Почти невеста

Бекки, хранившая молчание, пока продолжалась эта пикировка, положила щипцы для завивки и щетки для волос, присела в реверансе и вышла из спальни.

Джек нахмурился:

– Что тебя рассердило?

– Почему ты так решил? – Она коснулась щек пушистой заячьей лапкой.

– По блеску в твоих глазах. – Он приподнял крышку шкатулки с драгоценностями и погрузил в них пальцы.

Арабелла знала, что этот блеск был сродни непролитым слезам. Она попыталась изобразить беспечность, рассмеялась и снова коснулась лица заячьей лапкой, как пуховкой.

– О, это из-за того, что сказала леди Джерси.

– И что же это? – Он выбрал подвеску с жемчужиной и держал ее так, чтобы на нее падал свет.

– О, просто женская болтовня, – ответила Арабелла, возвращая на место своевольный локон.

Он протянул руку и надел подвеску ей на шею. Рука его коснулась ее груди:

– Не стоит огорчаться из-за этого, Арабелла. У нее ядовитый язык.

– Знаю, – коротко ответила Арабелла, наклоняя голову, чтобы он мог застегнуть золотую цепочку. – Спустимся к обеду?

ГЛАВА 17

Джек вошел в небольшой павильончик на Рэйнли-гарденз и тотчас же окинул острым взглядом толпу, собравшуюся вокруг карточных столов. Была теплая весенняя ночь, и легкий ветерок доносил из концертного павильона звуки струнного квартета. Люди прогуливались по дорожкам парка, залитого светом факелов, укрепленных в каменных держателях подсвечников. Иногда слышался пронзительный смех из густого кустарника, высаженного в стратегических целях. Эти сады были известным местом нескромных забав.

Джек увидел свою добычу за игорным столом в дальнем конце павильона и направился к ней, не обнаруживая очевидной цели. Леди Уорт подняла голову от карт и ослепительно улыбнулась ему:

– Джек, я пыталась угадать, будешь ли ты сегодня здесь.

– Больше тебе гадать не придется, моя дорогая, – ответил он беспечно, со щелчком открывая табакерку. – Я получил твою записку и поспешил на зов.

На его губах трепетала улыбка, но она не коснулась сосредоточенного и будто отсутствующего взгляда. Он взял из табакерки щепотку табаку.

– А твоей очаровательной жены сегодня здесь нет? – спросила Лили, кладя карту с выражением ужаса, потому что было очевидно, что на этот раз она проиграла.

– Думаю, что нет, – ответил он. – У нее своя компания.

Лили все еще улыбалась.

– Герцогиня взяла Лондон штурмом в этом сезоне. Нет такого случая, чтобы она не оказала чести собранию своим присутствием.

Лили бросила карты и поднялась из-за стола, взяв его под руку.

– Пройдемся немного, Джек.

Он не стал возражать, и они вышли в парк. Лили не спеша обмахивалась веером, пока они шли к концертному павильону. Джек молчал. В свое время Лили сама заговорит о том, что ее волнует. И в самом деле, прошло всего несколько минут, как она приступила к делу.

– Ты больше не навещаешь меня, Джек.

– Моя дорогая, я нанес тебе визит всего лишь позавчера.

– Да, но ты ведь понимаешь, о чем я, – ответила она с печальной улыбкой. – Мне вовсе не хочется тебя видеть в обществе. Почему все теперь не так, как прежде?

– Моя дорогая, я объяснил тебе положение дел, – сказал он.

Голос его был тихим, а тон мягким.

– У меня самые лучшие воспоминания о том, что нас связывало. Ты можешь всегда рассчитывать на мою дружбу и помощь, но мы не можем впредь оставаться любовниками.

Даже говоря это, он не переставал обводить глазами публику в поисках Арабеллы.

– К чему такая деликатность? – спросила она, и смех ее звучал сердито. – Брак превратил тебя в примерного мужа, слишком привязанного к жене. Это совсем немодно, должна тебе сказать.

Она задержалась на тропинке, вынудив и его остановиться. Потом повернула на боковую аллею. Ее голова едва доставала до его плеча. Поэтому ей приходилось поднимать на него взгляд, и ее прекрасные глаза отражали свет звезд.

Он пожал плечами:

– Может быть, и так, но меня никогда не заботили капризы моды, как тебе должно быть известно, Лили. – Он снова двинулся по дорожке. – Давай не будем ссориться. Сколько тебе нужно сегодня?

