Король мошенников

Бино усмехнулся:

– Что поделаешь, иногда приходится отступать от правил.

Дакота кивнула и поставила сумку с вещами на стол.

– Кстати, – добавил Бино с некоторым смущени­ем, – спать с Томми вовсе не обязательно. Достаточно только разогреть.

– А вот в этом, дорогуша, позволь мне разобраться самой. Как достать этого паразита – это мое дело.

– Я только хочу сказать…

– Не надо, – твердо прервала она его, затем увиде­ла Роджера. – Эй, Роджи. Рада тебя видеть, малыш.

Плут Роджер бросился к ней, вспрыгнул на колени, водрузив лапы на волшебную грудь.

– Как дела, Роджи? – спросила Дакота, почесывая терьера за ухом.

«Наверняка получше, чем у нас», – подумала Вик­тория.

Когда Томми Рина узнал о случившемся, был уже полдень. Богатый техасец так и не появился, чтобы купить пару своей жемчужине, и бедный Дональд Стин только к двенадцати сообразил, что произо­шло. Осознав, что он купил за сто пятьдесят тысяч ту же самую жемчужину, которую продал вчера за пятьдесят, Дональд понял, что попал в большую беду. Скрыть про­кол было невозможно, поэтому пришлось позвонить бос­су, то есть Томми, и все рассказать.

Меньше чем через двадцать минут Томми был в юве­лирном магазине.

– Значит, что же получается, – потрясенно прого­ворил он. – Ты, гребаный мудак, купил у этого техас­ского кретина ту же самую гребаную жемчужину за тройную цену? А ты вообще-то когда-нибудь проверял свои гребаные мозги у врача?

– Вначале я не сообразил, что это та же самая жем­чужина. А потом чем больше на нее смотрел, тем силь­нее удивлялся. Я даже позвонил парню из Ювелирного торгового центра, у которого накануне купил ее. Он за­шел ненадолго и сказал мне… – Дональд Стин осекся. Он был до смерти напуган. Сейчас Томми уведет его в заднюю комнату и забьет до смерти своим знаменитым молотком.

– Ладно, заткнись, несчастный ублюдок, я все по­нял, – произнес Томми убийственно спокойным голо­сом, что было очень странно. Его близко поставленные глазки питекантропа лениво сверкнули. – Буду думать.

– Да, сэр, – пролепетал Дональд, готовясь к само­му худшему.

– Случится что снова, пеняй на себя. Подлечу так, что пойдешь на корм рыбам в реке Джерси. Так что сроч­но умней и помни, ты, жопа: это твоя единственная ошибка, другой не будет. – С этими словами бандит повер­нулся и вышел из ювелирного магазина.

Он зашагал по «пурпурному ковру казино «Балли» мимо столов для игры в «фараон», мимо рядов играль­ных автоматов по одному доллару, пересек вести­бюль, в задней части которого располагались столы для игры в «девятку», и приблизился к Гасу Таггерту, старшему по этажу, который сидел в королевском бар­хатном кресле рядом с дверью кабины лифта из красно­го дерева, ведущего на верхние этажи, где располагался зал казино для игры по-крупному, а также специальные помещения.

– Я хочу видеть Бартли.

– Ну вот еще, Томми, чего придумал. Я не могу про­пустить тебя туда. Ты же знаешь, у тебя нет членского билета. А я обязан следить за соблюдением всех игорных правил. – Гаса за то и ценили, что он охранял доступ к лифту получше любого цепного пса.

– Эй, мать твою, Гас, я имел тебя и твои гребаные правила. Хочешь, бля, чтобы я стал твоим, бля, гребаным врагом? Так это можно. Я, бля, засвечу так, что ты света белого не взвидишь. – Томми был взбешен на­столько, что, казалось, весь дымился. Его людоедские глазки по-звериному горели. Было в нем что-то такое, когда он выходил из себя, что подавляло любое сопро­тивление.

