Потерявший плачет
ПОТЕРЯВШИЙ ПЛАЧЕТ
ЭЛЛЕРИ КУИН
Глава 1
Во всем была виновата Анита. Если бы она не обращалась с деньгами столь легкомысленно, он не увяз бы в долгах. А если б не долги, не стал бы так нервничать. И вряд ли купил бы эту злосчастную папку, из-за которой и случилось все, что случилось.
События развивались с неумолимой последовательностью. Сначала он случайно оказался на перекрестке Четвертой авеню и Лос-Анджелес-стрит. Потом бросил взгляд на яркую витрину магазина кожаных изделий, где шла дешевая распродажа. Там он и увидел папку.
Красивую, темно-коричневую, ручной работы, из телячьей кожи. Если судить по ценнику, стоимость ее была снижена с 22 долларов 50 центов до 11 долларов 95 центов, то есть почти вдвое. Папка была настолько хороша, что Морган сразу же припомнил грязного цвета конверт из плотной бумаги, в котором носил свои деловые бумаги. Вспомнил он и о 75-долларовой сумочке из кожи аллигатора, которую Анита как раз накануне приобрела в кредит. Он был уверен, что ни одна из всех ее сумок (а до этого их было шесть) совершенно не соответствовала спортивному стилю ее одежды. Внезапно он почувствовал, как в нем вспыхнуло жгучее раздражение, и решительным шагом вошел в магазин.
Пожилой продавец, заметив сердитый взгляд Моргана, невольно спросил:
– Что-нибудь не так, сэр? Вы чем-то недовольны?
– Многим, черт побери! – рявкнул Морган. – Многим! Покажите-ка мне вот ту папку!
Продавец мгновенно оценил вкус покупателя.
– О, сэр, либо вам известна настоящая цена товара, либо вы просто счастливец. Такую прекрасную папку вы больше нигде не найдете. Дело в том, что один из наших покупателей заказал ее было у нас, но затем передумал. И вот мы отдаем ее по цене, за какую сами приобрели: одиннадцать долларов девяносто пять центов – это настоящая цена. Удачная покупка, сэр!
– А можно на ней вытиснить золотом инициалы?
– Конечно, сэр! Причем бесплатно. У нашего магазина такое правило. Вам упаковать ее, сэр?
– Мм-м, не надо. Я возьму ее так.
В бумажнике Моргана была одна единственная 20-ти долларовая купюра. Из этой суммы четырнадцать долларов надо было отдать за электричество – счет лежал в нагрудном кармане. К тому же он совсем забыл о налоге на кожаные изделия, выставленные на распродажу. Но он утешил себя мыслью о том, что завтра пятница, что на этой неделе ему осталось позавтракать всего один раз, а в понедельник получит зарплату.
Ничего, электрическая компания подождет четыре дня, решил Морган с каким-то странным злорадством. Там уже должны бы привыкнуть к его задержкам с оплатой счетов. Перебьются, подумал он, покидая магазин с радостным ощущением.
Проходившая мимо девушка бросила на него мимолетный взгляд. Морган распрямил плечи и взглянул украдкой на свое отражение в витрине магазина.
Господи, а ведь теперь, с папкой, он стал похож на младшего компаньона фирмы. В витринном стекле не было видно, как потрепан его дешевый серый костюм, а вот стоптанные туфли сверкали глянцем. Рост шесть полных футов, стройный… Да-да, вылитый младший компаньон! Но вообще-то можно ли тридцатилетнего мужчину именовать «младшим»? На висках уже пробилась первая седина, совершенно не портившая вида. Морган решил, что с некоторой натяжкой вполне может сойти даже за вице-президента. И все из-за новой папки! Он крепче сжал ее в руке.
Если бы он только знал…
***Но потом Моргана вдруг охватило из-за этой покупки чувство вины. Документы и бумаги он со службы брал домой не часто, поэтому папка была в некоторой степени роскошью. К тому же теперь он рисковал оставить квартиру без света. Правда, его немного успокоила мысль о сумочке Аниты из кожи аллигатора…
Морган работал чертежником в инженерной фирме «Кристиан энд Хауард» на Фигароа-стрит. Когда он ставил свою машину на стоянке возле здания фирмы, рядом остановился «бьюик» с откидным верхом. За рулем восседал светловолосый геркулес – один из инженеров фирмы, а рядом была стройная золотоволосая девушка из приемной.
