Поцелуй во мраке

Она не могла в точности сказать, сколько времени простояла вот так перед окном. Лишь первые дождевые капли, забарабанившие по стеклу, вывели ее из оцепенения. В этот момент Дейрдре вдруг услышала тихий шорох, донесшийся из-за стены.

Ее спальня соседствовала с комнатой для гостей.

Сначала ей показалось, что это стон. Она затаила дыхание и стала прислушиваться. Звук стал громче...

Уж не привиделось ли ей это? Какой-то кошмар! Внезапно раздался глухой удар. И треск.

Господи! Тристан!

Не долго думая, Дейрдре накинула халат и выбежала в коридор. Ее сердце готово было вырваться из груди. Не постучав в дверь, она сразу распахнула ее и, чуть не споткнувшись на пороге, вбежала в комнату.

Там было темно, но постепенно она стала привыкать к полумраку. Угли в камине почти погасли, и власть в комнате захватили причудливые черные тени. Виконтесса взглянула на кровать. Тристан метался во сне.

Подойдя ближе, она поняла, что за звук привлек ее внимание. Это упала стоявшая на столике китайская фарфоровая ваза. На полированном полу тускло поблескивали белые осколки. Ваза стала случайной жертвой тревожного сна графа. Но шум не разбудил его, кошмар продолжал мучить Тристана. Дейрдре слышала, как он что-то бормотал во сне и вскрикивал.

– Нет! Прошу, Эмили, нет! – четко и громко проговорил он.

У виконтессы на глазах выступили слезы, к горлу подступил комок. Даже во сне его продолжали мучить те же проблемы, что не давали ему покоя наяву.

Она не может здесь стоять просто так и ничего не делать. Она обязана помочь ему. Но как? Может, его разбудить?

Дейрдре в нерешительности застыла возле его кровати. Наверное, лучше позвать миссис Годфри, чтобы та помогла... Виконтесса была удивлена, что никто из слуг не услышал шума и не прибежал сюда, чтобы узнать, в чем дело.

В это время Тристан снова застонал, и Дейрдре, забыв обо всем на свете, приблизилась к кровати и стала пристально глядеть графу в лицо.

Он лежал на спине, светло-голубая простыня сбилась в сторону, обнажив покрытую капельками пота бронзовую грудь. С силой сжав зубы, Тристан запрокинул голову. Казалось, демоны подвергают его пытке, а он отчаянно пытается противостоять им.

Господи, он уже довольно страдал! Дейрдре задохнулась от жалости и сочувствия. Она протянула руку, осторожно дотронулась до его сильного, мускулистого плеча и мягко проговорила:

– Тристан. Тристан, ты слышишь меня? Это Дейрдре. Проснись. Тебе снится кошмар.

Граф очнулся, но не сразу понял, что с ним происходит и кто перед ним. Ему был непонятен смысл обращенных к нему слов. Зловещий призрак с темными глазницами и со шрамом через всю щеку продолжал маячить перед его глазами. Мысли метались с лихорадочной скоростью.

Почувствовав прикосновение ладони к своему плечу, он проворно извернулся и схватил призрака за запястье. Потом за второе. Через мгновение ему удалось свалить своего врага на кровать рядом с собой.

– Тристан, пожалуйста! Это я!

Пронзительный крик тотчас же стер пелену с его глаз, заставил прийти в себя. С удивлением он обнаружил в своей кровати Дейрдре, на лице которой были написан ужас и смятение.

Глубоко вздохнув, он разжал пальцы и отпустил ее.

– Господи, Дейрдре! Я тебя напугал?

– Д... да. Ничего, пройдет.

Ее голос прозвучал робко и неуверенно. К щекам Тристана прилила кровь. Он сел спиной к Дейрдре и опустил ноги на пол.

– Клянусь, я не знал, что это ты. Я думал...

