Азалия

М а т ь е. Оригинально сказано!

Давид. Во всяком случае, ясно-понятно!

Матье. Ясно, но глупо! Хочешь, я дам тебе совет? А то еще два дня, и будет поздно!

Давид. Почему?

Матье. Уезжаю в Монреаль!.. В понедельник. (Достает из кармана письмо и кладет на стол.) Вот! Получил с утренней почтой! От Бетси! Контракт от Юго Ламартина… и билет на самолет!

Взяв письмо, Давид пробегает его глазами.

Давид. Какой удар для твоей мамы!

Матье. И нет в утешение хотя бы горячего рогалика!

Смотрят друг на друга. Оба расплываются в дружеской улыбке. Пауза.

Давид. А жаль, что ты уезжаешь! У нас наверняка нашлись бы темы для разговора!

Матье. Вполне возможно!

Давид. Заметь… ничто не потеряно! Когда вернешься…

Матье. О да!.. если только ты еще будешь здесь…

Давид (глядя Матье в глаза). Я буду здесь!

Матье (обрадовавшись). Правда?!

Давид. Послушай, мой милый! И заруби себе на носу: когда я что-то говорю…

Из спальни в прозрачном пеньюаре выходит Леа и останавливается на верхней площадке. Медленно протягивая левую руку, она плавно опускает кисть, желая показать кольцо на пальце, подаренное ей Давидом. Повернувшись лицом к Леа, Матье и Давид смотрят на нее с крайним изумлением, особенно Матье, который подходит к лестнице.

Леа (широко улыбаясь). Мне снился сон, что я обокрала ювелирный магазин!

Матье (прикидывая). А-а!.. Это чертовски хорошая примета!

Она медленно спускается с лестницы, вытянув кисть руки ладонью вниз.

Леа (продолжая спускаться). Мечтайте! Мечтайте!.. И что-нибудь непременно сбудется…

Она сошла с лестницы и, стоя лицом к Матье, подносит к его носу руку, чтобы он рассмотрел бриллиант. Но он, не замечая кольца, думает, что она просто ждет от него поцелуя. Со всей серьезностью он целует матери руку, глядя на нее восхищенными глазами.

Матье (не отрывая глаз от Леа). Давид!.. Скажи этой девчонке от моего имени, что она чертовски мила!.. А то мне это не позволяет Эдипов комплекс.

Давид. Послание от твоего сына, милая: он сожалеет, что он твой сын.

Леа (к Матье). Ни о чем не сожалей, дорогой… Я ужасно дорогостоящее предприятие. (Снова демонстрирует бриллиант, поднимая руку к самому носу Матье.)

Матье. Не хватало еще, чтобы ради тебя разорялись мужчины!

Леа. И разоряются, сокровище мое, разоряются! (Подносит руку с кольцом к самому носу Матье, который по-прежнему, не замечая бриллианта, еще раз целует Леа руку.) Даже если это и не сразу бросается в глаза!

Матье, не понимая намека, считает уместным рассмеяться над шуткой, но делает это без большого убеждения. И поскольку Леа продолжает выставлять свой бриллиант напоказ, Матье, окончательно сбитый с толку, продолжает целование руки. Леа быстрым шагом направляется в ванную.

Давид. Ты не завтракаешь?

Леа. На бегу! В одиннадцать мне назначено быть у Кнолля с эскизами.

Леа уходит в ванную. Давид и Матье провожают ее глазами.

Давид. Она говорила тебе о наших планах?

Матье. Гм… да!.. В общем и целом!

Давид (разочарованно). А-а!

Матье. Только одно слово… не помню точно какое, но…

Давид. Может, это слово «брак»?

Матье с изумлением смотрит на Давида.

Матье. Ты хочешь сказать?…

Давид. Что ты об этом думаешь?

Лицо Матье освещает широкая улыбка.

Матье. О-о-о!.. (Разражается нервным смехом.) А ты даешь, папаша! (Весело хлопает Давида по плечу. Потом вдруг становится серьезным. Беспокоясь.) А какой у тебя счет в банке?

Давид (неприятно пораженный). Ты не теряешься, однако!

Матье. А зачем? Нам нужно поговорить! Я не могу рисковать и сбагрить свою маму какому-нибудь пустозвону!

Давид (натянуто). Благодарю!

Матье. Ну вот… Обиделся, что ли? Ладно! Я прошу у тебя самую малость. Из принципа, так сказать: взгляни-ка на твою последнюю декларацию о налогах и…

Давид. А пинка в зад не хочешь?