– О, ты становишься невыносимым, – ответила она. – Послушать тебя, так я ищу твоего общества, только когда мне нужно заплатить долги.

Он посмотрел на нее, продолжая идти. Взгляд его был непроницаем.

Она решила не продолжать эту тему. Ей нынче и в самом деле были нужны деньги, а ссорой ничего нельзя было добиться.

– Интересно, чем занята твоя жена? – задумчиво сказала Лили.

Насколько Джек знал Арабеллу, она должна была или тонко язвить Фрэнсис Вильерс, леди Джерси, или оказывать помощь и проявлять сочувствие к какому-нибудь Французскому беженцу из аристократов, с досадой размышлял он. Но сказал только:

– Понятия не имею.

Лили снова подняла на него глаза, ставшие вдруг пронзительными.

– И тебе неинтересно знать, Джек?

Внезапно лицо его стало похожим на маску, глаза утратили всякое выражение.

– Не желаете ли послушать концерт, мадам?

– О, Джек, не притворяйся, что не понял меня, – неразумно упрекнула его Лили. – Ты ведь отлично знаешь, что твоя жена поддерживает принцессу, а ее постоянные нападки на Фрэнсис не приведут ни к чему хорошему. Леди Джерси кое-что нашепчет на ушко принцу, и он никогда больше не появится на Кэвендиш-сквер. Ты потеряешь всякую надежду на царственное покровительство… В руках Фрэнсис сосредоточены все милости принца, все блага, и держит она их крепко, а твоя милая женушка никак не выдержит соперничества с этим голиафом.

Джек остановился под ярко пылающим факелом и сказал с обманчивой любезностью:

– Моя дорогая Лили, я полагаю, что говорил тебе раньше, что не стану обсуждать свою жену… ни с тобой и ни с кем другим.

Лили дотронулась веером до его руки, обтянутой шелком сюртука.

– Не глупи, Джек. Твоя жена и то, что она оказывает поддержку принцессе, – притча во языцех во всех домах Лондона.

– Не в моем присутствии, – возразил он самым дружеским тоном. – Прости меня, Лили, если я скажу, что не имею ни малейшего желания продолжать этот разговор. Давай перейдем к делу. Сколько тебе надо?

Лили боролась с раздражением. Ей редко приходилось страдать от язвительности Джека, и быть ее мишенью оказалось очень неприятно. Но в конце концов ей ничего не оставалось, кроме как проглотить свою досаду. Она со вздохом положила руку в перчатке на его рукав.

– Так неприятно, Джек. Мне пришлось заложить тиару Уортов. У меня, правда, есть копия, но Уорт хочет отдать ее почистить и, конечно…

– Конечно, – согласился он. – Зачем тебе понадобилось делать такую глупость, Лили?

Она вспыхнула:

– У меня не было выбора. Ты отсутствовал в Лондоне два месяца.

Он покачал головой:

– Разумеется, это так. Я выкуплю тиару, если ты дашь мне квитанцию.

Она принялась копаться в крошечной шелковой сумочке, висевшей на запястье, и вытащила наконец скомканную бумажку.

– Вот.

Опустив глаза, она протянула ее ему. Он заметил цифру, брови его поднялись, потом опустил бумажку во внутренний карман сюртука.

– Ах, милорд герцог, я и не подозревала, что нынче вечером вы посетите Рэйнли, – зазвенел голос Арабеллы, показавшейся на перекрестке двух дорожек под руку с лордом Морпетом. – Вам следовало бы сказать мне. Мы могли оказаться в одной компании.

Спутница ее мужа попала в поле ее зрения.

– Леди Уорт… Какой приятный вечер!

– В самом деле, леди Арабелла, – ответила на приветствие графиня и присела перед спутником Арабеллы: – Лорд Морпет!

– Добрый вечер, миледи Уорт, добрый вечер, Фортескью. – Он поклонился.

Джек ответил на приветствие и предложил свою табакерку. Глаза его задержались на кремовой коже жены. Ее карие глаза в ярком свете факела казались совсем золотыми.

– Надеюсь, ты развлекаешься, любовь моя.

– Конечно, сэр, и вы, как я вижу, тоже. – Она одарила белозубой улыбкой леди Уорт.

– Не видела тут леди Джерси, – сказала Лили.

Она негромко рассмеялась.

– Возможно, она знала, мэм, что вы будете здесь нынче вечером.

– Сомневаюсь, что это могло отразиться на планах графини, – холодно возразила Арабелла. – Его высочество предпочел сегодня не оказывать чести Рэйнли. Осмелюсь предположить, что именно в этом причина отсутствия ее милости.

