Рассмеявшись, они пошли по дороге вдоль ряда припаркованных автомобилей, пока не остановились у новенького «корвета». Опустив руку в карман в поисках ключей, Маккензи заявил:

– Вы знаете, а я до сих пор так и не могу поверить в вашу реальность. Вы ослепительны, талантливы, умны, забавны. У вас собственные драгоценности и…

– Эти? – Риа указала на сережки с искусственными бриллиантами в своих ушах. – Так это дешевка.

– А вот это – нет. – Тейлор запустил пальцы в воротник ее шубы. Замерзшая Риа придерживала его руками у горла. Шуба была той единственной прихотью, которую она позволила себе, поступив на работу в самую престижную архитектурную фирму города. Она выбирала мех, в который могла бы упаковать себя, с тщательностью гораздо большей, чем при выборе обивки салона нового автомобиля.

– В дополнение ко всем вышеперечисленным достоинствам у вас есть и шуба из натурального меха. Но должен же быть в вас хоть один изъян? – Маккензи пристально посмотрел на Риа сквозь падающий снег – Должно быть, у вас не все в порядке с зубами.

Риа шутливо шлепнула Тейлора по губам и села в машину. Дорога была гораздо опаснее, чем она предполагала, и потому девушка с благодарностью вспомнила настойчивость Грэхемов, заставивших ее отправиться домой с более опытным водителем, хотя и не была уверена, что Тейлор Маккензи – самый разумный выбор.

Риа чувствовала опьянение. В ушах ее звенели колокольчики, и то было вовсе не эхо перезвона церковных колоколов в сочельник. Кроме того, Риа была не вполне уверена, все ли пальцы уцелели у нее на ногах после прогулки в легких вечерних туфельках по глубокому снегу. Но откуда это ощущение всесогревающего тепла? Автомобильный обогреватель, правда, овевал их теплым воздухом, но Риа чувствовала, что основной генератор тепла работает под ее собственной кожей.

Риа философски заключила, что она перенасыщена рождественскими впечатлениями и настроением. Или же мужской магнетизм, исходящий от Тейлора Маккензи, создавал это приподнятое настроение? Ей даже стало немного стыдно за свое глуповато-радостное поведение.

Дворники на ветровом стекле действовали подобно гипнотизирующим колебаниям метронома. Снежинки весело порхали в свете двух прямых лучей фар. Ночь стояла абсолютно сюрреалистическая. Но если это лишь фантазия, кому тогда нужна реальность? Покуда длится такое блаженство, надо им наслаждаться.

– Музыку?

– Что?

Тейлор кивнул на радиоприемник.

– Да, пожалуйста. – Риа подмигнула Маккензи. – Но только при одном условии – вы не будете подпевать.

– Такое ощущение, что все они крутят только, рождественские гимны, – вздохнул Тейлор, последовательно поймав несколько радиостанций.

– А мне нравится. Обожаю раз в году слушать эти гимны.

– Да, я тоже. А как случилось, что вы встречаете Рождество в одиночестве? – неожиданно спросил он. – Мне казалось, что у двери такой красавицы, в ночь перед Рождеством должно толпиться не менее дюжины кавалеров, мечтающих стать избранником на этот вечер.

Риа поблагодарила Маккензи за комплимент.

– Человек, с которым я встречаюсь, уехал.

– А есть такой человек?

– Да. У него старая мать во Флориде, и он проводит праздники с ней.

Тейлор воспринял данную информацию без комментариев.

– А родители?

– Они решили прокатиться в Англию, чтобы навестить друзей. Вообще-то они редко куда-либо выезжают в это время года, но я настояла: в конце концов, сочельник – точно такой же вечер, как и все прочие.

– Вы на самом деле так считаете? – поинтересовался Тейлор, повернувшись и пристально посмотрев на Риа.

Какое-то время они в упор глядели друг на друга, пока не поняли, что это небезопасно.

– Нет, – покачав головой, мягко ответила Риа, – но я не хотела, чтобы мои старики отказались от своей поездки из-за меня.

– А что же тот человек?

– Я не могу отвечать за то, как он заботится о своей матери.

Чтобы перевести разговор в другое русло, Риа спросила:

– А вы? Вы почему один? У вас нет семьи?

– Отец, но у него сейчас другая семья. Они с Джейн живут в Лос-Анджелесе. После смерти моей матери отец женился во второй раз на женщине, значительно его моложе. Теперь у них двое детей. Так что мои сводные брат и сестра годятся в дети и мне. В доме отца меня всегда рады видеть, но мне кажется, что мое присутствие доставляет им неудобство, так как все боятся сделать или сказать что-нибудь не так.