Матье. Не груби, папаша, а то я затребую справку о судимости!

Давид. Балда!

Давид разражается смехом и шутки ради начинает тузить Матье, который отвечает ему тем же. Оба хохочут до того момента, когда Матье нечаянно угодил Давиду в солнечное сплетение. У последнего перехватило дух, и от боли он, согнувшись, прислоняется к шкафу.

Матье (подходит к нему. Обеспокоенно.) Прости меня! Я не нарочно.

Давид. А хорошо бы… По крайней мере все стало бы на свои места!

Держась за живот, Давид падает в кресло. Матье смотрит на него растерявшись.

Матье. А у тебя со здоровьем похоже… нелады… Я послал бы тебя на обследование! Давид, хватит скрежетать зубами, прошу! (Идет налить чашку кофе и подает ее Давиду.) На… подкрепись!

Давид берет чашку и пьет. Леа выходит из ванной в длинном купальном халате, замотав на голове полотенце в виде тюрбана.

Леа (Давиду). Где бы ты хотел провести уик-энд, Давид?… В «Корбей-Мелун» или «Версай-Марли»?

Давид. Почему этот вопрос? Ты настроена закрывать на субботу и воскресенье свой барак?

Леа. Только не говори мне, что ты предпочитаешь оставаться дома.

Давид. Ты была бы этим шокирована?

Леа (к Матье). Слышишь, Матье?… Он предпочитает оставаться дома! (Подходит к Матье.) Намотайте себе на ус, молодой человек! Женщина может оценить это по достоинству!.. Не без того, конечно, чтобы не оценивать другие качества! (Неожиданно она поворачивает кисть руки ладонью вниз на уровне лица Матье. Матье по-прежнему не замечает кольца, ничего не понимает и ограничивается новым поцелуем ее руки.) Кстати, дорогой! Как у тебя со зрением?

Матье. У меня? Со зрением?

Леа. Если тебе нужен адрес окулиста… (Быстрым шагом идет к лестнице и исчезает в спальне на галерее.)

Мужчины снова следят за ней взглядом.

Матье. Что ни говори, а эта женщина не сошла с конвейера, а? Такую не найти у оптовика!.. Сверхчувствительный механизм!.. Просьба обращаться с осторожностью!.. (Смотрит на Давида.) Ты хорошо подумал?

Давид. Подумал? О чем?

Матье. Ну, об этом… Потому что мне было бы весьма неприятно узнать, что Леа разваливается на части из-за неоправдавшейся надежды! Прежде всего ради нее самой, конечно! Но также ради тебя!.. Чтобы мне не пришлось приехать из Монреаля и набить тебе морду!

Давид смотрит на Матье с удивлением и симпатией.

Давид. А ты мне нравишься, сынок!

Матье. Ты мне тоже, папаша! В данный момент! (Идет налить себе кофе.)

Давид следит за ним глазами. Пауза.

Давид. В сущности, то, что я предлагаю Леа, это не больше и не меньше, как брак по любви!

Матье. Знаешь, меня это чертовски успокаивает. Я чувствую, что могу уехать спокойно!

Давид. Очень тронут твоим доверием!

Матье (вглядывается в Давида). Я никогда бы не уехал, если бы мне пришлось оставить мать совсем одну.

Удивленный взгляд Давида.

Даю слово!

Давид. Рад за тебя!

Матье. Да, но я вдруг почувствовал всю ответственность! Ведь это из-за меня она… словом, Леа и ты, вы… понимаешь?

Давид. Более или менее!

Матье исчезает в ванной и уносит бритву. Давид внезапно погрузился в мысли, которые его далеко не радуют. Матье возвращается с пиджаком на руке и поправляет галстук.

А Леа знала?

Матье. Что именно?

Давид. Что ты уедешь только при условии…

Матье. А как же! Я был вынужден предложить ей такую сделку!

Давид (презрительно). «Сделку»!

Матье. Ну альтернативу, если тебе больше нравится!

Давид. Нет-нет!.. «Сделка»!.. Это слово лучше… тут тебе и поиски продукта, и его реклама!

Матье. Заметь, все получилось как нельзя более удачно. Сразу после вашей первой совместной ночи!

Давид. Ах да! Это было…

Матье. На следующий день!

Давид (с замкнутым лицом). В самом деле! Это было мне назначено свыше!

Матье. Считай, что ты получил повышение!

Давид. Думаешь?

Матье. Как бы то ни было, а в тот день ты взял главный выигрыш!

