Жизнь Рамакришны

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

2

«Катхамрита» – жизнеописание Шри Рамакришны, ориганальный текст на бенгальском языке. Перевод Е. К. Бросалиной.

3

Предупреждаю европейского читателя, что в этом рассказе о детстве я умышленно отказываюсь от своей критической личности (но она все время бодрствует на пороге). Я становлюсь голосом предания, флейтой под пальцами Кришны. Для нас важна в данном случае не объективная реальность фактов, а субъективная правда пережитых впечатлений. Они-то и составляют настоящую ткань этого повествования. Кто хочет распустить пряжу Пенелопы, найдет лишь пустой станок. Меня интересует мечта, цветущая под пальцами прилежной пряхи. Великий представитель науки показывает нам пример: Макс Мюллер, оставаясь верен критическим методам Запада и признавая вместе с тем другие формы мышления, попросил Вивекананду письменно рассказать жизнь Парамахансы и с педантичной точностью изложил этот рассказ в своей драгоценной книге. Он считает, что прием диалога, или «диалектики», как он его называет, в отношении событий, виденных и пережитых современниками, преломление действительности в сознании правдивых очевидцев есть необходимый элемент истории. Всякое познание действительности есть преломление ее в ощущениях и сознании человека. И следовательно, всякое добросовестное отклонение есть реальность. Дело критического разума – определить степень этого отклонения и угол зрения свидетельствующего. Но он всегда должен считаться с отражением действительности в искажающем зеркале человеческого восприятия.

Парамаханса – большая птица, высоко парящая (буквально – индийский гусь. Но этот вид в Индии не соответствует европейскому гусю). Слово это, означающее «мудрый и святой», обычно сопутствует имени Шри Рамакришна.

4

Индийские легенды прославляют не одно непорочное зачатие.

5

Чайтанья (1485–1553), выходец из семьи бенгальских брахманов, приобретя славу ученого-богослова и знатока санскрита, отряхнул прах устаревшей, скованной формализмом религии и пошел по дорогам проповедовать новую веру любви, основанную на мистическом слиянии с богом. Эта вера братски обращалась ко всем – к мужчинам и женщинам всех религий, членам каст и стоящим вне их, к мусульманам, индусам, отверженным париям, ворам, падшим женщинам, которых ее жгучая весть объединяла, очищала, обновляла.

Это было настоящее пробуждение, которое уже больше века предвещали чудесные песни певцов-поэтов. Самым тонким из этих певцов и самым искренним был Чандидас, бедный жрец полуразрушенного храма в Бенгалии, влюбленный в молодую крестьянку, которую он воспел на мистический лад в целом ряде небольших бессмертных поэм. Во всей сокровищнице европейских «Lieder» не найдется ничего подобного этим божественным элегиям по трогательной красоте. Аристократ Видьяпати, вдохновительницей которого была царица, в своем утонченном искусстве достиг такого же совершенства, как гениально простой Чандидас, но его напевы более радостны. (Выражаю пожелание, чтобы какой-нибудь настоящий поэт Запада пересадил эти поэмы в наш цветник. Нет любящего сердца, в котором они не расцвели бы вновь.)

Ученики Чайтаньи распространили эти поэмы по всей Бенгалии. Они ходили из селения в селение, танцуя, распевая в новой манере, называемой киртана, песни о Странствующей супруге, Человеческой душе, ищущей божественной любви. Лодочники с Ганги, крестьяне, повторяли слова мечтаний о пробудившейся душе, мелодическое эхо которых еще звучит в поэзии Тагора (особенно в «Садовнике» и в «Гитанджали»).

Детские мечты Рамакришны были увлечены этими киртанами. Он упивался молоком музыки вайшнавинов, и можно сказать, что сам он, всей своей жизнью, стал лучшей, богатейшей из этих поэм.