– Ладно, ладно, успокойся и перестань мудить, – примирительно проговорил Гас.

– Перестань мудить, говоришь? – выкрикнул в от­вет Томми. – Какой-то ковбой нагрел мой ювелирный магазин на сотню кусков! Я хочу увидеть записи Бартли. Так что давай, Гас, пошевеливайся… или получишь по яйцам.

– Чего ты так раскипятился… поезжай, пожалуйста, но только не говори, что я тебе разрешил, – пробормо­тал старший по этажу, ежась под испепеляющим взглядом бандита.

Он нажал на кнопку, дверь отворилась, и Томми вошел в кабину с медными ручками и ковриком на полу. Затем Гас наклонился, вставил ключ в замок на панели лифта, повернул и отступил, дав дверям закрыться. Томми миновал роскошные апартаменты на втором этаже, где играли по-крупному, и вышел на третьем.

Здесь царила почти стерильная чистота. Крашеные бетонные стены, минимум мебели, никаких украшений. В холле на складных стульях сидели охранники казино и прочий персонал. Томми подошел к двери, ведущей в святая святых, центральный узел системы безопасности, и постучал. Открыл С. Бартли Ниланд, худой, с нечистой кожей, туберкулезного типа хлюпик. Система видео­наблюдения казино, получившая название «Око небес­ное», была его детищем'. В эту комнату были проведены кабели от всех микрофонов и камер.

– Томми, ты не имеешь права здесь находиться. У тебя нет допуска, – пропищал Бартли, окинув взгля­дом обезьяноподобного головореза сквозь сильные очки.

– Кончай засерать мозги, – сказал Томми и оттолк­нул хлюпика ладонью.

Бартли качнулся назад, и Томми вошел в неболь­шую комнату, набитую телевизионными мониторами и видеомагнитофонами. Он был здесь впервые, пото­му что, как ему часто напоминали, правление казино лишило его пропуска, а без него на этаж никак не по­падешь. Но слышал об этой комнате Томми много, и, надо сказать, она его не разочаровала. Здесь находи­лось больше тридцати телевизионных мониторов, ох­ватывающих практически все помещения. Интерес главным образом представляли известные мошенники и карточные шулеры, вместе со все возрастающим ко­личеством взломщиков автоматов, использующих про­волочные спусковые крючки в форме цифры семь, которые всовывают в прорезь автомата и подцепляют рычаг механизма выплаты.

Отдельно стояли мониторы для наблюдения в залах игры по-крупному. И вообще здесь можно было увидеть, что делается во всех помещениях, включая часть подъездной дорожки у входа. Миниатюр­ные телевизионные камеры почти все были вмонтиро­ваны в потолки, отсюда и название системы – «Око небесное». Операторы переходили от монитора к мони­тору, ведя постоянное наблюдение. На одной из стен висела полка с дюжиной больших альбомов в кожаных переплетах с фотографиями мошенников. Каждый аль­бом был снабжен подробной аннотацией, включающей перечень фамилий, кличек и «специальностей» поме­щенных там мошенников. Были альбомы, посвящен­ные, исключительно специалистам по «тэту» и взлом­щикам игровых автоматов, а также крапйльщикам карт, карточным манипуляторам, шулерам, использующим «зеркалки», и многим другим.

– Мне нужно посмотреть съемки вестибюля и входа в казино, записанные вчера в два часа дня и сегодня в девять утра, – пробурчал Томми.

– Тебе нельзя здесь находиться, – сказал вспотев­ший Бартли, поправляя очки, которые сползли на крюч­коватый нос, когда Томми его толкнул.

– Эй ты, дуролом! – Томми уже по-настоящему рас­свирепел. – Я что-то тебя не расслышал. Неужели ты сказал, что я не могу сюда войти? Нет, наверное, мне показалось. Потому что иначе я бы немедленно разбил тебе башку.

– Томми, я… – начал Бартли.

