Рождественский кинжал

Мысль о том, что Стивен забьется под крыло миссис Дин, мгновенно парализовала Паулу. Когда она восстановила дыхание в степени, достаточной для того, чтобы оспорить это утверждение и не захохотать, Джозеф уже выволок из угла Матильду и представил ее. Потом он снова заплясал вокруг роскошной гостьи и попросил ее присесть у камина, пока он не приведет жену.

– Не делайте для меня никаких исключений, мистер Хериард, я приехала помочь, а не мешать! Я не хочу причинять никому ни малейшего беспокойства! Думаю, миссис Хериард слишком расстроена и потрясена, чтобы тревожить ее. Вы не должны обращать на меня никакого внимания.

– Вам необходимо выпить чашечку кофе с бутербродом, – щебетал Джозеф. – Позвольте мне уговорить вас!

– Ну хорошо, если вы настаиваете. Но вы меня балуете!

Паула, которая не видела другого способа спастись, сказала, что пойдет отдать необходимые распоряжения, и исчезла, вероломно оставив Матильду наблюдать этот водевиль. Джозеф побежал наверх в поисках Мод, миссис Дин разместилась в кресле возле камина и принялась со скрипом снимать перчатки.

– Мама, я просто не выдержу, если этот ужасный полицейский будет снова изводить меня! – пожаловалась Валерия.

– Никто не будет изводить тебя, пока здесь твоя мама! Она защитит тебя, моя крошка, – ответила родительница. – Но, детка, дорогая моя, ты должна немедленно переодеться!

– Это еще почему, черт возьми?

– Тише, дорогая! Ты знаешь, мама не любит, когда ее девочки говорят таким языком! Сегодня ты не должна была надевать желтое: это неприлично!

– Я знаю, но у меня нет ничего черного, и потом, других это не волнует.

– Нет, дорогая, мама знает, что у тебя нет ничего черного, но у тебя есть морской костюм. Не спорь, беги переоденься!

Валерия капризно пискнула, что это глупо и что в морском костюме она похожа на чучело, но Матильда с интересом наблюдала, как она послушалась команды миссис Дин. Матильда стала подозревать, что улыбка этой дамы и ее сладкая любезность скрывают стальную волю, и с опаской посмотрела на нее.

Миссис Дин расправила перчатки и извлекла себя из шубы, обнаружив фигуру с огромным бюстом, но так стянутую корсетом в талии и бедрах, что она выглядела несколько гротескной. И словно для того, чтобы усилить поразительный эффект этого метода борьбы с излишками фигуры, она носила не по возрасту короткую юбку в обтяжку. Над краем спрятанного атласа и китового уса ее бюст выступал подобно тектонической платформе. Короткая шея поддерживала голову, увенчанную замысловатой башней из тщательно завитых локонов. Огромные жемчужные серьги и крошечная шляпка, сдвинутая под смелым углом на один глаз, довершали туалет. Миссис Дин была накрашена почти так же ярко, как и ее дочь, но никогда, подумала Матильда, она не была такой хорошенькой, как Валерия.

Миссис Дин, которая тоже незаметно приглядывалась к Матильде, сама завязала разговор:

– Такая ужасная погода. Хотя, наверное, не стоит жаловаться.

– Да, – согласилась Матильда, предлагая ей сигарету. – Из всего, с чем нам пришлось столкнуться, погода – единственное, что соответствует времени года. Вы курите?

– Я не покажусь вам слишком невежливой, если закурю свою? Я предпочитаю свой сорт. Привыкаешь, правда?

– Да, действительно, – улыбнулась Матильда, наблюдая за тем, как дама вынимает из сумки покрытый эмалью портсигар и достает толстую египетскую сигарету с золотым ободком.

– Думаю, – миссис Дин затянулась, – все мы совершенно разбиты, и неудивительно! И еще в Рождество! Расскажите мне все! Знаете, Вал смогла сообщить мне одни только факты.