Лорд Морпет бросил участливый взгляд на герцога Сент-Джулза, хотя тот выглядел невозмутимым.

Леди Уорт подвинулась к герцогине и сказала с заговорщическим видом:

– Моя дорогая леди Арабелла, ваш муж и я как раз говорили о том, что вам следует вести себя поосторожнее и не раздражать Фрэнсис Вильерс. Она имеет слишком большое влияние на принца. Одно ее слово, и вы оба окажетесь вне его круга. Подумайте если не о своих интересах, то хотя бы о положении Джека. Они с принцем друзья много лет. Мы говорили, что было бы так досадно, если бы вдруг возникшая вендетта свела бы эти отношения на нет, и это случилось по вине того, кто не сознает полностью всей сложности взаимоотношений в обществе.

На мгновение Арабелла лишилась дара речи. Эта женщина и Джек обсуждали ее поведение, будто она была наивной простушкой, неспособной отличить собственный локоть от щиколотки. Изумление ее было так велико, что она заморгала, потом сказала холодно:

– Я тронута вашей заботой, мэм.

Она повернулась к своему спутнику:

– Мы ведь собираемся смотреть фейерверк, лорд Морпет? Да?

– Именно так, мадам.

Его лордство выглядел смущенным. Что же до герцога Сент-Джулза, то он и ухом не повел. Лицо его оставалось спокойным и приветливым, но только глупец мог бы принять видимость за суть – это спокойствие было лишь на поверхности.

Герцог отвесил поклон жене, уходившей под руку с лордом Морпетом.

Лили подняла на него наивные глаза, стараясь замаскировать свое лукавство.

– О Господи! У меня и в мыслях не было расстраивать твою жену, – сказала она, снова кладя руку на его рукав. – Поверь, у меня не было такого намерения, Джек. Но право же, тебе следует проявлять большую осторожность. Фрэнсис полностью контролирует принца. Он у нее в кармане.

Джек мягко отстранился и снял ее руку со своего рукава.

– Меня огорчает, Лили, что ты так плохо меня знаешь, полагая, будто это хоть чуть меня встревожит.

– Неужели тебе безразлично, что твоя жена может тебя погубить?

Он улыбнулся и в кои-то веки решил отступить от своих правил:

– Моей жене, моя дорогая, также как и мне, нет дела до мнения общества. Она всегда будет следовать зову своей совести, какие бы последствия это ни повлекло. И меня восхищает это ее качество.

Он снова предложил ей руку.

– Позволь мне проводить тебя к твоим друзьям.

Глазами Арабелла следила за фейерверком, но его великолепие ее почти не трогало. На мгновение она даже не осознала, кто направлявшиеся к ней мужчина и женщина. Мужчина во второй раз сказал:

– Ваша светлость, позвольте мне представить вам виконтессу Дю Лак.

Только теперь Арабелла очнулась от своих гневных размышлений и повернулась к ним с механической улыбкой:

– О, простите меня, месье де Безанваль. Я была поглощена фейерверком. – Она протянула руку сопровождавшей его даме. – Я в восторге, госпожа виконтесса.

Дама приняла протянутую руку и сделала реверанс. Она заговорила, и акцент ее Арабелла нашла прелестным.

– Я счастлива познакомиться с вами, ваша светлость.

– Виконтесса только что прибыла в Лондон, – пояснил де Безанваль. Она была хорошо знакома с графиней де Вильфранш.

Сердце Арабеллы бешено забилось.

– Это сестра моего мужа, – сказала она и взяла даму за руку. – Пройдемтесь немножко. Шум фейерверка оглушает.

– Конечно, ваша светлость.

Арабелла чуть толкнула лорда Морпета, столь увлеченного чудесами пиротехники, что он даже не заметил, что его спутница отвлеклась.

– Сэр, я собираюсь поболтать с виконтессой. Подождете меня здесь?

– Конечно, любезная леди, и можете не спешить, – ответил он с обычной учтивостью, не отрывая взора от пленившего его зрелища.

Арабелла рука об руку с француженкой направила свои стопы к небольшому павильончику, в этот час пустовавшему.

– Думаю, здесь мы сможем расслышать друг друга, – сказала она, усаживаясь на каменную скамью и жестом приглашая свою спутницу занять место рядом.

Виконтесса села, оправляя объемистые юбки. В это мгновение Арабелла позавидовала ей: ярды шелкового штофа и бархата лучше защищали от холода каменной скамьи, чем ее собственное тонкое платье. Не теряя времени, она спросила:

– Вам что-нибудь известно о графине, мадам?