Водитель кивнул в знак приветствия, бросив:
– Все-таки следовало бы сделать из тебя отбивную, Джим!
Морган выбрался из машины одновременно с пассажирами «бьюика» – И чем же я провинился?
– Сначала увел из-под носа мою девушку прямо под венец, – ответил блондин, – а сейчас, когда я начал ухаживать за другой куколкой, выясняется, что она ни с кем, кроме тебя, и говорить не желает. Не пойму, что находят в тебе женщины, Джим.
Его золотоволосая спутница густо покраснела.
– Что за чушь ты несешь, Клайв! По-моему, это совсем не смешно.
Юмор Клайва Хэлперта и впрямь можно было назвать тяжеловесным, поскольку он всегда был готов подкрепить шутку внушительными кулаками. Хэлперт учился с Анитой в одном колледже, они встречались, хотя Хэлперт учился на старшем, а Анита на младшем курсе, так что Хэлперт полагал, что их прошлые студенческие отношения вполне достойный повод для веселых шуток. Он всегда держался с Анитой фамильярно, отводя Моргану второстепенные роли.
Морган не был ревнивцем. Он любил Хэлперта за целый ряд достоинств, а к его увесистым кулакам относился философски. Но сейчас, когда дело касалось Стефани Маккуэйд, шутки Хэлперта уже всерьез его раздражали. Честно говоря, это была опасная территория. Стефани Маккуэйд уже полгода работала в фирме «Кристиан энд Хауард» и с каждым днем все больше и больше занимала мысли Моргана. От этих мыслей его иной раз прошибал пот, а по ночам снились эротические сны.
– Не надо больше так шутить, Клайв! Светловолосый великан с удивлением уставился на Моргана.
– Это всего лишь шутка, малыш! Что это ты вдруг всполошился?
– Ладно! Все! Забыли об этом, отрезал Морган, направляясь к входу в здание.
Его сослуживцы переглянулись и двинулись вслед. На лице Стефани Маккуэйд проглядывало смущение.
– Я же ничего не имел в виду худого, Джим, – начал оправдываться Хэлпетр. – Уж не думаешь ли ты, что я на самом деле верю Стефани, будто она положила на тебя глаз? Пусть попробует, но только в моем присутствии, ха-ха!
– Ты успокоишься, наконец? – спросил Морган.
– Да, Клайв, пожалуй, успокойся, – поддержала его Стефани.
– О'кей, о'кей.
Они вошли в вестибюль и остановились у лифта. Хэлперт нажал на кнопку. Стефани, пытаясь разрядить напряжение, обратила внимание на папку, которую держал в руке Морган.
– Смотри-ка, ты стал похож на директора! – заметила она. – Где ты купил ее, Джим?
– В магазине Экстона. На распродаже. Хэлперт сказал:
– Хорошо смотрится. Сколько отвалил за нее?
– Одиннадцать девяносто пять плюс налог. Двери лифта раздвинулись, и они вошли внутрь. Поднявшись на этаж, Клайв Хэлперт, чуть помедлив, направился через холл в свой офис. Морган же задержался в приемной.
– Надеюсь, Стефани, эта глупая шутка не огорчила тебя?
Она зарделась.
– Так только Клайв шутит. Я с ним вовсе о тебе и не говорила.
– Давай не будем омрачать наши отношения. Я очень ценю нашу дружбу, и мне бы очень хотелось, чтобы мы сохранили уважение друг к другу.
– Не волнуйся, Джим. Ничто не изменит моего уважения к тебе, – ответила Стефани довольно сухо. – Ты человек женатый… – Она взглянула на стоящую в углу вешалку, и , чтобы сменить тему разговора, произнесла:
– Шляпа мистера Кристиана здесь. Должно быть, он вернулся. Кстати, ты не хочешь поговорить с ним о прибавке жалованья?
– А какое у него настроение?
– Среднее. Он, как всегда, слегка зол на белый свет. Если пойдешь, не бери с собой эту папку.
Морган нахмурился.
– У тебя чутье, как у великого полководца, Стефани! Пожалуй, если он увидит папку, то наверняка подумает, что у меня умер богатый дядюшка или что-нибудь в этом роде. Ладно, не возьму. Спасибо!
Он оставил папку и шляпу в чертежной и вернулся в приемную. Стефани в этот момент переключила интерком у себя на столе.
– Он сейчас тебя примет, Джим.