Давид (мрачно). Я начинаю так считать!

Леа выходит из спальни. Она в выходном платье и застегивает молнию.

Леа (еще на верхней ступеньке). Кто мне нальет кофе?

Матье (Давиду). Предоставляю это тебе, папаша!

Пока Леа спускается с лестницы, Давид без особого воодушевления наливает кофе в чашку. Леа, не присаживаясь за стол, принимает у Давида полную чашку и отпивает глоток. Потом берет рогалик и откусывает кусочек.

Леа. Гм!.. Наконец-то холодные рогалики!

Матье открывает рот от изумления. Он хочет что-то сказать, но это слово никак не слетает с его уст, настолько велико его изумление. Он смотрит на Давида.

Давид (к Матье). Эволюция вида, парень!

Матье. Больше я в этом не участвую!.. Мне давно уже пора сматываться!..

Стоя с чашкой в одной руке и рогаликом в другой, Леа перестает есть и смотрит на Матье.

Леа (к Матье). Что ты мелешь?

Матье протягивает Леа то самое письмо, которое только что показывал Давиду.

(Ставит чашку на стол и, взяв письмо, читает. В полной растерянности.) В понедельник?

Матье. Представляешь?

Это явно удар для Леа, которая идет к стулу и валится на него.

Должно же было это когда-нибудь случиться!

Леа. Да, но понедельник…

Матье. Что «понедельник»?

Леа…послезавтра!..

Матье. Ну и?!.. Стоит ли из-за этого облачаться в траур?!

Леа (взрываясь). Не соображаешь, что ли?! Послезавтра ты уходишь из моей жизни на пять лет!! Что же прикажешь мне делать? Плясать лезгинку?!

Этот выпад поражает Матье и Давида. Молчание.

Давид (явно чувствуя себя лишним, к Леа). С твоего разрешения, я пойду… (Указывает на свой наряд и жестом дает понять, что хочет переодеться.)

Леа. Да, да, иди!

Давид уходит в ванную комнату. Снова молчание. Леа продолжает сидеть с замкнутым лицом. Матье, чувствуя себя неловко, косится в ее сторону.

Матье (пытаясь наладить контакт). Послушай, Леа…

Леа (взрываясь еще сильней). Ну как же ты сообщаешь мне о своем отъезде… Поразительно! Это не хладнокровие! Это уже ледяная кровь!.. Невольно задаешься вопросом, какое место я двадцать лет занимала в твоей крокодиловой жизни!

Матье. Ну знаешь! Честно говоря, я…

Леа. Замолчи!

Матье. Какая муха тебя укусила?

Леа. Ты меня бросаешь, я устраиваю тебе сцену!.. Логично, да?

Матье. Нет!.. Прежде всего потому, что я твой сын и…

Леа. Вот именно! Я устраиваю тебе сцену потому, что ты мой сын!..

Матье (оторопев). Ну знаешь!..

Леа. Кто другой, кроме сына, покидая меня, уносил бы двадцать лет моей жизни?!

Матье. Да что ты болтаешь!.. Я тебя вовсе не покидаю!

Леа. Ах нет?… Как же ты это назовешь?

Матье. Я уезжаю!

Леа. Он меня не покидает… Он уезжает!!

Матье. В конце концов, Леа… ты же сама первая… вспомни, как ты распиналась насчет того, что я должен…

Леа. Черт возьми!.. Я подчиняюсь требованиям жизни. Чему быть, того не миновать!.. Высшие соображения! А если другой остается одиноким в своем углу – кому до этого дело! Я вовсе не желаю тебя щадить!.. Мне больно!.. Я не прошу тебя разделять мою боль!.. Но пусть это по крайней мере тебе испортит настроение! (Садится в кресло.)

Пауза. Матье удручен. Он подходит к креслу и становится перед Леа на колени.

Матье. Канада не за горами… Оттуда можно приехать!.. Я даже намерен делать это часто!.. Садишься в самолет и…

Леа медленно гладит волосы Матье.

Леа (нежно улыбаясь). Да!.. Ты будешь приезжать!.. Часто!.. До Канады отсюда рукой подать!.. Но мы с тобой… наша глава… она дописана, дорогой.

Смотрят друг на друга: он озадаченно, она продолжая нежно улыбаться.

Матье. Как это «дописана»?

Леа. Страница перевернута!

Матье. Но, Леа…

Леа. Это нормально, милый!.. Страницы для того и существуют!.. И главы, чтобы стать воспоминаниями на перевернутых страницах!.. Нужно принимать очевидное!.. Нечего загромождать свою жизнь иллюзиями… Надо иметь мужество…

Матье (внезапно вскакивает и кричит). Хватит, надоело!.

