Больше, чем ты знаешь

– Я не ждала тебя так рано.

Переступив порог, Маколей Стюарт осторожно прикрыл дверь. Его обычно улыбающееся лицо сейчас было хмурым.

– Я даже не знал, что вы меня ждали.

Рука Клер застыла в воздухе, пальцы нервным движением сжали ручку щетки. Неожиданное, появление доктора озадачило ее. Клер с трудом взяла себя в руки.

– Вы обронили за ужином, что собираетесь почитать мне перед сном, – запнувшись, пробормотала она. – Вот я и ждала, когда вы придете.

Доктор подозрительно оглядел Клер, и его густые брови сошлись на переносице. С первого взгляда было ясно, что она собиралась лечь в постель. На ней была ночная рубашка, на плечи накинута кружевная шаль, а платье аккуратно висело на плечиках. Постель была разобрана. Прежде, насколько он помнил, Клер никогда не принимала его в таком виде.

– Я пришел не для того, чтобы читать вслух, – проговорил он.

– Да? – Отложив в сторону щетку, Клер нащупала висевший в изголовье халат и набросила его на себя, потом откинула назад волосы и заколола их узлом. – Тогда что вам угодно? Желаете еще раз осмотреть меня? Так я в этом не нуждаюсь. А может, вы намерены вообще посадить меня в одну из тех колб, каких полным-полно в капитанской каюте, заспиртовать и изучать в свое удовольствие? Но доктор даже не улыбнулся.

– Могу я присесть? – осведомился он. Клер кивнула.

– Каким серьезным тоном вы это говорите, Маколей! Что-нибудь случилось?

– Думаю, да. Я, конечно, надеюсь, что еще нет, но боюсь, что я опоздал.

– Вы говорите загадками. Вытащив стул, Маколей уселся.

– Я пришел, чтобы поговорить с вами о капитане. Боюсь, однако, что уже слишком поздно.

– Может, будет легче, если я попрошу вас говорить без околичностей? – предложила Клер.

Маколей с невольным восхищением отметил, как спокойно она держится.

– Хорошо, – кивнул он. – Думаю, нет нужды напоминать, что, нанимая меня, герцог имел в виду многое. Я, само собой, должен был следить за состоянием вашего здоровья и при этом продолжать занятия, начатые миссис Уэбстер. Кроме этого, ваш крестный признался, что надеется на то, что со временем мы станем не только учителем и ученицей или доктором и пациенткой, а друзьями.

– Тогда, я уверена, Стикль остался бы доволен тем, как вы выполняете его поручение, – улыбнулась Клер.

Но Маколей пропустил ее комплимент мимо ушей.

– Больше всего герцог боялся, что капитан Гамильтон примется обхаживать вас, а вы будете настолько…

– Слепа? – язвительно подсказала Клер.

– Точнее, наивна, что поверите в его искренность, – поправился Маколей. – Герцог боялся, что вы забудете о тех причинах, которые заставили капитана взять вас с собой. Гамильтона нисколько не заботит судьба вашего отца или вашего брата. Ему нужно только сокровище, Клер. Герцог просил, чтобы, если понадобится, я напомнил вам об этом.

– И вы сочли, что время пришло, – невозмутимо подытожила она.

– Боюсь, как бы оно не ушло, – с горечью вздохнул Маколей. Оглядев каюту, он снова повернулся к Клер. – Вы ведь его ждали, верно? А вовсе не меня…

Клер не ответила. Воткнув в пучок последнюю шпильку, она молча ждала, что будет дальше.

– Поверьте, мне это не доставляет ни малейшего удовольствия, – продолжал доктор. – Я искренне надеялся, что этого разговора удастся избежать. Когда-то мне даже казалось, что со временем вы и я… – Замолчав, он беспомощно пожал плечами.

– Вы и я? – переспросила Клер. – Как вы могли вообразить? Боюсь, вы дали мне повод усомниться, могу ли я вообще считать вас своим другом.

