Неупиваемая чаша

– Семьдесят рэ, в хорошем состоянии, – ошарашенный, передал я ей дословно озвученное мне в столице. – А в нулевом – сто.

– Привозите за сто, – поговорив с заказчицей, осуждающе качала головой поклонница поэзии. – Совсем люди с ума посходили…

После того как я подарил ей двухтомник Ахматовой, оговорившись, что случайно купил в московском магазине (иначе она бы не взяла), Маргарита Васильевна чуть ли не молилась на меня.

Уловив наши разговоры, очень непростой «товарищ» – бывший партийный деятель – отозвал меня в сторонку и долго мялся, но все же вымолвил: «Мне нужно что-нибудь маркиза де Сада. Заплачу, сколько скажете». Маркиз оказался не так уж дорог. В отличие от «Анжелики», которую я лишь приоткрыл, поразившись «древнему» году выпуска, де Сада решил прочесть. Начало захватило, но после тридцатой страницы стало подташнивать, и я захлопнул книгу.

– Знаете, – через неделю заговорщицки подмигнул мне Степан Анатольевич, – моя дама сердца от Сада просто на «седьмом небе», и я Вам так благодарен…

Пыл моих дальнейших планов поостудил Валерий Иванович:

– Очень уж ты, Сергей, размахнулся. «Аскольдова Могила» на тебя зуб точит.

За свойства характера и по созвучию «Аскольдовой Могилой» звалась заместительша председателя Камилла Аскольдовна Могилева.

– Но Семен Семенович… – начал я…

– Знаю, – перебил он, – Семеныч тебе благоволит, но она может и через его голову. Несколько лет назад упекла за решетку Вадика Барчанинова. Имей в виду…

Не успел я осмыслить сказанного, как меня подозвала Маргарита Васильевна.

– Сережа, – прошептала она, – Камилла готовит на тебя донос. Пожалуйста, будь поаккуратнее…

Я не очень-то боялся, зная, что мои масштабы, при мизерной официальной стоимости книг, на серьезную спекуляцию никак не тянут, но всё же решил переждать. К этому подталкивали и семейные обстоятельства. На днях, после разговора с соседкой, положив чужие ключи в шкаф, жена объяснила:

– Уезжают всей семьей в санаторий и просят присмотреть за квартирой.

Было видно, как она завидует: мы никогда нигде не отдыхали…

– Может, и ты с детьми съездишь? – предложил я.

– Одна с ними не управлюсь, да и деньги нужны на другое.

– По деньгам можно, – успокоил я, – дела идут нормально, а в помощь возьми свою маму.

Невольно получилось это издевательски, потому что теща достала уже не только меня… Почти сорок лет отработав прядильщицей на фабрике, она считала, что в недавно полученной двухкомнатной квартире, при хорошей пенсии, могла бы еще устроить свое счастье. И в подпитии, доводя себя до истерики, плакалась всем подряд: «Свалился на мою голову… Зять – не х…я взять! Настрогал детей, и никакой мне теперь личной жизни!..».

Я понимал ее, даже сочувствовал, и на мое предложение: с доплатой поменять квартиру на большую, а затем так же, за деньги, разменять на две отдельные – она согласилась. В надежде на это пахоту по четырнадцать часов, редкое общение с семьей и бытовую «шабашную» неустроенность я переносил спокойно. Но со сменой деятельности из-за моего постоянного присутствия отношения испортились вконец… Надо было что-то предпринимать.

После тихого волжского санатория, сбавив книжные обороты, я стал подыскивать для себя временное жилье в частном секторе: в многоэтажке, на глазах соседей, заниматься торговлей было опасно. Довольно быстро нашлось то, что нужно – треть дома с отдельным входом и даже въездом на небольшой двор.

В общей атмосфере послаблений запросы перекупщиков росли, и, значительно расширив выставляемый в саду ассортимент, поштучно я ничего не продавал, а принятые заявки обслуживал на новом месте.

«Аскольдова Могила», словно коршун, кружила около… Но вскоре случилось то, во что я всегда свято верил: если упрямо, не считаясь со сложностями, идти к цели, с небес обязательно подстелется дорожка. Важно не упустить этот момент, используя по полной…

– В холле областной филармонии, – объявил председатель, – состоится лотерейный розыгрыш подписных изданий. Желающие могут принять участие.