Матильда почувствовала большое облегчение оттого, что в этот момент в холл спустился Джозеф, избавив ее тем самым от необходимости просвещать любопытную гостью. Он сказал, что Мод переодевается к Рождественской службе и будет через несколько минут. Матильде удалось сбежать под тем предлогом, что ей тоже надо переодеться. Когда же она подходила к лестнице, то услышала, как миссис Дин взяла в оборот бесхребетного Джозефа:

– А теперь, дорогой мистер Хериард, расскажите мне, что случилось!

Глава 10

К тому времени, когда Мод спустилась в холл, миссис Дин уже вытянула из Джозефа стенографический отчет об убийстве Натаниеля и выглядела довольно встревоженной. Очевидно, из телефонного разговора с Валерией она не поняла, до какой степени Стивен мог быть замешан в преступлении. Она выслушала Джозефа с должным выражением ужаса и сочувствия на лице, но было видно, что мысль ее лихорадочно работает.

– Готов пойти на костер, Стивен к этому непричастен! – Джозеф прижал к сердцу растопыренную пятерню.

– Конечно, нет, – машинально откликнулась дама. – Что за мысль! И все же как ужасно! Правда, я никого не подозреваю! Мы должны просто ждать, не так ли?

Появилась Мод. Как всегда неторопливо, она спускалась по лестнице. Нельзя было представить себе большую противоположность кричащей раз-ряженности миссис Дин, чем полная, скромная фигура Мод. Может быть, во времена юности она и украшала второй ряд хора, но в своих степенных средних летах являла собой образ викторианской леди строгого воспитания. Ни в стиле ее одежды, ни в том, как она носила шляпу с высокой тульей, не было ничего игривого. В одной руке почтенная дама держала молитвенник, в другой – зонтик; на ногах у нее были черные удобные ботинки со шнурками. Окинув ее опытным взглядом, миссис Дин справедливо заключила, что старомодная шуба мало того что полнит свою обладательницу, так еще и сделана из кролика, высветленного таким образом, чтобы он напоминал щипаную ондатру.

– Наконец-то! – вскочил Джозеф. – Это моя жена! Мод, это мать нашей дорогой маленькой Валерии.

Мод сунула зонтик под мышку и протянула вялую руку.

– Как вы поживаете? – сказала она с безразличной вежливостью. – Я как раз собираюсь в церковь, но Джозеф проследит за всем.

Джозеф, Матильда и Паула предполагали, что из-за приезда миссис Дин Мод отложит общение с Богом, но Мод, по-видимому, не привыкла отменять назначенных свиданий. Джозеф умолял жену вспомнить обязанности хозяйки дома, но она ответила, что хозяйкой себя не считает.

– Но, дорогая моя! – увещевал ее супруг. – В твоем положении... ты здесь единственная замужняя дама, кроме того, это твой дом...

– Я никогда не рассматривала Лексхэм в качестве своего дома, Джозеф, – сухо сказала Мод.

Джозеф сдался. Матильда решила подойти к делу с другой стороны, предположив, что Мод, как дуайен[8], не может оставить остальных самих разбираться с миссис Дин. Мод ответила, что не знает, кто такая дуайен, и что у нее есть правило не вмешиваться в дела Лексхэма.

– Мод, дорогая, речь идет не о вмешательстве! Кто будет заботиться об этой женщине? Покажет ей комнату и все такое прочее?

– Думаю, Джозеф очень хорошо со всем справится, – спокойно отвечала Мод. – Вчера вечером я подумала, может быть, я забыла книгу в кабинете, но сегодня я посмотрела, там ее нет. Так неприятно!

Матильда тоже сдалась, и поскольку так же, как и Мод, она не считала себя здесь хозяйкой, то не выразила желания стать ею даже на короткое время.