См. в «Листьях Индии», читраистском издании (изд. С. A. Hogmann. 20, Rue Mathias, Boulogne sur Seine, 1928), первая тетрадь – превосходную статью К. М. Pannikkar, «Религиозное движение в Индии в средние века», пер. Дюгара, и очерк Тапанмохана Чатерджи «Древние мистические песни Бенгалии», пер. Мадлены Роллан, где имеется маленькая, хорошо подобранная антология из произведений Чандидаса, Видьяпати и других.

О связи поэзии Тагора с древними поэтами Бенгалии см. Maujuial Dane, La poesie de Rabindranath Tagore, 1927:

«Тагор не переставал восхищаться поэтами-вайшнави-нами и считал их своими учителями, в особенности Чандидаса, Видьяпати и позднее Чайтанью…»

6

Письмо ученого последователя Рамакришны, издавшего его Евангелие (Mahendranath Gupta), освещает некоторые моменты.

Рамакришна знал великих поэтов, но чаще всего в популярном переложении для представлений народного театра, называемых «джатра» (вроде тех, в которых он ребенком играл роль Шивы). Он восхищался Чайтаньей, особенно в период после 1858 года. В конце концов он стал отождествлять себя с ним. В одной из первых бесед с молодым Нарендрой (Вивеканандой) он заявил, к полному недоумению молодого человека, что он был Чайтаньей в одном из предыдущих своих воплощений. Он много способствовал пробуждению забытого в Бенгалии мистического чувства, свойственного Чайтанье.

7

Рамакришна был четвертым из пятерых детей.

8

Шудра – четвертая из четырех основных каст, которая первоначально состояла из рабов.

9

Тут были безумцы Писания, в котором царило одно слово: ОМ.

Были такие, которые плясали и, корчась от смеха, кричали «браво!», издеваясь над обманчивой видимостью мира. Другие, совершенно голые, питавшиеся вместе с псами объедками нищих, совершенно не видели разницы между одной формой и другой и ни к чему больше не были привязаны. Здесь происходили мистические и вакхические хороводы «тантриков». Юный Рамакришна наблюдал их – позже он не без юмора описал все это – внимательным и взволнованным взором, иногда очарованный, иногда полный отвращения.

10

Храм существует и поныне. Комната Рамакришны, в северо-западном углу двора, сейчас же за двенадцатью храмами Шивы, была с полукруглой верандой, с колоннами, подпиравшими крышу, выходившую к Ганге с западной стороны. На большом четырехугольном дворе помещался зал для музыки и священных представлений. По бокам были расположены комнаты для гостей, кухни для них и для богов. С восточной и северной стороны простирался чудесный, с двумя прудами, тенистый сад, тщательно разделанный, полный цветов и благоухания. Подальше мы видим теперь группу из пяти священных деревьев, посаженных по желанию Рамакришны и ставших известными под именем Панчавати. Здесь он проводил целые дни, размышляя и беседуя с Матерью. Рядом шумит Ганга.

11

В это символическое изображение Рамакришна позднее вложил грандиозный смысл:

– Человечество должно умереть для того, чтобы проявилось божество. Но и божество должно, в свою очередь, погибнуть, чтобы уступить место высшему проявлению – то есть осуществлению Абсолюта. «И вот на теле умершего божества всеблагая Мать танцует свой небесный танец».

12

Камалаканта.

13

В северо-восточном углу храма.

14

Я использую три его рассказа, в общем похожие и дополняющие друг друга некоторыми штрихами.

15

В тексте значится буквально: «Я потерял все свое естественное сознание». Эта деталь имеет значение, так как из дальнейшего явствует, что другое сознание, внутреннее, наоборот, достигает при этом высшего развития.

16

Шри Рамакришна, The great Master, vol. 2, by Swami Saradananda (опубликовано Ramaakrishna Math в Миланпурe, Мадрас, 1920). Шарадананда, умерший в 1927 году, был близок с Рамакришной, он один из крупных представителей религиозной и философской Индии. Написанная им биография, к сожалению не оконченная, является наиболее интересной и достоверной.