Леа (тоже вскакивает, стараясь казаться веселой). Все!.. Дело сделано, и хорошо!.. Сегодня вечером мы спрыскиваем это событие!..

Матье (с ноткой горечи в голосе). …если не считать того, что теперь ты больше во мне не нуждаешься! (Делает движение головой, указывая на ванную комнату.) Теперь ты полюбила холодные рогалики!.. И он на тебе женится!

Леа. А-а!.. Он так сказал?…

Смотрят друг другу в глаза. Пауза.

Матье. Могла бы мне об этом сказать раньше!

Пауза. Она мечтательно улыбается.

Леа. А мне это нравится!

Матье. Что именно?

Леа. Что он тебе сам сказал!

У Матье удивленный вид. Леа это замечает.

А значит… он думает об этом!

Матье. Что тут особенного!

Леа (после колебания). А что он тебе сказал? Повтори-ка слово в слово!

Матье. Ну, что вы собираетесь…

Леа. Слово в слово!

Матье…что он предложил тебе, я уже забыл, что… брак по любви!

Леа (с сияющим лицом). Ах да?!

Матье. Ну… что-то в этом духе!.. Что-то старомодное!.. Впрочем, я нахожу, что он, этот субъект… и сам немножко… готический!.. Понимаешь, что я хочу сказать?

Леа (твердо). Нет!

Матье. Общипанный галльский петух! Поэтому-то у него и круглый лоб!.. Словом, правда это или нет?

Леа. Нет!

Матье. Что? Он не общипанный, этот субъект?

Леа. Нет!

Матье. Ты его любишь?

Она смотрит на Матье, открывает рот для ответа, но одумывается и предпочитает, смеясь, трижды прокружиться в вальсе.

Леа. Достаточно на меня посмотреть!.. Разве все мои мечты не на виду, как на витрине?!

Матье (весело, плененный ею). Что ни говори, Леа… а ты занятная птичка!

Леа. И окольцованная!

При этом она поднимает руку на уровень лица Матье, снова демонстрируя бриллиант на пальце. Матье берет ее руку, чтобы поцеловать, но, не успев приложиться губами, он замечает на пальце бриллиант.

Матье (отпрянув). Ах вот оно что!.. Но…

Леа. Наконец-то!

Матье. Что с тобой?… Ты увлеклась стекляшками?

Леа. Но, ангел мой…

Матье. Какая грубая подделка!

Леа…это настоящий!

Матье (с изумлением пялит глаза на кольцо. Восхищенно). Черт!.. Ты уверена?

Леа. В этом, детка, можешь положиться на свою маму!

Матье. Он стоит по меньшей мере…

Леа. Замолчи!

Матье. Это он… тебе?…

Леа (подтверждая кивком головы). Ага!

Матье. Ну и потрясный тип!.. Гениальные идеи!.. А какое обаяние!..

Леа. Короче, ты убедился, что моя новая глава хорошо начинается!

Матье (указывая на кольцо). Замечательное начало, что ни говори!

Леа. Главное, я хотела бы обратить твое внимание на то, что я приняла подарок!

Пауза. Они серьезно смотрят друг на друга.

Матье. Вот ты и повзрослела, Леа!

На пороге двери в ванную появляется Давид. Он привел свой костюм в порядок. Это не ускользает от внимания Леа.

Леа. Можешь выходить, Давид! Трудная минута уже позади! Матье уезжает в понедельник, а я – я, как видишь, улыбаюсь!

Матье подходит к Давиду и похлопывает его по плечу.

Матье (Давиду, конфиденциально и покровительственным тоном). Знаешь, не будем больше ни о твоей декларации о доходах, ни о твоем счете в банке!.. Я тебе полностью доверяю!.. (Его взгляд переходит с Давида на Леа и с Леа на Давида. Он разражается веселым смехом.) Ну что ж… я вас оставляю!.. У меня еще масса дел… чемоданы… бумажки и все прочее!.. Вы знаете, что такое стронуться с места! (Идет поцеловать Леа.) До вечера! (Уходит в глубь сцены и, проходя мимо стола, показывает Леа на рогалики.) Осторожно! Они согреваются!

Матье быстро выходит. Леа задерживает свой взгляд на двери. Давид подходит к столу налить себе кофе. Леа оборачивается и замечает это.

