Предложение рыцаря

Сесили поморщилась.

– Я попыталась перейти реку вброд по камням, но из-за дождя вода поднялась. Мне показалось, что так будет быстрее, вот я и рискнула. – Проницательные голубые глаза как будто заглядывали ей в голову. Сесили испуганно прикусила губу, раздраженная тем, что ее спаситель так глубоко проник в ее мысли.

– Вам еще повезло, что удалось выбраться. В такой воде многие лишились жизни.

– Д-да… конечно, мне повезло, – безвольно согласилась Сесили, крепче прижимая узел повитухи к груди. Несмотря на то, что ужасы утренней эскапады понемногу поблекли, воспоминания о спасителе, как ни странно, оставались яркими. Тепло его пальцев, когда он схватил ее, шершавые подушечки сильных пальцев, впившихся ей в предплечье. Волна его мужского аромата, когда он закинул ее к себе на плечо. Острые секунды удовольствия хлынули в голову, как бабочки на свет.

– Простите, миледи, но разве вам не опасно выходить из замка в таком виде? – спросила старушка, многозначительно косясь на плоский живот Сесили. – Вас кто-нибудь видел?

Только он. Высокий незнакомец с ярко-рыжими волосами…

Сесили глубоко вздохнула. Воздух выходил из легких судорожно, толчками. Должно быть, ее спаситель – просто путник, рыцарь, который проезжал через их края на пути в другой город, в другое место.

– Н-ну да… какой-то мужчина вытащил меня из реки. Но я никогда его прежде не видела, поэтому…

– Ничего не говорите матушке, миледи, или она… – Грета подняла узловатую палку, на которую опиралась при ходьбе, и озабоченно поджала губы.

Сесили вздрогнула.

– Я ничего не собиралась рассказывать матушке. Сегодня я совершила ошибку. Нужно было прийти к вам посуху.

Они уже приближались к замку и шли по каменной дороге, направляясь к воротам, низко склонив головы и набросив капюшоны на лбы, касаясь друг друга локтями. Несмотря на преклонные годы, Грета не отставала, шла шаг в шаг.

Вскинув голову, Сесили поискала взглядом окно сестры на южной башне. Сердце у нее екнуло.

– Молю Господа, чтобы мы не опоздали. – Она разглядела за окном с открытыми ставнями бледное лицо матери; очевидно, Марион высматривала ее. Ей хотелось крикнуть, спросить, как Изабелла, но она понимала: с такого расстояния мать ее не расслышит.

Два стража стояли у входа в замок, поверх кольчуг они накинули красные плащи. Они стояли по обе стороны от внушительных деревянных ворот. Сердце у Сесили упало. Уже поздно возвращаться в свою опочивальню обычным путем; почти все слуги на ногах. Никто в замке не должен догадаться, что не она мать ребенка, который вот-вот родится.

– Идите, – сказала она Грете, застенчиво дергая за край ее капюшона. – Я обойду замок и войду через погреб. Прошу, поспешите!

Старушка ободряюще сжала Сесили руки.

– Не бойтесь, миледи. Все будет хорошо. Поворачивайте назад, как будто вы возвращаетесь в деревню. Стражники ничего не заподозрят. Помните, госпожа, все ждут рождения ребенка. Никто не хочет, чтобы хозяином замка стал лорд Саймон. Им нравится, что вы главная.

Сесили охватил холодный страх.

– Вы ведь… никому ничего не говорили?

– Нет, госпожа, ваша тайна останется со мной. – Сесили уловила сзади какое-то движение и обернулась. – Вы лучше поспешите, миледи… там едут всадники.

Прищурившись, Сесили заметила характерный блеск кольчуги. На ветру звякнула сбруя. Сердце у нее сжалось от страха, на долю секунды ей захотелось сдаться.