– А друзья? – Риа подразумевала прежде всего подруг и возненавидела себя за интерес к данному предмету.

– Меня пригласили поехать кататься на лыжах с компанией.

– Большая компания?

Маккензи усмехнулся, давая Риа подать, что прекрасно знает, какую рыбку она ловит.

– Семь человек. Включая женщину, с которой я встречаюсь. Я отказался в последнюю минуту.

– Почему? Поссорились?

– Нет. Позавчера я растянул лодыжку, играя в теннис, и решил, что катание на лыжах с такой ногой – настоящая глупость. Вот тогда мы действительно немного повздорили.

– Она уехала без вас?

– Она очень независимая женщина, – пожал плечами Маккензи.

– Забавно, как Рождество может быть полным и радостным или пустым и печальным.

– Все зависит от того, проводите вы его с кем-нибудь или в одиночестве.

– Наверное. Хотя, может быть, ужаснее проводить праздник с человеком, которого не любишь или который тебе даже не нравится. Думаю, это еще хуже, чем встречать Рождество одному.

Риа сообщила Тейлору свой адрес, когда они выезжали от Грэхемов, и Маккензи ехал, не спрашивая дорогу. Молодой энергичный кандидат в мэры хорошо знал свой город. Припарковавшись у тротуара перед домом Риа, Тейлор заглушил двигатель «корвета». Дворники застыли, прекратив свое ритмичное клацанье. Гимн «О приди, истинная вера!» оборвался на середине куплета. Риа и Тейлор некоторое время сидели не двигаясь. На конец они одновременно повернулись друг к другу и заговорили.

– Спасибо…

– Я заслужил…

– Простите.

– Нет, это вы простите. Прежде – леди.

– Я только хотела поблагодарить вас за то, что подвезли.

Тейлор отвернулся и уставился на ветровое стекло, быстро заметаемое густо падающим снегом. Риа увидела, как заходили желваки на его скулах. Маккензи решительно помотал головой.

– Я заслужил приглашение на чашечку кофе?

Риа колебалась в течение лишь нескольких ударов сердца, после чего согласно кивнула. Тейлор вышел и, обойдя машину, открыл дверцу Риа. Идя по предательски скользкому, обледеневшему тротуару, Маккензи крепко сжимал руку девушки выше локтя.

Риа достала ключи из серебристой вечерней сумочки и открыла парадную дверь. Теплый воздух прихожей обнял их подобно старому и любимому приятелю. Риа щелкнула выключателем на стене. Но настольная лампа не загорелась, как она ожидала. Вместо этого зажглась елка в углу комнаты.

– Ах, я совсем забыла, что вставила вилку елочной гирлянды в розетку, которой управляет этот выключатель.

– Для таких работ вам следовало бы приглашать электрика, – поддразнил Тейлор. – Прекрасная елка.

– Спасибо.

– В старом стиле.

Оставив Риа в дверях, Маккензи подошел к камину. Мерцающие красные угольки все еще тлели под грудой головешек. Тейлор отодвинул решетку, разворошил головешки кочергой и положил в камин пару новых поленьев, которые моментально занялись.

В ярком отсвете пламени каминного костра тающие снежинки в волосах и на плечах Тейлора сверкали подобно крошечным бриллиантам. Он обернулся и посмотрел на Риа. Его глаза, его затененное лицо, решительность, с которой он двинулся к ней, заставили девушку затрепетать.

– Пойду поставлю кофе, – произнесла она, задыхаясь.

Тейлор поймал Риа за руку, когда она проходила мимо него.

– Риа?

– Что?

– В твоих волосах искрится снег, – прошептал Тейлор.

Риа встряхнула головой. Маккензи с восторгом следил за чувственным колыханием распущенных волос.

– Они прекрасны. Черны, как полночь. Блестящие и шелковистые. Такие волнующие.

Но что действительно волновало Риа, так это движение его пальцев, перебирающих ее волосы и раскладывающих их на мягком воротнике шубы из черно-бурой лисы, и его глаза, скользнувшие по ее лицу вниз – на белую нежную кожу шеи.

Риа поежилась.

– Скоро здесь будет жарко.

– Здесь уже жарко, детка.

