Идеальный выбор

– Эллис, вы не знаете, где я мог бы найти мисс Девон?

Девушка широко раскрыла глаза.

– Кажется, она вышла на прогулку, – ответила она, кивнув в сторону двери.

Себастьян тоже кивнул и направился к выходу, подумав, что, судя по реакции горничной на его вопрос, слугам было о чем посплетничать нынче утром. Но тут уж ничего не попишешь.

Стук его каблуков эхом отдавался от стен прихожей. Лакей в ливрее поспешно распахнул дверь, и Себастьян вышел наружу. Вышел – и тотчас у него вырвалось довольно замысловатое ругательство. Он увидел, что возле дома привратника остановилась карета. Святой Георгий Победоносец, если это снова Джастин…

Но это был вовсе не Джастин.

Черная лакированная карета, отделанная красным и золотым, принадлежала вдовствующей герцогине Каррингтон. У герцогини было имение поблизости, и случалось, что она навешала Себастьяна, когда он приезжал к себе в резиденцию.

Нельзя сказать, чтобы Себастьян особенно обрадовался визиту. Черт побери, почему его не оставят в покое?

Один из выездных лакеев герцогини уже спустился с облучка и стоял наготове, когда дверца кареты распахнулась. Герцогиня вышла из экипажа с помощью слуги. Себастьян постарался скрыть свое неудовольствие и приготовился приветствовать ее.

И в эту минуту он заметил Девон: она стояла возле ступенек крыльца и была явно смущена. Герцогиня, встретившись с Девон взглядом, поманила ее к себе движением трости.

Себастьян затаил дыхание. Девон заговорила, но он не разобрал слов. Далее герцогиня окинула девушку внимательным взглядом и подставила ей свой локоть с тем, чтобы та проводила ее в дом!

Себастьян ждал их, оставаясь на месте. Едва герцогиня вошла в прихожую, он сам закрыл входную дверь и склонился над рукой герцогини.

– Ваша светлость, – проговорил он, – как приятно видеть вас снова.

Я возвращаюсь в Лондон, – объявила старая дама. – Решила по пути заехать к вам, мы, кажется, сто лет не виделись. – Она взглянула на Девон вполне дружелюбно. – Кто эта очаровательная юная леди? Себастьян наклонил голову.

– Ваша светлость, позвольте вам представить мисс Девон Сент-Джеймс. Девон, это вдовствующая герцогиня Каррингтон.

Девон сделала реверанс.

– Я очень рада познакомиться с вашей светлостью.

Себастьян преисполнился невероятной гордостью.

Но герцогиня продолжала внимательно разглядывать Девон.

– Сент-Джеймс, – повторила она. – Мне знакома эта фамилия. – Герцогиня взяла в руку свой лорнет. – Смею сказать, что у вас совершенно необычные глаза. Просто сверхъестественно, как они напоминают… – Она не договорила, резко оборвав фразу. Подняла к глазам лорнет и принялась еще пристальнее изучать Девон, отчего та почувствовала себя крайне неловко. – Повернитесь, девочка, – скомандовала герцогиня. – Да-да, вот так. Теперь так…

Взгляд герцогини остановился на шее Девон.

– Это ожерелье, – произнесла она каким-то необычным, странным голосом. – Откуда оно у вас?

Пульс у Девон отчего-то заколотился как бешеный. Она тронула кончиками пальцев ожерелье и высоко подняла голову.

– Ожерелье, – заговорила она со спокойным достоинством, – принадлежало моей матери, она носила его, не снимая. Его подарил ей мой отец еще до моего рождения.

Девон посмотрела на Себастьяна. Быть может, он ждет, что она изменит свою историю? Но она не станет искажать правду. Однако Себастьян ответил ей совершенно спокойным взглядом. Молчание прервала герцогиня.

Пальцы герцогини ухватились за рукав Девон.

– Кто ваша мать, дитя мое? Кем она была?

– Она уже умерла. Ее имя Аме…

Герцогиня подхватила, закончив слово вместо Девон:

– Амелия. Это была Амелия Сент-Джеймс.

Девон оцепенела. Откуда герцогиня могла узнать?..

Старая женщина пошатнулась. Лицо у нее стало белым как мел. Девон поддержала ее под локоть, под другую руку ее взял Себастьян. Они вместе усадили герцогиню в кресло, и Себастьян спросил:

– Вам дурно, ваша светлость?

Герцогиня покачала головой:

– Со мной все хорошо. Это правда, уверяю вас. Только дайте мне немного отдышаться. – Помолчав, она подозвала к себе Девон: – Подойдите ко мне, дитя мое. Подойдите и позвольте мне посмотреть на вас поближе.