– Вы совершили ошибку, если усомнились в этом, Клер. Я действительно ваш друг.

– Тогда уходите, прошу вас. – Она услышала, как скрипнул стул, когда Маколей поднялся. Сделав над собой усилие, Клер даже не шелохнулась, когда интуиция подсказала ей, что он приближается.

– Послушайте меня, – умоляюще повторил он. – Считайте, что моими устами с вами говорит сейчас ваш крестный. И он умоляет вас быть осторожной, когда вы имеете дело с капитаном. Гамильтон уверен: вам что-то известно о местонахождении клада – вот откуда его неожиданный интерес к вам! Если бы не это, вас бы тут не было!

Клер покачала головой.

– Вы делаете большую ошибку, доктор. Вернее, вы все не так поняли. Это герцог уверен, что мне что-то известно. И я бы нисколько не удивилась, если бы он рассчитывал, что я раскрою свой секрет вам. – Клер повернулась к доктору. – Поверьте, я не столь наивна, как хотел убедить вас мой крестный. Мне отлично известно, как ему хочется отыскать сокровище Гамильтонов самому! Уж он бы ради этого не отказался сыграть в кости с самим Господом Богом!

Встав, она аккуратно, чтобы не задеть, обошла Маколея, остановилась возле двери и рывком распахнула ее.

– Мне известно, сколь многого ждет его светлость от этого плавания. И вам не стоит принимать близко к сердцу то, что в этом случае вам не удалось оправдать его надежд. – Клер легко представила себе, как густая краска заливает веснушчатые щеки доктора, потом решительно указала ему на дверь. – А теперь я пожелаю вам прекрасно провести вечер.

Уже у порога Маколей Стюарт остановился. Протянув руку, он слегка коснулся руки Клер. Она была холодной как ледышка, пальцы заметно дрожали.

– Думаю, вы не столь уверены в чувствах капитана, как пытались меня убедить, – сказал он, – и мне бы очень не хотелось, чтобы вы путали интересы герцога с моими собственными. Я этого не делаю.

Клер закрыла за ним дверь, потом долго лежала в постели без сна, невидящим взглядом уставившись в потолок. Когда пришел Рэнд, она притворилась, что спит.

– Похоже, ты избегаешь меня, – заявил Рэнд, входя в свою каюту. – Прошло уже три дня с тех пор, как мы в последний раз разговаривали. Держу пари, мне и сейчас удалось застать тебя здесь случайно.

Клер устроилась за рабочим столом Рэкда. Книги стопкой лежали в стороне. Услышав его голос, она перестала вертеть в руках увеличительное стекло. Сейчас, как никогда, она отчаянно жалела о том, что не может видеть.

– Мистер Катч уверил меня, что ты внизу, занимаешься помпами, – тихо ответила она. – Я рассчитывала, что ты пробудешь там некоторое время.

То достоинство, с которым она держалась, вдруг почему-то больно задело Рэнда. Клер даже не пыталась опровергнуть его обвинения.

– В первый вечер я решил, что, может, пришел слишком поздно. На следующий день, когда у тебя не нашлось ни единой минуты, чтобы поговорить со мной, я понял, что ошибся. Ты не спала – просто не хотела меня видеть. Твоя дверь с тех пор всегда закрыта на засов – и вчера, и позавчера. – Он горько рассмеялся. – Но, даже понимая это, я отказывался верить в очевидное.

Придвинув стул, Рэнд уселся напротив, отодвинул книги в сторону и облокотился о стол.

– Я чем-нибудь обидел тебя?

– Нет, – не поднимая головы, ответила Клер.

– Я хочу быть с тобой, Клер. Она кивнула.

– Я знаю.

– Ты боишься меня? – Нет.

Рэнд тяжело вздохнул.

– Тогда я ничего не понимаю. Почему ты так себя ведешь?

– Я думаю о сокровище.