– Заткнись, – прервал его бандит. – За что я, спра­шивается, плачу вашему гребаному заведению, а? Мой магазин обчистили. Теперь я хочу посмотреть пленки. Что, опять скажешь, не имею Права?

Он двинулся к хлюпику. Тот быстро отступил назад и кивнул. При этом головка Бартли Ниланда забавно кач­нулась на тонкой, как у тряпичной куклы, шейке, похо­жей на карандаш, а яйца зазвенели, как хрусталь баккара.

– Хорошо, хорошо. Я их поставлю, Томми. – Он подошел к полке с пленками, вытащил четыре, которые тот просил, и направился к монитору в дальнем конце комнаты. Здесь Бартли вставил в магнитофон первую пленку – «Вестибюль, 2 часа дня».

Томми оттолкнул его локтем, схватил пульт и вклю­чил ускоренный просмотр, выискивая посетителя в ков­бойской шляпе. Наконец он его увидел. Вестибюль, дер­жа под руку шлюху, пересекал высокий мужчина в курт­ке с бахромой и ковбойской шляпе. Томми бросил взгляд на отметку времени – 2:35 пополудни – и включил нор­мальный просмотр. Ковбоя он не знал, к тому же под шляпой разглядеть лицо было трудно, а вот шлюха пока­залась ему знакомой.

– Откуда я знаю эту дырку? – пробормотал Томми. – То, что я ее не трахал, точно. Потому что наверняка бы запомнил, она красивая. Но тогда почему мне кажется, что я знаю эту гребаную суку? – Пока он медленно ше­велил своими обезьяньими мозгами, ковбой и шлюха вышли из кадра.

Томми извлек пленку и вставил другую, с записью наблюдения за входом в казино накануне днем. Прокру­тил чуть назад и опять поставил на быстрый просмотр, пока на экране не появился белый «ниссан». Время – 2:15 пополудни. Из автомобиля вылезли трое. Пожилого он не разглядел – тот тут же скрылся за дверью, – лицо ковбоя по-прежнему было скрыто под широкополой шля­пой, а вот на девицу в мини теперь можно было полюбо­ваться во всей красе. Она была снята крупным планом. Томми сделал стоп-кадр. Да, это была шлюха, с которой он столкнулся вчера, когда она выходила из дамской ком­наты. Затем его осенило.

– Едрит твою…. – воскликнул он, потрясенный.

– Ты ее знаешь? – спросил Бартли, желая одного: чтобы Томми поскорее отсюда убрался.

– Это же Хитрая Вики Харт, только одетая как шлю­ха. Это же та гребаная сука, которая катила бочку на Джо! – Томми извлек пленку, схватил остальные и направился к выходу.

– Забирать пленки ты не имеешь права, – попытал­ся возразить Бартли. – Их передают по смене под рас­писку…

Но Томми Рина уже ушел.

Из вестибюля он позвонил брату Джо и рассказал о жемчужине, пленках, Вики Харт и ковбое. Брат встретил его слова гробовым молчанием.

– Джо, ты слышишь, бля, что я говорю? Эта лахудра нагрела нас на сотню кусков!

– За этим кроется что-то еще, Томми, – спокой­но произнес Джо. Он никогда не выдавал голосом свои эмоции.

– Эта шалава, гребаная прокурорша, украла у нас сотню кусков! Я говорил тебе, эту суку нужно пришить. Наехать машиной.

– Томми, когда факты противоречат здравому смыс­лу, это обычно означает, что в уравнении потерян ка­кой-то член. Для Виктории Харт, прокурора, государ­ственного обвинителя, заниматься махинациями с юве­лирными изделиями в нашем магазине невозможно. Зна­чит, за этим кроется что-то еще. Конечно, если только ты не ошибся и это она.

– Джо, это она. Ты же помнишь, я видел ее в «Но­востях», когда она на тебя наехала. Позволь мне с ней разделаться. Что за дурость? Мы не должны разрешать ссать нам на голову.