Кристиан, старший из компаньонов, ведал вопросами бизнеса и кадров; Хауард же занимался строительными делами. Таким образом, Джим по работе имел дело с младшим партнером. Проработав в фирме больше четырех лет, Морган так и не завел близких отношений с Кристианом.
Кристиан был краснолицым представительным мужчиной с вечно кислым лицом. Тем не менее он мог быть приятным с клиентами, однако сотрудники вели себя с ним осторожно. Едва Морган вошел в громадный кабинет, у него вспотели ладони.
Кристиан жестом пригласил его сесть и тут же брюзгливо спросил:
– Какие-нибудь проблемы, Морган?
– Мм-м, да, сэр, – ответил Морган и откашлялся, чтобы прочистить горло. – Извините меня… Мне хотелось бы узнать, мистер Кристиан… Зарплата… Мне же повышали ее уже два года.
Кристиан поднял тяжелые брови.
– Компания сейчас платит чертежникам на двадцать процентов больше, чем все другие фирмы. Вы ведь получаете около восьми тысяч?
– Да, сэр, но рост цен… Я имею в виду… Мне кажется, что я выкладываюсь не на восемь тысяч…
– Так же точно думают и все ваши коллеги! Арнольд Лонг, например, не жалуется, хотя у него четверо детей. У вас же детей нет, не так ли?
– Нет, сэр, но…
– Ваша проблема, насколько я понимаю, заключается в расходах. Кажется, вы каждый год покупаете новую машину, а всякий раз, когда я встречаю вашу жену, я вижу на ней обнову. Стоит только увеличить вам зарплату, и сразу же возрастут ваши расходы.
Ну что ж, подумал с сожалением Джим, так оно и есть. Анита не способна жить на зарплату. Он попросил прибавку главным образом потому, что устал слушать ее жалобы по поводу бесконечных долгов. И тем не менее Кристиан обидел Моргана, потому что таким способом не следовало оценивать его личные проблемы.
Как бы издалека он услышал свой голос:
– Я не думаю, что компания должна вникать в вопросы моего семейного бюджета, мистер Кристиан! Если вы не можете повысить мне зарплату, то и не надо. Благодарю, что уделили мне время!
Кристиан окинул его проницательным взглядом.
– Не будьте столь обидчивым, Джим! Нет ничего удивительного, что работодатель интересуется проблемами своих служащих. Сколько вы уже работаете у нас?
Морган опешил.
Старший компаньон фирмы еще никогда не обращался к нему по имени.
– Четыре года.
– Мой компаньон считает вашу работу в высшей степени удовлетворительной. Я поговорю с Хауардом по поводу вашей зарплаты, а затем дам вам знать.
Морган был настолько удивлен, что благодаря старшего компаньона даже стал заикаться.
Выходя из кабинета, он решил, что затронул какую-то слабую струнку в душе Кристиана. Большинство сотрудников вели себя с ним, как новобранцы перед полковником, и Кристиан в полковничьей манере отдавал им приказания. Однако Джим не позволил себе опуститься до угодливого тона.
Стефани вопросительно подняла брови, глядя на шедшего через приемную Джима. Он поднял два пальца в виде буквы V – знака победы, а она одарила его улыбкой. Она действительно была чертовски привлекательной девушкой…
Лысоватый Арнольд Лонг, чертежник, работавший с ним в одной комнате, сидел за кульманом. Взглянув на Джима, он произнес:
– Столь долгий обеденный перерыв?
– Я был у босса, – ответил Морган.
– Да? – На физиономии Лонга отразилось любопытство, но он не стал расспрашивать дальше, а Морган предпочел не вдаваться в подробности. Он подозревал: стоит лишь сказать Лонгу, что просил прибавки, тот немедленно отправится в кабинет Кристиана и тоже потребует себе повышения.
Прикрепив к кульману чистый лист ватмана, Морган подумал, удастся ли ему утаить новость от Аниты. Если да, то он сумеет оплатить счета и попытается хоть как-то сбалансировать домашний бюджет до того, как она предъявит ему к оплате новые счета. Мотовка Анита – это его крест, который он обречен нести всю жизнь…
И все же он сообщит ей новость – он так решил, но при этом обязательно топнет ногой и в дальнейшем резко сократит ее траты
Глава 2
Морган трудился над картой жилого района. На ней были обозначены улицы, канализационные коммуникации, линии электропередач, а также возвышенности и низменности. Карта была слишком велика, чтобы поработать с ней дома, но других чертежей у него в этот момент не было. Значит, в новую папку положить нечего. Пришлось сунуть в нее несколько совершенно ненужных листов исчерченной бумаги с черновыми расчетами.
