Ничего cвятого

– И мы того же мнения! – кардинал Карафа повернулся к Римскому Епископу.

– То есть… – Папа вновь прикрыл глаза. Из его горла вырывался тяжелый хрип – понтифик болен, и болен давно, но в последние недели болезнь стала серьезно прогрессировать, потому Педро Николас и выбрал сравнение ереси с болезнью. Актуально, так сказать. – вы… – он вновь закашлялся. – вы предлагаете освободить тюремное население с помощью костров?

– Верно. – подтвердил магистр Ордена. – Сейчас не та ситуация, где нужно проявлять христианское милосердие. Речь идет о выживании Церкви и христианского мира. Если мы выпустим сотню тысяч еретиков на свободу, единой Церкви с большей вероятностью придет конец, как и миллионам совращенных с истинного пути душам. Такой вариант конечно же неприемлемый. Ведь именно Церковь отвечает перед Господом за души верных. Содержать же всех еретиков в тюрьмах до их смерти мы не можем. Остается один, и наиболее правильный вариант…

– Костер? – казалось, понтифик даже вздрогнул.

Магистр безразлично пожал плечами.

– Так мы сумеем решить сразу две задачи: спасем христианский мир от пагубной волны ереси и спасем души самих еретиков.

– Но… более ста тысяч… – Папа в очередном приступе кашля закачал головой. – я не могу пойти на столь чудовищный акт… Сто тысяч костров… Боже…

– Нужно думать не о сотне тысяч костров, а о сотне тысяч спасенных душ еретиков, чьи тела пройдут через очистительный огонь! – кардинал Карафа подался вперед. – У нас нет иного выхода, Ваше Святейшество! На одной чаше весов спасение Церкви и миллионов, вверенных нам душ, а на другой тела отступников. Разве выбор не очевиден?

– Для меня нет… – лицо Папы стало бледным. По лбу стекали крупные капли пота. – Я не могу пойти на столь чудовищное решение. Христос сказал, что врата ада не одолеют Церковь, и у нас нет причины не верить Его словам. Если же мы отправим сотни тысяч людей на костер… – понтифик покачал головой. – как вообще подобная идея могла прийти в голову? – слабым, уже почти потухшим взором, Римский Епископ посмотрел на присутствующих. – Я не пойду на подобный шаг!

– Очень жаль, святой отец! – магистр Ордена поднялся на ноги, после чего бросил взгляд на сидящих сбоку кардинала Карафу и священника-инквизитора Педро Николаса. И тот, и другой кивнули. Магистр, схватив одну из подушек, лежащих на кресле, метнулся к понтифику. Тот не успел даже вскрикнуть, как храмовник уткнул его лицо в подушку, перекрывая доступ к кислороду. Сквозь плотную материю слышались стоны, кашель и хрип, однако у Папы не было достаточно сил, чтобы бороться со стремительно надвигающейся смертью. Спустя минуту тело содрогнулось в конвульсиях, а спустя еще минуту, магистр отнял подушку от лица Епископа.

– Наши души будут в аду! – Педро поднялся на ноги, подходя к мертвому Наместнику Петра. – Однако… – он встал на колено, целуя перстень. – что наши души, по сравнению со всем Телом Христовым? – Педро посмотрел на мрачных братьев. – Мы сделали верный выбор, пожертвовав своей вечностью, ради спасения единой Церкви и католической веры. Папа, – инквизитор указал на мертвое тело. – будет в раю, а мы, дальнейшими усилиями сохраним единство Церкви и очистим ее от скверны – цена же за все, лишь три жалкие души. Хороший расклад, не находите?

Кардинал Карафа криво улыбнулся.

– Быть может ты сделаешь несколько иной вывод, когда увидишь адское пламя?

– Возможно. – Педро неопределенно передернул плечами. – Я все же надеюсь, мысль о том благе, ради которого мы пошли на столь ужасное, даже, не побоюсь этого слова, дьявольское преступление, даст силы выдержать наказание. Касаемо дальнейших действий, – инквизитор посмотрел на кардинала. – на конклаве вас изберут Папой, после чего мы приступим к выжиганию ереси с христианских земель…

Женева.

Площадь перед кафедральным собором Святого Петра.

Год – 1545.

