Нечаянная радость

Комната выглядела совсем по-другому: сейчас она была наполнена золотым послеполуденным солнечным светом, а не отблесками огня в камине, уже вычищенном и заставленном филодендроном с листьями, такими же большими и гладкими, как коврики, постеленные перед бронзовым экраном. Место рождественской елки теперь занимал бочонок с развесистым фикусом.

– У тебя полно зелени, – заметил Маккензи. Риа наклонила голову в знак того, что комплимент принимается, и указала Тейлору на стул. Сама она села в плетеное кресло-качалку. Оба избегали смотреть на кушетку, словно ее и не было в комнате, которая, хотя и изменилась, но сохранила атмосферу, наполненную живыми и тревожащими воспоминаниями о снежной ночи.

– Хочешь чего-нибудь выпить?

– Нет, если это все, что у тебя есть. – Тейлор кивнул на стакан, стоявший на столике рядом с креслом Риа. – Что это, кстати?

– Алка-зельцер.

– Ты больна?

– Каждый день у меня после обеда расстройство желудка.

– Понятно.

– Могу достать тебе что-нибудь прохладительное, – предложила Риа. – Или покрепче.

– Нет, спасибо.

Часы на стене тикали, казалось, слишком громко. Кресло-качалка слабо поскрипывало при каждом движении молодой женщины. Всякий раз, встречаясь взглядами, Риа и Тейлор виновато отводили глаза, точно дети, которых вчера поймали за игрой в доктора.

Риа досадовала на то, что успела сменить свой модельный костюм на старенькие джинсы и футболку. И ей хотелось бы иметь на себе бюстгальтер и туфли. Риа понимала, что должна держаться строго и твердо с этим человеком, а босые ноги являлись для этого не самым надежным фундаментом. Волосы Риа были непричесаны: распустив короткий хвостик, она лишь встряхнула ими, и сейчас они в беспорядке рассыпались по плечам.

Риа знала также, что на лице ее оставались неопровержимые свидетельства напряжения прошедших суток. В последнее время она вообще мало ела, щеки ее впали, никакая пудра не в состоянии была скрыть фиолетовые полукружия под глазами. Она не спала всю предыдущую ночь, решая свою дилемму и составляя план предстоящего утром объяснения с членом городского совета Маккензи.

В конце концов Риа решила рассказать обо всем прямо и честно. И вот чем эта честность обернулась: раздражение, подозрения и презрение со стороны Тейлора.

– Ты давно здесь живешь?

– Скоро будет три года, – приподняла голову Риа, отвечая на ничего не значащий вопрос Маккензи. – С того самого времени, как начала работать в «Бишоп и Харвей».

– Приятный домик.

– Спасибо.

– Очень уютный.

– Гм-м-м.

– Ты сама его обставляла?

– Да.

– И район хороший.

– Власти города постоянно заботятся об уборке мусора и ремонте улиц, – вяло улыбнулась Риа.

– Ну что ж, приятно слышать. – Улыбка Тейлора была не менее вялой. – На улице сегодня почти весна.

– Да, я уже видела несколько распустившихся нарциссов.

Сидя на краешке стула, Тейлор широко раздвинул колени и уставился в паркетный пол у себя под ногами. Пальцы его нервно двигались. Маккензи натянуто кашлянул.

– Когда т-ты… кхе-кхе… когда ты у-узнала о… кхе-кхе… о ре-ребенке?

Судя по тому, что Риа читала, слышала и знала по собственному опыту о Тейлоре Маккензи, заикание никак не сочеталось с его характером. Голос его частенько сотрясал стены муниципалитета, когда Маккензи гневно, красноречиво и умно выступал по проблемам, поднятым в отчете городских властей. Предвыборные речи Тейлора отличались проницательностью, остроумием и членораздельностью. Отвечая на самые провокационные и заковыристые вопросы журналистов, он никогда не лез за словом в карман.

Мысль о том, что Маккензи чувствует себя так же неловко, как сегодня утром, придя в его офис, чувствовала себя она, доставляла Риа немалое удовольствие. Прыжок в море со скалы в Акапулько не шел ни в какое сравнение с тем чувством, с каким Риа вошла в дверь кабинета Маккензи и увидела его впервые после рождественского утра. Особенно в плане того, о чем собиралась ему сообщить.

– Когда узнала? – Риа отвела взгляд. – У меня не было месячных.

Маккензи поерзал на стуле.

– Насколько я знаю, это иногда случается и по другим причинам.

– Случается. Но не со мной. Мой организм работает как часы.