Закрыв папку, Морган ощутил радость, словно ребенок от новой игрушки. Правда, почувствовал и мимолетную горечь от того, что поначалу роскошная папка оказалась бесполезной, но скоро горечь прошла.
Черт побери, думал он, проезжая по Сансет-стрит в направлении Северного Голливуда, а ведь грядущее повышение зарплаты следовало бы отметить. Обычно по Дороге домой он никогда не останавливался, чтобы выпить коктейль, потому что всегда строго следил за своими расходами. Но, Бог мой, сегодня-то он честно заслужил легкую выпивку, пусть даже снова придется сэкономить на завтрашнем ланче.
Заметив надпись «Коктейли», сверкавшую неоновым светом, Морган остановился на ближайшей стоянке. Он решил не оставлять папку в машине – прежде всего потому, что, как он вычитал недавно в одной из газет, подобные предметы, оставленные на сиденьях, часто привлекают внимание похитителей, которым ничего не стоит разбить стекло дверцы. Однако, говоря по правде, другая причина была еще весомее – хотелось чтобы его увидели с папкой в руках.
Заведение называлось «Грот». Оно представляло собой длинное узкое помещение со слегка подсвеченной стойкой бара. Свободным возле нее было только одно место. Морган пристроился рядом с дородным весельчаком, громко рассказывающим своей спутнице с обесцвеченными гидроперитом волосами какую-то фривольную историю.
Дородный мужчина был многословен. Морган уже почти допил мартини, а рассказчик только-только дошел до сути повествования.
– И вот, этот парень – приятель мужа – и говорит: «А как насчет того, чтобы переспать с твоей женой?» А муж ему отвечает – нет, ты послушай, что он сказал: «Нужно пить кофе из своей чашки!» Женщина с обесцвеченными волосами захихикала. Ее спутник зашелся напоминающим рычание смехом, при этом с такой силой хлопнув ладонью по стойке, что опрокинул рюмку с мятным ликером. Левый локоть Моргана оказался на пути мятного ручейка. Он отдернул руку, но было поздно.
Мужчина сокрушенно сказал:
– Извини, приятель!
– А что мне еще остается? – со злостью ответил Морган.
Бармен поспешил с тряпкой.
– Это ликер, – заметил он, обращаясь к Моргану. – Пятно лучше всего смыть холодной водой, тогда даже следа не останется. Туалет у нас сзади слева.
Морган допил мартини, взял папку и направился в туалет. Толстяк бросил ему вслед:
– За мной выпивка, приятель…
Морган не ответил.
В мужском туалете были две раковины. Обе оказались заняты. Морган опустил папку на пол, прислонив к стойке с бумажными полотенцами, и стал ждать. Двое мужчин не спеша мыли руки и о чем-то горячо спорили. Помыв руки, они взяли полотенца и отошли в сторону, освободив место Моргану, но спор не прекратили.
Морган напустил в раковину воды, снял пальто, намочил носовой платок и стал оттирать пятно. В это время в туалет вошел еще один человек.
Вошедший был худ, высок ростом и слегка сутул. На вид лет сорока, его длинный и тонкий нос напомнил Моргану Пиноккио. В руках у него тоже была папка. Задержавшись в дверях, мужчина мимоходом взглянул на спорящих, а затем остановил свой взгляд на отражении Моргана в зеркале.
Странно, но Моргану вдруг показалось, что этот человек либо знает его, либо хочет у него что-то спросить. Да и сам он вроде бы уже видел когда-то этот острый нос. Только где и когда? Он оказался в затруднительной ситуации: вроде бы ты знаком с человеком, а вроде бы и нет. Поэтому Морган поступил так – слегка кивнул в зеркало чужому отражению и, опустив взгляд в раковину, продолжал замывать запачканный ликером рукав. Человек пристроил свою папку рядом с папкой Моргана, подошел к другой раковине и стал мыть руки. Он мыл так тщательно, словно хирург перед операцией, и Моргану стало любопытно.
Спорщики, наконец, решили уйти, и дверь за ними закрылась. Остроносый же вытащил бумажное полотенце и, наскоро вытерев руки, направился к двум кабинкам, заглянув при этом в каждую.
– Теперь все ясно, – сказал он Моргану, снова кивнул ему, поднял с пола папку, нахмурил брови и вышел.