Сегодня поистине прекрасный день. И дело даже не в голубом небе, ярком солнце и теплом ветерке – все эти вещи несомненно благодать Господня, но Педро обычно не обращал внимание на подобную ерунду. Нет, прекрасен он совершенно по другой причине – сегодня они ставят жирную точку в так называемой Реформации, а на деле, стремительном потоке ереси, какую Церковь не видела со дня своего основания. Поток удалось остановить еще два года назад, сегодня же они закроют последнюю прореху.

Педро с удовольствием глянул вправо, где трое человек, привязанных к каменным столбам, извивались в тщетной попытке освободиться от железных цепей. Три, пожалуй, главных врага Церкви. Монахи в черных одеяниях заканчивали укладку хвороста, а секретарь Конгрегации дочитывал приговор:

– …на основании разбирательств Святого суда, вы Жан Кальвин бесспорно и несомненно обвиняетесь в убийстве Мигеля Сервета, который хоть и был таким же еретиком, будучи подданным Испанской короны, и Католической Церкви, должен был предстать перед Святой Инквизицией. Не имея никакого на то права от Господа, вы устроили самосуд, нарушив пятую заповедь (не убей).

По всем вышеперечисленным причинам Святой суд объявляет вас, Жан Кальвин, Мартин Лютер и Филипп Шварцерд (Меланхтон) виновными во всех названных преступлениях.

На основании разбирательств Святого Церковного суда называем, провозглашаем, осуждаем, объявляем вас Жан Кальвин, Мартин Лютер и Филипп Шварцерд (Меланхтон), нераскаянными, упорными и непреклонными еретиками, состоящими в договоре и на службе с врагом Церкви и Народа Божьего, замышляющие жуткие бесовские злодеяния. Посему вы подлежите всем осуждениям Церкви и карам, согласно канонам. Святой Церковный суд, со всем вниманием рассмотрев пункты обвинения и доказательства, представленные ему, признал вас Жан Кальвин, Мартин Лютер и Филипп Шварцерд (Меланхтон) виновными во всех названных преступлениях. Настоящим приговором вы будете переданы наиболее достойному и справедливому воздаянию в соответствии с установлениями церковного закона, который был, есть и будет един для всей святой Церкви.

Ты, Жан Кальвин, будешь отлучен от нашей святой и непорочной Церкви, милосердия которого ты оказался недостоин. Твое тело, созданное в качестве Храма Духа Святого и используемое совсем иными силами будет сожжено, а прах переработан вместе с другими городскими отходами. Таков честный справедливый приговор Святого Церковного суда и всей Католической Церкви.

Ты, Мартин Лютер, уже отлученный от нашей святой и непорочной Церкви, и не пожелавший принести достойный плод покаяния, несмотря на все увещевания и молитвы, будешь предан огню, дабы через очистительный огонь была спасена твою бессмертная душа. Таков честный справедливый приговор Святого Церковного суда и всей Католической Церкви.

Ты, Филипп Шварцерд (Меланхтон), единственный из еретиков, частично признавший свои прегрешения, однако же затем по наущенью сатаны, отрекшийся от покаяния, будешь отлучен от нашей святой и непорочной Церкви, милосердия которого ты оказался недостоин. Твое тело, созданное в качестве Храма Духа Святого и используемое совсем иными силами будет сожжено, а прах переработан вместе с другими городскими отходами. Таков честный справедливый приговор Святого Церковного суда и всей Католической Церкви. Это окончательное решение Святого Церковного Суда, не подлежащее изменению. И да будет данный пример наставлением всем верным христианам и свидетельством торжества Церкви над силами сатаны. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь!

Педро Николас перекрестился вслед за секретарем и с улыбкой глянул на стоящего рядом магистра Тамплиеров.

– Будем молиться за их души, брат? – он кивнул в сторону обвиненных: палачи уже поджигали разложенный вокруг столбов сухой хворост.

Лицо Магистра перекосилось в гримасе отвращения.

– Вот еще! Думаю, у меня найдутся дела поважней. А, если нет, то прошу, сожги меня на костре, поскольку молитва за их души есть куда большая ересь, чем отрицание Божественности Христа…

Педро позволил себе улыбнуться. От горящих костров начали доноситься первые вопли.

– Тут вы правы, брат. Впереди нас ожидают куда более важные дела. Все-таки нам предстоит объединить всю Европу в рамках единой Священной Католической Империей под предводительством Святого Престола… Возможно понадобиться еще не одна сотня тысяч костров, прежде чем наша миссия закончится успехом…

Губы Магистра расплылись в хищной улыбке.