– О сокровище?! Но, ради всего святого, почему… – совершенно сбитый с толку, Рэнд машинально взъерошил волосы, – какое отношение это имеет к…

– К чему? – перебила она. – Как будто ты не знаешь! Ведь в этом все дело, верно? – Клер задумчиво вертела в руках лупу, пытаясь мысленно представить его лицо. – Я знаю, как много оно значит для тебя, Рэнд. И должна понять, как это связано со мной.

– Ну, это уж тебе виднее.

Словно заранее готовая к этому, Клер кивнула.

– А для меня вопрос стоит так: смириться с этим или нет. Могу я смириться с тем, что ты используешь меня, чтобы добиться своей цели? И готова ли я смириться с этим полностью или же на каких-то условиях?

Рэнд широко раскрыл глаза. Его неприятно поразило то, с каким спокойствием она говорит о том, что он, возможно, обманул ее доверие! Неужели она действительно верит в это?!

– Клер, клянусь, я не обманывал тебя! Я взял тебя с собой, потому что твой крестный заплатил мне кучу денег! Он хотел, чтобы к тебе вернулось зрение. А ты хотела отыскать брата и узнать, что случилось с твоим отцом. Мне же нужно найти сокровище. И мне казалось, что у каждого из нас есть не только своя, но и общая цель.

– Нет у нас общей цели. Да, мы, так сказать, движемся в одном направлении, только вот цели у нас с тобой определенно разные. Именно об этом я чуть было не забыла. И поэтому теперь мне и пришлось решать вопрос, готова ли я примириться с этим или нет.

Рэнд не стал убеждать ее, что она жестоко ошибается. К тому же он и сам до конца не был уверен в этом.

– Пусть будет так, – кивнул он. Клер наклонила голову.

– И о каких же условиях идет речь? – спросил Рэнд.

– Сказать по правде, условие только одно – брак, – помедлив немного, самым обыденным тоном заявила она.

– Понятно.

Клер слабо улыбнулась.

– Да нет, похоже, не понимаешь. – Оттолкнув в сторону стул, она решительно встала. – Да, на всякий случай: если ты вздумаешь навестить меня… дверь будет заперта.

Провожая ее взглядом, Рэнд вдруг с удивлением понял, что его мнение о Клер осталось неизменным. Да, подумал он с невольным восхищением, поистине Клер Банкрофт – та еще штучка!

Было уже за полночь, когда Рэнд, оставив вместо себя Катча, тихонько постучал в дверь каюты Клер. Восточный ветер лениво шевелил паруса, море оставалось на диво спокойным. Послушный рулю, «Цербер» легко мчался вперед, и полная луна освещала ему дорогу.

Та же самая луна заливала каюту Клер призрачным голубовато-серым светом. Легко приоткрыв дверь, Рэнд проскользнул в каюту и бесшумно задвинул за собой засов. Клер сидела на койке, лицо ее в свете луны казалось бледным, почти прозрачным. Проведя щеткой по волосам, она спокойно отложила ее в сторону и встала. На девушке не было ничего, кроме полупрозрачной ночной рубашки.

– Рэнд?

В голосе ее звучала неуверенность, и это слегка озадачило его. Рэнд уже успел привыкнуть к тому, что она легко узнавала его шаги.

– А что, здесь бывает кто-то еще? – осведомился он.

– Просто ты вошел так тихо… я хотела удостовериться, что это действительно ты.

Отметив про себя, что она так и не ответила прямо на его вопрос, Рэнд благоразумно решил сменить тему.

– Иди сюда, Клер.

Она колебалась недолго. Осторожными шагами пересекла каюту и подошла к нему. Подняв руку, Рэнд кончиками пальцев взялся за край ее рубашки и одним движением спустил ее с плеч. Упругая грудь Клер сама оказалась в его ладони.

– Мне казалось, ты собиралась что-то мне сказать, – низким голосом произнес он.

Он с трудом расслышал ответ Клер.

– Это не важно, для чего я тебе, – чуть слышно прошелестела она. – Я вдруг поняла, что слишком сильно хочу тебя. И выброси из головы мою болтовню насчет условий.