Морган машинально посмотрел ему вслед. Пожав в недоумении плечами, он вернулся к своему занятию.
Оттерев, наконец, ликерное пятно, он досуха промокнул мокрое место бумажными полотенцами и надел пальто, а затем поднял с пола папку.
И тут же ощутил разницу в весе – это оказалась не его папка!
Чужая папка была того же цвета, кожаная, но не ручной выделки, а штампованная и более дешевая.
Морган поспешил в бар, но остроносый человек уже исчез.
Внезапно он сообразил, что подмена эта не случайна. Не мог человек прихватить его папку по ошибке – он сразу бы почувствовал разницу в весе.
Выйдя из бара на стоянку, Морган сел за руль, машинально расстегнул молнию папки незнакомца и раскрыл ее. И тут глаза его полезли на лоб – папка была до отказа набита пачками денег в банковской упаковке.
***Прежде всего Морган растерялся, но вместе с тем ощутил и какое-то чувство вины. Он рывком задернул молнию, даже не поинтересовавшись номиналом банкнотов и настороженно огляделся по сторонам. Никто на него не смотрел.
Морган нервно рассмеялся, невольно ощутив себя преступником. Черт! Но ведь он не совершил ничего противозаконного! Он снова расстегнул молнию.
Вынув одну из пачек, Морган понял, что она состоит из пятидесятидолларовых купюр. Тут же он закрыл папку, и бросил ее на пол, опасаясь, что кто-нибудь может увидеть деньги.
Первой же осознанной мыслью Моргана была такая: он все еще на стоянке. Окрепший голос убеждал, что надо нажимать на газ, и чем скорее, тем лучше. Но что-то удерживало Моргана, парализуя волю. В нем вдруг заговорило чувство ответственности, унаследованное от набожной матери и твердого в принципах отца. А вдруг остроносый, обнаружив ошибку, вернется за своей папкой?
Морган так и продолжал сидеть, придавив ногами папку с деньгами. На стоянку въезжали машины, парковались, из них выходили люди, шли в бар. Но Пиноккио среди них не было. Бред какой-то.
Нет, это не ошибка. Это было сделано преднамеренно. Человек специально подменил папку Но почему?
Может быть, он преступник? А деньги – из ограбленного банка или это выкуп за похищенного ребенка? А может, остроносый боялся, что его вот-вот накроет полиция, а потому и подсунул папку Моргану, чтобы избавиться от улики?
Нет, это невероятно, думал Морган. Поведение человека явно говорило о том, что он оставлял папку тому, кто должен был ЖДАТЬ этой подмены. Иными словами, остроносый спутал Моргана с кем-то…
Папку нужно сдать в полицию. – Это очевидно. Любое другое решение просто невозможно.
И все же…
Дом Моргана находился примерно на полпути между полицейским участком и этим баром. Кстати, а почему бы не вызвать полицию домой. Тогда у него по крайней мере будет время пересчитать купюры, хотя бы любопытства ради. Да, именно так! Он поедет домой, сосчитает деньги и позвонит в полицию.
***Морганы жили в доме из шести комнат в престижном квартале Северного Голливуда. Они считали себя домовладельцами – возможность почувствовать себя таковыми давали им минимальные взносы за помещение и обстановку при рассрочке на тридцать лет Дом был символом процветания, которое основывалось на жизни в кредит, а выплачивать приходилось за все – за мебель, бытовую технику, новый «олдсмобил», гардероб Аниты. Все это, конечно, принадлежало им, но только при условии регулярных выплат, сумма которых всегда превышала месячную зарплату Моргана. Поэтому с возвращением долгов они обычно опаздывали на месяц, а то и больше. Кредиторы же настойчиво требовали погашения банковских ссуд, компании отказывались продлевать сроки кредитов. За четыре года совместной жизни они постепенно, но все глубже и глубже погружались в пучину долгов, и наконец подошли к банкротству.
Обычно Морган возвращался домой с чувством некоторого страха: вот сейчас Анита ошарашит его сообщением об очередной невероятной покупке. В этот вечер он влетел в дом, позабыв о причудах жены.
Анита появилась в дверях кухни со стаканами мартини в каждой руке. Она была на пять лет моложе Джима Моргана – темноволосая девушка (да, да, девушка, а вовсе не женщина), прекрасное лицо и идеальная фигура даже спустя четыре года после свадьбы возбуждали в нем желание. Никакого кокетства с ее стороны для этого не требовалось.