На этот раз закашлялась Риа. Ее смущал разговор на столь интимную тему с незнакомым мужчиной. Ну не совсем, конечно, незнакомым. Нет, все-таки незнакомым. Что она в действительности знала о Маккензи? Что он красив. Что умеет открывать шампанское. Что отлично водит машину по заснеженным улицам. Что может очаровать массу женщин. В буквальном смысле.

– Я почувствовала себя нехорошо… – продолжила Риа, – ну не совсем нехорошо, просто… – Она никак не могла подобрать слова, точно описавшие бы это состояние чрезмерной раздражительности, утомляемости, неспособности нормально дышать, постоянной тошноты, даже когда ты голодна. Ни одно определение не могло выразить это состояние. – Просто появились симптомы, – закончила в конце концов Риа.

– Какие?

– Расстройство желудка, эмоциональная неуравновешенность. Зуд…

– Зуд? – Тейлор с любопытством вскинул голову.

– В груди, – с трудом выдавливая из себя слова, хрипло пояснила она.

– Ах да. – Тейлор уставился на груди Риа и довольно долго разглядывал их, приведя ее в смущение. – Прошу прощения.

Риа обхватила живот руками, испытывая непреодолимое желание прикрыть распухшие соски от проницательного взгляда Маккензи.

– Ну, ты сам знаешь эти симптомы, – коротко отрезала она.

Тейлор выглядел совершенно сбитым с толку.

– Ах, ну да, кажется, знаю.

– В прошлом месяце у меня опять не было месячных, и я в конце концов пошла вчера к врачу: он подтвердил мой диагноз. Ребенок родится двадцать шестого сентября.

Маккензи издал глубокий вздох. Итак, суд присяжных только что вынес обвинительный вердикт.

– В таком случае это меняет дело.

– Что касается отца этого ребенка, то нет ни малейших сомнений, несмотря на все ваши домыслы относительно моей сексуальной жизни, мистер Маккензи.

– Зови меня Тейлор, хорошо? – сердито потребовал Маккензи.

– Несмотря на твой опыт, – так же сердито заметила Риа, – как ты грубо изволил выразиться, я не сплю с кем попало.

– Прости. Я не должен был так говорить. Вспышка гнева окончательно ослабила Риа. Плечи ее поникли, и она устало откинула голову на спинку кресла.

– Полагаю, у тебя есть все основания считать меня особой такого рода. – Ее мягкий смешок был наполнен горечью и самоуничижением. – В сочельник я действительно была самой настоящей «давалкой».

– Не говори так.

– А что, нет? – Риа приподняла голову и в упор посмотрела на Тейлора.

– Я никогда так не считал. Ни тогда, ни теперь.

– Ты так думал сегодня утром.

Маккензи устало провел рукой по лицу и в очередной раз вздохнул.

– Мы ходим по кругу и ни к чему не придем. – Минуту Тейлор выдерживал ее взгляд. – Послушай, я не считаю тебя только партнершей по сексу. В этом случае я ничем от тебя не отличаюсь. А я, между прочим, тоже не мартовский кот. Так что давай оставим все упреки, домыслы, самобичевания и попытаемся определиться, как поступить дальше, ладно? – Риа лишь кивнула в знак согласия. – Что насчет того парня, с которым ты встречаешься? Ну тот, со старухой матерью во Флориде?

– Забавно. Вообще-то его зовут Гай. – Риа удивилась Тому, что Тейлор помнит такие подробности. – Гай Паттерсон. Он тоже работает у нас на фирме.

– Ты ему уже сказала?

– Да, сразу же после тебя. Я чувствовала, что должна рассказать Гаю.

– И что?

Гай Паттерсон воспринял известие о беременности Риа не лучше, чем Тейлор. По правде говоря, даже хуже. Гай ужасно разозлился, наградив ее теми эпитетами, которые Маккензи лишь подразумевал.

– Я никогда не рассматривала его всерьез, – не вдаваясь в подробности, ответила Риа.

Собственно говоря, разрыв с Паттерсоном принес Риа облегчение. Старше Риа на пятнадцать лет, Гай был чрезмерно щепетилен. Риа устала от его благоразумных консервативных взглядов. Разговоры с ним были скучны и занудливы, так как он всегда сводил их к темам, интересующим только его одного. Стоило с ним согласиться, и Гай превращался в привередливую старую деву, не склонную к веселью и забавам. Единственной причиной, по которой Риа встречалась с Паттерсоном, было отсутствие лучшего варианта. Она не хотела столь резко разрывать отношения с Гаем, но была рада, что они бесповоротно закончились.