Из нее выходили все силы. Сколько можно поддерживать нелепый фарс? Искушение упасть на колени и признаться во всем первому встречному было подавляющим. Сколько еще так может продолжаться? Когда мать наконец ее простит?!

– Ступайте же. – Грета тронула ее за локоть. – Поспешите, иначе они вас настигнут.

Сесили сунула узел в руки старушки и быстро свернула на лесную тропинку. Вскоре ворота остались далеко позади. Она повернула за угол и побежала к двери погреба, скрытой в густых зарослях. Цокот копыт приближался. Она невольно пригнулась, внутри нарастало отчаяние, ощущение неминуемой ловушки.

Даже не оглядываясь, она понимала, что среди приближающихся всадников находится Саймон, лорд Доккум. Он никогда не сдастся!

Спотыкаясь и оскальзываясь, Сесили обошла крутой склон, ведущий к северному крылу замка. Здесь идти стало труднее; ей пришлось спускаться по почти отвесному склону над быстрой рекой. Босые, в одних чулках, ноги онемели от холода и боли, и все же она бежала вперед, напрягая последние силы, чтобы не упасть с обрыва. Мокрый плащ неуклюже обмотался вокруг нее и хлопал по ногам.

Какое-то движение сзади привлекло ее взгляд. Она развернулась, и сердце подскочило к горлу, заполнив внутренности страхом. На вершине холма, на фоне ясного голубого неба, чернели силуэты двух крепких мужчин. Один поднял руку и что-то крикнул, обращаясь к ней. Серебристая его кольчуга переливалась на солнце, отдельные звенья мерцали в лучах солнца. Несомненно, это люди Саймона Доккума, их послали в погоню за ней!

Сесили развернулась, мрачно посмотрела перед собой и ускорила шаг. Она взмокла от пота. Дверь погреба совсем недалеко… Приподняв юбки, она, спотыкаясь, бросилась бежать по крутому склону, кренясь набок. Тяжело дыша, Сесили завернула за последний угол стены замка… и вот, наконец, узкая железная дверца. Дорога к спасению.

Ключ был спрятан за расшатанным камнем в стене. Она сама положила его туда после того, как они задумали отчаянный план. Уже несколько раз она таким образом выходила из замка и попадала обратно в те дни, когда, как предполагалось, должна была сидеть взаперти. Руки ее дрожали, она ощупала шершавый камень, нашла тяжелый железный ключ и вставила его в замок. Налегла на дверь всем телом, повернула круглую ручку. Дверь открылась, и она очутилась в сырой темноте погреба. Захлопнув тяжелую дверь, она вставила ключ в замок и быстро повернула. Пальцы дрожали от страха.

Она услышала, как подъехали всадники. Один подергал дверь, щелкнули засовы. Потом кто-то ударил кулаком в железную дверь.

– Открой дверь! Лорд Саймон хочет поговорить с тобой!

Ее охватил страх, она отошла подальше, а неизвестный продолжал молотить в дверь. Эти приспешники лорда Саймона очутились слишком близко! Их разделяла лишь тонкая полоса металла. Кровь стучала у нее в ушах, собственное хриплое дыхание в темном коридоре казалось особенно громким. Неужели они ее слышат? Удары прекратились, все стихло. Хоть бы они сдались!

Обхватив себя руками, она тихо, на цыпочках, побрела в темноте к узким ступенькам в северной башне, которые приведут ее в опочивальню сестры. Спустя какое-то время Сесили вздохнула с облегчением. Чем дальше отходила она от двери, тем легче ей становилось. Наконец страх совсем покинул ее. Удача была на ее стороне… на сей раз.

– Иди переоденься! – рявкнула мать, холодно посмотрев на лужи, натекшие с Сесили. – А потом возвращайся и помоги сестре.

Грета, сидящая на краю кровати, посмотрела на нее и ободряюще улыбнулась.

– Как она? – спросила Сесили. Лицо Изабеллы приобрело восковой оттенок и блестело от испарины. В комнате стояла невыносимая духота. Две угольные жаровни пылали, в открытом камине в простенке между двумя окнами ревел огонь.