Женщина вздохнула:

– Наверное, знаю только то, что она была арестована и препровождена в тюрьму Ля Форс. Она пробыла там в течение… – Виконтесса содрогнулась, стараясь подобрать слова. – Пробыла там в ту ужасную ночь… ночь резни. Стража перебила всех заключенных.

– Всех? Никто не спасся?

Женщина покачала головой:

– Насколько мне известно, мадам, никто. Двумя ночами позже мне удалось бежать в Австрию. В Вене мы оставались до недавнего времени, а потом отправились в Англию.

– Вы знакомы с моим мужем? – Арабелла поймала себя на том, что оглядывается через плечо.

Не было ничего дурного в том, что она разговаривала с подругой сестры Джека, и все же она не могла отделаться от мысли, что было бы лучше, если бы Джек этого не видел и не слышал.

– Нет, к сожалению, не имела удовольствия, – сказала виконтесса. Мой муж предпочитал сельское уединение жизни при дворе, мы редко бывали в Версале и так ни разу и не встретились с герцогом, но мне известно, что он неустанно старался помочь нашим друзьям уцелеть во время Террора. – Она промокнула глаза кружевным платочком. – Какая трагедия, что он, сумевший помочь столь многим, не смог спасти сестру.

– Да, – пробормотала Арабелла скорее себе самой, чем собеседнице.

Могло ли это быть причиной его внезапных приступов мрачности? Тяжкое сознание, что ему не удалось спасти сестру?

Месье де Безанваль, скромно ожидавший у входа в павильон, кашлянул, стараясь привлечь их внимание.

– Прошу простить мое вмешательство, ваша светлость, но госпожу виконтессу ждут к ужину в концертном павильоне в компании графа Водрея.

Арабелла с живостью поднялась с холодного камня.

– Да, конечно, не задерживайтесь из-за меня. Искренне благодарю вас, мадам, за то, что поговорили со мной. Надеюсь, я могу нанести вам визит. Вы остановились у Водреев?

– Да, они очень добры, – ответила виконтесса, принимая протянутую руку Арабеллы. – Пожалуйста. Я буду рада побеседовать с вами снова.

– Позвольте, ваша светлость, проводить вас к вашему спутнику, – предложил месье, беря под руки обеих дам.

Арабелла не стала возражать, через несколько минут снова оказалась возле лорда Морпета. Фейерверк окончательно утратил для нее всякое очарование. В этот вечер случилось слишком многое. Ей хотелось побыть одной, чтобы переварить впечатления этого дня. Она дотронулась до руки Морпета.

– У меня разболелась голова, сэр. Вы проводите меня до моей лодки?

– Конечно, мэм, если желаете, – ответил ее спутник. – Но разве вы не предпочтете, чтобы я отвел вас к Джеку? Недавно я видел его в ложе леди Бельмонт.

– Нет, благодарю вас, – возразила она твердо. – Я ни за что на свете не рискнула бы лишать его удовольствия. Если вы ничего не имеете против…

Его лордству оставалось только выразить свою готовность исполнить ее желание.

– Позвольте мне сопровождать вас на Кэвендиш-сквер, мэм.

– Право же, не стоит, – сказала Арабелла с такой энергией, что это могло вызвать недоверие к ее недомоганию. – Меня доставит лодочник Джон, а на северном берегу будет ожидать коляска. Я попаду в надежные руки.

В течение всего пути до берега реки Морпет молчал, а потом неохотно передал непреклонную герцогиню лодочнику Джону.

– Я сообщу Джеку о вашем нездоровье, мэм, – пообещал он.

– Нет, пожалуйста, не делайте этого, – отозвалась она, усаживаясь на скамью с бархатными подушками и принимая от лодочника плед, чтобы укрыть колени. – Я не хочу, чтобы он из-за меня лишился удовольствия и вернулся раньше, чем был намерен.

Она улыбнулась и подняла руку прощальным жестом, как только гребец направил лодку на середину реки, где течение было быстрым и мощным.

Джек поднял глаза от карт, когда в павильон вошел лорд Морпет. Поймав взгляд герцога, его лордство прошел через комнату, направляясь к его столу.

– Каковы ставки, Джек?

– Двадцать гиней, – ответил Джек, сбрасывая карту.

– Для меня слишком высоки, – решил Морпет, но все-таки сел рядом с Джеком и попросил банкомета сдать ему карты.