– Пока не возникло нехватки с хворостом, думаю у нас не возникнет больших проблем, брат…

Глава 1

Наши дни.

Священная Католическая Империя.

Королевство Испания.

Толедо.

Площадь перед Кафедральным собором Святой Марии.

11:17.

Пабло Красс не любил проповедовать. Особенно, если речь шла о том, что предстояло сделать сейчас – а, именно – произнести мотивирующую речь перед многотысячной толпой, направив ум и сердце каждого из присутствующих на нужную Конгрегации дорожку. Конечно, каждый инквизитор обязан уметь управлять сознанием, как одной отдельной личности, так и сотен, собранных в одном месте – и он, как представитель Конгрегации по делам веры, умел это делать. И, умел неплохо. Однако, уметь совершенно не равно любить. Он и не любил. Хотя нет, не так! Он не просто не любил, а ненавидел всем своим существом. Спрашивается, зачем же тогда согласился? Все очень просто – другие кандидаты попросту не сумеют донести нужное зерно до сердец тысяч мирян, что сейчас замерли здесь на площади перед Кафедральным собором, или уставились на громадные экраны, установленные на других площадях города. А, если не сумеют главного, то тогда сегодняшний утренний сбор теряет всякий смысл. Потому именно он, Пабло Красс, инквизитор первого ранга, единственный кто на подобной карьерной ступени еще и управляет целым отделением, направляется к кафедре под боязливые взгляды нескольких тысяч глаз. Почему боязливые? Да потому что прекрасно знают, кто перед ними. Темно-бордовое одеяние с черным поясом, жетон Конгрегации закрепленный на длинной цепи и каменное выражение лица – а подобное тренировалось еще с академии – не оставляли сомнений в его персоне. Он – инквизитор. А, Святую Инквизицию, как известно, все боялись. Мысленно Пабло скривился. Вот, она – тупость народных масс. Стоит только слегка выглянуть за общепринятые стандарты, посмотреть чуть шире, как сразу увидишь утрированность, а порой и лживость многих представлений. Если бы Инквизицию боялись даже не все, а хотя бы 80 процентов католического мира, представителей Конгрегации пришлось бы сократить из-за ненадобности, как минимум наполовину. Сейчас же, каждому инквизитору, начиная от низшего третьего ранга, и заканчивая самим Магистром Конгрегации, приходится работать по 12—15 часов, причем без выходных. Все почему? Да потому как раз, что их боятся далеко не все. А, многие из «боящихся», боятся слишком мало. Радует одно – отсутствие страха вещь поправимая.

Когда Пабло встал за кафедру, расположенную на длинном прямоугольном деревянном помосте, прямо перед входом в собор Святой Марии, на площади воцарилась мертвенная тишина. И до его появления, надо сказать с дисциплиной все было в порядке, но сейчас – вполне возможно даже глухой слышит куда больше. Обведя толпу суровым взглядом, Пабло положил ладони на кафедру и чуть подался вперед.

– От начала времен, с грехопадения первых людей в Эдемском саду, греховная сущность человека, ставшая его неотъемлемой частью, бросает податливого слабого никчемного носителя из одной пропасти в другую, и лишь истинная вера Церкви спасает человечество раз за разом, отвращая вполне справедливый гнев Создателя. От сотворения мира прошло совсем немного времени, когда грехи в неисчислимом количестве едва ли не поставили жирную точку на существовании человека. Жадность, лень, эгоизм и разврат достигли Небес, и Господь пожелал стереть человечество с лица земного. Весь мир был сокрыт под водами, и лишь праведник Ной с семейством и скотом сумел выплыть, и продолжить наш род, хотя и не без дозволения Создателя. Однако, человек по причине гордыни имеет короткую память на милосердие Божие. Недолго помнили про гнев Господень и свое обещание потомки праведника – вновь взялись за старое. – Пабло сделал паузу. Тысячи глаз неотрывно глядели на него, внимая каждому слову. Очень хорошо. Главное, не переусердствовать. – На счастье человека, милосердие и долготерпение Создателя гораздо шире и глубже людского. Бог, не желая гибели Своих творений, отправил Сына Своего к нам, надеясь пробудить мертвые сердца наши. – еще одна пауза. На этот раз многозначительная. Инквизитор чуть повысил голос. – Что же мы сделали?

– Убили! – прошелестела толпа на грани слышимости.