– Тебе снилось что-то страшное? – Он почувствовал движение за своей спиной, и вдруг ее пальцы осторожно скользнули вдоль его позвоночника. Его кожа покрылась мурашками. – Я слышала, как ты стонал, и потому пришла сюда.

– Извини. Я вовсе не хотел мешать тебе спать.

– Ты не помешал. Я еще не ложилась. – Прошла, вероятно, целая минута, прежде чем она снова заговорила: – Ты во сне звал Эмили. Она тебе снилась?

Черт! Меньше всего ему хотелось вспоминать то, что ему снилось. Но что-то в голосе Дейрдре подействовало на него так, что ему вдруг захотелось довериться ей, рассказать о том, что его тревожило, не давало покоя.

– Мне снилось, что я снова в том переулке в Тотхилл-Филдз, – грубоватым голосом проговорил он и пригладил дрожащей рукой свои растрепавшиеся волосы. – С моей матерью и тем ублюдком, который ее убил. Он смеялся, приставил к ее горлу нож и говорил, что сейчас зарежет ее. – Тристан нервно втянул воздух. – Мне хотелось подбежать к нему, выхватить у него из рук нож и воткнуть его этому дьяволу в живот, но почему-то я не мог пошевелиться, словно меня парализовало. Я отчаянно пытался сдвинуться с места, но безрезультатно. Потом увидел свою мать распростертой на земле. Ее глаза смотрели на меня. – Он чуть помолчал. – Но это уже было лицо не матери, а Эмили.

– О, Тристан! – Нежные руки обняли его за плечи. Тристан замер, не в силах дышать. Ее шелковистая щека коснулась его спины. – Бедный, бедный...

О, как приятно было это прикосновение! И какое удовольствие сознавать, что рядом с тобой есть кто-то, готовый утешить тебя! Он осторожно прикрыл руку Дейрдре своей ладонью и прижал ее к сердцу.

– Каждую ночь, засыпая, я думаю только о ней. Все ли с ней в порядке, сыта ли она, не мерзнет ли где-нибудь на улице, не дрожит ли от страха? Не нашел ли ее Флинт? – Тристан снова закрыл глаза. – Даже представить себе не могу, что я буду делать, если потеряю ее.

– Этого не случится, – проговорила Дейрдре, ее легкое дыхание коснулось его плеча. Тристану показалось, по его телу скользнуло легкое перышко... Несмотря на высокие мысли и чувства, всколыхнувшие его душу, мужское естество графа во весь голос напомнило о себе. Скорее всего, Дейрдре пока не обнаружила, что, кроме плотно обернутой вокруг его торса простыни, на нем ничего нет, подумал Тристан.

– Ты не один, Тристан, – прошептали ее губы, – и мы непременно найдем Эмили. Обязательно.

Он наконец смог сделать вдох. Голос виконтессы звучал так естественно и уверенно! Почему у него никак не получается держать эту женщину на расстоянии? Каждый раз, когда он возводит между ними стену, она легким, непринужденным движением тут же ее разрушает. Не прикладывая к этому никаких усилий.

Тристан с радостью откликался на все, что она ему предлагала. По какой-то неизвестной ему причине он рассказал Дейрдре о своих страхах, опасениях, сомнениях, он выдал ей долго и тщательно оберегаемые тайны. Когда они приехали в ее дом, Тристан поторопился скрыться в комнате для гостей, чтобы остаться в одиночестве и привести свои чувства в порядок, утишить тревогу.

Но сейчас ему вовсе не хотелось успокаиваться. Вероятно, здравый смысл окончательно оставил его. И может, к лучшему. Порой разумнее прислушаться к голосу интуиции.

Осторожно высвободившись из ее рук, он посмотрел на Дейрдре. И тотчас же понял, что совершил непоправимую ошибку. Над ее головой парил медный дым кудрей. Мягким каскадом они опускались на узкие плечи, струились по тонким рукам и груди. Белая шелковая рубашка мягко обрисовывала ее изящные формы, подчеркивая их хрупкость и совершенство. Она была воплощенным искушением.