17

Тереза тоже в минуту крайней душевной усталости чувствует приближение Невидимого как внезапно нагрянувшее наводнение: словно море поглощает ее. Лишь позже суровые внушения Сальцедо и Гаспара Даза заставляют ее – ценой каких мучений! – водворить беспредельное в пределы Христова тела.

В остальном движение экстаза Рамакришны совпадает, как оно и должно быть, с обыкновенным процессом всех «откровений» (см. богатую коллекцию документов, собранных Starbuck, под названием «Psychology of Religion» и использованную В. Джемсом). Почти всегда оно имеет ио ходной точкой состояние изнеможения, тоски. Отчаяние, разбивающее прежнее «я», – это дверь, ведущая к новому «я».

Замечательно еще то, что момент прозрения часто связан с «фотизмом» (световые явления) и морским приливом. См. на с. 215–216 книги Вильяма Джемса «Многообразие религиозного опыта» (франц. пер. Ф. Абози, 1906) великолепный рассказ о видении президента Финнея:

«…Волны любви одна за другой наталкивались на меня… волны эти, вздымаясь все выше и выше, переливались через мою голову… Я кричал: „Если так будет продолжаться, я умру“… потом я сказал: „Господи, я не могу больше терпеть“. Однако я нисколько не боялся смерти. Я был так счастлив, что не мог больше жить».

См. также рассказ великой мистички, которую наблюдал и описал Т. Флурнуа.

18

Он не щадил также своих покровителей, чья неизменная дружба защищала его от всех нападок. Однажды, когда благочестивая богачка, основательница храма, Рани Расмани, рассеянно молилась, Рамакришна прочитал фривольные мысли, бродившие в ее голове, и публично дал ей пощечину. Всеобщее возмущение. Но Расмани остается спокойной. Она благородно считает, что справедливо наказана божественной Матерью.

19

Позже он в течение 6 месяцев был «гопи» (пастушкой), влюбленной в Кришну.

20

Процесс этих превращений очень интересен. Прежде чем стать Рамой, он приступает к подготовительным работам, становится теми, кто служит Раме. Начинает он с самого скромного, с Ханумана. Тогда (как он полагает, чтобы вознаградить его) ему является Сита. Это первое его настоящее видение наяву. Все его последующие видения пройдут те же этапы развития: сначала он видит образы вовне, потом они растворяются в нем, и, наконец, он становится ими. Здесь мы наблюдаем воочию творческий акт, естественное движение его поразительной гениальной способности воплощения. Он мгновенно олицетворяет свою мысль и вслед за тем сейчас же воплощает этот образ. Вообразите, что вы находитесь в самой лаборатории творчества Шекспира и видите, словно на кинофильме, как создаются его образы.

21

Я не скрою, что, дойдя до этого места биографии Рамакришны, я закрыл книгу и, может статься, не скоро раскрыл бы ее вновь, если бы я не знал по некоторым словам, по некоторым лучезарным поступкам его последующей жизни о вершинах мудрости, которых я достиг. Теперь, когда я проделал весь подъем целиком, мне понятны те опасные, головокружительные дороги, по которым пришлось для этого идти.

22

Члены Общества Брахмы. (Примеч. ред.)

23

Ганди, слишком хорошо – по собственному опыту – знавший детские браки и сохранивший на всю жизнь жгучее и позорное воспоминание об этих преждевременных экспериментах, особенно энергично выступал против них. Однако он признает, что в редких случаях, у людей избранных, честных и религиозных, этот взаимный обет, данный в раннем детстве, приносит чистые и благодатные плоды. Он отвлекает их мысли от других искушений, от нездоровых привычек отрочества. Он придает союзу характер братской святости. Известно, каким верным другом была для Ганди на тяжелом пути его жизни маленькая девочка, связанная с ним судьбой.

24

фамилии Мукхопадхьяя, впоследствии известная под именем Шарададеви.

25

У коренных индусов есть чудесный обычай называть матерью всякую женщину, хотя бы она была намного моложе их.

26

В течение шести лет, как он уверяет.