– Я отправлю Тексако поработать с тобой. А тем временем проверь списки пассажиров (отлет, прилет), поищи ее. Свяжись с Питером. Посмотрим, с кем путе­шествует мисс Харт. Прежде чем делать дальнейшие шаги, давай выясним, кто этот ковбой.

– Мочить их всех надо, – буркнул в расстройстве

Томми.

– Ничего не предпринимай, пока я не скажу, – от­ветил Джо и положил трубку.

Когда Томми наконец добрался до своего пентхуаса, его встретила Каллиопа, потрясая двумя авиабилетами на Багамы, которые только что доставил курьер.

– Посмотри, что я выиграла! – протрубила она с гордостью, как только он вошел в дверь. – Вот как бы­вает. Я почти не слушала эту дурацкую станцию. Там один рок-н-ролл, а я слушаю только кантри, но, пред­ставляешь, угадала, что «Розы с длинными черенками» исполняла Таня Такер[28]. А у них как раз уик-энд был посвящен кантри, и я выиграла. Разве это не везение?

Не слушая ее, Томми начал обзванивать приятелей в отелях Атлантик-Сити, чтобы проверить, не зарегистри­ровалась ли где-нибудь Виктория Харт.

– Я выиграла два билета в Нассау, туда и обратно! – завизжала Каллиопа, все еще надеясь, что он разделит ее восторг.

– Я не могу сейчас туда лететь.

– Но я хочу, – упрямо прогундосила она. – Это мои билеты, и они действительны только двое суток.

– Послушай, я куплю тебе билеты, но попозже, или мы полетим в Сейбе-Бей на самолете Джо. Кому, бля, нужны эти бесплатные билеты на самолет? Мне надо ра­зобраться тут кое с чем. Мой ювелирный магазин нагре­ли. Все знают, что это мое заведение, а значит, тот, кто его нагрел, должен быть замочен, или я выгляжу просто как кусок дерьма. Вот так.

– Я все равно полечу, с тобой или одна, – сказала Каллиопа, не сдавая позиций. Она знала, что добьется своего, потому что была великолепной партнершей в постели. Знала, что так хорошо Томми еще никто не об­служивал.

Каллиопа хотела полететь на Багамы именно по этим билетам. Принципиально.

Спор длился час.

– Между прочим, телефоны есть и на Багамах, – свирепо заметила она.

В конце концов Томми согласился полететь после­завтра, лишь бы только она заткнулась. Теперь он дол­жен оказаться в Нассау в тот же день, что и Виктория Харт с Бино Бейтсом.

Глава 12

«ЛОСИНЫЙ ВЫПАС»

Бино наконец разъяснил Виктории суть Большой аферы. Они летели в Сан-Франциско на самолете ком­пании «Дельта». Плут Роджер сидел, прижав нос к длинному чемодану типа «дипломат» с надписью круп­ными красными буквами: «Таможня США. Собаки на службе контроля за соблюдением законов о наркоти­ках». Бино представился стюардессе собаководом и заявил, что подготовил Роджера для работы в таможне Сан-Франциско и сейчас везет его туда. Пес будет ис­кать наркотики в багаже пассажиров. Это позволило терьеру занять привилегированное положение на полу между сиденьями в первом классе, а не мерзнуть весь полет в багажном отделении. Мягко гудели двигатели, стюардессы разносили напитки, а Бино объяснял не перестающей удивляться Виктории, что такое «лоси­ный выпас». Он рассказал ей также, какую следует провести подготовительную работу и что собой представляет семейное предприятие Бейтсов «Нефтяная и газовая компания округа Фентресс». Эта нефтяная компания когда-то полностью сгорела, ос­тался один остов, который пять лет назад Джон Бу­мажный Воротничок купил за сто долларов, чтобы иметь возможность использовать ее в качестве «лоси­ного выпаса». Наиболее привлекательным в этой неф­тяной компании было то, что она якобы владела не­сколькими тысячами акров превосходной земли на се­вере округа Фентресс, штат Теннесси. Бино объяснил Виктории, что документы о владении землей – не бо­лее чем пустые бумажки, потому что выданы на осно­вании земельных грантов стопятидесятилетней давно­сти, еще во времена Эндрю Джексона.