За разъяснением я обратился к Валерию Ивановичу, и, скептически скривившись, он пояснил:

– Мероприятие устраивается «Обществом» ежегодно, и самые хорошие подписки выигрывают нужные люди из серьезных учреждений. Так что можешь губу не раскатывать.

Ради интереса я всё же пошел, и возле филармонии в компании нескольких человек увидел Артема, у которого в свое время трудился по мягкой кровле. Пьяница и бабник, в звании капитана уволенный из армии, «гусарил» он напропалую, являясь головной болью отца и старшего брата, занимавших в столице высокое положение. Благодаря многочисленным знакомствам, деньги делались им буквально из воздуха, и, посетив с моего приглашения нашу «выставку», он иногда заказывал для себя книги.

– Какие люди! – весело поприветствовал меня Артем и обратился к своей компании, – познакомьтесь, мой лепший друг Серега, ас книжных дел. За любой раз можете к нему обратиться…

Обмениваясь со мной рукопожатиями, имен его товарищи не называли, но разговор пошел веселый, с шутками и анекдотами, а когда один из них, расхохотавшись на мое язвительно-уважительное замечание, панибратски приобнял меня, краем глаза я заметил наблюдавшего за нами председателя.

– Командир, – обратился к нему мой новый друг, – надеюсь, не обидишь?

– Как можно, Виктор Павлович! – подобострастно заулыбался тот. – Кстати, пора начинать. Прошу Вас…

– Нам ловить там нечего, – усмехнулся оставшийся Артем.

– А кто они? – спросил я.

– Большие люди… Командир части, в которой я служил когда-то, и два полковника из органов.

Утром следующего воскресенья председатель поджидал меня возле трамвайной остановки.

– Извини, Сергей, старого дурака, мог бы догадаться, что ты здесь заменяешь Фреда. На кого он работал, я знаю.

Я сразу понял, о чем речь, но, вместо готовой сорваться с языка резкости, многозначительно промолчал, осознав – это мой шанс: надо, пользуясь его «шпиономанией», разыграть ситуацию на всю катушку.

– Не совсем так, Семеныч, местная мелкота никого уже не интересует. Через «Общество» мне создается выход на московских «акул», и твоя бдительная Камилла может здорово навредить. Охолони ее, пожалуйста…

В том, как я говорил, бесцеремонно переходя на «ты», был риск: он мог поднять меня на смех и опустить ниже плинтуса, но мог, проникшись высоким государственным долгом, помочь родной милиции в серьезной оперативной разработке. Всё это в доли секунды пронеслось в голове и, в расчете на увлеченность взрослого человека сказками про индейцев и шпионов, я надеялся на второе…

– Не беспокойтесь, рвение этой дамы я приглушу, и не только ее…

– Семен Семенович, не надо помогать мне нести сумку. Держите дистанцию, – строго заметил я.

– Понял, – коротко бросил он и пошел медленнее, отставая…

Уверенный, что навешанная председателю «лапша» сработает, я развернулся вовсю и был почти счастлив, общаясь с книгами и книжниками. Фактически – спекулянты, далеко не все читающие, они разительно отличались от привычного мне контингента, образно выражавшего свое мировоззрение поговоркой: «Обмани ближнего своего, ибо дальний приблизится и обманет тебя». С этими не надо было постоянно держаться настороже, в готовности к любому повороту событий. А те из них, кто мнил себя прожженными дельцами, просчитывались на раз-два и были снисходительно-дружелюбны к менее опытным коллегам. Даже финансовая составляющая нисколько не мешала ощущению книжного братства. Поразил меня один случай… Спокойный «обменный» процесс нарушил громкий голос: «Мужики, я попал в сложное положение и всего лишился. Кто может, помогите подняться! Со временем, что вы мне дадите, я обязательно верну».

Это был Алексей, парень из Ленинграда. Он шел с сумкой по измайловской аллее, и многие складывали в нее книги. Положил одну и я. Возвращался он, кривясь в беззвучном плаче, прижав к груди не вошедшее в сумку. Кто-то дал ему большой пакет, который продолжил заполняться…

Месяца через два он вновь ходил, упрашивая: «Ребята, ну пожалуйста, кто давал – возьмите книги…» На него смотрели, улыбаясь, и никто не взял ни одной. Вскоре Алексей исчез. Питерские рассказали, что в тот раз он просадил всё в игровых автоматах, просил не говорить никому об этом и клялся никогда больше к ним не приближаться. Недавно видели его играющим…

К зиме Измайловское «обменное действо» приобрело официальный статус и по субботам проходило уже в арендованном неподалеку от парка Доме Культуры. У себя мы тоже перебрались в заводской клуб, и «Аскольдова Могила» ходила потерянная, не понимая, как реагировать на становившуюся всё откровеннее торговлю. В утешение я подарил ей мечту женщин – только что вышедший роман «Поющие в терновнике». С кислинкой на физиономии, благодарила она всё же искренне и, похоже, перестала отслеживать набирающую силу коммерцию.