27

В 1861 году умирает его покровительница Рани Расмани. К счастью, зять ее Матхур-бабу остается ему верен.

28

Я принужден для удобства изложения употреблять эти двусмысленные понятия: Восток и Запад. Но я бы хотел, чтобы читатель, как и я, различал несколько категорий Запада. Что же касается Востока, означающего в общепринятом смысле Восток Ближний, семитический, то, по-моему, он гораздо дальше по духу от Индии, чем иногда Запад, славянский, германский и северный. В этом месте моего изложения, употребляя слово «Запад», я имею в виду те великие арийские племена Европы и Америки, которые в своем продвижении на запад оторвались от общего индоевропейского ствола.

29

Я нисколько не отрицаю наличия у индусских мыслителей и другого способа постижения Абсолюта. Но даже их лишенная образа Адвайта не совсем лишена жгучей печати интуиции. Если лишенное образа освобождается от сетей видимости, то можно ли утверждать, что оно не приобретает некоей таинственной осязаемости? Не носит ли его проявление характера молниеносного прикосновения?

30

Я заимствую эту сводку идей из мастерского предисловия Шарадананды к его книге «Шри Рамакришна».

31

Среди многих других, главные из которых я укажу во второй части этой книги, посвященной философскому и религиозному учению Вивекананды. Там я отведу значительное место главным йогам Индии.

32

Neti («не то») – таково именно определение Брахмана в Упанишадах. См. в христианской мистике: Св. Дионисий Ареопагит. «Трактат о мистическом богословии», гл. V (о том, что Верховный Создатель познаваемых вещей не является ничем из того, что может быть постигнуто разумом), где ученый-богослов собирает на одной странице всевозможные отрицания для определения бога (Oeuvres de St. Denys Areopagite, traduites et presentees par Mgr Darboy, rendition de 1887, pages 285–286). Во втором томе настоящей книги я вернусь к этому параллелизму между двумя мистиками: индуистским и европейским.

33

См. приложение I.

34

Саньясин означает: «тот, кто все отринул, отказался от всех мирских желаний» (определение Макса Мюллера); «тот, кто не любит и не ненавидит» (определение Бхага-вадгиты). Дама, о которой идет речь, еще не достигла, как Учитель увидит впоследствии, этого божественного безразличия.

35

Эта встреча, овеянная наивной прелестью «Тысячи и одной ночи», вызвала недоверие европейских историков, склонных, как Макс Мюллер, видеть во всем эпизоде с Бхайрави лишь символ психологической эволюции Рама-кришны. Но личность этой духовной руководительницы на протяжении шести лет, проведенных ею вместе с Рама-кришной, выявляется настолько рельефно (и не всегда в ее пользу), что невозможно сомневаться в реальности этого женского, со всеми его слабостями, образа.

36

Культ Вайшнава был преимущественно культом любви. Рамакришна тоже принадлежал к семье вайшнавинов.

Как известно, Вишну, прежде бог солнца, основал свое владычество над миром еще благодаря своим превращениям, из которых главные – Кришна и Рама. Именно к этим двум божествам, как показывает его имя, ближе всего стоит Рамакришна. И сам он впоследствии будет почитаться как новое воплощение Вишну, как аватара, подлинный богочеловек.

37

Здесь я опять-таки ссылаюсь на книгу Шарадананды. См.: Рюисбрук, De orriatli spiritalium nuptiarum: «Выходите». Это говорит бог… Он говорит во мраке духу, который растворяется и истекает… Надо затеряться в священном сумраке, где радость освобождает человека от него самого и больше уже не находит себя вопреки законам человеческой природы. В бездне мрака, где любовь зажигает огонь смерти, я вижу зарю вечной жизни… Благодаря этой необъятной любви нам дается радость умереть для самих себя и выйти из тюрьмы, растворившись в океане субстанции и жгучей тьме (III, 1, 2, 4 и в других местах. Перевод Эрнеста Элло).