И вот Мод, одетая для поездки в церковь, была в холле. Она позволила миссис Дин пожать ее безучастную руку:

– Понимаете, в Рождество я всегда хожу в церковь.

– И не думайте менять свои планы из-за меня! Я этого просто не вынесу!

– О нет! – ответила Мод.

– Мне нужно извиниться перед вами за то, что я навязалась вам в такое время, – продолжала миссис Дин. – Но знаю, вы поймете чувства матери, дорогая миссис Хериард.

– У меня нет детей. – На лице Мод не отразилось никаких эмоций. – Уверена, никто не будет возражать против вашего присутствия здесь. Дом большой, комната всегда найдется.

– О! – Миссис Дин продолжала сражаться против превосходящих сил противника. – Как приятно всегда иметь комнату для друзей! Как я завидую вам, вы живете в таком прекрасном доме!

– Этот дом у всех вызывает большое восхищение. – Мод совершенно не трогали дифирамбы гостьи. – Кроме меня. Я не люблю старых домов.

На это трудно было что-либо ответить, поэтому миссис Дин испробовала новый план нападения:

– Разрешите сказать вам, как глубоко, очень глубоко я сочувствую вашей ужасной потере.

– Да, ужасное потрясение, – невозмутимо сказала Мод, – но я никогда не любила своего зятя, поэтому не ощущаю такой уж большой потери.

Джозеф беспокойно заерзал и взглядом призвал на помощь Матильду. Однако спас его Стар-ри, вошедший в холл из глубины дома.

– Машина у дверей, мадам, – объявил он.

– Да? – воскликнула миссис Дин. – Интересно, а что случилось с моей машиной? В ней мой чемодан, шляпная коробка и саквояж. Не мог бы кто-нибудь внести это в дом, как вы думаете?

– Шофер, мадам, – ответил Старри, полный презрения к разряженным особам, которые думают, что их багаж будут нести по парадной лестнице, – отвел машину к черному входу. Уолтер перенес багаж в Голубую комнату, сэр, – добавил он, обращаясь к Джозефу.

Королевские манеры Старри, которые наложились на обескураживающее спокойствие Мод, совсем доконали миссис Дин. Она прошелестела: «Спасибо».

Старри размеренной походкой направился к двери и открыл ее для Мод и Матильды. Джозеф необдуманно спросил, не видел ли он где-нибудь мистера Стивена.

– Мистер Стивен, сэр, – ответил Старри голосом, лишенным всякого выражения, – гоняет шары в бильярдной.

– Ах ты! – непроизвольно сказал Джозеф, бросая извиняющийся взгляд на миссис Дин. – Эти молодые люди такие... такие легкомысленные! Он не желает никому вреда. Он просто не всегда думает!

– О, я не обращаю внимания на небольшие нарушения условностей! – объявила миссис Дин, растянув губы в улыбке. – Я же знаю, какой Стивен странный и своевольный. Пойдемте вытащим его оттуда?

Джозеф засомневался, но предположил, что Стивен, должно быть, привык к стремительным наскокам будущей тещи, поэтому он ничего не возразил и повел гостью в бильярдную.

– Дорогой мой мальчик! – воскликнула миссис Дин. – Я приехала сразу же, как только у меня появилась возможность!

Стивен, который в нарукавниках отрабатывал технику, внимательно изучал расположение шаров. Лишь убедившись, что они лежат правильно, он выпрямился и сказал:

– Да, вижу. Как вы поживаете?

– Я-то хорошо! – горестно вздохнула миссис Дин. – Но ты, бедный мой мальчик! Через что ты прошел! Не думай, что я не понимаю!

– Да, это было такое потрясение для Стивена, возможно, он еще этого не осознает, – согласился Джозеф. – Но бильярд в такой день, старина? Стоит ли? Не то чтобы я возражал, но ты же не хочешь, чтобы тебя неправильно поняли?

Стивен никак не отреагировал на его слою и спросил миссис Дин, видела ли та Валерию.