В книжных московских тусовках меня уже считали за своего – не оговаривая сроков, предлагали книги на реализацию. Чтобы управляться, пришлось нанять носильщика из бывших шабашных работяг.

Кроме субботнего ДК, в середине недели, как обычно, я ошивался на Кузнецком, и среди примелькавшихся лиц увидел незнакомого парня, вынимавшего из сумки «Анжелику» в красочной обложке.

– Продаешь? – почти вырвал я книгу из его рук.

– Не знаю… Сколько дадите? – растерялся он.

Я понял, что парень совсем «ни о чем» и спросил, кивнув на сумку:

– Еще есть?

– Десять штук. Дядя купил в магазине и сказал, что на «Кузнецком мосту» оправдаю дорогу.

– Какую дорогу? – развеселился я.

– Из Ташкента, я там гостил у него.

Окружающие с интересом поглядывали на книгу, и я сунул ее обратно в сумку.

– Застегни, а то окупишь себе дорогу в казенный дом. Тут полно ментов.

Он засуетился, собираясь уходить, но я успокоил его:

– Не бойся, тебе повезло – могу купить всё. Сколько стоит проезд из Ташкента?

– Шестьдесят четыре рубля. – Он смотрел на меня с надеждой.

– Плюс два шестьдесят – цена книги, – расщедрился я, – в итоге, за всё – девяносто. Я возьму за сто. Устраивает?

– Конечно… – закивал он.

Я отсчитал деньги, вручил ему и прошептал:

– Давай, быстро… и дуй отсюда, иначе схлопочем с тобой года по три.

Книги перекочевали ко мне, и парнишка, не оборачиваясь, умчался прочь. Я подошел к Степанычу, сидевшему с неизменной трубкой в зубах на привычном месте. Книжникам он заменял справочное бюро.

– Степаныч, – опустил я в пакет у его ног пачку болгарских сигарет, – где-то вроде бы вышла «Анжелика»?

– В Средней Азии, двести тысяч.

– В продаже не светилась?

– Пару раз мелькнула, тридцать пять – влет.

Десять книг разошлись за двадцать минут, и по пути домой созрело решение: «Еду в Ташкент».

Взять деньги из отложенных на приобретение жилья даже в мыслях не возникало, и, оглядывая собираемую годами библиотеку, я ощутил себя змеем, готовым пожрать своих детенышей. Вспомнилось, как в четыре утра занимал очередь, чтобы сдать собранную женой за месяц макулатуру: двадцать килограмм – одна книга. Голубовато и коричневато-золотистых, набралась их целая полка… Другие выискивались и покупались по рыночным ценам с каждой зарплаты. И основная часть – «убойные», собранные в «обменный» период. Того, кто возьмет у меня за полцены всё сразу, я хорошо знал. Он очень не любил, когда предлагающий купить начинал изымать что-то, оставляя себе. Поэтому, заранее отложив для обмена в Ташкенте дюжину самых красочных – все-таки Восток, я тоскливо перебирал книги, купленные по интересу. Никогда не перечитывая даже очень понравившееся, детально многое не помнил, но щемящую печаль о любви и дружбе, долго не оставлявшую меня после «Трех товарищей» Ремарка, помнил хорошо. Вспомнилось, как был впечатлен книжкой «Тот, кто называл себя О. Генри» некоего Кошкина, неизвестного мне ни до, ни после. И, конечно, «Территория» Олега Куваева. Уверенный, что после Джека Лондона ничего подобного никто не напишет, я с горечью узнал, что тот, кто мог лучше, «ушел» в сорок с небольшим и уже ни о чем не расскажет.

Таких книг набралась небольшая стопка, и я убрал их подальше…

***

Летевший с дозаправкой самолет приземлился в аэропорту Ташкента поздно вечером. Когда на расспросы таксиста я сказал, что занимаюсь литературой, он обрадовался и всю дорогу начитывал вслух Омара Хайяма и Алишера Навои. Остановившись у гостиницы, ко входу он пошел вместе со мной. Швейцар через стеклянную дверь показал на объявление: «Свободных номеров нет».