– В тех пор утекло много воды. – Бино улыбнул­ся. – Землю потом поделили поселенцы-сваттеры, потомки которых теперь имеют так называемый чис­тый правовой титул. Но, как ни странно, формально земельный грант все еще действует, хотя и не обеспе­ченный в правовом отношении. Чистота фиктивного землевладения в округе Фентресс обеспечивается тем, что в управлении округа продолжают храниться записи о земельных грантах и документы с планами земле­владений. Так что если кто-нибудь позвонит и попро­сит подтвердить факт нашего владения землей, то слу­жащая проверит по документам и скажет, что старая добрая «Нефтяная и газовая компания округа Фентресс» действительно владеет участками земли, о кото­рых идет речь, несмотря на то что ими законно владе­ют проживающие там люди. В этой путанице винова­ты власти штата Теннесси, которые не позаботились изъять из регистрационных книг записи о старых зе­мельных грантах. При этом мы можем оценивать нашу собственность как захотим. Когда финансовые работ­ники Томми займутся проверкой, то на бумаге все бу­дет выглядеть отлично. Другой плюс этой мерт­вой компании состоит в том, что у нее до сих пор есть реальные акционеры. Они инвестировали свои средства в компанию десять лет назад, когда она была в активе. Потом компания рухнула, акционеры исклю­чили ее из своих налоговых деклараций и благополуч­но забыли, но официально они по-прежнему владеют тридцатью процентами акций класса В. Это все заре­гистрировано и придает компании вид функциониру­ющей. Акционерный капитал зарегистрирован в Фон­довой бирже Ванкувера, где требования к допуску цен­ных бумаг довольно либеральные. Неделю назад акция стоила один пенни за штуку, а общая стоимость выпу­щенных и находящихся в обращении акций составля­ла меньше двадцати пяти тысяч долларов. Затем мы с дядей Джоном несколько раз продали пакет в сто ты­сяч акций туда и обратно, создавая видимость рынка, и к настоящему времени цена поднялась уже почти до доллара за штуку. Плавающий курс этих акций такой узкий, что может повыситься очень быстро. Если со­вершать две продажи в день, то за неделю его можно поднять до десяти долларов. Что мы и собираемся сде­лать в Сан-Франциско, потому что «Кроникл» поме­щает данные об акциях, продаваемых на Ванкувер­ской фондовой бирже. К тому времени когда люди Том­ми займутся проверкой, акции «Нефтяной и газовой компании округа Фентресс» будут официально стоить десять долларов за штуку.

Виктория все время что-то записывала в свой жел­тый прокурорский блокнот. Бино это не нравилось, на говорить он ничего не стал, потому что понимал – тако­ва ее натура. —

Час спустя, когда он наконец закончил описание механизма действия Большой аферы, она закрыла жел­тый блокнот и молча уставилась перед собой. Бино от­кинул спинку сиденья и попытался поспать. Открыв через некоторое время глаза, он встретился с ней взглядом. Было неясно, то ли он ее своим рассказом сильно впечатлил, то ли напугал до смерти.

После приземления в Сан-Франциско они двинулись по огромному зданию аэровокзала к пункту проката ав­томобилей. Из вещей у них, кроме личных чемоданов, была еще бутафорская клетка-чемодан, в данный момент пустая – Плут Роджер бежал рядом на красном поводке, который Бино купил для него на Рождество, – а также холщовая сумка, в которой лежало немногим больше ста тысяч долларов.