Леа. Подожди! Я тебе сейчас подам! (Идет к столу, наливает кофе в чашку и берет сахарницу.) Два кусочка, как вчера?… Или три, как позавчера?

Давид. Браво!.. А ты ведешь счет!

Леа. Я пытаюсь определить твою норму!.. Нелегкое дело!

Давид. Два с половиной!

Она ставит сахарницу на стол.

Леа. Знай с самого начала: мы никогда не станем настолько «старой парой», чтобы я тебе колола сахар!

Давид. Да разве я прошу тебя?

Леа обезоружена его логикой. Давид кладет себе в кофе два с половиной кусочка сахара.

Леа (указывая на банку с джемом). Намазать тебе рогалик?

Давид. Нет, благодарю.

Леа поражена холодным тоном Давида. Она смотрит на него с удивлением. Он пьет кофе нахмурившись. Она допивает свою чашку.

Леа. Ты хорошо спал?

Давид. Какой оригинальный вопрос по утру!

Леа (сбитая с толку). Ты предпочитаешь услышать его сегодня вечером?

Он ест рогалик с замкнутым выражением лица. Она наблюдает за ним. Потом с жестом бессилия идет в сторону мастерской поставить свою чашку в мойку. Она хлопочет по хозяйству, напевая.

Давид (выпаливает). Я спал превосходно!

Леа оборачивается к нему с округлившимися глазами.

Леа (разыгрывая восхищение). Видишь… в этой манере отвечать на мои вопросы, только хорошенько подумав, твоя сила!

Возвращается к уборке. Минуту он смотрит на нее.

Давид. Леа!

Она поворачивается в его сторону.

Что бы ты думала об объединении… о союзе… и даже браке… построенном на лжи?

Она озабочена. Пауза.

Ну, что ж – отвечай!

Леа. Твой вопрос застал меня врасплох! А что бы ты об этом думал сам?

Давид. Меня интересует твое мнение!

Леа. Послушай… что бы я думала…

Давид. О семейном очаге, построенном на лжи… Что бы ты думала об этом?

Она снова смотрит на него, сбитая с толку. Она колеблется.

Леа. А ты знаешь кого-нибудь, кто… был бы способен на…

Давид. На?!

Леа. Ну, на то, чтобы… как бы это сказать… поддерживать такое неустойчивое равновесие?!

Давид. Да!.. (После паузы.) Угадай кто?

Он пристально смотрит на нее приветливым взглядом. Она спокойно выдерживает его взгляд.

Леа (очень мягко). Я была уверена, что у тебя найдется такое мужество!

Давид (не понимая). «Такое мужество»?!

Леа. Конечно!.. Но так ли уж надо тебе говорить об этом!

Давид. Ах?! Выходит, ты знаешь, о чем я хочу сказать?!

Леа (утвердительно кивает, улыбаясь). Гм, гм!

Давид (нервничая). И ты проглатываешь это, как мятную конфетку?!

Леа. Стоит ли из-за такой малости делать кислую мину!

Давид (возмущенно). Как ты можешь говорить такое?

Леа. Послушай, Давид…

Давид (взрываясь). Речь идет о подлой мысли, а она…

Леа. Ну… поскольку ты это мне сейчас говоришь…

Давид. Ложь!!! Ясно тебе, что я хочу сказать?

Леа. Ну… да!

Давид. Нет! Тебе не ясно… До тебя явно не доходит!

Леа. Послушай, милый… не всякая ложь…

Давид. Нет! Всякая!

Запальчивость и горячность тона, каким говорит Давид, поражают Леа. Пауза.

Леа (отказываясь его понимать). Ну что ж!

Леа переходит в рабочую часть мастерской, берет папку для эскизов и кладет туда те, которые, по ее словам, должна представить с утра. Давид не спускает с нее глаз.

Давид (мрачно). Как это можно?

Леа. Что именно?

Давид. Как ты могла… ты!

Перестав укладывать эскизы, она смотрит удивленными глазами.

Леа. Извини, я…

Давид. В жизни своей не глотал еще такой пилюли!.. При том, как я был тобой одержим, это заслуживало бы новой строфы в «Песни песней»!..

Леа. Хотелось бы узнать…

Давид. Какое искусство!.. Твой материнский инстинкт раздвинул границы вдохновения!

Леа. Мой материнский – что?!!

Давид. Этот херувим может уехать со спокойной душой!.. Его мамаша сумела пристроиться!

Леа (явно начиная соображать, что к чему), А-а!.. Матье тебе…

Давид. Он мне… с наивностью теленка!