– В других, наверное, то же самое, – посочувствовал таксист. – Есть предложение… В пригороде моя родственница хозяйствует в Гостевом доме. Могу позвонить, и, если там свободно, она примет.

– Едем в другую… – попросил я, и у запертых дверей третьей по счету гостиницы кивнул на раковину телефона автомата. – Звоните… – мысленно решая: «Будет говорить по-узбекски, переночую на скамье у гостиницы».

Из разговора стало понятно, что гости ожидаются через неделю, и, повесив трубку, он вопросительно посмотрел на меня.

– Не надо бояться, дорогой, узбеки народ мирный, – и добавил, – у Фатимы мама русская, учительница, кого попало я к ней не повезу.

– Поехали, коли так… – развел я руками.

Фатима, полная, приветливая женщина, накормила меня пловом и, выяснив, что через три дня улетаю обратно, попросила оплатить вперед, оговорившись: «В гостиницах дороже».

За ранним завтраком я узнал, что Гостевой дом принадлежит богатому совхозу и что мама Фатимы преподает в школе русский язык. Рассчитывая на какую-то информацию, цели своего приезда скрывать я не стал. Удивленная, она дала мне адреса двух книжных магазинов, большого базара и начала объяснять, как туда доехать.

– Мне бы лучше на такси, иначе ничего не успею. Вашего родственника попросить можно?

– Рахим подрабатывает вечерами, а с такси проблем нет – выйдите на дорогу и остановите. Не беспокойтесь, довезут куда надо.

Я не очень-то поверил, но действительность подтвердила: стоило поднять руку, и с вопросом «куда?» останавливалась каждая машина. Если было по пути, уже сидевшие пассажиры не возмущались, как у нас, и ничего не высчитывали – все полностью оплачивали свое. Окончательно покорило меня доброжелательное стремление людей помочь – никто не отвечал: «Не знаю», а старались хоть что-то подсказать, вовлекая в процесс выяснения окружающих. Возможность заработать никем не упускалась, особенно молодежью, и несколько человек включились в поиски книг, сбывая мне по шесть-восемь рублей за штуку. К вечеру набрались две еле подъемные сумки, но, самое главное, удалось наладить доверительные контакты – по возвращении мне несколько месяцев приходили посылки с «Анжеликами». Невостребованные «красочные» книги, прощаясь, я оставил Фатиме.

Недели через три в ДК ко мне обратился Ашот – «книголюб» из Ленинграда.

– Сергей, судя по «Анжеликам», у тебя есть кто-то в Ташкенте?

– Возможно… что из этого?

– В университете у меня был друг Рашид Рустамов. После окончания он даже приезжал ко мне в Питер, потом резко пошел в гору, и мы потерялись. Не мог бы ты оттуда узнать о нем? Отсюда не получается.

– А что он заканчивал?

– Филологический и поначалу работал в школе.

– Попробую, – пообещал я, позвонил Фатиме и попросил, по возможности, выяснить что-нибудь об этом человеке.

Через несколько дней она сообщила, что ее мама раньше хорошо знала Рустамова, а сейчас он замминистра образования.

Ашота новость обрадовала, и при следующей встрече он предложил:

– У моего компаньона «Волга-универсал», бывшая «скорая помощь» – салон, как в трамвае. Собираемся сгонять в Ташкент. Если найдешь, где остановиться, возьмем и тебя.

– Списанная развалюха… Вы не доедете.

– Списывал брат, начальник гаража. Перебрали ее до винтика. Соглашайся…

Предложение выглядело заманчиво, и я опять связался с Фатимой. Она сказала, что находящиеся у нее снабженцы из Воркуты вскоре уезжают, и назвала дату, с которой может нас принять.

Я позвонил в Ленинград:

– Ашот, пристанище есть, но трястись тысячу верст на тачке не хочу. Вы оплачиваете мне самолет до Ташкента, на месте я вас встречу. Обратно улечу сам. Из всего, что наберем, четвертую часть завезете ко мне. Согласен?

– Надо подумать… – озадачился он и через час перезвонил. – Мы согласны, детали обговорим в субботу.

Всё прошло как договорились… Порядком измотанные, они сразу завалились спать, а утром Ашот уехал в министерство. Возвратился он, сияя, как начищенный самовар:

– На выходных Рашид в родном кишлаке устраивает в нашу честь «сабантуй»! Отказаться невозможно, к тому же он обещает всемерную помощь.