– Где ты оставил мою жену? – небрежно спросил Джек, забирая выигрыш.

Лорд Морпет решил, что, раз ему задали прямой вопрос, он волен пренебречь запретом герцогини.

– Она отправилась домой, – ответил он и поморщился при взгляде на свои карты, – сказала, что у нее болит голова… Я проводил ее до лодки. Она не позволила мне отвезти ее на Кэвендиш-сквер, – добавил он поспешно. – Пытался настаивать, но она наотрез отказалась.

– Переубедить мою жену нелегко, – заметил Джек тем же небрежным тоном.

Насколько ему было известно, Арабелла никогда не страдала от головной боли. Он перетерпел две сдачи, потом поднялся из-за стола и отрицательно покачал головой, услышав ропот противников, желавших отыграться.

– Простите меня, джентльмены, но я бы застрял здесь на всю ночь, – смеясь, сказал он протестующим.

Джек не спеша направился к берегу реки, окликнул свободного лодочника, ожидавшего пассажиров на берегу, потом нанял портшез, чтобы добраться до Кэвендиш-сквер, где ночной привратник сообщил ему, что ее светлость вернулась часом ранее.

Джек поднялся в свою спальню и мягко отворил дверь в соседнюю, принадлежавшую Арабелле. Она была пуста. Лампа горела, но фитиль был прикручен, и пламя едва теплилось. Под дверью будуара он заметил полоску света. Хмурясь, Джек так же бесшумно закрыл дверь.

– Надеюсь, вы приятно провели вечер, ваша светлость? – спросил Луи, помогая хозяину снять вечернее платье.

– Вполне, – ответил Джек с отсутствующим видом. – Подай мне халат, а потом можешь идти спать.

После того как камердинер удалился, Джек постоял, постукивая себя кончиками пальцев по губам и глядя на закрытую дверь спальни Арабеллы. Было почти два часа ночи, а она вернулась домой всего час назади все еще не легла спать. Он прошел через ее спальню и открыл дверь в будуар. Арабелла сидела у камина с книгой на коленях. У ее ног лежали собаки. Она была слишком возбуждена, чтобы заснуть, когда Бекки оставила ее, и за это время ее волнение переросло в гнев. Гнев этот был сумбурным, но вызван он был двумя причинами. Джек ничего не сказал ей о том, чем занимался во Франции, ни слова не промолвил о своей сестре, а вместо этого старался убедить ее, что не питает ни малейшего сочувствия к бежавшим от террора, хотя рисковал жизнью, спасая их. Почему он не доверил ей этого? Неужели считал ее недостойной своей откровенности? Однако с Лили Уорт он был способен обсуждать поведение своей жены. Почему бы ему не говорить с ней и о сестре, и о неудачной попытке спасти ее? Лили была не только его любовницей, но, вероятно, и поверенной его тайн. И даже чем-то большим. Джек дал ей негласное разрешение поучать и отчитывать свою жену. Иначе разве она взяла бы смелость при Джеке давать Арабелле советы насчет того, как ей следует себя вести с Фрэнсис Вильерс?

Когда Джек вошел в будуар Арабеллы, голова у нее и в самом деле разболелась не на шутку. Она уже готовилась к битве, но не знала, какую тактику избрать.

– Морпет говорил, у тебя приступ головной боли, – сказал Джек, делая попытку улыбнуться. – Я думал найти тебя в постели.

– Мою головную боль не может излечить пребывание в постели, – заявила она, вскакивая на ноги.

Тактику ведения боя ей подсказали обстоятельства.

– Как ты посмел, Джек? – В ее взгляде клокотала лава.

– Как я посмел что?..

Он прислонился плечом к каминной полке и спокойно смотрел на жену.

– Ты отлично знаешь, что я имею в виду, – огрызнулась она. – Как ты посмел обсуждать мое поведение с кем бы то ни было, не говоря уже о леди Уорт? Как ты мог просто стоять и слушать, когда она взялась критиковать меня?

Арабелла сделала круг по комнате. Собаки с изумлением и беспокойством следили за ней. Она обошла вокруг Джека. При этом полы ее пеньюара цвета слоновой кости вихрем взвились вокруг обнаженных ног.

– Джек, я так зла, что могла бы тебя ударить!

– Не советую этого делать, – предупредил он голосом, мягким, как весенний дождик.

– Я ведь сказала, что могла бы, но не говорила, что сделаю это! – возразила она с яростью. – Я не дура!

