозможно было точно сказать, какого. Помещение заполняли множество людей, чьи лица скрывались под серыми капюшонами, они держали в руках непонятные сферические предметы. В центре у подножья статуи также виднелась непонятная чёрная фигура.

– Братья и сёстры! – сказал человек в центре, возводя руки вверх. Этот голос Годрик узнал бы из тысячи, властный и сильный, способный навести страх на самого лютого зверя, герцог Габриэль.

– Сегодня настали сложные времена. Некогда великая и могущественная империя, объединившая под своим крылом сотни народов, увядает. Оставленный нашими предками чудесный плод давно начал своё гниение, а наш священный император слишком юный, дабы увидеть всю картину происходящего. Сладкоголосые змеи, сидящие у его трона, ублажают слух императора баснями о процветании и мире. Но у змеи есть не только язык, два ядовитых клыка, две приёмные сестры императора, принесённые в священное гнездо – они только и ждут момента, когда Священная гвардия, веками служившая верой и правдой благому делу нашего народа, отвернётся, оставив беспомощной дитя им на растерзание.

Габриэль выдержал паузу, старик, стоявший рядом с Годриком, осторожно спрятался в глубь туннеля.

– Братья и сёстры. Я взываю к вам, к тем, для кого империя – не пустой звук, к тем, кто поклялся до последнего стоять на страже великих заветов. Мы должны отрубить голову змее, пока не стало слишком поздно. Мы должны спасти империю, даже если для этого придётся принести большие жертвы. Мы должны сделать ради нас и будущего!

Последние слова Габриэля звучали тихо, но Годрик чувствовал внутри себя сильнейший резонанс, внутри голос герцога буквально кричал и взывал своей правильностью к каждому уголку души мага. В конце концов, он даже не заметил, как его учитель осторожно вышел из-за стены и присоединился к толпе слушателей.

– Сегодня, – продолжал Габриэль, – мои верные последователи, наш Бог явился ко мне. Его голос нёс в себе боль и страдания, он более не может смотреть, как разрушается его наследие, он устал ждать, как страдает его народ. Посему он предрёк, что на закате, знаменующий конец года Кровавых жрецов и наступление года Равновесия, он придёт в этот мир. Придёт, дабы вывести этот мир из тьмы и навсегда ввергнуть в неё оступившихся. А сейчас, братья и сёстры, давайте восславим его и принесём ему жертву одного из старых врагов, чтобы ощутить на себе благословение нашего Бога!

После этих слов Габриэль поднял руки вверх, и стоящая позади него статуя принялась светиться сначала обычным огнем, который затем поменял свой цвет на кроваво-красный. Загипнотизированный в туннеле маг почувствовал, как по его спине пробежал легкий холодок, который, словно раскалённый кинжал, возился в спину Годрика, и тот чуть не упал от ужаса.

Горевшая красным пламенем статуя была не кем иным, как Террамулом. Древним, давно забытым божеством, чьё предназначение – хаос и разрушение. Туловищем напоминающий человека, но имевший вместо головы и ног продолжение в виде чёрного ящера. Легенды приписывали его пасти тысячи зубов и около десяти зрачков, которые вмещались в два глазных разреза, которые брали своё начало у самых ноздрей и заходили ему за голову. Рук у божества было четыре – огромные и сильные, они плавно переходили из человеческих в чёрные когтистые лапы ящера. Спину его до самого хвоста покрывали костяные острые шипы, изогнутые в разные стороны.

Однако, грозный вид тёмного божества не шёл ни в какое сравнение с его коварством и магией. Будучи маленьким, Годрик часто слышал от наставников, как тёмный бог, даже будучи заточённым, мог влиять на целые города, заставляя тех любыми средствами вытащить его из тюрьмы, в которую его так давно посадили маги древности. К счастью, такие попытки всегда сводились на нет великими хранителями древности. Но империя росла, погрязшая в голоде, рабстве и алчности, она со временем забыла свою историю.