Герцогиня протянула руку девушке, и Девон инстинктивно взяла ее в свои ладони, чтобы хоть немного согреть холодные пальцы. Обе они молчали, но Девон почувствовала некоторое облегчение, заметив, что живые краски возвращаются на лицо старой женщины.

– Ваша светлость, – не выдержала и пылко заговорила она. – Вам известно имя мамы. Как могли вы узнать его?

Слабое подобие улыбки появилось на губах у герцогини.

– Мне подсказало его ваше ожерелье, дитя. Когда-то оно было моим.

Стоя за спиной у Девон, Себастьян с силой втянул в себя воздух.

И больше ни звука. Наконец Девон выговорила чуть слышно:

– Нет. Такого не могло быть.

– Это правда, дитя мое. – Глаза у старой женщины наполнились слезами. – Я отдала ожерелье своему сыну Маркусу. Он умер много лет назад.

Маркус. Сын герцогини. Повеса, о котором Джастин рассказывал Девон во время званого обеда в лондонском доме.

– Незадолго до своей смерти, – продолжала герцогиня, – Маркус сказал мне, что подарил ожерелье женщине, с которой у него была связь. Ох, я так разозлилась тогда! Но теперь я понимаю, что этой женщиной была Амелия… ваша мать.

Не вполне определенное, но настойчивое подозрение возникло в голове Девон, в достоверность его трудно было поверить, но тем не менее она решилась произнести – слабо и неуверенно:

– Вы знали мою маму…

– Да, детка, я ее знала. Она одно лето ухаживала за моими племянницами, о, как давно это было! Должна признаться, что Амелия мне очень нравилась. Что касается Маркуса, как бы вам сказать… его обаяние очень действовало на женщин, однако, хоть это и не слишком деликатное определение, он был просто негодником. Я подозревала, что Амелия питает к моему сыну нежное чувство. Но до сих пор я не была в этом уверена. Амелия уехала так внезапно. Однажды утром она просто исчезла. Оставила только коротенькую записочку, что вынуждена срочно уехать. Помню, что меня это потрясло. Больше мы о ней ничего и никогда не слышали. Я не могла понять, почему она, можно сказать, сбежала. Не могла вплоть до сегодняшнего дня.

Герцогиня сняла перчатки. Искривленными ревматизмом пальцами погладила Девон по голове, потом взяла за подбородок и посмотрела ей прямо в глаза.

– Вы очень похожи на свою маму, детка. Но ваши глаза, прекрасные золотистые глаза… – Голос у герцогини дрожал, дрожала и ее рука. – Они точь-в-точь такие, как у моего сына.

Девон онемела, голова у нее кружилась. Она еле справилась с собой, чтобы выговорить:

– Ваша светлость, неужели вы хотите сказать…

– Да-да, именно хочу сказать, что ты дочь Амелии и моего сына. Дочь моего сына Маркуса. – Герцогиня подалась вперед и взяла руки Девон в свои. – Ты моя внучка, – прошептала она. – А я, о Господь милостивый, я твоя бабушка!

Всхлипнув, Девон обняла старую женщину, и обе они разрыдались.

Глава 25

Итак, они обе заливались бурными, но тем не менее счастливыми слезами, а Себастьян смотрел на них и чувствовал себя чем-то вроде мухи на стене, до которой никому нет дела. Мужчине, который ко всяким рыданиям относится по меньшей мере с неприязнью, даже чужие слезы радости терпеть нелегко. Ему сейчас всю душу, можно сказать, переворачивало. Становилось невыносимо оставаться безучастным наблюдателем.

Случилось нечто поистине невероятное. Себастьян вспомнил тот день в Лондоне, когда Девон заявила ему, что ее отец происходит из семьи более знатной, нежели семья Себастьяна. И нате вам – это оказалось правдой! Девон связана родственными узами с герцогиней!

Чувствуя себя по-прежнему весьма глупо, он постоял еще немного, потом извинился, чего обе женщины, разумеется, не заметили, и пошел поискать кого-нибудь из слуг и распорядиться, чтобы в гостиную подали чай. Постоял у двери, пока не принесли поднос, и только тогда вернулся в гостиную. Слезы, к его вящему удовлетворению, уже высохли. Герцогиня сидела, держа руку Девон в своей. Когда Себастьян вошел, обе посмотрели на него. Себастьян улыбнулся.

– Я позволил себе некоторую смелость и велел подать чай. – Он кивком показал горничной, чтобы она поставила поднос на столик розового дерева. – Девон, могу я попросить вас разлить его?