– Пока все хорошо, – ответила Грета. – Кровотечение довольно быстро прекратилось; вы правильно поступили, приказав ей задрать ноги. Ребенок не пострадал. Послушайте свою матушку и переоденьтесь в сухую одежду.

После жарко натопленной опочивальни Изабеллы в собственной комнате Сесили сразу продрогла. От усталости она плохо соображала, мысли медленно ворочались в голове. Она смотрела на знакомые предметы словно в первый раз: тяжелый бархатный полог над кроватью, дубовый сундук под окном, покрытый затейливой резьбой – работа старого плотника, служившего еще у ее отца, глиняный кувшин и таз для умывания на небольшом вязовом столике.

Сесили сняла мокрый шерстяной плащ, встряхнула, повесила на спинку стула. Светло-зеленая ткань была вся в грязи, в тяжелых складках запутались мелкие прутики и палые листья. Последствия утренней эскапады! Она долго возилась с тугим узлом на поясе. Сняв наконец пояс, стащила через голову верхнее платье без рукавов и повесила его рядом с плащом. Снять нижнее закрытое платье оказалось труднее. Узкие рукава плотно охватывали руки и предплечья благодаря крошечным пуговицам; на то, чтобы их расстегнуть, ушла целая вечность. Раздеваться оказалось еще труднее из-за того, что ткань намокла. И все же в конце концов ей удалось расстегнуться. Выпростав руки из тесных рукавов, она сняла платье и быстро справилась с сорочкой, нижним бельем и чулками.

Посмотрев на чулки, она едва не расплакалась. Тонкий шелк был весь в дырах и затяжках. Сесили поняла, что чулки испорчены безвозвратно. Ее ноги были не лучше, ступни и пальцы ног сплошь покрыты синяками и царапинами. Ноги кровоточили. На правой лодыжке зловеще чернел кровоподтек. Взяв лежавшее в ногах кровати полотняное полотенце, она обтерлась. Кожа у нее пылала, после растирания стало чуть легче.

Сесили еле слышно вздохнула от облегчения. Несмотря на свою опрометчивость – она выбежала из замка, не позаботившись о внешних признаках беременности, – ей удалось не вызвать подозрений. Задуманный матерью план еще может увенчаться успехом. Замок и поместье будут спасены, и мать порадуется. По правде говоря, ничего больше Сесили не желала. Она сама виновата в том, что случилось с ее братом Реймондом. Если она солжет и будет все делать, как говорит мать, ей удастся все исправить.

Марион была очень счастлива в Криклейде, их родовом гнезде, когда ее отец был жив. Поднявшись в просторный зимний сад, устроенный на верхнем ярусе замка, она часто наблюдала, как Сесили, Изабелла и Реймонд ехали на своих пони кататься с отцом и их улыбающиеся лица лучились радостным возбуждением. Иногда, если отец не мог с ними поехать, их сопровождал Уильям. Он служил на конюшне и был ровесником Сесили. А потом мать отослала его прочь…

Натянув чистые шерстяные чулки и полотняные панталоны, Сесили закрепила их на талии при помощи розовой атласной ленты. Порывшись в дубовом сундуке, она достала простое нижнее платье из светло-голубой шерсти и верхнее платье без рукавов более темного оттенка. Хотя у нее имелись дорогие наряды, для исполнения повседневных дел она предпочитала одеваться просто, во что-то прочное и практичное. Платье и верхнюю накидку она надела поверх полотняной сорочки. Приятно было почувствовать себя сухой!

Они с Уильямом очень подружились. Он стал ее тихой гаванью, источником спокойствия и безопасности. Она часто искала у него помощи после злобных нападок матери. Уильяма часто можно было найти на конюшне или во дворе, он ходил за отцовскими лошадьми. Она скучала по нему. Теперь ей не к кому обратиться, она осталась совершенно одна.