– Моя бедная девочка! Да, когда я приехала, она прямо бросилась в мои объятья. Такое ужасное потрясение для нее! Ты же знаешь, Стив, какой она нежный цветок! Мы должны сделать все, что в наших силах, и избавить ее от дальнейших неприятностей!

– Это будет нетрудно, – ответил будущий зять. – Непохоже, чтобы полиция подозревала ее в убийстве моего дяди.

Миссис Дин передернулась.

– Не надо! Одна мысль об этом!.. Должна сказать, Стивен, если бы я могла предположить, что случится, я никогда не позволила бы ей приехать сюда!

– Если, – начал раздражаться Стивен, – этим упреком вы хотите сказать, что мне следовало предупредить вас, должен заметить: убийство дяди не входило в число запланированных развлечений!

– Скверный мальчишка! – Миссис Дин игриво хлопнула его по руке. – Если бы я не знала, какой у тебя злой язык, я бы очень обиделась на тебя! Но я понимаю. Всегда говорила, что ты из тех робких людей, которые прячут свои настоящие чувства под бравадой. Разве я не права, мистер Хериард?

– Совершенно правы! – Джозеф безуспешно пытался просунуть дружескую ладонь в руку Стивена. – Стивен обожает шокировать всех, только его старый дядюшка на это не поддается!

– Да, сейчас это принято у молодых людей, – покачала головой миссис Дин.

– Позвольте заметить, в этой комнате нет камина, вы оба можете обсуждать меня в более удобном и теплом месте! – рявкнул Стивен.

Глаза миссис Дин приобрели металлический блеск, но улыбка осталась.

– Тщеславный мальчишка, неужели ты думаешь, что я буду тратить время на то, чтобы обсуждать тебя! У меня много других, более важных занятий! Я должна распаковать вещи и привести себя в порядок.

Джозеф вызвался показать гостье комнату и увел ее прежде, чем Стивен смог сказать что-нибудь более вызывающее. В холле Валерия, одетая в синий морской костюм, который ее мать считала более подходящим к случаю, чем бледно-желтый, непринужденно кокетничала с Ройдоном. Драматург, озабоченный возможными последствиями убийства Натаниеля, меньше всего был склонен общаться с Валерией, и ее кокетство было напрасным, но вид дочери наедине с молодым человеком несолидной наружности заставил миссис Дин немедленно вмешаться. Она потребовала, чтобы ее девочка поднялась вместе с мамочкой и помогла распаковать чемоданы.

– Но мама, зачем? – раздраженно сказала Валерия. – Все это может сделать горничная.

– Нет, моя крошка, ты же знаешь, мама не любит, чтобы слуги копались в ее вещах. – Миссис Дин не терпела возражений. – Пойдем!

– Ну хорошо! – надулась Валерия. – Увидимся позже, Виллогби!

Уединившись в Голубой комнате, просторном, но несколько мрачном помещении над библиотекой, миссис Дин не стала терять времени на намеки.

– Кто этот молодой человек, Вал?

– Виллогби? Драматург. Он написал прекрасную пьесу, «Горечь Польши». Вчера он нам ее читал.

– Я что-то о нем не слышала, – сказала миссис Дин.

– Ну, его пьесы еще не ставили по-настоящему. Но он ужасно умный; я думаю, «Горечь полыни» продержится, наверное, годы!

– Надеюсь, что так. – Заботливая мамаша скорчила пренебрежительную гримасу и тут же перешла в наступление. – Но ты же знаешь, что не можешь себе позволить тратить время на нищих молодых писателей, крошка. Мне не нравится, что ты с ним на дружеской ноге.

– Мама, это сущая ерунда! Как будто я не могу дружить с другими мужчинами только потому, что я обручена!

– Твоя мама знает лучше, крошка. Ты же не хочешь заставить Стивена ревновать, правда?