Бино изложил девушке из фирмы «Херц››[29] весьма конкретные требования относительно вида и цвета авто­мобиля, который хотел бы взять напрокат. Он должен быть средних размеров, светло-зеленый и с двумя двер­цами. Голубой «мустанг» был отвергнут, потом еще не­сколько и наконец принят светло-зеленый «форд-эскорт» с желтовато-коричневой внутренней отделкой.

Они направились в «Стэнфорд-Корт» – фешенебель­ный отель, располагавшийся в не менее фешенебельном районе Ноб-Хилл. Джон здесь зарегистрировался под сво­ей фамилией, и потому с ним удалось быстро связаться. Десять минут спустя все собрались в отдельной кабинке полутемного роскошного бара. Роджер свернулся на крес­ле, положив морду на колени Виктории. Бино отсчитал десять тысяч долларов, спрятал в карман и протянул хол­щовую сумку Джону.

– Остальные положи в банк на счет «Нефтяной и га­зовой компании округа Фентресс». Возьми с собой Викто­рию. А я с Роджером поеду выбирать «лосиный выпас».

– Не торопитесь, ковбой, – сказала Виктория. – Я с вами.

– Зачем? Я буду объезжать фермы, там ничего инте­ресного, а вы юрист, сможете помочь в переговорах по составлению контракта на недвижимость, – сказал он, используя логику непробиваемой Вики.

– Насколько я поняла план, вы не только посетите фермы, но и будете встречаться с некоторыми родствен­никами. Вот с ними я и хотела бы познакомиться.

Вот прилепилась! Бино поразмышлял пару секунд и решил, что поскольку она все равно уже в курсе Боль­шой аферы, то, наверное, полезнее взять ее на борт, а не изолировать.

– Ладно. – Он повернулся к Джону. – Мы поедем в Модесто, вернемся завтра к вечеру. А ты начинай по­иски офиса. Это должны быть два этажа в небоскребе, в центре, неподалеку от офисов крупных нефтяных ком­паний. Было бы замечательно, если бы из наших окон открывался вид на здания компаний «Тексако» и «Шелл» на противоположной стороне улицы.

– Я тут уже присмотрел пару верхних этажей в Зда­нии на Маркет-стрит рядом с небоскребом компании «Эксон»[30], – сказал Джон. – Причем мы будем иметь право вывешивать символику фирмы. Как насчет того, чтобы под крышей поместить светящийся логотип «Неф­тяной и газовой компании округа Фентресс»?

– А какой у нее логотип? – спросила Виктория. Бино улыбнулся.

– Американский лось, у которого задняя часть плав­но переходит в нефтяную вышку.

Джон встал, взял сумку, попрощался и вышел из бара.

– А почему именно в Модесто? – спросила она.

– Долина реки Сан-Хоакин является одним из по­следних в Северном полушарии районов, потенциально богатых нефтью. Правда, пока здесь было открыто только несколько скудных газовых месторождений, но эта тема по-прежнему муссируется. Дело в том, что в этой долине существует образование, которое геологи назы­вают сланцевой стратиграфической ловушкой. Крупные нефтеносные месторождения встречаются как раз в по­добных местах. Все это делает окрестности Модесто пре­восходным местом для организации «лосиного выпаса», потому что если у какого-нибудь лося, которого мы на­метили в качестве добычи, наша «легенда» вызовет сомнения, то геологические предпосылки придутся как нельзя кстати.

Светло-зеленый «форд-эскорт» выехал из Сан-Франциско на скоростное шоссе номер девять, направ­ляясь на восток. Вскоре городской ландшафт сменила холмистая равнина. Роджер на заднем сиденье время от времени тихо повизгивал, видимо, видел какие-то собачьи сны. Прошел почти час, а они еще не проро­нили ни слова. Бино мучился, потому что до сих пор никак не мог разгадать Викторию. Особенно его сму­щало, что эта прокурорша ухитрилась так его обезору­жить. Он никак не мог понять почему. То ли причи­ной этому были ее хитрость, красота, а может быть, желание отомстить за Кэрол, то ли избиение клюшкой для гольфа номер девять? Так или иначе, Бино стал непривычно мягким и податливым. Когда он, исполь­зуя свою, как ему прежде казалось, неотразимую улыбку, пытался заставить ее улыбнуться – так было уже несколько раз, – к желаемому результату это не при­водило. Бино поймал себя на мысли, что это его огор­чает. Теперь ее молчание начинало его беспокоить боль­ше, чем неудачи с улыбкой.