– Ты могла бы сказать, что это его ребенок, – забросил удочку Маккензи. – Почему ты этого не сделала?

– Я никогда бы так не поступила! – воскликнула Риа, обижаясь. – За кого ты меня принимаешь?

– Ладно. Прости.

– Кроме того, мне ни за что не удалось бы обмануть Гая, даже если бы я этого хотела. Много лет назад ему удалили протоки.

Паттерсон не делал секрета из этой операции. Когда их отношения с Риа вышли за рамки чисто деловых, Гай сказал ей, что он может рассматриваться в качестве потенциального супруга, но о детях разговор не идет. Это было еще одной причиной, по которой Гай не мог стать отцом ее ребенка, но она намеренно позволила Маккензи какое-то время считать, что такая возможность у Паттерсона была.

– А с тобой когда-нибудь это уже случалось? – неожиданно спросила Риа.

– Ты имеешь в виду, не залетал ли кто от меня? Нет. А ты? Ты уже беременела?

– Нет. – Риа сама не понимала, почему ей приятно, что для Маккензи отцовство тоже внове. Тому не было объяснений, если не считать ненавистной мысли, что она – всего лишь очередная неудачница в коллекции Тейлора.

Какое-то время Маккензи внимательно вглядывался в лицо Риа, но, задавая вопрос, глаза отвел:

– Ты пришла ко мне за финансовой помощью?

– Финансовой помощью на что?

– Ну, мало ли…

– Например?

– Аборт. Ты собираешься его делать?

Риа повернулась к Тейлору профилем, в глазах ее заблестели слезы, в которых отразился свет заходящего солнца.

– Нет, мистер Мак… нет, Тейлор. Я исповедую жизнь с ошибками, а не прячусь от них, как страус. И к твоему сведению, аборты сейчас достаточно дешевы.

– Я спросил только потому, что время уходит. Насколько мне известно, есть определенные сроки, после которых аборт… Гм-м-м… просто невозможен.

– А ты уверен, что на самом деле не предлагаешь мне сделать аборт? Прежде чем ты ответишь, замечу, что это чисто риторический вопрос. Я не собираюсь делать аборт. – Риа повернула голову и твердо, почти с вызовом посмотрела на Тейлора. – По какой еще причине, ты полагаешь, я могла прийти к тебе за деньгами?

– Просить помощь в поддержании ребенка до и после его рождения.

– У меня достаточно высокая зарплата, помимо комиссионных, которые я имею с каждого проекта. Большое вам спасибо, но я не нуждаюсь в ваших деньгах, мистер Маккензи. – Встав из кресла, Риа взяла со стола стакан с алка-зельцером и направилась через комнату в кухню.

Тейлор последовал за ней. Кухню оживляли зеленые джунгли. Переступив порог, Маккензи вынужден был отвести рукой свисающие листья. Риа сполоснула стакан в раковине из нержавеющей стали.

– Ну почему все, что бы я ни сказал, ты принимаешь в штыки?

– Потому, – резко повернулась к Тейлору Риа, – что нахожу все, сказанное тобой, оскорбительным.

– Ну хорошо, прошу прощения, мадам, я сегодня немного не в себе. – Голос Маккензи готов был сорваться на крик. – Прости, но напомню тебе, что мы уже довольно давно вышли из подросткового возраста, чтобы принимать случившееся как досадное недоразумение. Все произошло не на заднем сиденье «форда» после школьной дискотеки.

– Именно поэтому я не понимаю, почему бы нам не посмотреть на проблему по-взрослому и не прекратить обмениваться взаимными обвинениями.

– Все это так. Но надо привыкнуть к самой мысли о ребенке. Ты уже несколько недель о нем думаешь, а для меня это совершенная неожиданность. Не требуй от меня адекватной реакции, красноречия и веселья. Я просто шокирован.

– И я тоже! – бросила в ответ Риа. – Ведь не твое тело претерпевает все эти изменения, а мое! Представь только, насколько изменилась моя жизнь.

– Я все понимаю, – попытался успокоить ее Тейлор.

– И выбрал чертовски забавную манеру, чтобы продемонстрировать свое понимание.

– Я же попросил прощения.