Он стиснул зубы и плотнее прижал к бедрам простыню. Титаническим усилием воли граф заставил себя отвернуться и сказать:

– Яочень ценю твое участие, Дейрдре, но теперь тебе лучше уйти, в свою комнату.

Она удивленно вскинула брови и спросила:

– Но почему? Что случилось?

– Ничего.

– Я не верю. Ради Бога, Тристан, объясни, в чем дело! Ты же просто рычишь на меня!

Все, хватит! Он вскочил с кровати и повернулся к ней лицом, не пытаясь больше скрывать свое состояние.

– Ты хотела знать, что случилось? Если ты задержишься в комнате хотя бы на минуту, боюсь, я наброшусь на тебя. И потом уже не смогу остановиться.

Ее глаза округлились и опустились вниз. Она увидела обнаженную фигуру графа, откровенно свидетельствовавшую о его намерениях. Дейрдре схватилась рукой за горло и застыла на месте.

Внезапно повисшая пауза, казалось, никогда уже не прервется. Наконец она заговорила. Очень тихо, так, что ее слов почти не было слышно. Но Тристан уже по выражению лица Дейрдре догадался о том, что она сказала.

– Может быть, я тоже хочу тебя.

Граф прекрасно понял, что она имела в виду. Но это так хорошо, что не могло быть правдой. Ему хотелось сейчас только одного – прижать Дейрдре к своему телу, зарыться лицом в ее волосы, ощутить под своими пальцами ее шелковистую кожу и забыть об Эмили. Обо всех навалившихся на него проблемах. Но он должен быть уверен, что она тоже хочет этого.

Подойдя к ней, Тристан взял ее за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.

– Ты уверена в этом, Дейрдре? – хрипло спросил он. – Ты абсолютно уверена?

Она тяжело вздохнула и едва заметно кивнула:

– Больше чем когда-либо в жизни.

Ему захотелось снова задать ей этот вопрос, надо было как-то по-другому его сформулировать. Но он просто быстро обнял Дейрдре и приник ртом к ее губам.

После мимолетного колебания она отозвалась на его поцелуй, ее губы раскрылись ему навстречу. Его язык осторожно скользнул внутрь ее рта, и Тристан тихо застонал.

Она не стала сопротивляться его желанию. Их языки переплелись в чувственном танце, у Тристана в висках застучала кровь. Наконец он оторвался от ее рта и глубоко вздохнул. Его тело жаждало ее, и, кроме этого желания, ничто другое не существовало.

«Почему я так настойчив?» – спрашивал себя граф. Тристан слегка наклонился вперед и прислонился лбом к ее лицу. Все остальное сейчас казалось таким несущественным, ничтожным. Общество! Почему он должен придерживаться взглядов тех людей, которых не уважал? И к черту тетку с ее ханжеским, лицемерным отношением к жизни. Он сейчас ляжет в постель с этой женщиной или сойдет с ума.

Дейрдре испытывала такие чувства, которым раньше не было места в ее жизни. Когда Тристан провел губами по ее шее, а потом коснулся языком мочки уха, она забыла все веские причины, по которым не должна была допускать близости с ним. Он возненавидит ее, когда всплывут на свет все ее секреты. И дело не только в том, что он узнает правду о ее браке с Найджелом. Но Дейрдре хотелось хотя бы раз в жизни познать любовь мужчины...

Усилием воли она заставила умолкнуть свои мысли.

Тристан прикоснулся губами к ее лбу и вдруг отстранился, сделал шаг назад. Она жалобно вскрикнула, почувствовав острое разочарование. «Вероятно, он передумал, – решила Дейрдре, – он больше не хочет меня». Но Тристан приставил палец к ее губам и, продолжая смотреть ей в глаза, позволил простыни упасть со своих бедер.