– Убили!!! – повторил Пабло, куда громче. – Мы, не желая раскаиваться в грехах, предпочли убить Сына Божьего, желающего лишь нашего спасения. Однако и тут, Господь проявил верх милосердия, не истребив в ту же секунду планету, а напротив, оставив надежную видимую Дверь для спасения души. Как же называется эта Дверь?

– Церковь! – уже громче и дружнее ответила толпа.

– Церковь! – максимально твердо – куда тверже алмаза, повторил Пабло. – Бог воскресил Сына Своего, Который основал Церковь на Святом Петре, и заповедал нерушимое, гарантировав что Врата Ада не одолеют ее! Что же произошло в Темные Времена? Сам Сатана выполз из Преисподней, желая разрушить единство верных, покушаясь на то, что дорого и свято для каждого христианина! Если кто-то забыл, я напомню: Пречистую Деву Марию, мать всех христиан, называли обычной иудейкой; Тело и Кровь нашего Спасителя низвели до уровня простого знака; Таинство исповеди, а вместе с ним и возможность настоящего покаяния отвергли – тем самым желая обречь души грешников на вечные мучения; То, что я перечислил, лишь маленькая часть обольщений, цель которых более чем ясна, как сейчас, так и тогда – разрушить Единую Вселенскую Католическую Церковь! Разрушить Дверь спасения! Разрушить то, что основано самим Христом! И были времена те весьма тревожными, когда Святой Престол казалось еще немного и утратит свое значение, а вместе с ним и единство Церкви. Тени сгущались, смута увеличивалась, а число верных христиан уменьшалась с каждым днем. Враг торжествовал, наблюдая за разрушением Столпа Истины. Демоны преисподней во главе с Врагом душ человеческих, как и 2000 лет назад, при распятии нашего Спасителя, были уверены в своей победе. К стыду, нашему, даже многие епископы – то есть, сами Пастыри, чья обязанность хранить народ Божий, впали в уныние, поверив в несокрушимость врага. И именно на пике кризиса, когда Реформаторы собирали полные храмы, а на Святой мессе не присутствовало и четверти прихожан; когда Дети Божьи, впали в обольщение, и следовали за волками в овечьих шкурах, с радостью меняя Евхаристию на философствование самозванцев-пасторов; когда Папу Римского смешали с грязью, а Святую Церковь сравнивали с вавилонской блудницей, явился праведник, принесший спасение умирающей Церкви. Человек, сумевший встать против тенденций, против мнения большинства; по милости Божественной сумевший искоренить чуму, поразившую к тому времени едва ли не все Христово Тело. Как звали того праведника?

– Святой Педро! – взвыла толпа.

Пабло кивнул, указывая рукой на громадный экран, расположенный прямо на стене кафедрального собора, где сейчас отобразился портрет святого.

– Святой Педро Николас, простой провинциальный священник, через которого сам Христос восстановил находящуюся к тому времени в руинах Церковь. Педро Николас встал на защиту попираемых истин Католической веры – того, что дорого каждому христианину, и без чего нашей душе невозможно обрести спасение. Что я имею ввиду?

– Вера! Таинства! Христос! – вразнобой заорали в толпе. Пабло скривился – сколько ни вдалбливай в головы прихожан элементарных истин, все равно будут блуждать средь трех сосен. Да каких трех, даже среди одной заблудятся. Кучка тупых баранов, одним словом. Сейчас с открытым ртом они ловят каждое его слово, но уже завтра с таким же придыханием будут внимать словам какого-нибудь еретика, считающего Христа плодом сексуальной связи Девы Марии и ангела Гавриила. Долбанные дегенераты! Из-за них, чья вера куда тоньше, чем нити паутинки паука, и приходится носится туда-сюда по Империи, туша один за другим возникающие пожары ереси. Вот почему нельзя твердо верить, ни под каким натиском, не сворачивая с пути. И ладно, если бы речь шла о хитроумно скрытой богословской ереси, но ведь нет – они готовы поверить во что угодно – даже в то, что Христос инопланетный дух. Да-да. Находятся те, кто верит в подобную хрень. Причем, на полном серьезе.