Статуя тёмного бога вывела мага из транса, немного растерянный, но всё же владеющий своим телом, он принялся оглядываться по сторонам в поисках своего учителя. Но было слишком поздно, старик, уже поняв, что его провели, молча стоял рядом с Габриэлем. Годрик хотел было последовать за учителем и попробовать вытащить его, но тут сон принял свойственный в таких ситуациях оборот. Когда маг оттолкнуться от земли чтобы прыгнуть, его прыжок оказался не выше пары сантиметров, а то и ниже. Бег Годрика превратился в легкую прогулку, а попытка растолкать толпу собравшихся – в бесполезные потуги мыши сдвинуть кота. Габриэль же, тем временем читая древние молитвы, протянул старику свою руку. Учитель Годрика молча взялся за неё своей.

– Похоже, Вы с подарком, – усмехнулся Габриэль. – Отлично.

По руке старика мелькнуло остриё – церемониальный кинжал, магическим образом появившийся у герцога, настолько легко и быстро прошёл сквозь неё, что Годрик на мгновение решил, что Габриэль промахнулся. С небольшой задержкой кровь принялась хлестать их старика, скончавшись, он рухнул на пол, оставив отрезанную руку у герцога. Годрик, обезумевшей от происходящего, уже не просто расталкивал смотрящих, а старался ударить их, заставив уступить ему место, но тщетно – удары были слабее детских и словно каждый из них относил его всё дальше и дальше от жертвенника. В конце концов, Годрик бил уже по воздуху, а последнее, что он увидел, был его мёртвый учитель.

Елена осторожно положила руку на лежащего без сознания мага, по его лбу скатывались холодные ручьи пота. Девушка ничего не помнила и боялась сделать хоть какое-то лишнее действие, боясь навредить магу. На лице Годрика раз за разом читалась дикая боль, руки то сжимались добела, то разжимались, тут же стараясь ухватиться за каменистый пол, а дыхание усложнялось с каждым вздохом. В таком состоянии Елена держала мага на руках несколько минут, стараясь не поддаваться панике, пока в один миг все его действия не прекратились, а тело, успокоившись, не обмякло у неё на руках.

– Годрик, Годрик ты меня слышишь? – рука девушки мягко легла на шею мага.

Пульс молчал, как и другие признаки жизни вплоть до дыхания.

– Годрик! Годрик!

Голос девушки дрожал, не зная, что делать, она занесла свою руку, которой проверяла пульс, и резким движением ударила бездыханное тело по щеке. Удар, ещё, никакого эффекта это не возымело, тогда девушка быстро вскочила босыми ногами на каменный пол и понеслась к воде. Набрав немного воды, Елена несколько раз облила лицо Годрика. Пульса не было. Губы девушки затряслись, на глазах стали наворачиваться слёзы. В отчаянии она снова принялась давать пощёчину за пощёчиной.

– Годрик!

Ситуация словно возвращала в прошлое Елену, где она, ещё будучи маленькой девочкой, бегала по дворцу в поисках своей сестры, чтобы показать, какое чудесное одеяние привезли ей из зелёных чащ Вергена, но та, словно на зло, как сквозь землю провалилась. Елена уже обыскала весь дворец, спросив у всей прислуги, что попадалась ей на пути, но всё тщетно. Тогда девочке ничего не оставалось, и она, перескакивая через чёрные квадраты на полу, поспешила к своей маме.

Герцогиня Эрла Феодарис считалась самой прекрасной женщиной всей восточной империи, дочь первого представителя священного ордена герцога Такифа. Люди говорили, что красота герцогини уступали лишь её доброте: нежная, словно цветок лилии, она не выносила рабский труд и всячески влияла на мужа, дабы прекратить нечеловеческие условия Хилонсов. Влияние, к слову, она имела большое, часто бывая на светских раутах Эрла, радовала гостей своим чудесным пением, вводя в транс каждого присутствующего человека.

Елена застала свою маму в саду, она часто там бывала в это время года – нежный запах сирени своим прекрасным ароматом часто напоминал герцогине о её светлом и теплом крае, а аквигелия с тюльпанами с головой уносили прекрасную Эрлу в детские воспоминание. Тот день не стал исключением – маленькая Елена, как всегда, на цыпочках, пробралась к своей маме, чтобы выскочить и напугать сидевшую в своем плетёном кресле герцогиню. Однако, добравшись до цели, девочка расстроилась – мама не сидела, как обычно, читая или размышляя, веки её были закрыты, а руки аккуратно сложены друг на друге. Поначалу Елена не хотела будить спящую красавицу, но, потом, подумав, решила, что лишь немного разбудит её – быстро спросит про сестру и уйдет.