Отогнав сожаления, Сесили отругала себя за слезливую чувствительность. Она повязала поверх кожаных завязок на животе шерстяной кушак, расправила накидку, которая легла ниже пояса свободными складками.

Скоро для них – для нее, Марион и Изабеллы – все закончится. Если сестра благополучно разрешится от бремени и родится мальчик, все будет хорошо. Сесили расплела спутанные косы и причесалась. Разделила волосы пробором и снова заплела две длинных косы. Сколола их в узел на затылке и закрепила длинными серебряными шпильками. Головное покрывало служило и платком, и вуалью. Позже придется отыскать другой обруч. Натянув на ноги мягкие кожаные сапожки до лодыжек, Сесили вышла из комнаты и направилась к Изабелле. Скоро все будет кончено.

* * *

– Я не могу, не вынесу! Прошу, пусть все прекратится… сейчас же! – Изабелла испустила долгий крик, когда у нее начались очередные схватки. Ее голова металась по подушке, отсыревшей от пота. Повитуха скорчилась в изножье кровати, рядом с ней на полу лежала груда тряпок и стоял таз с водой.

От усталости глаза у Сесили покраснели. Она держала сестру за скользкую от пота руку. Сколько еще будут продолжаться роды? Она вернулась уже давно; день сменился сумерками, потом наступила ночь. Весь день Грета терпеливо сидела у кровати, пристально всматривалась в Изабеллу. Та или беспокойно металась во сне, или просыпалась с криками от очередных схваток. Но теперь, перед рассветом, когда на небе остался лишь крошечный полумесяц, а в окно ярко светила Венера, Грета перебралась в изножье кровати и отбросила простыни. Она заглянула Изабелле между ногами и объявила:

– Почти все, миледи. Уже видна головка. Постарайтесь, тужьтесь изо всех сил!

И вдруг появился ребенок – он очутился прямо в руках у повитухи. Ребенок сразу же открыл ротик и заплакал.

Грета ловко обтерла нос и рот младенца и улыбнулась, заметив, как он порозовел. Ловко обрезала острым ножом пуповину.

– Ну вот, – сказала она, передавая извивающийся сверток Сесили. – Привыкайте! Запеленайте его потуже.

Схватив полотняную пеленку, приготовленную с этой целью, Сесили взяла младенца на руки… Мальчик. Изабелла родила мальчика! Маленькое сморщенное личико прижалось к ее груди; кожа у младенца, тонкая, розовая, полупрозрачная, напоминала лепесток розы. В его светло-голубых глазах мелькнул проблеск зеленого. Такие же глаза, как у Изабеллы. И у нее…

Измученная, усталая, Изабелла рухнула на подушку. Голова ударилась о матрас, влажные волосы разметались по покрывалу. Руки безвольно опустились вдоль тела, ее ночная сорочка и бедра были в крови.

– Мальчик! Мальчик! – Марион радостно захлопала в ладоши. – Ты умница, Изабелла! – Нагнувшись, она поцеловала младшую дочь в лоб. – Теперь Саймон Доккум не сможет предъявить права на замок! Ему придется оставить нас в покое. Неудачная помолвка твоей сестры с родичем твоего мужа нас спасла, хотя в то время мне такое и в голову не приходило.

– Полагаю, его смерть также стала неожиданностью, – негромко заметила Сесили. Гийома убили в той же битве, где ранили Питера. Насколько ошибочными, насколько ограниченными оказались суждения матери! Изабелла по-настоящему любила Гийома. Неужели мать забыла, что они должны были пожениться?

Марион пожала плечами.

– Его гибель все облегчила. – Она вытянула руки вперед: – Сесили, а теперь дай ребенка мне.

Опустившись на колени у кровати, Грета собирала свой узел. Потом, кряхтя, с трудом поднялась на ноги.