– Мне все равно, – упрямилась Валерия. – И потом, я не думаю, что он будет ревновать. Он просто не обращает на меня никакого внимания. Единственный человек, с которым он ведет себя более-менее прилично, это зануда Клар. Ее даже средненькой не назовешь!

– Это та, которая уехала в церковь вместе с миссис Хериард? Такие манеры! Интересно, кем была миссис Хериард до замужества? Уверена, моей девочке нечего опасаться таких дурнушек, как мисс Клар. Не глупи, детка. Вижу, мама вовремя приехала, она за тобой присмотрит! Не сомневаюсь, что ты неправильно держалась со Стивеном. Он не тот человек, с которым можно играть.

– Если бы он не был так ужасно богат, я бы и не подумала выходить за него, – сказала Валерия в приливе откровенности.

– Тише, дорогая! Стивен – наследник всего этого?

– Не знаю, но дядя Джо почти открыто сказал мне, что да. Но я просто не смогу жить в этом мавзолее, мама, я сойду с ума!

– Будет время подумать и об этом. – Миссис Дин оглядела комнату. – У его дяди, должно быть, целое состояние. Для того чтобы содержать такой дом, мелочами не обойдешься. Но мне не нравится это убийство, Вал. Конечно, все может кончиться благополучно, но я не хочу, чтобы моя девочка выходила замуж за убийцу.

– Я была бы не в состоянии это сделать, правда? – Валерия широко раскрыла свои прелестные глазки.

– Конечно нет, крошка, я думаю о помолвке. Но не стоит спешить. Ты же понимаешь, маме еще нужно подумать о Мейвис.

– Не понимаю, какое отношение имеет Мейвис к браку со Стивеном?

– Прекрати говорить глупости, детка! – помрачнела миссис Дин. – Бог знает, как трудно найти подходящего мужа для одной дочери, не говоря уже о двух! Твоя встреча со Стивеном у Кру-исов – просто удача; хотя я, естественно, не хочу, чтобы мои птенчики выходили замуж без любви, но молодые богатые наследники не валяются на дороге. Нам придется подождать.

– Стивен не сделал бы мне предложение, если бы ты его, скажем так, не заставила, – упрекнула Валерия родительницу. – На самом деле, лучше бы он его не делал.

– Ты же знаешь, мама не любит, когда ее девочки говорят в такой вульгарной манере. И ей не нравится этот надутый вид. Ты просто должна поверить, что мама лучше знает, и лучше быть веселой, крошка.

– Не понимаю, как можно быть веселой в таком доме? Ужасное место! Паула говорит, здесь витает зло.

– Глупости! – отрезала миссис Дин. – А сейчас беги, не заставляй маму слушать подобный вздор!

Валерия поспешно шмыгнула за дверь, но через минуту появилась снова, с побледневшим лицом и вытаращенными глазами.

– Мама! – выдохнула она. – Произошло самое ужасное! Они приехали! Двое! Я видела их с лестницы!

– Бог мой, Валерия, почему бы им не приехать? Кто они?

– Инспектор из Скотленд-ярда! Я слышала, как он представлялся Старри! И с ним еще какой-то тип! Мама, неужели нам нельзя уехать домой? Неужели ты не можешь избавить меня от всего этого?

– Войди и закрой за собой дверь, – приказала миссис Дин. – А теперь выпей воды и прекрати говорить глупости! Не удивляюсь, что вызвали Скотленд-ярд. Тебе нечего беспокоиться. Никто не думает, что ты имеешь отношение к убийству.

– Нет, думают! Из-за этого противного портсигара!

– Какого еще портсигара?

– Стивена. Он бросил мне его в гостиной, а потом его нашли в комнате мистера Хериарда. Но я не приносила его туда!

– Конечно, нет, и полиция поймет это. Ты просто должна рассказать им все, что ты знаешь, и перестань беспокоиться. Помни, мама здесь, она о тебе позаботится!