Ее взгляд скользнул вниз. О, это тело было совершенным! Он походил на ожившую статую греческого бога. На его гладкой бронзовой коже играли отблески тлеющих в камине углей, изящно подчеркивающие рельефность мускулатуры. Дейрдре не могла оторвать взгляда от его крепких бедер и выступающего из темных завитков фаллоса. У нее слегка закружилась голова.

Он широко и чуть снисходительно улыбнулся и грациозно приблизился к Дейрдре, обнял ее за талию и с силой прижал к себе.

Тихий стон... Близость его тела... Неземной восторг... Весь мир перестал для них существовать. Они были как две половинки одного целого.

Глаза Дейрдре закрылись, она слегка запрокинула голову. О, какое наслаждение ощущать эти шелковые медные кудри под своими пальцами! Когда они вот так скользят, струятся, щекочут лицо. Рука Тристана собрала в пригоршню эти непослушные завитки и слегка потянула их назад. Голова Дейрдре запрокинулась чуть сильнее, и теперь он мог ласкать губами ее шею, тонкие ключицы, ощущать, как пульсирует голубоватая жилка под кожей. Кончик его языка скользил по шее, оставляя влажный след. Ее тело дрожью отзывалось на его прикосновения.

– Господи, Дейрдре, – прошептали его губы. – Я даже и мечтать об этом не смел.

В ответ она глухо застонала.

Тристан продолжал покрывать ее шею поцелуями, его возбуждение нарастало. Пребывая в блаженном забытьи, она не заметила, как его пальцы стали судорожно расстегивать пуговицы на ее халате.

Наконец халат соскользнул с ее плеч на пол и лег вокруг их ног белой кружевной пеной. На Дейрдре осталась лишь тончайшая сорочка.

Ее сердце дрогнуло, она слегка отстранилась от Тристана, ее эйфория вдруг сменилась испугом. Дейрдре хотела что-то сказать, но он накрыл ее рот губами и заставил замолчать.

Он положил ладони ей на ягодицы и с силой прижал ее бедра к своему телу. Теперь она уже не могла не заметить его напрягшейся, готовой взорваться плоти. Его фаллос уперся прямо в ложбинку между ее ног, Дейрдре ощутила влагу на коже.

– Дейрдре... – смятенно пробормотал он, в страстном порыве покрывая ее тело поцелуями. – Я хочу войти в тебя... Почувствовать тебя...

Его руки заскользили вверх по ее телу, стали ласкать грудь, и с губ Дейрдре снова слетел тихий стон. Он осторожно снял бретельки сорочки с ее плеч, и легкая ткань соскользнула с тела Дейрдре. Тогда Тристан наклонил голову и коснулся ртом ее соска. Она уже не пыталась его останавливать.

Из-под полуопущенных ресниц она видела, как он разглядывал ее тело, ласкал ее грудь и живот. Он долго не произносил ни звука. Дейрдре уже начала волноваться. Может, что-то не так? Он не желает ее?

Когда она уже была готова вырваться из его рук, он вдруг заговорил. Голос его дрожал.

– Господи, я знал, что ты красивая, но даже не предполагал, насколько...

Наклонившись над Дейрдре, он снова взял в рот ее сосок.

Ощутив горячую волну экстаза, разливающуюся по телу, она вся выгнулась навстречу ему. Ее пальцы, гладившие Тристана по затылку, замерли в его черных непослушных прядях. Он целовал и ласкал языком то одну ее грудь, то другую, до тех пор пока Дейрдре не застонала от сладкой боли.

Затем он поднял ее и отнес на кровать. Лег рядом.

Вспышка молнии внезапно осветила комнату. На мгновение стало светло как днем. Тристан взглянул в глаза женщине, лежавшей рядом с ним, и увидел в них неуверенность и сомнение.