– Тогда прекрати эти прозрачные намеки на мое желание заполучить твои деньги и прочее. Я хочу жить согласно своему долгу. Почему же ты не хочешь поступить так же? Ответственность в равной степени лежит на нас обоих. Мы вместе лежали на этой кушетке, вместе получали наслаждение, одновременно…

Ужаснувшись собственным словам, Риа снова повернулась спиной к Маккензи. Щеки ее горели. Риа ни разу не краснела с самого сочельника. Казалось, она приберегала свою стыдливость только для Тейлора Маккензи.

Сердце Риа бешено колотилось, во рту было сухо, а ладони сделались влажными, в ушах стоял гул, подобный реву громадных морских волн, разбивающихся о ее виски. Ей потребовалось время, чтобы прийти в себя.

– Я хочу сказать, что полностью беру на себя ответственность за свое поведение в ту ночь, – дрогнувшим голосом продолжила Риа. – Для меня непросто иметь ребенка, но он у меня будет. Ты слишком плохо знаешь меня, иначе бы тебе и в голову не пришло предлагать мне сделать аборт. – Риа била дрожь.

– А зачем же ты тогда вообще сказала мне о ребенке?

Риа медленно повернулась, явно задетая вопросом Маккензи.

– А ты не хотел бы знать, что являешься отцом? Я считала своим моральным долгом сказать тебе об этом.

– Твоя непосредственность просто восхитительна.

– Ты тоже был простодушен, пока я не втянула тебя в свою проблему, – невесело рассмеялась Риа. – Понравится ли это зайке-лыжнице?

– Зайке-лыжнице?

– Женщине, с которой ты разругался, отказавшись ехать с ней на лыжные катания.

– Лиза?

Лиза. Риа и прежде задавала себе вопрос, что подумала бы Лиза о сочельнике Тейлора. Приревновала? Или сама изменила бы Тейлору с инструктором по лыжам? Были ли Тейлор и Лиза достаточно развращены, чтобы рассказывать друг другу о своих похождениях? Не говорил ли Тейлор Лизе о том, как они занимались любовью с Риа, возможно, в целях стимуляции Лизы?

От одной этой мысли Риа стало дурно. Она схватилась одной рукой за живот, а другой зажала рот. Тейлор подскочил, словно от выстрела.

– Что с тобой?

– Ничего.

– Что-то случилось, черт возьми!

– Ничего!

– Ты вся позеленела!

Сквозь стиснутые губы Риа сделала глубокий вдох.

– Немного тошнит, вот и все.

– Присядь. – Тейлор рванул стул от стола.

– Я в самом деле в порядке.

– Садись. – В голосе Тейлора звучала выразительная требовательность, спорить с которой у ошалевшей Риа не было сил. Маккензи вытащил стул для себя, сел и, чертыхаясь, взъерошил на голове волосы. – Не пугай меня больше. Тебе что-нибудь дать?

– Нет. – Риа посмотрела на Тейлора: взгляд Маккензи был строг. – Ну хорошо. Крекер. Иногда печенье помогает успокоить живот.

Риа сказала Тейлору, где он может найти в буфете коробку с соленым печеньем. Вытаскивая печенье из целлофановой упаковки, Маккензи рассыпал крошки по всему столу. Коробка упала на пол, когда Тейлор, садясь на стул, задел бедром край стола. Откусывая крекер, Риа невольно рассмеялась.

– Что еще? – проворчал Маккензи.

– Для человека, умеющего мастерски открывать шампанское, ты не очень умело обращаешься с печеньем.

Поморщившись, Тейлор улыбнулся:

– Мне гораздо чаще приходилось иметь дело с шампанским, чем с беременными леди.

Риа мгновенно пришла в себя. Она стряхнула с ладоней соль и мягко сказала:

– Уверена, что приходилось.

К обоюдному удивлению, Тейлор встал, подошел к Риа и накрыл ее руки своими.

– Прошу тебя, не обижайся. Я ничего не хотел этим сказать.

Риа уставилась на руки Тейлора – красивые мужские руки. Прямые пальцы с аккуратно подстриженными ногтями. Риа снова почувствовала, как в животе у нее все опустилось при воспоминании о том, как эти самые руки двигались по ее телу, массировали ее грудь, до которой теперь было больно дотронуться. Эти пальцы проникали в самые сокровенные места ее тела, доводили Риа до экстаза, в равной степени брали и давали наслаждение.

«По крайней мере, – подумала Риа, – он получил удовольствие от этих ласк. Я надеюсь».

Расстроенная своими невеселыми мыслями, Риа подняла голову и взглянула прямо в глубину глаз Тейлора.

– Ты рассказывал Лизе обо мне?

– Разумеется, нет. – Маккензи резко отдернул руки.