Пальцы Рэнда впились в ее плечо, и он порывисто прижал Клер к себе.

– А что, если теперь я сам хочу на тебе жениться?

Клер с трудом сохранила самообладание. Она только покачала головой.

– Я не могу позволить тебе сделать это.

– Сделать – что?

– Позволить взвалить на себя такую ответственность.

– Еще одну ношу, ты хочешь сказать. Вот о чем ты подумала, верно?

Клер даже не пыталась отрицать. Ладонь Рэнда осторожно приподняла ее грудь, и дыхание его сразу стало тяжелым и прерывистым. Ей казалось, что он держит в ладонях не грудь ее, а само сердце. Другая его ладонь обхватила затылок девушки, и, угадав его желание, Клер подняла к нему лицо.

Он приник к ее губам – жадно, пылко, неистово. Рэнд почувствовал, как она стаскивает с него куртку. Клер припала к нему, как утопающий, как будто последним глотком воздуха, который мог спасти ее, было его дыхание.

Подхватив Клер на руки, он уложил ее поверх одеяла. Рэнд забыл обо всем – он видел только нежное тело в призрачном свете луны, грудь, посеребренную ее лучами. Клер нетерпеливо подняла руки, пока он поспешно стягивал с нее рубашку. Когда же Рэнд замер, молча любуясь, она, казалось, почувствовав это, не пыталась возражать, одарив его опытной, всезнающей улыбкой, полной непреодолимого соблазна.

– Бог ты мой, Клер, – только и успел пробормотать он, снова припадая к ее губам.

Казалось, Рэнд не мог насытиться ею. Ему не хватало рук, чтобы ласкать ее тело, отзывавшееся на его прикосновения неудержимой чувственной дрожью. Но Рэнду этого было мало – ему хотелось ласкать не только тело ее, но и душу.

Привстав, Клер помогла ему сорвать с себя куртку, а вслед за ней и рубашку. Присев на край постели, Рэнд сбросил ботинки и штаны. Она все еще стояла на коленях, когда он обернулся и, целуя ей грудь, легко опрокинул ее на спину. Пальцы Рэнда запутались в ее распущенных волосах. Он услышал, как бешено бьется ее сердце.

Губы и руки Рэнда блуждали по ее телу. Приподняв голову, он ласкал губами и языком внутреннюю поверхность ее бедер, нежную кожу на сгибе локтя, потом раздвинул ей ноги и его пальцы легко скользнули внутрь узкой расщелины.

Что-то твердое уперлось меж ее бедер. Раздвинув ноги и согнув их в коленях, она приподняла бедра ему навстречу и призывно задвигалась, сгорая от желания почувствовать его внутри себя. Он что-то нечленораздельно прошептал, уткнувшись лицом в ее волосы, но, оглушенная шумом крови в ушах, Клер не разобрала ни слова. Все ее тело было как туго натянутая струна. Рэнд снова поцеловал ее, на этот раз медленно, и также медленно задвигались его пальцы внутри ее. Клер вздрогнула.

И закричала. В темноте, которая окружала ее, вдруг вспыхнули звезды, мириады ослепительных звезд, они вспыхивали и гасли в унисон с ударами ее собственного сердца. Рэнд поцеловал ее сомкнутые веки и вдруг почувствовал на губах соленую влагу. От испуга и удивления он застыл.

– Клер? Но почему?..

Но она в ответ замотала головой и улыбнулась – в улыбке ее не было и намека на грусть. Ощупью отыскав его лицо, Клер прижала пальчик к его губам.

– Потом, – тихонько прошептала она. – А теперь войди в меня.

Приподнявшись на локтях, Рэнд подхватил ее согнутые в коленях ноги и вдруг почувствовал, что до боли хочет, чтобы она сейчас могла увидеть их обоих, почувствовать всю силу их влечения.

– Посмотри на нас, Клер, – попросил он.