Голос Тейлора напомнил Риа урчание двигателя его автомобиля. Сила, скрывавшаяся за этими звуками, сдерживалась лишь до поры до времени. Одно неосторожное движение – и она может выйти из-под контроля.

Подойдя к Риа вплотную, Тейлор взял в ладони ее лицо и погладил кончиками больших пальцев щеки, от чего они сразу согрелись. Коснулся губами губ Риа, сначала слегка, как бы пробуя, потом – увереннее и настойчивее. Риа вздохнула и отклонила голову.

– Прости… Я не имел права. Но я… но мне страшно захотелось тебя поцеловать.

Риа снова взглянула на Тейлора. Она совершенно не чувствовала своего тела, словно была создана из воздуха. Глаза Риа все еще были открыты, потому что она жаждала видеть его лицо.

– Не извиняйся. Ведь сегодня ночь перед Рождеством.

– В таком случае…

Тейлор снова поцеловал Риа. На этот раз он попытался раздвинуть ее губы, уступившие его желанию. Языки их встретились и принялись ласкать друг друга. Нервы натянулись и зазвенели, как живые струны.

– Ты была права, Риа, – охрипшим голосом произнес Тейлор, щекоча губами ее влажный рот. – Все это нереально.

Тейлор притянул девушку к себе. Его ладони заскользили по мягкому меху, и, наконец, он отбросил шубу жестом матадора, сбрасывающего плащ. Шуба упала на стоящую рядом кушетку. Жадные, чувственные руки Тейлора принялись исследовать тело Риа. Они прошлись по спине, опустились на талию, бедра и принялись оглаживать их со всех сторон.

Риа издала испуганный возглас, когда Тейлор приложил ладонь к ее лону, но Маккензи не убрал руку, хотя и поднял голову, заглянув в лицо Риа с немым вопросом. Из ее влажных губ вырывалось прерывистое дыхание. Глаза были открыты, и сквозь трепещущие ресницы она смотрела прямо в его глаза. Риа подалась вперед, чтобы еще сильнее ощутить прикосновение сложенной лодочкой ладони к лобку.

Оба застонали от сладкой боли нестерпимого желания. Тейлор гладил плоть Риа, ласкал ее, пожимал, стремясь достичь источника ее возбуждения. Неистово целуя девушку, он сбросил пиджак. Риа, расстегивая пуговицы на жилете Тейлора, решила, что их там не менее тысячи, но, в конце концов, справившись со всеми, принялась ласкать ладонями грудь Тейлора под белым шелком рубашки.

Тейлор положил руки на плечи Риа и медленно стянул с них платье. Кончики пальцев прошлись по ее шее, ключицам. Риа откинула голову назад, и Тейлор поцеловал ее в шею. Рот его рот был открыт, горяч, дышал страстью.

Риа вытащила рубашку из его брюк и принялась неумело нащупывать пуговицы рубашки. Расстегнув все, она стала гладил, бархатист поверхность его груди, сто покрыв волосами. Риа наслаждалась формой этой груди, ее рельефностью и упругостью кожи.

Обхватив рукой спину Риа, Тейлор расстегнул молнию на платье. Лиф опустился ей на талию. Под ним на Риа ничего не было. Инстинктивно она подняла руки – прикрыться, но Тейлор нежно отвел ладони.

– Нет, прошу тебя, – прошептал он. – Ты прекрасна.

Восхищенный, он смотрел на плавное движение ее грудей пока Риа высвобождала руки из узких рукавов платья. Тейлор легко коснулся ее грудей, так легко, что прикосновение это почти не ощущалось, потом взял их в свои ладони, вскоре скользнувшие к ней под мышки, а затем и медленно опустившиеся на бедра. Потом он взял руки Риа обвил ими свою шею.

Он плотно прижался к Риа – кожа к коже. Какое-то время этого было достаточно. Но вскоре их общие вздохи наслаждения стали наполняться нотками страстного желания. Тейлор погладил грудь Риа, искусно помассировал соски. Один из них он поднес ко рту и накрыл губами. Шершавый влажный язык принялся тереться о кончик маленького твердого соска. Прежде чем начать сосать его, Тейлор что-то промурлыкал.

Желание росло в Риа с каждым всасывающим движением его рта. Когда Маккензи расстегнул пояс на талии Риа и принялся спускать платье, единственное, против чего она возражала, так это его медлительность. Платье с блестками сверкающей волной легло у ее ног, и она переступила через него, оставшись только в поясе-трусиках, поддерживающем черные шелковые чулки, и туфлях на высоких каблуках.