Девон принялась задело. Когда она передавала Себастьяну чашку из тончайшего веджвудского фарфора, пальцы их соприкоснулись, и Девон отдернула свои, словно от ожога, и к тому же отвернулась в сторону. У Себастьяна упало настроение. Проклятие, почему это она на него не смотрит?

– Моя внучка только что рассказала мне, что провела большую часть своей жизни в Сент-Джайлзе, – обратилась к Себастьяну герцогиня со своей обычной прямотой. – Как вы, разумеется, представляете, этот день стал для меня днем серьезных и важных открытий. Но признаюсь, я несколько смущена тем, что нашла свою внучку именно в вашем доме.

Она перевела взгляд с Себастьяна на Девон, которая сделала резкое движение и открыла рот, намереваясь заговорить, но Себастьян предупреждающе поднял кисть руки, прежде чем она произнесла хоть слово.

– Я нашел ее, когда она, раненая, лежала на мостовой в Сент-Джайлзе. Я привез ее к себе в дом в Лондоне.

Далее он коротко изложил всю историю событий. Когда он закончил свой рассказ, герцогиня некоторое время посидела в полном молчании и неподвижности.

– Таким образом, вы спасли мою внучку от разбойников, – заговорила она наконец. – И заботились о ней все это время.

По ее тону Себастьян догадался о не высказанном вслух, но вполне для него ясном втором смысле ее слов.

– Ваша светлость, ни единая живая душа в Лондоне не узнала о ее присутствии в моем доме.

– Я верю, что мы и продолжим в том же духе. Вы согласны?

Себастьян наклонил голову:

– Даю вам слово.

– Отлично, – сказала герцогиня и встала с кресла. – Девон, дай, пожалуйста, мою трость.

Девон выполнила просьбу, и герцогиня, не теряя времени даром, обратилась к горничной Эллис, которая пришла в гостиную за подносом:

– Послушайте, молодая женщина. Проследите за тем, чтобы вещи мисс Сент-Джеймс были собраны, уложены и отнесены в мою карету.

– Ваша светлость, – растерянно заговорила Девон, но герцогиня поняла ее с полуслова и объявила:

– Да, дорогая, ты поедешь со мной. – Ошарашенный вид Девон явно развеселил ее. – Как! Неужели ты ожидала, что я, узнав о твоем существовании, возьму да и упорхну, словно ничего особенного не произошло?

– Сказать по правде, я не знала, чего мне ожидать, – призналась Девон. – И… и сейчас не вполне понимаю.

Я не оспариваю ваше суждение, отнюдь нет, ваша светлость…

– Бабушка, – мягко поправила ее герцогиня.

– Бабушка, – слегка запнувшись, повторила Девон, потом на секунду прикусила нижнюю губу и спросила: – Могу я говорить прямо?

У герцогини глаза так и засверкали.

– Дорогая моя, ты очень скоро узнаешь, что я никогда не говорю иначе.

– Кем бы ни был мой отец, но факт остается фактом: я незаконнорожденная. И, принимая во внимание ваше положение в обществе…

Герцогиня тряхнула головой:

– Ни слова больше, моя дорогая, ни единого словечка, потому что теперь моя очередь говорить прямо. Конечно, пойдут толки. Волнует ли меня это? Нисколько. Я не имею намерения скрывать, кто ты такая. Я приму тебя как свою внучку, и если общество предпочтет повернуться ко мне спиной, ему же будет хуже. Потеряет общество, а не я. Я слишком стара, чтобы обращать внимание на то, кто что думает!

Девон, немного подумав, сказала:

– Есть и еще одно, о чем вам следовало бы знать.

– Так скажи мне.

– Моя мать любила вашего сына до самой своей смерти, – заговорила Девон, и по голосу ее было ясно, насколько мучительно дается ей это признание. – Но я всегда ненавидела его за то, что он соблазнил и бросил ее. Я… мне показалось, что я обязана сказать вам об этом.

К удивлению Девон, на лице герцогини появилось выражение боли.

– Я могу это понять, детка. Мне лучше всех известно, каким негодяем был Маркус. Я глубоко сожалею о том, что случилось с твоей матерью, потому что она мне очень нравилась. И тем не менее ты тоже должна узнать нечто. Несмотря на все его пороки, я любила Маркуса, как только можно любить своего единственного ребенка. А он был у меня единственным. – Голос у герцогини дрогнул – И ты для меня его частица. Моя внучка. Дитя мое, я считаю встречу с тобой благословением Божьим и надеюсь, что мы придемся по душе друг другу.

Девон пожала дрожащие пальцы протянутой ей руки и прошептала:

– Я тоже на это надеюсь.