– Мама. Мама.

В первую попытку голос девочки был нежный и практически не слышан.

– Мама, ну, мама.

Вторая и третья включили в себя лёгкое расталкивание и попытку несильно повысить голос. Но в ответ была лишь тишина.

– Мама! Мама хватит! Я знаю, ты меня слышишь!

Тишина, только тишина в ответ.

– Елена, что с тобой? – голос Годрика вернул девушку в реальность.

Елена даже не заметила, как слёзы катились по её щекам, а она уже уткнулась в грудь мага. Поняв, что происходит, она резко отпрыгнула от Годрика словно ошпаренная, но потом снова обняла ожившего.

– Задушишь… Мисс Феодарис… Елена…– откашливаясь, молил о пощаде Годрик.

– Прости, ты живой. Живой, но твоё дыхание – ты был мёртв, я проверяла твой пульс! Сивилла постаралась?

– Ни в коем случае, – откашливаясь, поднялся Годрик, – просто у магов во сне останавливается пульс.

Такой ответ вполне устроил Елену, и она вздохнула с облегчением.

Островок, на котором очнулись герои, оказался не единственным участком земли, но Годрик заинтересовался одним из наиболее длинных и теряющимся в темноте пещеры.

– Нам туда, – указал он Елене на свое открытие, – этот хребет, скорее всего, приведёт нас к берегу, а там есть шанс найти проход.

– Или это обычная пещера, не относящаяся к лабиринту, или мы тут умрём от голода.

– Феникс бы сказал, что нужно быть чуть оптимистичнее и спокойно следовать своему плану.

Феникс, что с ним случилось после встречи с троллем, жив ли, или и его жизненная магия так же подверглась изменениям, как и магия Годрика? Елену ужасала одна мысль о том, что он может сейчас лежать, переломанный, в холодном снегу, а то и хуже – мёртв. Годрик же гнал от себя такие идеи, и, не долго думая, нырнул в воду. Девушка не ожидала такой необдуманности от своего напарника – помимо холодной температуры, там могла обитать различная хищная живность, которую долгое время держали на диете. Однако, опасения оказались напрасными: вынырнувший Годрик проплыл пятьдесят с лишним метров, спокойно добрался до каменистого хребта. Сомнения Елены, однако, от этого не уменьшились, но, смирившись с безысходностью, она, задержав дыхание, нырнула вслед за другом. Ледяная вода оказалась даже менее гостеприимной, чем рассчитывала девушка: стоило ей погрузиться в неё с головой, как множество мелких иголок пронзило тело героини.

Годрик наблюдал за девушкой с небольшим опасением, готовый, в случае необходимости, броситься ей на помощь, но уже через несколько секунд Елена выплыла и начала быстро приближаться к берегу. Маг был приятно удивлён, несмотря на свою выносливость, ему крайне не хотелось лезть в воду ещё раз. Наблюдая за приближающейся Еленой, он ещё раз подумал о том, как она испугалась, когда его астральное тело совершило прыжок в воспоминания учителя, а возможно, и самого Габриэля. Старик всегда говорил ему, что враньё – порождение страшнейшего из всех зол и часто является предвестником многих бед. В этот раз это во благо, ей необязательно всё знать, убеждал себя он.

– Опять, что-то под нос себе бормочешь, – вылезая из воды, сказала Елена.

– Что, прости? – спросил Годрик, помогая ей подняться.

– Твоя привычка разговаривать с самим собой, ты постоянно делаешь это, ну и что в этот раз подсказало тебе твоё второе я?

– Есть одна идея, магический капкан, несмотря на то, что нацелен на сдерживание моих сил, так же является производным магии. Вобщем, говоря простым языком, я чувствую, как натянута эта сеть, – объяснял Годрик, следуя вперед.

– То есть, ты можешь вывести нас к лабиринту? – удивилась Елена, ступающая позади мага.

– Мы уже в нём.

Слова Годрика обрадовали и насторожили Елену, маги прошлого, участвовавшие в различных войнах, хорошо знали своё дело, намного лучше, чем новое поколение, которое сейчас служит скорее развлечением для тех, кто платит.