Они решили еще денек отдохнуть. Я уехал в город и к вечеру отправил домой две посылки с книгами. Когда вернулся, мои друзья, хмельные, сидели в саду у богато накрытого стола, и Фатима им прислуживала.

Видя мое недоумение, она рассказала: «Приезжал человек от раиса Рустамова, привез две корзины продуктов и передал мне благодарность своего хозяина».

То, с каким почтением она произнесла «раис Рустамов», объясняло, что ее прислуживание – нормальный элемент восточного отношения к большому начальству. Смысла своего присутствия на сабантуе я не видел и, после того как утром водитель Рустамова увез их, опять отправился в город. За два неполных дня сумел собрать «Анжелик» только на одну посылку и понял: «Клондайк истощен». В воскресенье, лоснящихся от удовольствия, привезли моих соратников, но вместо обсуждения предстоящих действий Ашот позвал меня в беседку: «Поговорим…».

– Договор – есть договор, если не согласишься, будет как намечали… – неуверенно начал он и выплеснул: – Рашид дает нам своего человека, и мы хотим работать без тебя. Независимо от результата, сотню «Анжелик» я тебе гарантирую. Мне кажется – всё честно.

– Одна просьба, – не раздумывая, согласился я. – Не сбивайте цены в Москве.

– Мог бы не говорить, у меня весь Северо-Запад голодный…

Рано утром на двух машинах они уехали, а в полдень улетел и я.

Через полторы недели в автоматическую камеру хранения Белорусского вокзала Ашот положил обещанные книги. Я к ним даже не прикоснулся – забрали ребята из Минска, за наличные.

Время от времени заглядывая в «Городское бюро обменов», я выяснил, что накопленного за пять лет «шабашной» каторги может хватить на простейшую, по маклерскому жаргону, сделку: «двушку на трешку» и уже ее на две «однушки». Из-за предстоящих при этом обмене переселений теща могла взбунтоваться, да и финал не очень радовал. Поэтому, изо всех сил нарабатывая ресурсы, я надеялся на другое… слышанное краем уха.

Ташкентские «набеги» приблизили эту возможность, и на мои провоцирующие разговоры откликнулась одна из сотрудниц, оформлявших обмены. Постреливая глазками, с многообещающей улыбкой она пригласила меня за свой стол, стоявший в стороне, и представилась:

– Меня звать Дина Константиновна. Похоже, человек вы обеспеченный, и можете позволить себе любой вариант. Возможно, это будет дорого и нескоро – хорошее у нас легко не делается, но, – жеманно опустив ресницы, она выдохнула, – для вас лично я постараюсь…

Я покосился на сидевшую рядом женщину.

– Можно говорить откровенно, это моя помощница, – успокоила «Коза Константиновна», так про себя я ее окрестил. – Какие у вас пожелания?

– Пока никаких, может, попозже… – поднялся я и, раскланявшись, направился к выходу.

Получилось резковато, но в таком серьезном деле довериться этой шаловливой бабенке я не мог.

– Молодой человек, – окликнула вышедшая следом ее помощница, – вы меня не узнаете? Светлана Андреевна… я заказывала книги Герберта Спенсера – английского социолога.

– Теперь узнаю… – вспомнил я университетскую даму, помочь которой просил Виталий Аронович. – Вот где, оказывается, пишутся «докторские»…

– Здесь я для того же, что и вы, и нам обязательно надо поговорить.

– Ну, если надо… – протянул я насмешливо. – С кем говорить? С кандидатом наук или с подружкой Козы Константиновны?

– А что-то среднее устраивает? – засмеялась она. – Приглашайте, не пожалеете…

Я стоял, не зная, в какой ипостаси ее принимать, и, чтобы определиться, небрежно бросил:

– В банные номера?..

– На первый раз прощаю. Здесь недалеко кафе. Идемте.

Строгий тон не допускал возражений, и я молча двинулся за ней.

– «Коза Константиновна» – довольно метко, – уже в кафе, более доброжелательно заговорила Светлана Андреевна. – Однако это малая ее часть. Дина хороший специалист, с большими связями. А я ей помогаю, заодно и себе: из комнаты в коммуналке, где очутилась с детьми после развода, уже перебралась в двухкомнатную квартиру улучшенной планировки. Осталось совсем немного: чтобы у всех было по комнате. О возможностях она не лгала…

– Преподавание так оплачивается, что можно купить квартиру? – съязвил я на ее «развесистую клюкву».