Джек шагнул к ней. Его бровь была изумленно приподнята.

– Послушай… – пробормотал он миролюбиво.

Собаки заворчали на него, шерсть на их загривках поднялась дыбом, они попятились и прижались к ногам Арабеллы.

– О, – заметила она саркастически, – хоть вы двое наконец-то проявили верность мне.

– Успокой их, или я их вышвырну отсюда, – потребовал раздраженный Джек.

– Они отхватят тебе руку, – сказала Арабелла не особенно уверенно. – Потише, – обратилась она к ним. – Лежать!

Они неохотно подчинились, но не сводили глаз с хозяина дома, который, не обращая на них внимания, приблизился к жене. Он положил руки ей на плечи.

– Послушай, Арабелла, я не обсуждал тебя с леди Уорт. У меня нет привычки делать это с кем бы то ни было. Тебе ясно?

– Графиня сказала, что нынче вечером вы говорили обо мне, – ответила она, высвобождая плечи из-под его рук и пытаясь стряхнуть его ладони.

Он опустил руки.

– И ты ей поверила?

Она отошла к окну и повернулась к нему спиной.

– Если ты скажешь, что она это придумала, я буду вынуждена принять твое объяснение.

– Ты должна, – произнес он с нажимом. – Не будешь ли так любезна повернуться ко мне лицом? Мне не нравится разговаривать с твоей спиной.

Она медленно повернулась. Глаза ее все еще метали молнии, лицо было очень бледным.

– Не понимаю, почему ты поставил меня в ложное положение. Я не сделала ничего дурного и не стояла бы как пень, если бы тебя при мне оскорбляли.

– Но тебя не оскорбляли, – возразил он. – Леди Уорт просто высказала свое мнение. И такого мнения придерживаются многие.

Она притихла.

– И ты тоже?

Он пожал плечами:

– Я не считаю разумным настраивать против себя принца. Он вправе говорить и делать, что пожелает.

– Разумеется, он вправе демонстративно превозносить любовницу в присутствии принцессы и публично оскорблять жену при каждом удобном случае. А уж что он себе позволяет, когда они остаются наедине, только Господу Богу известно. Конечно, он вправе побуждать любовницу оскорблять и унижать жену.

Она издала короткий гневный смешок и повернулась к двери в спальню.

– О, я прекрасно понимаю, сэр, почему вы разделяете его точку зрения.

– И что вы хотите этим сказать?

Голос его был тихим и ровным, но в глазах появился опасный блеск.

Арабелла открыла дверь в спальню, и собаки ворвались туда, чуть не сбив ее с ног в своем стремлении поскорее избавиться от тягостной атмосферы, возникшей в будуаре. Она дала себе клятву никогда не обвинять его прямо в связи с любовницей и никогда не показывать, что это ее уязвляет, и вот теперь нарушила свою клятву.

– Мужчины! – сказала она. – Все вы одинаковые. Вы поддерживаете друг друга. Я имела в виду только это.

Она бросилась в свою спальню, и он услышал, как ключ повернулся в двери комнаты, соединявшей их спальни. Теперь он рассердился по-настоящему. Однако, когда заговорил, голос его был ровным и спокойным:

– Открой дверь, Арабелла. Сейчас же.

Арабелла не ответила. Она сорвала с себя пеньюар, бросилась на постель и уставилась на вышитый балдахин над головой.

Джек заговорил снова тем же тихим, ровным и спокойным голосом:

– Арабелла, если ты не откроешь, я вызову ночного привратника, и он снимет оба замка, снимет совсем, и их больше там не будет.

Она порывисто села на постели. Джек никогда и ничего не говорил попусту, а столь унизительной сцены она не смогла бы вынести.

– Черт бы тебя побрал, Джек Фортескью, – проговорила она, отбрасывая одеяло.

Она подошла к двери и повернула ключ, потом проделала то же самое с другой дверью. После этого вернулась в постель и подождала.

Но Джек не стал открывать дверь. Он только сказал:

– Благодарю тебя.

И это были последние слова, которые она услышала от него в ту ночь.

Арабелла не слышала, как отворилась дверь ее спальни, но это почувствовали Борис и Оскар. Они лежали, развалившись у нее в ногах, чего не позволяли себе с тех пор, как Арабелла стала делить постель с Джеком. Присутствие собак действовало на нее успокаивающе в часы тревожного сна, и она застонала, только когда они приподнялись с возбужденным тявканьем, спрыгнули с постели и, громко клацая когтями по полированному полу, побежали к двери.