38

Но его «я» задержало бы его на последнем этапе дороги – на перекрестке, где надо расстаться с личным богом и его любовью. А его духовная мать Бхайрави также не торопилась подтолкнуть его вперед. Оба они инстинктивно отворачивались от безобразного созерцания, от последней пропасти – от Безличного.

39

Величайший современный мыслитель Индии Ауро-биндо Гхош реабилитировал путь тантр, на который была брошена тень из-за допущенного искажения некоторых его методов. Заклеймив эти искажения, он восстановил его первоначальный смысл и показал его величие.

В отличие от других ведических доктрин, согласно которым богом является Пуруша (сознающая себя душа), целью – познание, богом тантры является Пракрита (энергия, душа природы), а целью – полнота обладания. Вместо того чтобы бежать от природы, тантра борется с ней и овладевает ею. Это дионисийское начало и противоположность началу Аполлонову… Небезынтересно знать, что Рамакришна, единственный из всех йогов Индии, соединил в себе оба эти дополняющие друг друга начала.

40

Этот эффект длительного экстаза, вызываемый постоянным притоком крови, есть в Индии обычное явление, согласно наблюдениям йогов. И впоследствии мы увидим, что Рамакришна с первого взгляда на грудь посвятившего себя богу человека определял, в какой мере он прошел испытание божественным огнем.

41

Достойно внимания, что Рамакришна, чрезвычайно одаренный в области поэзии и искусства, не имел ни малейшей склонности к математике (совсем иной склад ума у Вивекананды, который, будучи в такой же мере художником, понимает и любит точные науки).

42

Ему тогда было 28 лет.

43

Адвайта (лишенный двойственности) – это самая точная, самая абстрактная форма Веданты. Она восходит до Упанишад и даже еще дальше. Величайшим ее представителем в VIII веке нашей эры был Шанкара, к которому я еще вернусь в моем изложении. Это абсолютное отрицание двойственности. Существует одна-единственная реальность, исключающая всякую другую реальность. Ее имя не имеет значения: бог, бесконечность, абсолютное, Брахман, Атман – не все ли равно? Ибо эта реальность не обладает ни одним качеством, которое способствовало бы ее определению. На всякую попытку такого определения Шанкара (как и Дионисий Ареопагит) имеет один ответ – «нет, нет». То, что кажется существующим (мир наших чувств и нашего разума), есть все то же единое абсолютное, но ложно порожденное неведением (Авидья). Под влиянием Авидьи, которую Шанкаре и всей его школе очень трудно как следует объяснить, Брахман принимает разные имена и разные формы, которые просто являются несуществующими. Единственно существующее в этом потоке призрачных «я» – это настоящее Я, Параматман, Единый. Для его достижения добрые дела бесполезны; самое большее, они способствуют образованию атмосферы, благоприятной для внезапного явления познания. И только это познание – и притом непосредственное – может возродить душу и спасти ее (Мукти). Так противополагается греческому yvohu Dmmov («познай самого себя») – «зри себя и будь собой» великих индусских последователей Веданты, tat twam asi («ты еси это»).

44

По-прежнему любимой Кали.

45

Здесь речь идет, конечно, не о грубом самогипнозе курицы, впадающей в оцепенение перед чертой, проведенной мелом на освещенной солнцем дороге (я читаю в мыслях моего непочтительного западного читателя). Умственная операция, описанная Рамакришной, – это строгая сосредоточенность, не исключающая, а, наоборот, предписывающая беспощадный критический анализ.

46

Вот как осуществляется путем экстаза то движение духа, которое мы выше приводили, цитируя комментарий Рамакришны к танцу Кали на теле Шивы. «Надо, чтобы человечество погибло… И боги, в свою очередь, должны погибнуть», прежде чем дух достигнет абсолюта.