– Сейчас попрошу слуг принести горячей воды. Велю оставить воду у двери… – Грета многозначительно указала на Сесили: – Пока вы не приготовитесь. – Ее хрупкая иссохшая фигурка выскользнула за дверь на лестницу.

«То есть пока я не поменяюсь местами с сестрой», – подумала Сесили. Она снова почувствовала себя виноватой. Как она могла? Как можно отнять младенца у матери?

– Можно мне его подержать? – слабо спросила лежавшая в постели Изабелла. – Матушка, прошу, дайте мне подержать моего малыша!

Марион резко кивнула Сесили и поджала губы. Но Сесили уже протягивала новорожденного сестре. Когда ребенок очутился у нее на руках, Изабелла расплылась в улыбке, она изумленно смотрела на ребенка. Он – настоящее совершенство, чудо! Она любовалась его пухлыми губками и курносым носиком. Сесили прикусила губу и отвернулась. В глазах у нее блеснули слезы. На такое она не рассчитывала. Она не представляла, что почувствует, увидев младенца на руках у родной матери. Что же они наделали?!

– Так нельзя, – прошептала она, оборачиваясь к матери и отводя ее подальше от кровати, чтобы Изабелла не слышала, о чем они говорят. – Мы не имеем права и дальше продолжать нелепый фарс!

– Что?! – прошипела мать, сжав тонкие губы. – Сесили, не вздумай! Ты уже не имеешь права отступать! Мы уже почти достигли цели!

– Матушка, посмотрите на Изабеллу. Посмотрите, как она прижимает к себе младенца. Мы не можем отнять его у нее.

– Никто не отнимет у нее ребенка! – отрезала Марион. – Изабелла останется здесь, с мальчиком, и будет видеть, как он растет. Но нам придется продолжать фарс ради лорда Саймона, чтобы все выглядело правдоподобно. Тогда он оставит нас в покое. Теперь… особенно после того, что случилось с Реймондом… ты не имеешь права идти на попятный!

– С ним произошел несчастный случай! – Грудь у Сесили сдавило от воспоминаний.

– Как бы там ни было, тебе придется вернуть долг. В тот день, в день, когда умер твой брат Реймонд, ты отняла у нас будущее, и теперь в твоих силах все вернуть.

От спертого воздуха и запаха пота и крови у Сесили разболелась голова. Она дотронулась до ссадины на лбу в том месте, где ударилась головой о камень. Она вспомнила заботливые руки того незнакомца, который ощупывал ее царапину. Кожа горела.

– И помни, Сесили, – Марион заставила себя смягчиться, в ее голосе послышались льстивые нотки, – если у нас все получится, тебя ждет награда! Я скажу тебе, где Уильям. И может быть… может быть, я прощу тебя за то, что ты сделала. Мы снова станем настоящей семьей.

Мать ее подкупает… Намекает на то, что снова сможет ее полюбить!

Сесили закрыла глаза. Она должна подумать, а для этого надо выйти из душной комнаты. Пусть и совсем ненадолго.

– Мне… нужно подышать свежим воздухом.

– Так открой окно! – визгливо прокричала мать. – Ты должна оставаться здесь, со мной, и помочь Изабелле. Как только мы ее вымоем, вы с ней поменяетесь местами.

Сесили уже держалась за ручку двери, приоткрыла ее, прислушалась, нет ли кого на лестнице.

– Ты куда? – Марион в ужасе вытаращила глаза. – Тебе нельзя выходить! Сейчас же вернись!

– Я скоро, – не слушая воплей матери, Сесили тихо выскользнула из комнаты.

– Пожелай мне удачи, – Локлан улыбнулся Саймону, вынимая ногу из стремени и тяжело спрыгивая на землю, устланную листвой. После приземления рана заныла, и он поморщился. Перекинув истертые кожаные поводья через голову коня, он передал их одному из подручных Саймона. Кое у кого из их отряда были факелы, всадники находились словно в кольце света.