Он осторожно убрал с ее лица прядь волос, провел пальцем по переносице, усыпанной маленькими брызгами веснушек. Меньше всего ему хотелось напугать ее, но он не мог понять причину страха и беспокойства, прячущихся в глубине ее глаз. В конце концов, она вдова, и, по всей видимости, виконт был не единственным мужчиной в ее жизни. Так отчего эта нерешительность?

– Что-то не так, дорогая? – спросил он. – Ты хочешь, чтобы я остановился?

Она положила ему руку на грудь и сказала:

– Нет, нет, все в порядке.

Слава Богу!

Водя рукой по ее бедру, Тристан продолжал рассматривать Дейрдре. Стройное тело, светлая, почти фарфорово-белая кожа, копна медных волос, в беспорядке разбросанных по подушке. Несказанно хороша, думал граф.

Его взгляд скользнул ниже. Когда Тристан дотронулся до нежных рыжеватых завитков у нее между ног, Дейрдре вдруг замерла и напряглась. Ему даже показалось, что она перестала дышать. Вероятно, просто ждет его дальнейших действий.

Он дотронулся до ее нежных складок, собираясь удостовериться в том, что она готова принять его. Его пальцы ощутили влагу. Дейрдре вдруг странно мотнула головой и отвернулась.

Она определенно готова, но есть кое-что... о чем бы он хотел ее спросить. Как Тристан ни пытался, он не мог вообразить себе старого виконта, лежащего в постели с Дейрдре, не мог представить, что этот старик ласкал ее точно так же, как сейчас делает он. Впрочем, иногда сознание намеренно защищает нас от собственных фантазий, чтобы пощадить самолюбие, не ранить его. Просто из чувства самосохранения. Что же это говорит в нем? Ревность? Но он не имеет на это ни малейшего права. Жизнь слишком сложна и неоднозначна, нет смысла постоянно возвращаться к одной и той же мысли и изводить себя мучительными сомнениями.

Продолжая водить пальцами у нее между ног, Тристан снова заглянул Дейрдре в глаза. И тем не менее он хотел бы знать правду.

– Твой муж никогда не делал тебе этого? – спросил Тристан.

Она с трудом вздохнула. Его пальцы скользнули чуть глубже, и граф увидел, как в ответ задрожали ее ресницы.

– Нет. Я никогда не чувствовала так. Только ты... И я поняла, как это может быть...

Этих слов было достаточно, чтобы ощутить какое-то животное превосходство над другими особями мужского пола. Почему-то это чувство бывает всегда так важно для каждого мужчины. Тристан больше не мог сдерживаться, он раздвинул ноги Дейрдре и вошел в нее.

Неожиданно Дейрдре громко вскрикнула, и в этом звуке Тристан услышал боль и испуг. Он замер, ему было трудно поверить в это.

Вдова оказалась девственницей!

Дейрдре не двигалась, закрыв глаза. Похоже, она дала возможность своему телу привыкнуть к новым ощущениям. Когда боль немного стихла, Дейрдре снова взглянула в лицо Тристана. Он выглядел изумленным и даже испуганным. О, ей меньше всего хотелось напугать его. Да, она не раскрыла ему свой секрет, но разве захотел бы он вступать с ней в близкие отношения, если бы знал, что она девственница? Дейрдре охватила паника.

Боясь, что Тристан встанет и уйдет, она обняла его за плечи и прикоснулась щекой к его груди. Он не двигался. Дейрдре плотнее прижалась к нему всем телом. Вскоре она снова ощутила движение его плоти.

– Прошу тебя, не останавливайся! – умоляюще проговорила она, ее пальцы впились в его спину. – Только не это!

Она зашевелилась под ним, и Тристан издал странный гортанный звук, похожий на рык хищного зверя. Крепко сжав руками ее ягодицы, он осторожно начал двигаться внутри ее. Постепенно его движения стали увереннее, и вскоре установился определенный ритм, который дал Дейрдре возможность привыкнуть к новым ощущениям. Ей уже не было больно, она даже чуть приподнялась ему навстречу.