– Таинства, и институт Церкви! – инквизитор постарался придать голосу максимальную твердость. Нет, все равно нужно повторить еще раз. – Таинства, и институт Церкви! Крещение, через которое человек входит в Церковь, семью Божью, очищаясь от первородного греха; миропомазание, через которое укрепляется силой Святого Духа; Евхаристия, таинство, установленное Иисусом Христом на Тайной Вечери и заповеданное Им Церкви; Покаяние, благодаря которому верующий по милосердию Божьему получает отпущение грехов; а также елеосвящение, священство и брак – нерушимый союз между мужчиной и женщиной! Вот, те вещи, которые еретики, как 500 лет назад, так и сейчас пытаются у нас отнять! Однако, нападки на Таинства Церкви свершаются не просто так, а с одной единственной целью – разрушить дело Христа. Разрушить Святую Церковь, а души верных, то есть, – Пабло вытянул руку вперед, указывая прямо на заполненную людьми площадь. – ваши души обречь на вечные мучения, поскольку вне Церкви нет спасения! Церковь, не просто храм, не просто приход, не просто Святая месса, и задушевные беседы со священником! Низводить Церковь до уровня здания, или уровня твоих личных взаимоотношений с Богом, есть страшный грех, достойный самого жесткого наказания! Церковь – есть Столб утверждения правды и истины! Церковь – Дверь Спасения! Церковь – тело Христово, глава которой сам Спаситель! Церковь не может ошибаться! Если Церковь указывая на белое, называет черным, – мы должны немедленно признать это! Святой Педро Николас в нужный час сумел понять, как сильно Церковь и Католическая вера нуждается в защите, потому, вместе с сподвижниками, он воссоздав к тому времени давно забытый орден воинов Христа, или как их иначе называют, Тамплиеры, по камешку начал восстанавливать покрытые пеплом и прахом, руины Церкви. И, если раньше члены Ордена защищали католическую веру в далеких землях, воюя за Гроб Спасителя нашего, то во времена Святого Педро, орден встал на защиту Церкви и веры уже здесь, на нашей родине! Сначала весь Орден Тамплиеров, а затем созданная уже внутри Ордена Конгрегация по делам и защиты веры, встали стеной между Церковью и еретиками, чьи действия отравляли души верующих. – Пабло сделал паузу, переводя дыхание. Нехило он так размахнулся. Теперь же настало время главного блока, ради чего он собственно и находится на трибуне. – Война, начатая Святым Педро и Святым Папой Павлом IV еще не закончена. Она будет идти до тех пор, пока не сгинет последний еретик, и не сгорят последние богохульные книги в огне очистительном. Ведь до сих пор, даже внутри Церкви есть люди, которые хоть и примерили образ доброго католика, внутри все с тем же остервенением ненавидят Матерь Божью, и Спасителя нашего Иисуса Христа, плюя на Его крестные муки и каменным сердцем своим отвергая Евхаристию! Подобный путь ведет лишь в погибель. Причем, не только их души, но и тех, кого их гнусные лживые языки введут в заблуждение. Потому, – Пабло повысил голос на пару октав, поднимая вверх указательный палец. – следите за близкими своими и соседями. Чем живут и куда устремлены их помыслы. Что они смотрят, что читают, чем интересуются, с кем проводят время. И если увидите странное, немедля говорите священникам, обращайтесь в Церковную Канцелярию, нарушайте мой покой, и покой моих братьев из Ордена, ведь чем раньше заметили скверну, тем легче ее выжечь. Кроме того, следите за теми, кто является из других мест, будь то приезжий из соседнего города, или из другой страны, или с другого континента – разницы нет! Враги Христа и Церкви повсюду, и зачастую они куда ближе, чем мы думаем! Даже близкий друг-прихожанин, с которым ты вместе каждое воскресенье принимаешь причастие, на поверку может оказаться еретиком-кальвинистом или членом баптисткой секты – и, это в лучшем случае. Война с врагами Христа принесла немало боли и страданий, и, хотя Церковь не просто выстояла, как и завещал наш Спаситель, но и одержала победу, до конца еще далеко. Очень далеко. Сатана мечтает взять реванш, потому каждый день мы наталкиваемся на новые секты, новые культы, новые заблуждения, как внутри Церкви, так и за ее пределами. Опасность заблуждения, а вместе с ним и гибели души очень велика. И пусть сейчас, когда погубленных душ несравненно меньше, чем сотню лет назад, они есть. И, каждая погибель человека, оставляет рану на сердце Тела Христова. Братья и сестры, Церковь нуждается в своих защитниках! Братья и сестры, скажите мне, кто остановит чуму ереси?