47

Впоследствии Рамакришна в кругу молодых людей рассказывал о своем восхождении. Д. Г. Мукерджи, воспринявший эти рассказы из уст одного из первых учеников Рамакришны, воспроизвел в сжатом виде – не семь замков, а семь долин экстаза и размышления – и вложил их в уста Рамакришны в своей прекрасной книге «The face of Silence» («Лик Молчания»), изд. 1926 г., с. 153 и ел. К сожалению, исключительная талантливость автора и восторженность его воображения побудили его при «сочинении» этого блестящего произведения отойти от способов выражения, а в некоторых местах – и от способов мышления Рамакришны. «Ramakrishna Mission», суровый страж подлинной и проверенной традиции, заявила протест по поводу допущенных Д. Г. Мукерджи вольностей. Не замалчивая этих возражений, я решил, что не следует лишать европейского читателя этого замечательного текста, который передает, во всяком случае, отблески мистического просветления индусов. Он достоин поэтому занять место в священной книге о странствиях Души, рассказанных нашими великими католическими духовидцами Запада. Читатель найдет его в приложении II в конце этой книги.

48

Название секты, к которой принадлежал Тотапури. (Букв, «обнаженный». Членам секты предписывалось не носить одежду. – Примеч. ред.)

49

Мукерджи.

50

Махендранатх Гупта.

51

Во время нескольких путешествий, предпринятых им впоследствии в обществе Матхура-бабу, он очень быстро устает, не может идти, его приходится нести.

52

Я рассказываю, начиная с того момента, когда ему удалось наконец связать воедино, в одном центре, Брахмане, все нити форм и судеб. Ибо до того времени он отдавался каждой из них по очереди.

53

Последние штрихи этого портрета заимствованы из воспоминаний еще живого свидетеля, Махендранатха Гупты (см.: Prabuddha Bharata, март 1927 г., и The Modern Review, май 1927 г.).

54

Психофизиологическая система воспитания нашего времени могла бы кое-что позаимствовать от этих методов, приучавших учеников к размышлению сначала на удобных стульях, потом постепенно на более твердых и, наконец, на голой земле или постепенно упразднявших одежду и пищу до полного оголения и крайних лишений; затем, после этих подготовительных приемов, ученики рассылались по всей земле – сначала вместе с товарищами, потом поодиночке – до окончательного уничтожения каких бы то ни было связей, привязывающих человека к миру видимого.

55

Шакти здесь понимается как эманация божественной энергии, как излучение Брахмана.

56

Уход Тотапури относится к концу 1865 года. Возможно, что именно он дал сыну Кудирама получившее теперь известность имя Рамакришна, после того как приобщил его к Саньясе (см.: Saradananda Sadhakabhava, с. 285).

57

Пракрита – это энергия, душа природы, творческая воля, действующая во Вселенной (определение Ауробиндо Гхоша, который противополагает ее «молчаливому и бездеятельному Пуруше»).

58

Сравните этот текст с другим, существеннейшим, менее известным, но еще более замечательным, который раскрывает смысл его культа богини Кали, глубокое чувство Единства, скрытое под завесой кажущегося язычества.

«Кали» – это то, что вы называете Брахманом. Кали есть первоначальная энергия (Шакти). Когда она бездеятельна, мы называем ее Брахманом. Но когда она проявляет себя в созидающей, сохраняющей, разрушающей деятельности, мы называем ее Шакти или Кали. Тот, кого вы называете Брахман, тому я даю имя Кали. Брахман и Кали нисколько не отличны друг от друга, так же как огонь не отличен от горения. Когда думаешь об одном, нельзя не думать о другом. Принять Кали – значит принять и Брахмана. Принять Брахмана – значит принять и Кали. Брахман и его власть тождественны. Это то, что я называю Шакти или Кали. (Беседы Рамакришны с Нарендрой Ви-веканандой и Махендранатхом Гуптой по поводу теории Шанкары и Рамануджи, опубликованные в «The Vedanta Kesari», ноябрь 1916 года.)

59

Мы не притязаем здесь на изложение глубокой и подчас очень сложной метафизики Веданты. Полезно будет, однако, дать европейскому читателю хотя бы общее понятие о двух главных ее направлениях.