– Санта-Клаус должен думать, что я был очень-очень хорошим мальчиком, – мягко произнес Тейлор.

Запустив все десять пальцев в пышные черные волосы Риа, он припал к ее губам долгим поцелуем. Потом, подхватив девушку на руки, отнес ее на кушетку. Не отрывая глаз от Риа, раскинувшейся на мягком мехе шубы, Тейлор разделся. Обнаженный и невероятно мужественный, он лег рядом с ней.

– Не секрет, что я хочу тебя. – Рука Тейлора скользнула в ее трусики. – А ты хочешь меня, Риа?

Тело ее говорило «да». Пальцы Тейлора погрузились в роскошество мягкой, бархатистой, вдруг сильно повлажневшей плоти. Но ему хотелось, чтобы этот прелестный, такой сексуальный ротик словами подтвердил ее желание.

– Скажи мне.

– Да, я хочу тебя.

Тейлор раздвинул бедра Риа. Она обвила его шею руками. Губы их встретились как раз в тот момент, когда его член, твердый, ровный и полный, глубоко вошел в нее, подобно экспрессу, врывающемуся в горный тоннель.

Глава 2

– Как это получилось? – Тейлор сдвинул темные брови, между которыми залегла складка.

– А отец никогда не беседовал с тобой, как мужчина с мужчиной, о птичках и пчелах? – язвительно спросила Риа. Складка между бровей Маккензи становилась все глубже, все мрачнее. – Если беседовал, то ты должен знать, как это получается. Прошло всего несколько минут, с тех пор как Риа переступила порог кабинета Маккензи и сообщила ему ошеломляющую новость. Но ему показалось, что прошла целая вечность. Напряжение росло: слой за слоем, подобно тому как образовывается вулканическая лава.

– Я хотел сказать, почему ты не предохранялась? – Маккензи проталкивал слова сквозь зубы, белоснежным барьером выстроившиеся за поджаты ми губами.

– А ты почему?

– Как правило, я это делаю. Я читаю газеты и следую публикуемым в них предостережениям.

– По-моему, ты прокололся.

– Это случилось, поскольку я был уверен, что любая здравомыслящая интеллигентная, сексуально активная женщина в эпоху сексуальной свободы пользуется какими-нибудь контрацептивами.

Зеленые глаза Риа сузились.

– Во-первых, – она подняла указательный палец с безупречным маникюром, – я не сексуально активная в том смысле, в каком ты это понимаешь. Сама не знаю, что на меня нашло в сочельник. Возможно, слишком много шампанского. Но не в моих привычках затаскивать в постель незнакомцев, и меня возмущают твои намеки на то, что я из таких дамочек. Во-вторых, – к указательному пальцу присоединился его средний собрат, образовав устремленное вверх подобие молодого побега на ветке, – я слишком слежу за своим здоровьем в целом, чтобы рисковать, принимая оральные контрацептивы. И в-третьих, – выпрыгнул безымянный палец, – никогда не считай что-либо само собой разумеющимся, если дело касается меня.

Чертыхнувшись, Тейлор поднялся из-за стола и подошел к расположенному за его спиной окну. Засунув кулаки в карманы и ссутулив плечи, Маккензи пристально посмотрел на Риа. Одного этого взгляда было достаточно для того, чтобы Тейлор вновь мысленно оказался на той самой кушетке в доме Риа и в ушах его зазвучали короткие легкие вздохи, издаваемые ею в момент оргазма. Как бы он хотел избавиться от этих волнующих галлюцинаций! Забыть мучительно приятный коктейль из запахов свежей елки, каминного дымка и женского тела.

Прошло восемь недель, а Тейлор все так же ясно помнил сладость объятий Риа под шубой, которой они, засыпая, укрылись. В этом было что-то от первобытных людей, спавших голыми под ворохом шкур, какой-то инстинкт, которому хомо сапиенс до сих пор оставался верен.

Сегодня же Риа Лавендер была одета в повседневный деловой костюм цвета морской волны с латунными пуговицами и красным кантом. Тейлор невольно подумал, есть ли под этим костюмом пояс-трусики, как тот, что был на ней в сочельник. Маккензи мог держать пари на свой только что полученный пост мэра, что кожа Риа была такой же теплой и шелковистой, как в тот вечер. И несмотря на то что волосы Риа сейчас были собраны в профессионально исполненный пучок на затылке, Тейлор почти ощущал их скольжение между его пальцев – каждую прядь, подобную черной бархатной ленте.