Потом они долго лежали в тишине, тесно прижавшись друг к другу. Клер уютно свернулась калачиком в надежном кольце его рук. Она, казалось, не могла пошевелиться от усталости. Но усталость эта была приятной.

– Я чувствую тебя внутри, – прошептала она. Рэнд погладил ее обнаженное плечо.

– Так и должно быть. – Он вспомнил, как одним мощным толчком ворвался в нее, почувствовав, что она желает не нежности, а страсти. Ему захотелось на мгновение остановиться, ощутить ее всю, но тело Клер задрожало, призывно изгибаясь под ним, и он снова обрушился на нее, потом еще и еще, уже не в силах сдержаться, да и не желая этого.

Рэнд поцеловал ямочку у нее на плече. Тишина укрыла их обоих, точно одеялом. Ему не хотелось нарушать ее, тем более сейчас, когда у него было так хорошо и спокойно на душе, однако он понимал, что выбора у него нет.

– Ты обещала рассказать мне, почему ты плакала.

Клер затихла. Однако неподвижность эта объяснялась не страхом, а ее абсолютным спокойствием. Он даже не сразу понял, что все дело в ее полной безмятежности.

– Я ведь сказала – потом. – Ладно. – Ладонь Рэнда снова легла ей на бедра.

– На мгновение мне показалось, что я снова вижу, – объяснила она.

Рэнд уже открыл было рот, но Клер остановила его: – Это не печаль заставила меня плакать, Рэнд. Это была радость. Счастье, которое ты подарил мне. – Неуловимым движением Клер прижалась к его груди, обвилась вокруг него, как лоза. – Тебе случалось когда-нибудь сильно прижимать руки к глазам? – поинтересовалась она. – Надавить сильно-сильно и увидеть яркие вспышки посреди абсолютной черноты?

– Да, конечно.

– Вот и со мной в тот момент было так же, – сказала она. – Красные, желтые, оранжевые – ослепительные вспышки! – Прижав к своим губам его ладонь, Клер вздохнула и поцеловала ее. – Как будто я вдруг вспомнила, как это – видеть! И все это дал мне ты.

Рэнд молча прижал ее к себе. Клер, казалось, не ожидала ответа. Да он бы все равно не смог ничего сказать – горло ему свело судорогой.

Она вскоре уснула. Приподнявшись на локте, Рэнд продолжал смотреть на нее, стараясь поверить, что это не сон. Проснулась Клер оттого, что его не было рядом, а постель без него казалась холодной и пустой. Сонная, она приподнялась, беспомощно шаря руками по одеялу.

– Рэнд, где ты?

Звук ее голоса заставил его повернуться.

– Здесь, возле печки. Решил подбросить немного углей, – объяснил он, прикрывая дверцу маленькой печурки. – Через пару дней мы уже будем в более теплых широтах. И она тебе больше не понадобится.

– Она мне и сейчас не нужна, – ответила Клер, коснувшись рукой вмятины, оставшейся после него на постели. – Пока ты был со мной, мне было тепло.

Поставив в угол кочергу, Рэнд подошел к постели и присел на край.

– Однако когда ты встанешь, то скажешь мне спасибо.

– А я еще не собираюсь вставать.

– Нет, собираешься. Теперь, когда ты проснулась, я хочу тебе кое-что показать.

Клер неодобрительно фыркнула, подумав, что спала бы как убитая, если бы ему не вздумалось подняться. По ее мнению, необходимость подкинуть угля в печку еще не была достаточно веской причиной, чтобы будить ее.

– Уже поздно? – поинтересовалась она, приподнявшись на локтях.

– Еще как поздно. – Одеяло сползло с ее груди, и тело Клер в свете луны показалось ему серебряным.

– Ну да, поздно! До восхода солнца еще час или два!

– Вот как? – Склонившись, он коснулся поцелуем ее губ. – Ну тогда очень, очень рано! – Он почувствовал, что Клер улыбается. Обвив руками его за шею, она притянула его к себе. Еще мгновение – и он снова бы упал на нее, если бы не успел схватиться за койку. Разжав ее руки, Рэнд осторожно отодвинулся. – Пошли, – поторопил он ее, – даю слово, ты не пожалеешь.