– А что, если лабиринт охраняется? – не выдержала Елена.

– Всё возможно, но если мы встретим охрану города в этих катакомбах, то я с ней разберусь.

Слова Годрика немного успокоили девушку, но не самого мага. Он не врал ей, говоря о том, что чувствует капкан магии, но немного умолчал про сгусток черной материи, который пришёл в движение, стоило им ступить на хребет, ведущий к входу в лабиринт.

“Как славно, похоже – это маг”, – промычало существо, медленно переставляя свои шесть механических ног. “А вторая – не маг, как не славно, не славно!” – злобно завыло оно, словно малое дитя, бешено вращая своим единственным глазом, сделанным из стекла, заключённым в железо и по форме напоминающего небольших размеров подзорную трубу. Однако, завидя перед собой маленькую крысу, пожирающую своего собрата, замерло: “Не мага ведь тоже можно убить! Очень славно”, – существо обрадовалось, задёргавшись всем своим телом, изображая приступ смеха – в этот момент оно жалело, что не способно исказить улыбки из-за плотно опоясывающих рот стальных нитей. Правда, что означало жалеть или смеяться, оно не знало, для этого были электрические импульсы, поступающие через паразита, закреплённого пожарными ремнями за спиной. Если поступал лёгкий разряд в лобную часть круглого как шар черепа, то оно смеялось, в височную – злилось, а если в другие, то ничего не происходило, сбой. Сбой было тем словом, которым владело существо, которое почему-то чётко помнило и там яростно старалось сохранить. Были и другие словосочетания, которые наполняли словарный запас существа, например – маг, убить, славненько, а если точнее, это было предложение. Оно не знало, почему это делает, и даже не пыталось узнать из-за отсутствия каких-либо желаний или мотиваций, оно не жило, оно существовало.

Годрик медленно провёл рукой по стене, наскальные руны и вырезанные фигуры украшали длинный коридор, к которому их привёл хребет. Тёмный и сухой, этот проход тянулся на десятки метров в глубь с большим количеством различных поворотов в другие туннели, образуя десятки ходов. Маг ещё раз постарался разобраться в наскальной живописи, но глаза, привыкшие к свету, мало могли разглядеть в густоте чёрного цвета, не видно было даже, куда делать следующий шаг, спасало лишь то, что каменный пол был выложен с точностью до самых мелких состыковок.

– И как только они это возвели? – решила нарушить молчание Елена.

– Как всё великое в этом мире, через смерть тысяч людей, – сухо ответил Годрик.

– Возможно. Думаешь, Феникс жив?

– Да. Нет. Я не знаю, – более раздраженно произнёс Годрик.

– Да что с тобой?! С тех пор, как мы тут оказались, ты ведёшь себя странно!

– Я такой же, как и всегда! Это ты задаёшь идиотские вопросы!

Годрик уже не сдерживался и перешел на крик. Раздражённая таким поведением, Елена замерла на месте и скрестили руки.

– Единственный идиот здесь – ты! Ты ничего не объясняешь, только идёшь вперед, что-то бормочешь себе под нос!

Елена чувствовала, что в ней говорила не только она, но и давнее непонятное чувство страха перед темнотой.

– Ну, прости, тебе же больше нравится идти за Фениксом – он тебе больше по душе, вот только какая жалость – он предпочёл Сивиллу!? Или Леонард!? А может, ты хочешь переспать с ними двумя – так ведь веселее?!

По лабиринту эхом прокатился звук шлепка. Удар ладони пришёлся на щеку Годрика, от которого он словно пришёл в себя и увидел, как перед ним стояла Елена со слезами на глазах. Он хотел было сказать, что не хотел, но девушка оттолкнула его и побежала вглубь туннеля.

– Елена! Постой, прошу, это не безопасно! Елена!

Маг надеялся, что сумеет нагнать Елену и извинится, но как бы быстро он не бежал, нагнать девушку не получалось.

Погоня продолжалась несколько минут, пока Годрика не ослепил яркий свет из поворота, куда забежала Елена. Протерев свои глаза и немного привыкнув к свету, он сделал несколько шагов вперёд. Оказалось, что свет исходил из большого холла, в центре которого светил огромный по размерам кристалл.