По правде говоря, Маккензи был даже рад появлению Риа. Точно несмышленый мальчишка, встретивший женщину, с которой впервые в жизни был близок, Тейлор испытал почти головокружение, когда голос секретарши в селекторе сообщил ему, что, согласно графику, на аудиенцию явилась мисс Риа Лавендер.

Да, Тейлор с нетерпением ожидал этой встречи, сгорая от любопытства, по какой причине Риа решила снова связаться с ним, и, надеясь, что визит не будет посвящен только бизнесу. Свой оптимизм Маккензи сдерживал мыслью, что, вероятно, Риа намерена предложить ему сотрудничество в реализации своего проекта. Но даже этот довод не мог подавить возбуждения, овладевшего Тейлором.

И вот Риа бьет прямо между глаз:

– Я беременна.

Просто невероятно! Подобные вещи не происходят со взрослыми мужчинами. С глупыми, прыщавыми пацанами – да. Но не с новоиспеченными мэрами. Либо это неудачная шутка, либо коварная ловушка.

Маккензи с подозрением посмотрел на Риа. К чему клонит эта дамочка? Тейлор все еще сомневался. На время он возьмет на себя роль адвоката дьявола и попытается выяснить истинную причину.

– А ты уверена, что беременна?

Риа раздраженно поменяла местами скрещенные ноги в черных шелковых чулках.

– Да.

– Исходя из последних месячных?

– Исходя из надежной научной методики, которой вчера утром пользовался мой гинеколог, – обиженно бросила Риа. – Я беременна, мистер Маккензи, и отцом ребенка являетесь вы.

Тейлор самодовольно улыбнулся:

– А здорово мы познакомились, а? Вопрос поразил Риа.

– На то и вечера с коктейлями, чтобы люди знакомились. Какое значение имеет то, как мы познакомились?

– Может, никакого. А может, решающее.

– Потрудись объяснить.

– Хорошо. – Повернувшись, Тейлор посмотрел в лицо Риа. – Последними выборами я приобрел себе массу врагов. Они сгорали от желания увидеть мое поражение, но я победил. Однако до приведения меня к присяге еще несколько месяцев. Примем как аргумент, что мои враги ищут возможность дискредитировать меня. В чем я наиболее уязвим?

– Ты всегда был таким параноиком? Маккензи проигнорировал замечание Риа и продолжал вить логическую нить:

– Я холостяк. Бликер женат на одной и той же женщине уже тридцать с лишним лет, и у него восемь детей и пятнадцать внуков. Бликер – рубаха-парень, солиден и надежен, как дядюшка Роджер. Во время выборов никому и в голову не придет совать нос в его личную жизнь. Я же на тридцать лет моложе и не женат. Стоит мне уйти с обеда или из бинго с дамой, – Маккензи хлопнул в ладоши, – и все начинают судачить о том, чем мы будем заниматься в постели.

Риа смахнула несуществующую пушинку с плеча и театрально взглянула на часы.

– Полагаю, что рассуждения эти приведут к какому-то выводу. В противном случае, я считаю, будет справедливо сказать, что меня интересует лишь, чем ты занимался в постели со мной, да и то только потому, что результатом этих занятий стал ребенок.

– Хорошо, хорошо, я действительно подвожу к выводу. – Маккензи присел на угол стола: одна нога в итальянском ботинке из мягкой кожи уперлась в красный ковер, другая медленно раскачивалась в воздухе. Тейлор обнял колено руками и, мерно раскачиваясь, смотрел прямо в глаза Риа, не в силах оторваться от двух изумрудов в пушистой оправе невообразимо длинных, изогнутых, темных ресниц. – Я полагаю, что наша встреча не была случайной, мисс Лавендер. Думаю, вам заплатили мои противники, желая скомпрометировать меня самым гнусным образом.

– У тебя с головой все в порядке?

– Ведь так обстоит дело?

Не в силах поверить собственным ушам, Риа помотала головой.

– Да ты же победил, придурок. Если здесь был политический заговор, он провалился сразу же после оглашения результатов выборов.

– Но я еще не приведен к присяге. Чтобы свалить меня, лучшего способа и не придумаешь: возникает забеременевшая женщина, утверждающая, что я – отец ее ребенка. Бликер начинает настаивать…

Речь Маккензи прервал смех Риа.

– Если бы я была провокаторшей, то избрала бы менее болезненный способ шантажа, а не выблевывала бы каждое утро свой завтрак в унитаз и не приходила бы с работы такой измотанной, что даже расчесывание волос на ночь становится невыполнимой задачей.