– Я умру, если мне придется отвечать еще на какие-нибудь вопросы! Вчерашний полицейский был ужасно груб, а этот, наверное, будет еще хуже, – обреченно заломила руки Валерия.

В этот момент предмет ее опасений изучал Джозефа со Стивеном, вышедших встретить его. У Джозефа в руках был обрывок мишуры. Он пояснил, что разбирает елку.

– У нас сейчас не то настроение! – тяжко вздохнул он.

– Вам надо было послать это чудо природы в местную больницу, – сказал Хемингуэй. – Они бы обрадовались.

– Правильно! – обрадовался Джозеф. – Почему я не догадался об этом? Это как раз то, чего захотел бы мой брат! Это нужно сделать! А что скажешь ты, Стивен?

– Делайте с этой проклятой штукой все, что хотите! – отрезал Стивен.

Инспектор посмотрел на него с интересом.

– Мистер Стивен Хериард? Стивен кивнул.

– Да. Что вы хотите делать? Посетить место преступления или допросить всех снова?

– Если вам все равно, сэр, я хотел бы сначала побывать на месте преступления. Может быть, вы покажете мне? Это вы нашли тело мистера Хериарда?

– Идите с моим дядей, – неприязненно процедил Стивен. – Он был вместе со мной и может рассказать столько же, сколько и я. Только более литературно...

– Стивен! – умоляюще одернул его Джозеф.

– Не беспокойтесь обо мне, сэр! – весело сказал Хемингуэй. – Вполне понятно, что молодой человек не хочет снова идти в эту комнату.

Джозеф вздохнул:

– Хорошо, инспектор, я покажу вам. Хемингуэй последовал за ним на лестницу. Он окинул это благородное сооружение взглядом знатока и заметил, что нигде не видел лестниц лучше. – Считается безупречным экземпляром эпохи Кромвеля, – с усилием сказал Джозеф. – Боюсь, я ничего не понимаю в этом. Мой брат очень гордился домом.

– Увлекался стариной?

– Да, это было почти хобби. – Джозеф посмотрел на инспектора через плечо, изобразив на лице храбрую улыбку. – Я любил подразнить его этим! И вот что случилось!

– Наверное, вы воспринимаете все гораздо острее, чем остальные, – посочувствовал Хемингуэй.

– Возможно. Не хочу показаться эгоистичным, но у молодежи вся жизнь впереди. А я чувствую себя таким одиноким...

С тех пор как унесли тело Натаниеля, спальню не трогали. Джозеф болезненно вздрогнул при виде одежды брата, все еще лежащей на стуле. Он отвернулся и прикрыл глаза рукой, пока опытный взгляд инспектора скользил по комнате.

Хемингуэй уже видел фотографии, но, когда Джозеф немного оправился от нахлынувших на него чувств, попросил его описать положение тела. Он задавал много вопросов, и Джозеф скоро разговорился. Недоброжелатель мог бы подумать, что он почти упивался рассказом. Его собственное потрясение и потрясение Стивена не потеряли красок при пересказе. У Джозефа была хорошая память, и с небольшими подсказками он смог воссоздать для Хемингуэя сцену преступления. Он даже наградил его двумя различными теориями, объясняющими положение, в котором был найден портсигар Стивена, что, как впоследствии заметил Хемингуэй сержанту, было уже слишком.

– Приятный старикан, – позволил себе заметить сержант.

– Вполне, но он, похоже, сведет меня с ума еще до того, как я разберусь во всем этом, – покачал головой Хемингуэй. – Если я буду подозревать одного из его благословенных родственников, он не будет спать всю ночь, но придумает множество в высшей степени неубедительных причин, которые якобы объясняют их действия. Что ты думаешь об этом деле?

Сержант потер подбородок.

– Ну, я бы сказал, дело довольно дохлое! – отважился он.

– Не то слово! – воскликнул Хемингуэй. – Этого просто не могло произойти!