– Мы!!! – воодушевленно взревела толпа.

– Верно! Каждый из вас, каждый носитель католической веры является хранителем рода человеческого! В тот момент, когда в своей душе кто-либо из вас обнаружит зерно сомнения, когда жалость к родному брату-еретику, или жене-сектантке, или дочери-ведьме коснется вашего сердца, посмотрите на Него! – Пабло вновь указал на экран, где крупным планом высветилось окровавленное лицо Христа в терновом венце. – Вспомните Его Крестный путь! Вспомните Его страдания! И, задумайтесь – ради чего Он претерпевал мучения? Ради чего Он претерпевал насмешки? Ради чего Он претерпел смерть? Ответ я думаю знает каждый из вас. Во всяком случае, мое сердце хочет в это верить. Ради вас! Ради вас, случился Крест! Ради вас, и ради Церкви! И, помните: против дьявола существует одно-единственное средство. Это истинная католическая вера! – Инквизитор замолчал, обведя толпу изучающим взглядом. Кто-то крестился, кто-то молился, кто-то плакал – проняло похоже всех. Вот и славно. Главное, не передержать, так что, пора заканчивать. – Итак, да будет это наставлением каждому и укреплением в вере, дабы Господь и Пресвятая Дева Мария милостивы были к душам грешников. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! – закончив крестное знамя, Пабло отошел от кафедры, уступая место архиепископу. Хорошо, самая трудная задача на сегодняшний день уже позади, а учитывая, что сегодня воскресенье, дальше будет легче – скажем, отдых в прохладной гостиной с банкой холодного пива? Выходной у инквизитора вещь конечно же условная, но хотелось надеяться на лучшее. И, Пабло надеялся.

Священная Католическая Империя.

Франция.

Париж.

Бастилия Святого Антония.

11:32.

Антуан Дюбуа чувствовал себя отвратительно. Мало того, что поданный на завтрак кофе оказался холодным, а круассан сухим и безвкусным, так еще прямо во время еды раздался звонок, который ну никак нельзя проигнорировать. Ладно, если бы звонил напарник, любовница, или на худой край духовный отец, так нет – на экране высветилось – Жорж Матье. Настроение и без того паршивое упало до уровня откуда плинтус кажется Эверестом. Жорж Мате – новый обер-инквизитор, и по совместительству глава Парижского подразделения Конгрегации Святой Инквизиции. Если прежний обер – спокойный преклонных лет старик, мечты которого сводились только к тому, как бы без серьезных заварушек досидеть до пенсии Антуана вполне устраивал, то новый – полная противоположность, причем по всем параметрам, начиная от возраста и заканчивая характером, уже за неделю сидел в печенках. Вот и в это воскресное утро выходного дня, звонок от обер-инквизитора не предвещал ничего хорошего. Так и оказалось. Жорж потребовал Антуана немедленно явиться в Бастилию, которая помимо главной Церковной тюрьмы являлась еще и штаб-квартирой Конгрегации. А, что – удобно. Да, пришлось пристроить несколько новых корпусов, но оно того стоит. Зато не нужно далеко бегать. Поймал еретика, тут же в Бастилию, где на рабочем месте можешь закончить бумажную волокиту, написать рапорт, а затем спуститься вниз, и начать допрос. И, никто не мог упрекнуть Антуана в недобросовестном отношении к работе. Нет, он любил то, чему посвятил жизнь – все-таки, разве есть на Земле лучшее занятие, чем защищать Церковь? Лично для него ответ более, чем очевиден. Однако… – ну разве нельзя провести выходной, не появляясь в Бастилии? Похоже, что нет!

Пройдя через широкий холл, отделанный сияющими точно зеркало мраморными плитами, Антуан остановился перед контрольным пунктом. Справа и слева находились стеклянные бронированные кабинки, за которыми находились мрачные громилы. Впрочем, это для обывателей они одним своим видом вгоняют в многолетнюю депрессию, для него же они прекрасные спарринг-партнеры в теннисе.

– Привет, Пьер! – Антуан махнул правой кабинке. – Гюстав! – левой кабинке.

Мрачные рожи агентов службы безопасности расплылись в довольных улыбках. Они махнули в ответ.

– Чего Жорж выдергивает меня в выходной? – Антуан приложил пластиковую карточку-пропуск к темному дисплею сканера. По нему тут же побежала светло-зеленая полоска. – Папу что ли застрелили?