– Я уже жалею, – проворчала она. – Не можешь подать мне пеньюар? Он там, возле кровати.

Отыскав ночную рубашку, Рэнд подал ее Клер, а вслед за ней пеньюар. Потом помог надеть его, нарочно затягивая время, чтобы то и дело касаться поцелуем ее губ. Когда она была полностью одета, Рэнд, не слушая возражений, подтолкнул ее к двери.

Сообразив, что они в коридоре, Клер попыталась было уцепиться за дверь.

– Куда ты меня тащишь? – сердито прошипела она.

– Ко мне.

– Это в середине ночи?!

– Угу. – Рэнд заставил ее сделать несколько шагов по ступенькам, – А ты представь, что сейчас день, и сразу станет легче.

– Но я ведь не одета! Что, если нас кто-нибудь увидит?!

– А ты не думай об этом. И потом, откуда ты узнаешь, если я тебе не скажу?

Брови Клер взлетели вверх. От удивления она замолчала, потом вдруг расхохоталась. К тому времени, как он втащил ее к себе в каюту, Клер уже буквально изнемогала от смеха. Обхватив руками Рэнда за шею, Клер поцеловала его – поцелуй пришелся ему в подбородок.

– Спасибо, – прошептала она. – Спасибо, что заставил меня смеяться. До тебя никто не мог поверить, что я в состоянии смеяться над собой. Впрочем, я сама в это, кажется, не верила. – Она снова поцеловала его, еще крепче. – Ну, так что же тебе так не терпелось мне показать?

Рэнд усадил Клер за свой рабочий стол. Она послушно замерла, сложив руки и выпрямившись, – точь-в-точь примерная ученица.

– Учти, тут достаточно света, чтобы я заметил, если ты начнешь ухмыляться, – строго предупредил Рэнд.

– Тогда я очень постараюсь этого не делать.

– Хм-м…

Склонив голову, Клер прислушивалась к его шагам. Оставив ее сидеть за столом, Рэнд подошел к полкам и принялся перебирать книги, что-то бормоча себе под нос. Отыскав ту, которая была ему нужна, он вернулся к столу и вложил Клер в руки то, что искал.

– Давай, – предложил он, – можешь посмотреть на нее.

Клер протянула руку и принялась ощупывать книгу, удивившись про себя ее размерам и толщине. Переплет оказался не кожаным, а матерчатым. Страницы были обрезаны неровно, к тому же она была явно переплетена непрофессионалом.

– Это один из твоих журналов, – догадалась Клер. Она вспомнила, что стопки их вперемежку с книгами по ботанике и естествознанию лежали на полках у него в каюте. – Мистер Катч пару раз позволил мне воспользоваться твоей библиотекой, – пояснила она. – Я хотела попросить, чтобы он почитал мне вслух какую-нибудь из твоих книг, но потом решила, что для меня это рановато.

– Он мне говорил.

Благодарная, что он не принялся расспрашивать дальше, Клер кивнула.

– А что в нем такого интересного, в этом журнале? Перевернув журнал на треть, Рэнд повернулся к Клер.

– Этот журнал не совсем мой… то есть его писал не я. Это собрание статей очень многих ученых. Все они были натуралистами, многие из них жили две сотни лет назад. Потрогай страницы, Клер.

Клер осторожно коснулась кончиками пальцев ветхих листов.

– У герцога в его коллекции есть иллюстрированные манускрипты, – сказала она.

– Да, и они гораздо ценнее моих. – Рэнд положил руки ей на плечи. – Та страница, что перед тобой, была написана всего сто лет назад. Это рецепт приготовления микстуры от кашля из коры вишневого дерева. Автор позаботился снабдить его изумительно точным изображением самого дерева. А также его листьев, ягод и самой коры. Мне удалось купить его в одной семье в Бостоне пару лет назад. А они отыскали его на Дне сундука, который собирались бросить в огонь.