По мере того как смысл обвинения Маккензи со всей ясностью доходил до нее, Риа овладевала ярость.

– Мне все это нужно еще меньше, чем тебе. Для меня в настоящий момент рождение ребенка более чем некстати. У меня собственная карьера, мистер Маккензи. Я архитектор с хорошей репутацией, и мой рабочий график забит до отказа на несколько месяцев вперед.

– Не повезло. Это лишний раз говорит в пользу моих аргументов относительно контрацептивов. Если вам угодно гулять направо и налево, то следует придерживаться некоторых правил контроля за рождаемостью.

Лицо Риа побелело от бешенства.

– Я не гуляю направо и налево!

– В самом деле? Ну, мой опыт говорит об обратном. Что вас заставило вытаскивать на свет мое имя? Последняя соломинка? Или таким образом вы хотите заполучить отчество для ребенка?

– Вы подонок.

– А чего еще вы от меня ожидали? Рассыпаться перед вами в благодарности за то, что носите моего ребенка?

– Ты выслушаешь меня или нет?

– Нет. – Маккензи указал пальцем на живот Риа и зло крикнул: – Дядюшка Сэм будет папочкой для твоего ребенка – вот все, что я знаю!

Риа подхватила сумочку под мышку и с королевским спокойствием поднялась с кресла. Она повернулась и направилась к двери. Уже держась за дверную ручку, она еще раз обернулась к Маккензи:

– Лучше бы это был дядюшка Сэм или кто угодно другой, но только не ты.

– Можно? – вежливо спросил Маккензи. Если бы у него была шляпа, можно не сомневаться, что сейчас Тейлор держал бы ее в руках.

– Нет.

– Прошу вас.

– Что вам нужно?

– Мне нужно поговорить с вами.

– Чтобы наговорить еще больше гадостей? Нет уж, спасибо, мистер Маккензи.

Риа собралась закрыть дверь. Протянув руку, Маккензи придержал ее.

Риа пристально посмотрела на Тейлора и несколько смягчилась. Судя по его внешности, у Маккензи выдался нелегкий денек: темные волосы всклокочены, узел галстука ослаблен, верхняя пуговица рубашки расстегнута. Пиджак он держал за петельку, перекинув через плечо. Выглядел Тейлор изможденным, обеспокоенным и уставшим. Для человека, прошедшего, не поморщившись, жестокую лихорадку предвыборной гонки, такой вид свидетельствовал о явных моральных страданиях.

«Совсем дрянь дело», – подумала Риа, но решила не поддаваться жалости и ограничилась лишь заявлением:

– Уходите и оставьте меня в покое. Забудьте обо всем, что я вам сказала сегодня утром.

– Не могу.

– Мне не следовало говорить.

– Разумеется, следовало.

В досаде Риа переминалась с ноги на ногу, все еще преграждая Маккензи путь.

– Стоит ли напоминать вам, мистер Маккензи, что вы не слишком любезно восприняли известие? Вы были грубы и жестоки.

– Это одна из причин, по которым я здесь: извиниться за свою бестактность. Позвольте мне объясниться.

– Зачем? – осторожно спросила Риа.

– Моя первая реакция была по-детски раздраженной.

Ярко-голубые глаза Тейлора прекрасно оттенялись темными волосами и загорелой кожей. Избегая их убедительного взгляда, Риа опустила глаза на жилет Маккензи, что только вызвало новый прилив воспоминаний. Возможно ли теперь представить, что она действительно в невероятной спешке стремилась как можно скорее расстегнуть этот жилет, чтобы прикоснуться к телу Тейлора? Что пальцы ее дрожали тогда от нетерпения почувствовать его тело? Сейчас Риа и подумать не могла о том, чтобы дотронуться до Тейлора. Решив, что в ответ на извинения Маккензи она тоже должна вести себя повежливее, Риа смягчила тон до примирительного:

– Кажется, мое сообщение по-настоящему вас шокировало?

– И потому не позволишь ли ты мне войти, Риа?

Может быть, оттого, что Тейлор перешел на ты – Риа и сама впоследствии не могла объяснить причину, – но она отступила, пропуская Маккензи в дом. Он вошел, и она затворила за ним дверь, оставшись с Тейлором с глазу на глаз.

<1 2 3 >

На страницу:

Перейти

2 из 3

Нечаянная радость

Другие книги автора