– Елена! Елена! – прикрывая глаза рукой, звал девушку Годрик.

– Уходи, – прозвучал голос Елены.

– Елена, прости, пожалуйста, я не…

– Уходи… Живо…

Голос Елены был тихим и расстроенным, а эхо, исходившие от стен комнаты, не давали сориентироваться магу, но скоро на белом фоне Годрик смог разглядеть тёмный силуэт. Обрадовавшись, что девушка решила остановиться, он ускорил шаг, пока она не решилась на ещё один кросс. Годрик не понимал, почему, но от этого бега его ноги словно стали ватными, а голова страшно болела.

– Прости, я не хотел этого, Елена… Ты права, я не должен… должен был… я не.

Годрик замер, его язык не мог пошевелиться, даже грудные мышцы с трудом позволяли ему дышать. Рука же, прикрывавшая глаза, бессильно упала вдоль тела, падавший на неё свет уже не обжигал глаза, и тогда одна точка превратилась в две стоящие друг за другом. Через несколько секунд точки окончательно приняли форму, впереди спиной к Годрику стояла Елена, а перед ней стояло непонятное создание уродливой формы. По спине мага пробежались мурашки, именно этот сгусток энергии он видел и именно его он потерял, когда погнался за девушкой. Годрик никогда не встречал ничего подобного: ростом в два с лишним метра, оно передвигалось с помощью специальных ног и каким-то образом воздействовало на возможность человека двигаться, а так же говорить. На что оно было способно, было тяжело предположить – тварь не имела своих рук, но при этом тяжёлые механические ноги легко могли перемолоть кости героям. Правда, делать нечто подобное оно не торопилось, первая реакция к существу пришло через несколько секунд молчания, точнее, так показалось Годрику. Промычав что-то вроде “Маг, не маг, славно, славно”, оно забилось в сильных конвульсиях, похожих на припадок, увидев которые, Годрик готов был поклясться, что принял за смех. Раздумья мага прервал голос Елены, она всё ещё пыталась промолвить слово “уходи”, даже подавленный её разум хотел уберечь друга. Однако, девушку слышал не только Годрик – тварь, поймавшая их, закончив свой смех, тоже заинтересовалась возможностью девушки разговаривать, и сделало несколько шагов вперёд, приблизившись практически вплотную к ней. Обездвиженный маг почувствовал, как внутри него разгоралось пламя ярости, он не понимал, почему, но это бездействие заставляло его испытывать сильнейшую боль. По помещению пронёсся звук выходящего пара, механические ноги монстра отпустили его на пол, и из-за его спины медленно выползло белое, похожее на слизняка, существо. Словно расстояния момент оно осторожно сползло на пол и не спеша двинулось в сторону Елены. Вены Годрика вздулись от напряжения, но как бы он не старался пошевелить хотя бы пальцем, не получалось. Слизняк же уже практически добрался до девушки, которая все ещё шевелила губами, складывая всё то же слово. Раздался дикий вопль боли – попав на ногу Елены, тварь принялась поедать её плоть, Годрик видел, как тысячи маленьких ртов на теле слизня, отрывая по кусочку, жадно питались плотью девушки. Крик словно вырвал все внутренности из мага, не помня себя от ярости, он с тяжёлым трудом поднялся на ноги. “Не славно”, – произнёс механический монстр и, поднявшись на свои четыре конечности, затрясся всем телом. Годрик чувствовал, как терял равновесие, тьма окутывала его глаза, а из носа и ушей хлынула кровь. Но крик Елены затмевал его чувство боли, чувство самосохранения, каждый шаг мог убить мага, любая очередная попытка поднять ногу. И вот он уже стоял вплотную к слизню, тот всё сильнее вгрызался в ногу девушки, принося невыносимые муки. Остальное для Годрика происходило в бреду; используя остатки своих сил, он сильным ударом ноги запустил слизня в дальний конец помещения и, замученный, упал на пол. “Убить мага! Убить мага!” – слышалось мычание механического существа, но Годрику было всё равно, он сделал, что хотел, пока слизь будет медленно поедать его, Елена умрёт от потери крови, не испытав те муки, которые предстояли ему.