– Это просто чудо, что ты наткнулся на такое сокровище.

– Никакого чуда тут нет – скорее, везение. Тут полным-полно таких находок. Я начал собирать их, еще когда учился в Оксфорде. – Перевернув несколько страниц, он продолжал: – А тут целая статья о хинине. Насколько я могу судить, написана она была где-то между 1625 и 1640 годами. – Он перевернул еще несколько страниц. – Ага, а вот эта о мышьяке.

– Просто рецепт на убийство.

– Да, только в то время его никто не знал.

– И все они на английском?

– Нет, конечно. Тут есть написанные и на латыни, и по-французски, и по-немецки. А кое-кто вообще писал свои заметки задом наперед.

– В зеркальном отражении, ты хочешь сказать? Как Леонардо да Винчи?

– Да, как он. Конечно, у меня нет ничего, написанного его рукой, но зато есть несколько других… – Он торопливо шелестел страницами. – Вот, к примеру, некий Генри Бейкер.

– Английский натуралист?

– Вот именно. – Рэнд смотрел, как Клер осторожно водит пальцем по странице, словно пытаясь вобрать в себя написанное. Когда она остановилась, Рэнд осторожно убрал ее руку и снова стал листать свое сокровище. – А вот тут записи Келрейтера о его опытах по опылению растений.

Голос Клер заметно дрогнул.

– Я изучала его работы, а мой отец пытался повторить его опыты в Полинезии. – Она подняла голову. – Это… это такая честь для меня, что ты показал мне записи. Господи, да сэр Гриффин все бы отдал, лишь бы увидеть их. А я и понятия не имела, какие сокровища хранятся здесь! Спасибо, что поделился ими со мной.

В голосе ее была неподдельная искренность. «Достаточно, – подумал Рэнд, – больше нет нужды что-то говорить». Клер и без того уже поняла – то, чем он поделился с ней, было частью его самого. Рэнд снова перевернул несколько страниц. Отыскав нужную, он осторожно положил на нее руку Клер.

– А теперь то, ради чего я привел тебя сюда, – тихо проговорил он. – Вот то, что я хотел, чтобы ты увидела.

Клер чуть не рассмеялась – как будто она могла это увидеть!

– И что же это? – спросила она. – Судовой журнал капитана Кука? Или заметки Дарвина, сделанные во время пребывания на Галапагосских островах?

– Это заклятие Гамильтонов.

Глава 10

Вскрикнув от удивления, Клер отдернула руку, точно обжегшись. Она бы вскочила, если бы не руки Рэнда, лежавшие у нее на плечах.

– Тихо, тихо, – успокоил он ее. – Мне и в голову не могло прийти, что ты испугаешься.

Клер смущенно засмеялась.

– А вот как видишь! – Она неуверенным движением накрыла ладонью журнал. – Скажи, кому-нибудь известно, что оно здесь? – спросила она.

– Да, тебе.

Смысл, который Рэнд вложил в эти слова, не остался незамеченным, у Клер разом перехватило дыхание.

Заметив ее волнение, Рэнд ласково коснулся губами ее волос.

– Одному Богу известно, сколько лет капитан Джеймс Гамильтон скрывал его в своем судовом журнале. А потом заклятие хранилось в семье. Где только его не прятали! В сейфе, в старом башмаке, между страницами Библии, за портретом самого капитана, а во время революции – зашитым за подкладку широкополой шляпы с перьями, принадлежавшей моему прадеду. Он-то и придумал собрать нечто вроде рукописного журнала, составленного из записей, между которыми и должен был храниться листок с заклятием. Останься он в живых, это были бы рукописи избранных стихов, собранных за четыреста с лишним лет. Но я решил укрыть его среди того, что интересно лишь мне самому. Тем более что почерк не слишком сильно отличается… а с первого взгляда вообще можно подумать, что это написано на каком-то иностранном языке.