Откровенно говоря, в течение прошедших четырех лет у Моргана не раз возникало ощущение, что он больше не любит Аниту, но не было еще случая, чтобы она не возбуждала его так же, как в первую брачную ночь. Ее естественность, отзывчивость неотразимо действовали и на других мужчин, мгновенно вызывая восхищение, которое больше уже не покидало их.
Морган понимал, что она вовсе не виновата в своих безрассудствах – Анита была единственным ребенком вдовца-отца, который души в ней не чаял, потакал всем ее желаниям, поощрял в ней расточительство, страдал от него, но все же оплачивал все ее счета.
Джим Морган еще до женитьбы поделился с будущим тестем своими опасениями в том, что ему вряд ли удастся сделать Аннту безмятежно счастливой. Он не надеялся, что сумеет окружить ее той роскошью, к которой она привыкла, о чем честно сказал старому легкомысленному родителю. Могла ли Анита свыкнуться с более чем скромным существованием? Отец, зажиточный бизнесмен, ответил, что экономить для Аниты все равно, что перестать дышать. Он намеревался и после свадьбы подбрасывать ей на расходы. В душе Моргана остались дурные предчувствия, как выяснилось, неспроста. Первые шесть месяцев деньги поступали от отца Аниты регулярно, а затем произошла катастрофа – родитель оказался банкротом, так что единственным наследством, доставшимся дочери, оказалась привычка к непомерным расходам.
Разумеется, Анита так и не смогла привыкнуть к более скромному образу жизни. И не потому, что была глупа – напротив, отличалась сообразительностью и хитростью. Ее расточительность была похожа на хроническую болезнь или страсть к наркотикам. Несмотря на терпеливые просьбы Джима быть элементарно экономной, она совершала безумство за безумством. В тех же случаях, когда, отчаявшись, он объявлял что перестанет оплачивать счета, Анита начинала изображать из себя маленькую капризную девочку. И он не мог перед ней устоять.
Анита встретила его неприветливо:
– Пока я дожидалась тебя, Джим, лед в мартини растаял. Ты что так поздно?
Пройдя мимо нее в столовую, Морган бережно положил папку на стол.
– Задержался в баре, – небрежно сказал он. – Праздновал, детка! Похоже на то, что мне прибавят зарплату.
Ее раздражение сразу же сменилось радостью. Она отставила стаканы на столик, вбежала в столовую и обвила руками шею мужа.
– О, дорогой! – воскликнула она, прижимаясь к нему. – И сколько прибавят?
– Только без иллюзий. Кристиан пока не решил. Он только обещал переговорить с Эрни Хауардом.
– О, прибавят, я знаю, тебе непременно прибавят! – Она поцеловала его, потом еще раз. Кончик ее языка искал его язык. Не потому, что она хотела его, а, скорее, по привычке, в награду за то, что он был пай-мальчиком, подумал Морган с невеселой иронией.
Но он все-таки не удержался.
– Это еще не все.
Глаза Аниты округлились, словно ребенку показали коробку, полную конфет. Морган негромко рассмеялся, слегка расслабившись, и взялся за молнию папки.
– Что это, дорогой? – спросила Анита, подойдя к столу Она нежно погладила папку. – Ты купил себе подарок! Что ж, ты его заслужил, а то на себя у тебя вечно не хватает денег. Красивая папка!
– Все это ерунда. Лучше посмотри сюда.
– На что посмотреть, Джим?
Он расстегнул молнию. Пачки денег в банковской упаковке рассыпались по столу. И в каждой – пятидесятидолларовые банкноты.
Глаза Аниты чуть не вылезли из орбит. Она с испугом смотрела на свалившееся богатство. Нет не с испугом, а с благоговением. Ее груди заколыхались от волнения словно буйки, подбрасываемые волнами прилива. Она даже всплеснула руками, как маленькая девочка при виде новой куклы.
Глава 3
– Джим! Откуда ты все это взял? Тут, должно быть, тысячи!
– Скажу, но сначала давай сосчитаем. – Он стал раскладывать пачки на стопки.
Анита сорвала с одной из пачек упаковку.
– Здесь одни полусотенные, – сказала она, проглотив в волнении слюну. – В каждой пачке их по сто штук. Сколько всего у нас пачек?
Морган сосчитал.
– Двадцать.
Были бы они моими, подумал он.
Анита прошептала:
– Это же полное состояние. Откуда все это?