– Но произошло, – без особой нужды констатировал сержант.

Хемингуэй прошел в ванную и оглядел вентиляционный люк.

– Через эти лопасти мог пролезть только подросток, – заключил Вер. – У парня, которого мы видели, это бы не получилось.

– Никто бы не смог, не поцарапав краски ботинками.

– Каучуковые подошвы, – предположил сержант.

– Может быть, ты прав. Предположим, кто-то проник этим путем. Но как?

– Думаю, наверх он мог бы взобраться по лестнице. У садовника в сарае должна быть лестница для подрезки деревьев.

– Меня не это интересует. Я хочу знать, как он смог просочиться в это в высшей степени неудобное отверстие после того, как взобрался по лестнице?

Сержант посмотрел на вентилятор и вздохнул.

– Я понимаю, что вы хотите сказать, сэр.

– И то хорошо. Он должен был пролезть головой вперед, но внутри не за что уцепиться. Значит, он ввинтился вовнутрь, стукнулся башкой об кафельный пол, поднялся как ни в чем не бывало и поплелся убивать старика, который даже ничего не услышал.

– Дверь могла быть закрыта. Старик мог быть глуховат.

– Он должен был быть глухим как пень. Не говори глупостей!

– Я не понимаю, как кто-нибудь мог проникнуть внутрь через эту вытяжку, сэр, – подумав, сказал сержант. – Похоже, он все-таки вошел через дверь.

Хемингуэй спустился со стула и вернулся в спальню.

– Хорошо. Предположим, он гак и сделал. Тело лежало спиной к двери, что бы это ни значило.

Сержант нахмурился.

– А что это значит, сэр?

– Ничего, – ответил Хемингуэй. – Можно подумать, что Натаниель стоял спиной к двери, кто-то прокрался в комнату и убил его ударом в спину. Но может оказаться, что его убили, когда он стоял лицом к двери, и повернулся он только перед тем, как упасть. Может быть, он пытался достать до звонка у камина. Я беседовал с полицейским врачом, тот сказал, что удар в правую часть спины, в область поясницы, не вызывает мгновенной смерти. Так что положение тела не очень важно.

– Дверь закрыли еще до убийства, сэр?

– Неизвестно, потому что никто не знает, когда его убили. Если бы я положился на воображение, а этого я не сделаю, я бы сказал, что Натаниель сам закрыл дверь.

– Почему, сэр?

– Есть свидетельские показания. Их всегда надо учитывать. Наполовину брехня, но кто знает. На этот раз все свидетели соглашаются, что Натаниель был в плохом настроении. Братец Джозеф говорит, что он пытался успокоить Ната, но тот его за это еще и обругал. До половины лестницы он шел за ним. А теперь, если бы ты был Натаниелем да еще в самом ворчливом состоянии, а за тобой бы шел Джозеф, что бы ты сделал?

– Не знаю, – вытаращил глаза сержант.

– На это я только могу ответить, что Джозеф тебе нравится больше, чем мне. Если бы такой зануда тащился по пятам за мной, я запер бы дверь и еще подпер комодом.

Сержант улыбнулся, но осмелился сказать:

– Это только предположение, сэр.

– Да, именно поэтому я рассматриваю его не более как возможность, – ответил Хемингуэй, направляясь к двери. – Если я прав и Натаниель сам запер дверь, нам не надо гадать, использовал ли убийца карандаш и кусок веревки, чтобы закрыть ее за собой, потому что открыть ее он так бы и не смог. Более того, у некоторых даже не хватило ума исследовать следы на двери.

– На таких дубовых дверях следов, наверное, не остается? – предположил сержант. – Не то что на крашеном картоне, в него веревка врезается.

– Да, но под лупой они все равно будут видны даже дубовым головам. Если бы их нашли, то, значит, убийца обнаружил, что дверь закрыта, и повернул ключ снаружи.