Нагнувшись в седле, Саймон стукнул Локлана кулаком в широкое плечо:

– У тебя все получится. Постарайся выяснить как можно больше и возвращайся. Мне нужно знать, что задумали женщины и родился ли ребенок. Если у нее девочка, замок снова мой.

– Сколько людей защищает замок? – спросил Локлан. В тени его глаза казались почти черными.

– У нее там целая армия. Должно быть, она хорошо им платит за верность. Там слишком много мужчин для охраны трех женщин.

– Трех?

– Да, вдовы моего брата Сесили, ее матери и младшей сестры Изабеллы. Мать и сестра переехали в Оукфорд после того, как умер отец леди Сесили.

– Ты не пробовал прорваться в замок силой?

Саймон покачал головой:

– Я против насилия. Особенно по отношению к женщинам. Если король об этом узнает… – он не договорил, пожал плечами, покосился на Локлана. – Лучше действовать по-другому.

– Украдкой, – кивнул Локлан. – В таком случае присмотри за моим мечом и поясом. Пусть меня сочтут скромным путником, а не шпионом, который что-то вынюхивает.

Он передал Саймону меч и пояс и достал из седельной сумы большой плащ с капюшоном. Накинул плащ на свои широкие плечи.

– Что скажешь? – спросил он, набрасывая широкий капюшон на рыжие волосы.

– Локлан, ты настоящий друг! Ты мне так помогаешь! Если бы я смог чем-нибудь помочь тебе… – Саймон откашлялся, его бледное лицо порозовело, – после того, что с тобой случилось. – Он всмотрелся в напряженное лицо Локлана. – Жаль, что я ничего не могу для тебя сделать, – безвольно закончил он.

– Саймон, все произошло очень давно. – Локлан непроизвольно стиснул зубы. – И ты ничего не можешь поделать. Как бы там ни было, я уже почти забыл обо всем. – Но когда он развернулся и зашагал к березовой роще, белевшей в темноте, он понял, что кривит душой. Слова Саймона пробудили в нем страшные воспоминания, его передернуло. Земля под ним зашаталась, превратилась в размытое пятно, когда на него нахлынуло прошлое. Перед его взглядом возникали ужасные яркие образы, знакомые чудовища, которые не давали ему покоя ни днем ни ночью. Едкий дым на языке – как будто все происходило вчера. В ушах звучали крики родных…

Локлан помотал головой, отгоняя нежеланные картины. Несмотря на то что идти было трудно, его длинные ноги, закаленные долгими годами в седле, уверенно взбирались по крутому склону к воротам замка. Было очень рано, еще не рассвело. Над ним на иссиня-черном небе мерцали звезды. От морозного воздуха перехватывало дыхание. Сейчас не время горевать о прошлом, сейчас время давать сдачи. Скоро он вернется в Шотландию и позаботится о том, чтобы восторжествовала справедливость. Еще два дня, подумал Локлан. Еще два дня, и он окрепнет настолько, чтобы скакать на север.

Он ошибся, отпустив ту девицу из реки. Надо было крепко держать ее за руку и привести ее к Саймону. Все было бы гораздо проще, чем рыскать в темноте. Он улыбнулся, представив себе ее реакцию, поведи он себя таким образом. Несомненно, она бы зашипела, как кошка. Из головы не шли ее дикая красота и стройная фигурка, облепленная намокшей одеждой. Ее кожа напоминала внутренний слой жемчужной раковины, на которой поблескивали капли воды… Такая красивая – и такая враждебная.

Он остановился отдышаться и вдруг осознал всю глубину своего чувства. Кровь все быстрее стучала в ушах. Он нахмурился, сдвинув брови, не сразу сообразив, что стоит перед большими воротами. Он уже замахнулся, чтобы постучать, однако медлил. Воспоминания о девице из реки мешали мыслить логично, как всегда. Нахмурившись, он с силой постучал кулаком в массивные доски.