Леа (готовая к атаке). Оставь свои сравнения при себе – это твое не самое сильное место. (Продолжает укладывать эскизы в папку. Закрывает ее, завязывает тесемки – все это требует времени.)

Давид. Итак?

Леа. Что «итак»?

Давид. Скажи что-нибудь!

Леа. «Май тейлор из рич!»

Давид (в бешенстве). Ну нет! Ну нет!.. Я этого не потерплю! Ты заставила меня поверить во всякие небылицы, а теперь еще насмехаешься… Ну нет!

Она подходит к нему вплотную.

Леа. Чего ты, собственно, хочешь?

Давид. Чтобы ты мне что-нибудь сказала! По-французски! Что-нибудь серьезное! И, по возможности, хоть с ноткой сожаления!

Леа (четко). Я ни о чем не сожалею!

Давид (пораженный). В таком случае…

Леа. В таком случае?

В знак полного бессилия он поднимает обе руки и роняет их как плети.

Давид (подавленно). «Май тейлор из рич!»[i]

Передернув плечами, она идет к зеркалу поправить прическу и подкраситься. Потом подходит к нему.

Леа (почти с нежностью в голосе). Знаешь, Давид… Ведь даже такая врунья, как я, способна строить свою жизнь на любви!

Давид (с иронией). Еще бы… так я тебе и поверил!

Леа. У любви существуют неопровержимые доказательства!

Давид. Например?

Леа. Нередко какой-нибудь пустяк… жест… взгляд… интонация… реакция!

Давид…словом, иероглифы!

Леа. В известном смысле…

Давид. Остается их расшифровать!

Леа. Ну да!

Давид. А шифр? Мне он неизвестен!

Леа. Я могла бы тебе подсказать!

Давид. Я не способен его усвоить! Я был примитивом и останусь им! Для меня все, что не правда, – ложь, а тот, кто лжет, – лжец!

Леа (внезапно взрываясь). Сколько можно твердить одно и то же! Как будто вы что-то поняли! Несете чушь и еще ждете ответа!

Давид. Нет, скажи на милость…

Леа. «Нет, скажи на милость»! Что ты себе воображаешь?… Что он себе воображает – этот пустомеля, который ничего не понял?!

Давид. Нет, скажи на милость!

Леа. «Нет, скажи на милость!» Что ты себе думаешь? Тоже мне – чудо века! Как увижу, так и паду ниц?! Дудки! Я тебя увидела и не упала. И все осталось при мне – мысли, ясный разум и намеченная цель! Ну и что в этом плохого?! Разве цель не всегда маячит впереди? Почему наличие цели так бесит этого гражданина, у которого цель одна – постель? Что ты мне хочешь внушить, а?

Давид (обеспокоенно). Я? Но я…

Леа. Любовная история?! Ты дал маху, пойми!

Давид. Все?

Она не отвечает. Пауза.

Я спрашиваю – ты все сказала? (Молчание.) Тогда привет! (Направляется к двери.)

Леа (кричит). Ну нет! Этого только недоставало! Ну нет! Не ранее понедельника…

Давид. Не ранее чего?…

Леа. Не ранее, чем уедет Матье!

Давид (возмущенно). Знаешь, однако!

Леа. И ты воображаешь, что я позволю тебе сорвать мой план?!

Давид. А ты… Неужели же ты воображаешь, что я останусь тут, чтобы…

Леа (властно). Останешься!.. Ты у меня в долгу! Плати за проведенную тут ночь!.. Изволь сделать мне маленький подарок! Побудь еще два дня на краешке стула!

Их взгляды встречаются. Длинная пауза.

(Снимает с пальца кольцо и высокомерно роняет его к ногам Давида.) А то еще, чего доброго, забуду в понедельник!

Леа поворачивается к нему спиной, надевает плащ и выходит с папкой для эскизов под мышкой. Некоторое время Давид остается в оцепенении. Он поднимает кольцо, вертит его между пальцами, размышляет, как ему выйти из создавшегося положения. Потом вдруг замахивается, собираясь швырнуть кольцо в другой угол комнаты, но, одумавшись, кладет его в карман.

Сцена погружается в темноту.

Сцена третья

Когда свет загорается, на сцене Леа, Давид, Матье. Время – понедельник, после обеда, перед отъездом Матье. На столе бутылка шампанского и бокалы. С проигрывателя несутся звуки джерка. Леа и Давид танцуют под одобрительным взглядом Матье, который наполняет шампанским три бокала. Пластинка доиграла.