О, это было божественно! Она никогда раньше не испытывала такого блаженства. Он двигался внутри ее, стал частью ее тела – ни с чем не сравнимое наслаждение. Постепенно теплые волны обволакивали ее, уносили от действительности ее сознание, приближалось что-то такое, чего она никогда не знала...

Достигнув кульминации, Дейрдре хрипло вскрикнула. Тристан застонал и, содрогнувшись, замер над ней. С его губ слетело ее имя.

И Дейрдре поняла, что теперь она никогда уже не будет прежней.

Она любила его.

ГЛАВА 20

Они лежали на постели, прижавшись друг к другу.

Тристан первым пришел в себя. Он перевернулся на спину, его рука медленно заскользила по ее плечам. Потом он наклонился и уткнулся лицом в ее волосы, вдохнул клубничный аромат.

– Почему?

Его тихий голос заставил Дейрдре вздрогнуть.

– О чем ты?

– Почему ты не сказала мне?

Он не сердился на нее, его голос звучал ровно, спокойно и даже немного бесстрастно. И тем не менее Дейрдре понимала, что он спрашивает это не из простого любопытства. Что им руководило, она не знала.

– Хочешь знать, почему я не сказала тебе, что никогда не делала этого раньше?

Он кивнул.

Дейрдре пожала плечами:

– Не знаю. Сначала я подумала, что ты не поверишь мне, а потом...

– А потом?

– Я боялась, что если ты узнаешь, то не захочешь иметь со мной дело.

– Что за глупости ты говоришь?

– Это глупости? – Отодвинувшись в сторону, она бросила на Тристана сердитый взгляд. – В тот момент, когда ты заподозрил это, ты хотел прекратить... Разве не так?

– Это вовсе не потому, что я не хочу тебя. Я желал тебя так, как никого в жизни. – Он провел пальцем по ее носу. – Господи, Дейрдре, но ведь у тебя был муж. Конечно, я был просто поражен тем, что ты оказалась девственницей. Мое замешательство вполне объяснимо.

Она снова метнула в его сторону сердитый взгляд и натянула на себя простыню до самого подбородка.

– Возможно.

– Пойми меня правильно, – он погладил ее по голове, – я счастлив, что с нами это произошло. Не могу понять одного: как Родерби мог жениться на тебе и даже не прикоснуться к твоему телу? Он что, был импотентом?

Она открыла глаза и встретила его любопытный взгляд. Тристан ждал ответа. Простыня едва прикрывала его тело, и Дейрдре почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Ах, как глупо она, должно быть, выглядит сейчас в его глазах!

– Нет, вовсе нет. В его возрасте, вероятно, такое бывает, но он никогда не говорил об этом. Впрочем, джентльмены не имеют обыкновения распространяться на такие темы.

– Дейрдре, не ворчи.

Леди Родерби понимала, что иногда она становилась настоящей занудой, но разговор о Найджеле привел ее в смятение. Она и представить не могла его возле себя в постели.

– У нас с Найджелом не было подобных отношений. Он был для меня отцом, а меня воспринимал как дочь.

– В таком случае, почему вы женились? Потому что о вас слишком много болтали в свете?

– И из-за этого тоже. Найджел был в курсе того, что о нас думали в обществе. Когда я была еще ребенком, он наслушался о себе такого... А потом я стала старше, и появлялись все новые и новые сплетни. Одни неправдоподобнее других. Они становились зловещими и даже пугающими. Чтобы защитить меня от всей этой грязи, Найджел предложил мне выйти за него замуж. Хотя мне только исполнилось семнадцать и мое происхождение было весьма сомнительно, тем не менее после заключения официального брака общество было вынуждено относиться ко мне с некоторой долей уважения. Даже если многие и догадывались, что это всего лишь спектакль.

Ее пальцы сжали край простыни.