Ничего. Ни звука. Дверь осталась запертой. Он снова постучал, сильнее. Неужели они на ночь оставляют ворота без охраны? Отойдя на шаг, он задрал голову, оглядел высокую гранитную стену. Взгляд переходил с одного окна на другое. Где-то высоко на башне мерцало пламя свечи; он видел, что в комнате кто-то ходит.

Снова занеся кулак, он едва не упал ничком от удивления, когда дверь вдруг отворилась и из-за нее выглянул молодой парень с факелом в руке. Пламя дымило и искрило. На парне была кольчуга, явно слишком большая для него, и опасно накренившийся шлем. Где же многочисленные защитники замка, о которых толковал Саймон? Неужели все спят?

– Да? – спросил парень. В его голосе слышалось сомнение.

– Доброго вам дня. – Локлан склонил голову. – Дайте что-нибудь поесть, если можно. Я шел всю ночь и очень устал.

– Хозяйка не… – Парень начал закрывать дверь.

Локлан быстро поставил ногу в сапоге в проем, не давая парню захлопнуть ворота.

– Я вас не потревожу, – сказал он. – Могу поесть и в кухне. Ваша хозяйка даже не узнает, что я здесь побывал.

На лице молодого стража отразилось сомнение, его светлые глаза страдальчески смотрели на большую ногу Локлана.

– Ладно, – сказал он наконец. – Только не шумите. Хозяйка всю ночь рожала и только что родила ребенка.

– Мальчика или девочку? – спросил Локлан, входя. Наверху впереди он увидел еще один проем, который вел в мощеный внутренний двор.

– Мальчика, – ответил страж, запирая ворота на железные засовы. – Благословенный день для нас всех! Теперь леди Сесили не потеряет замок. – Его робкий взгляд поднялся к загрубевшему лицу Локлана. – Она вдова, а ее деверь хочет отобрать замок.

– Ваша хозяйка хорошо к вам относится? – как бы между прочим спросил Локлан.

Парень кивнул, его худое лицо расплылось в улыбке.

– Да, она славная женщина. И работящая. Мы радовались, когда наш господин, упокой Господь его душу, женился на ней. Пока он сражался во Франции, она управляла всем имением.

Локлан удивленно поднял брови. Саймон рассказывал ему другое. После его слов создалось впечатление, что вдова его брата позволила замку разрушаться, но даже в тусклом свете он видел, что внутри все прибрано, чисто и аккуратно. Вдоль стен под соломенными навесами лежали поленницы, камни во дворе, сейчас скользкие от наледи, были чисто выметены. Справа, со стороны конюшни, пахло свежей соломой.

Локлан остановился. Зачем ему входить в замок? В глазах закона Саймон проиграл, и замок перейдет к его новорожденному племяннику.

И все же… Перед его мысленным взором заплясали изумрудные глаза, которые метали молнии. Она… та девушка из реки… где-то здесь. Пожалуй, он побудет здесь еще немного; может быть, удастся еще хоть раз взглянуть на нее, прежде чем он отправится на север.

– Покажите, где кухня, – обратился он к парню, закидывая свой мешок на плечо.

Глава 4

Сесили быстро шла по коридору, с наслаждением вдыхая влажный холодный воздух – какое облегчение после жарко натопленной комнаты Изабеллы! Застекленная веранда находилась в дальнем конце замка, в юго-западной башенке, куда можно было попасть, спустившись еще по одной винтовой лестнице. Просторное, залитое светом помещение предназначалось лишь для самой Сесили, ее матери и Изабеллы. Остальным туда входить запрещалось, веранда считалась их личным убежищем.

Войдя, Сесили сразу направилась к широкому низкому окну и села на деревянный подоконник. Окинула взглядом открывшийся вид. Мысли в голове еле ворочались от усталости. Если бы только можно было поспать!