– Я бы этого не вынесла. – Риа почувствовала, как на глаза навертываются слезы, что с ней уже частенько бывало за последние недели, и надеялась, что ей удастся не зарыдать при мысли о том, как Тейлор и Лиза потешаются над ней.

– Признаюсь, что бываю откровенен со многими женщинами, но я не такое ничтожество, Риа.

– Думаю, что ты мог бы воспользоваться событиями сочельника, чтобы заставить Лизу ревновать.

– А ты именно таким способом вызываешь – ревность Гая?

– Нет, в такие игры я не играю.

– Я тоже.

Риа видела, что Маккензи говорит правду.

– Я никому не говорила.

– Ты должна была сказать, когда сообщала Гаю о ребенке.

– Я не распространялась насчет своего кавалера. Тебя я не назвала. А ты все еще с ней встречаешься?

– С Лизой? Да.

– И как она отнесется к нашей ситуации?

– Это не ее дело.

Риа в ужасе уставилась на Тейлора.

– Лиза может позволить себе не согласиться с такой точкой зрения.

– Дело касается только нас с тобой.

Маккензи имел полное право переспать в сочельник с другой женщиной, не мучаясь после этого угрызениями совести и не боясь упреков своей постоянной подружки. И такое отношение являлось самым ярким свидетельством того, насколько случайным, незначительным и неприметным событием была для Тейлора ночь, проведенная с Риа. Сердце женщины сжалось от боли, словно кто-то, грубо сломав преграду, ворвался в границы ее души.

– Итак, мы признали обоюдную ответственность в отношении этого ребенка, – произнес наконец Тейлор, – и исключили альтернативный вариант с абортом. Что же ты предлагаешь?

Риа стойко выдержала взгляд Тейлора.

– Вы на мне женитесь, мистер Маккензи.

Глава 3

После долгого, напряженного молчания Тейлор выдавил из себя:

– Как говорится, не в бровь, а в глаз.

– Не вижу смысла ходить вокруг да около.

Сомневаюсь, чтобы вы когда-либо в жизни ходили вокруг да около, мисс Лавендер. – Маккензи поднялся со стула и подошел к холодильнику.

Найдя в нем пиво, он взял банку и открыл ее. – В свете вашего предложения, полагаю, я имею право на баночку вашего пива?

– Угощайтесь на здоровье.

– Благодарю вас. – Маккензи шутовски отсалютовал банкой и, отхлебнул из нее, не спуская глаз с Риа. – Очевидно, наши перспективы со времени сочельника слегка изменились.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Трудно представить, что тебя заставили сделать это или даже принудили силой. Ты лежала голой на той шубе по доброй воле, так же как и я.

– Тебе нет нужды быть вульгарным.

– А тебе нет нужды быть ханжой.

– Я только хотела, чтобы ты понял, чего я жду от тебя.

Маккензи подавил в себе всплеск эмоций и произнес более рассудительным тоном:

– Ты полагаешь, нам нужно пожениться, да? Тогда приведи мне хотя бы один веский довод.

– Как ты только что сказал, мы оба по доброй воле… – глядя в сторону, начала Риа, но потом, не желая, чтобы Тейлор принял ее смущение за слабость, посмотрела ему прямо в глаза. – Почему я должна взваливать ответственность только на свои плечи?

– А ты что, не читаешь «Домоводство» и «Космополитен»? Сейчас в моде растить детей в одиночку, причем к мужчинам это тоже относится.

– Я и собираюсь растить ребенка сама. Маккензи поднес банку к лицу и принялся внимательно ее изучать.

– Ерунда какая-то. Минуту назад ты предлагала мне брак и тут же заявляешь, что намерена растить ребенка сама.

– Я не шучу.

– Какие уж тут шутки! Может, кончишь говорить загадками? – Тейлор поставил банку на угол стола. – Так чего же ты хочешь, Риа? Мы поженимся или ты остаешься матерью-одиночкой?

– И то и другое. Меня нисколько не обеспокоит, если мы разведемся в ту самую минуту, как я выйду из роддома. Но мой малыш будет законнорожденным, и при рождении у него будут оба родителя.

– Если ты намерена развестись сразу после родов, стоит ли огород городить?

Риа недоуменно посмотрела на Тейлора.

– Неужели формальности займут так много времени?

– Да нет же, черт возьми. Я совсем не то имел в виду. – Маккензи ткнул пальцем в колено Риа. – Неужели ты считаешь, что я отвернусь от своего ребенка? Не буду беспокоиться о нем?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.