– Как вы себя чувствуете? Нормально? – спросил наконец он.

– Думаю, да. – Лицо Виктории приобрело странное выражение.

– Никак не могу понять, что у вас на уме. Вы такая молчаливая. Это начинает меня пугать.

– Я не представляла себе, что все это можно сде­лать так легко. Я имею в виду аферу с жемчужиной. Просто великолепно! Мы даже не нарушили никакого закона. Только продали жемчужину по более высокой цене. А теперь вот липовая нефтяная компания в ком­плекте с акционерами и зарегистрированным земле­владением.

Такого ответа он не ожидал. Виктория не только ни­чего не осуждала, а, напротив, чуть ли не восторгалась.

– Разве вам не приходилось прежде работать с мо­шенниками? – удивленно спросил он. – Вы никогда не вели дела по мошенничеству с ценными бумагами?

– Я была обвинителем по нескольким делам с мо­шенничеством, но это было обыкновенное жульниче­ство. Кажется, два года назад судили мошенника, я не помню его имени, который обманывал покупателей. Он продавал на улице игрушечных собак с дефектами, фабрика отпускала их ему за две трети цены. Собаки должны были лаять, но не делали этого. Когда поку­патель наклонялся, чтобы проверить, мошенник (он владел искусством чревовещания) лаял сам. Он полу­чил семь месяцев, но его жульничество не идет ни в какое сравнение с тем, что провернули мы. Вот это настоящий класс!

Бино знал, о чем идет речь. Этим видом мошенни­чества занимались несколько Бейтсов. Они покупали на фабрике говорящих животных игрушки с дефекта­ми и впаривали их покупателям. Например, крякаю­щих уток – они хорошо шли на Пасху, – а также Санта-Клаусов и эльфов, которые должны были произно­сить «хо-хо-хо». Скорее всего Виктория имела в виду Сонни Бейтса Чревовещателя, которого посадили в Трентоне два года назад. Но Бино решил об этом

не упоминать.

– Виктория, обещаю вам, мы воздадим убийцам Кэ­рол по заслугам. Я натравлю Томми и Джо друг на друга, но для этого вы должны подчиняться правилам игры.

– Я знаю. Удерживать отпуская, умножать деля. А я всегда удерживала удерживая и умножала умножая. Трудно привыкнуть к такой перемене. – Она помол­чала с минуту. – Всю жизнь я пыталась отстаивать принципы, которые казались мне нравственными и справедливыми.

– И что, эти принципы… я, наверное, чего-то не понял, они вас разочаровали или, возможно, предали?

– Это не означает, что в них не стоило верить. Некоторое время в машине стояла тишина, затем

Виктория улыбнулась.

– Ладно, теперь все это позади. А мы приближаемся к Модесто искать «лосиный выпас».

– Вначале нужно определить цвет компании. Я вижу впереди хозяйственный магазин, остановимся там.

Виктория подъехала ко входу в деревянное здание, на­верное, начала века, с вывеской «Все для фермера». Они вылезли из машины и вошли внутрь. Магазин как мага­зин – металлические прилавки, на потолке неоновые лам­пы, пол покрыт линолеумом. Бино направился к задней стене, на которой были представлены образцы красок.

Ей понравилась изумрудно-зеленая.

– По-моему, симпатично. Теннесси – зеленый штат, почему бы компании округа Фентресс не взять в каче­стве символа этот цвет?