– А потом еще встал вопрос о наследстве. Жена и дочь Найджела погибли за несколько лет до моего появления в его доме. Других родственников у него не было. Ни двоюродных братьев, ни племянников, к кому бы мог перейти его титул. Приемный же ребенок по законам Англии очень ограничен в правах по наследованию имущества родителей. Таким образом, после смерти Найджела большая часть его состояния была бы просто потеряна.

– Выходит, он женился на тебе, чтобы сохранить состояние и уберечь тебя от злословия?

– Да.

Тристан молчал, обдумывая слова Дейрдре. Когда он наконец снова заговорил, в его голосе звучало уважение.

– Похоже, он был настоящим мужчиной.

– Да, именно таким он и был. – Она невольно улыбнулась, вспомнив своего мужа. – Не могу сказать, что первое время, когда я здесь жила, я доставляла ему только радость. Я часто пребывала в подавленном настроении, была упряма, в общем, со мной было нелегко. Но он не сдавался. Впервые в жизни я узнала, что такое настоящая привязанность. Когда человека любят не потому, что он красив и можно воспользоваться его телом, и не потому, что он богат а можно извлечь из отношений с ним материальную выгоду. Существует еще много всяких причин, по которым люди ищут сближения друг с другом. Это они называют любовью. А я считаю это определенного рода выгодой, маскирующейся под любовь. Найджел же любил меня просто так, он не ждал от меня ничего взамен. Он отдавал свою любовь, потому что по-другому просто не мыслил своего существования. Я всегда буду испытывать благодарность к этому человеку.

Ее глаза сделались влажными. Когда ей исполнилось девятнадцать, Найджел умер. Разумеется, Дейрдре не была готова к этому, и она тяжело переживала потерю близкого человека. Прошло несколько лет, оказавшихся для нее чрезвычайно сложными. Единственное, что ее поддерживало в прошедшие годы, – это общение с обитателями Тотхилл-Филдз, в помощи которым она нашла себя.

А потом она встретила Тристана, и все в ее жизни переменилось. Всего за два дня. За это время он успел сделать с ней то, чего до сих пор не удавалось никому. Даже Найджелу...

Он заставил ее полюбить себя.

Дейрдре даже не заметила, когда именно это произошло.

Возможно, в тот момент, когда он разговаривал с Лилой и был так любезен и галантен, так доброжелателен. Или может, это случилось чуть позже, когда она увидела, как он общается с детьми, с Грейси и Бенджи. Дейрдре никак не ожидала, что Тристан окажется таким мягким и терпеливым. Или когда он стал спасать ее в клубе Дэна. А возможно, она полюбила его прошлой ночью, когда Тристан держал ее в своих объятиях и она плакала.

Но как бы то ни было, результат один. Она отдала свое сердце этому нежному и заботливому мужчине, который так искусно скрывал свою суть за неприступным фасадом. Временами он производил впечатление не только грубого и агрессивного человека, но даже жестокого и не обремененного моральными принципами. И вот теперь он покинет ее, забрав с собой ее бесценный дар.

Дейрдре ни минуты не сомневалась в том, что он оставит ее. Это лишь вопрос времени. Когда они найдут Эмили, Тристан исчезнет из ее жизни. Она не была настолько наивной, чтобы рассчитывать на какие-то более серьезные отношения с ним после сегодняшней ночи. Без сомнения, Тристан был обворожительным любовником, пылким и искусным. Дейрдре не сомневалась, что за ним тянется целый шлейф из разбитых сердец. И сейчас, занявшись с ней любовью, он хотел просто отвлечься от своих семейных проблем.

Впрочем, все это скорее к лучшему, решила Дейрдре. Если бы случилось чудо и Тристан ответил ей взаимностью, это не привело бы ни к чему хорошему. Вряд ли они смогли бы жить вместе. Она бы каждую минуту беспокоилась о том, не откроется ли как-нибудь случайно ее секрет, не узнает ли Тристан о ее причастности к гибели его матери и не возненавидит ли после этого.