– Вы не поняли… вместо денег, которых у меня, конечно, нет, уже два года, вечерами и по выходным, я общаюсь с клиентами, составляю и веду длинные цепочки, включая в них себя.

– Извините, но ваша «патронесса» явно не из тех, кто делится жирным куском.

– Не из тех, – согласилась она. – До меня у нее были варианты попроще и доходы поскромней. Серьезные люди, как и вы, ей не очень-то доверяли.

– Чем же я заслужил такую оценку? Двумя книжками Спенсера?

– Считаете, что использую лесть для усыпления бдительности? Разумно… Однако продолжу льстить: человек, которого я уважаю, заверил меня в вашей порядочности, и Дина обратилась к вам по моему совету.

Складность ее речей меня настораживала.

– Светлана Андреевна, скажите, пожалуйста, причем тут порядочность, если от меня нужны только деньги?

– Наконец-то мы добрались до дела. – Она помолчала, как бы собираясь с мыслями. – В отличие от простых вариантов, где с небольшой подстраховкой оплата и результат происходят одновременно, длинная цепочка выстраивается долго и тщательно. Если вдруг вылетает мелкое звено, его не трудно по ходу дела заменить, но если крупный покупатель начнет «фордыбачить», то весь многомесячный труд пойдет прахом. Порядочные люди так не поступают. Сейчас у меня в работе две большие квартиры, и не хватает одного хорошего покупателя. Давайте конкретизируем – что у вас есть и что вы хотите.

Второй раз уходить от ответа не стоило…

– Так я и думала. В мою схему это вполне встраивается, и по финансам будет выглядеть приблизительно так… – она назвала сумму. – Потянете?

Готовясь к разговору, я просчитал всё, чем располагал. Озвученное ею было потолочным… Но отказаться от трехкомнатной квартиры, без тещи?!

Прикидывая, за какое время смогу распродать имеющееся, я спросил:

– Когда нужны деньги?

– Месяца через три-четыре, до этого рублей пятьсот на текущие расходы.

Такой срок в корне менял дело: «Если всё бросить в развитие, – защелкало в мозгах, – а к этому я уже подошел вплотную, то через три месяца мое финансовое положение будет совершенно иным».

Пригасив возникшее воодушевление и как бы соглашаясь, я обратился к ней:

– Светлана Андреевна, у меня нет оснований вам не доверять, но, не понимая, хотя бы в общих чертах, механизма возникновения таких возможностей, твердого обещания дать не могу. Поймите меня правильно…

– Хорошо, в общих чертах можно… Есть молодая супружеская пара. Они геологи, решили обосноваться на Дальнем востоке: в Благовещенске им предлагают работу по профилю и квартиру. Здесь остается доставшееся от родителей приличное жилье, которое просто отойдет государству. Но они хотят что-нибудь с этого иметь. В конце длинной цепочки обменов их квартиру за половину рыночной стоимости приобретает наш клиент. Геологи с этого получат свою долю, а с остальным разбираемся мы с Диной. По другой квартире – сложнее, так как семья уезжает в Израиль. Но тоже решаемо…

– У покупателей проблем потом не возникнет? – засомневался я.

– У них всё по закону. Некоторые шероховатости в работе Дины загладят, если понадобится, высокие покровители из ее «коллекции».

– Выходит, насчет «козы» я всё же прав?

– Есть такое… Глаз у вас наметанный. Очень прошу, не вздумайте выказать ей свое пренебрежение. Этого она не прощает.

– А как же реагировать на ее «завлекушки», если женщины меня не интересуют?

– Ой ли… – недоверчиво покачала головой моя собеседница, – я еще в Городском саду заметила, как вы провожаете некоторых взглядом.

– Отголоски прошлого… когда жил, как хотел. Сейчас живу – как надо, а надо обеспечить всем необходимым семью.

– Похвально. В этом мы полностью сходимся. А Дину не обманешь – мужчину она чует за версту.

– Скажите ей, что у меня венерическое заболевание, – расплылся я в улыбке.

– И вы об этом мне сразу доложили?.. Не пройдет. Хотя… почему бы и нет? Пусть подозревает, что мы давно знакомы. Скажу, что она вам очень понравилась, но из-за болезни, связанной с прошлым распутством, не можете позволить себе влюбиться. Поэтому, расстроившись, ушли.