– В таком случае в путь, дитя мое. – Герцогиня, снова бодрая и оживленная, встала с кресла. – Себастьян, вы проводите нас?

Себастьян «встал и выпрямился во весь свой рост. Сейчас он чувствовал себя отверженным, и чувство это было сильно до физической боли.

– Ваша светлость, – начал он.

Она не дала ему договорить:

– Я у вас в неоплатном долгу, Себастьян. Но теперь, когда я узнала о существовании моей внучки, я принимаю ответственность за нее на себя. Я вполне в состоянии обеспечить ей тепло и защиту.

– Я не сомневаюсь в этом, ваша светлость. – Себастьян говорил любезным тоном, но глаза его пылали возмущением. – Однако, если вы позволите…

– Дорога до Лондона достаточно долгая для такой старой женщины, как я. Я предпочла бы попасть домой еще до полуночи. Всего доброго, Себастьян.

С этими словами привыкшая командовать леди направилась в прихожую.

Дворецкий был на месте, собираясь проводить знатную гостью. Когда герцогиня проходила мимо него, он отвесил глубокий поклон.

Себастьян крепко стиснул челюсти, чтобы не выругаться. Напомнил себе со всей возможной строгостью, что имеет дело не с кем-нибудь, а с самой вдовствующей герцогиней Каррингтон. Девон проследовала за своей бабушкой к двери.

– Девон, – негромко окликнул он.

Девон распрямила плечи. Себастьян понял, что она его слышала. И тем не менее продолжала следовать за герцогиней.

Он нагнал ее двумя большими шагами и взял за локоть.

– Отпустите меня, – бросила она и ускорила шаги. Он не послушался и развернул ее лицом к себе.

– Девон, пожалуйста, посмотрите на меня.

Она и не подумала выполнить его просьбу. Смотрела куда угодно – на его галстук, на зеркало в раме позади него, но не на его лицо.

Он разжал пальцы. Едва Девон высвободилась, она прямо-таки скакнула вперед, словно заяц, спасающийся от капкана.

Для Себастьяна все обернулось скверно. Вообще все скверно обернулось. У него не осталось возможности рассказать ей о чувствах, пережитых им ночью, о своем решении. Ничего у него не осталось.

Руки у него оказались связанными. Герцогиня увозила Девон в Лондон. Увозила от него.

И с этим он ничего не мог поделать.

Себастьяну понадобилось совсем немного времени, чтобы выбрать линию поведения. Менее чем через час его карета катила по дороге следом за каретой герцогини. Покидая Терстон-Холл, он намеревался расположиться на пороге дома герцогини, невзирая на поздний час. Но за достаточно долгое время, проведенное в дороге к Лондону, Себастьян вернул себе способность рассуждать трезво. Чувства его упорядочились, хотя намерения остались прежними.

На следующий день ровно в три часа дня он пересек Гросвенор-сквер и подошел к особняку герцогини. Два резких удара медным молотком – и двери дома широко распахнулись.

Дворецкий герцогини Реджиналд, высокий тонкогубый мужчина с безупречной выправкой, устремил на Себастьяна спокойный взгляд. Себастьян вручил ему визитную карточку и сказал:

– Я хотел бы повидать мисс Сент-Джеймс.

Дворецкий, не моргнув глазом, предложил самым корректным тоном:

– Прошу вас сюда, милорд.

Он проводил Себастьяна в просторную гостиную и жестом предложил визитеру сесть в кресло, но Себастьян остался на ногах и принялся расхаживать по комнате. Он мог бы делать это с закрытыми глазами, так как бывал здесь частенько и досконально помнил расстановку мебели. Никто пока не появлялся, и Себастьян взглянул на карманные часы. Четверть четвертого.

Какого дьявола? Может, о нем забыли? В нетерпении он повернулся к двери с намерением напомнить дворецкому о его обязанностях…

Стук трости об пол насторожил его.

– Добрый день, – приветствовала его герцогиня.

Себастьян отвесил изысканнейший поклон, хотя, если сказать по правде, ему хотелось рявкнуть на старую даму. Он, понятно, этого себе не позволил и произнес:

– Ваша светлость, мне очень приятно видеть вас снова, но боюсь, что Реджииалд меня не понял. Я просил дать мне возможность повидаться с вашей внучкой.

– Ни о каком непонимании не может быть речи, – невозмутимо ответила герцогиня. – Девон сейчас отдыхает.

– Тогда будьте столь любезны и попросите горничную разбудить ее, так как мне нужно ее повидать. А я пока подожду, с вашего разрешения.

Он опустился в ближайшее кресло и непринужденно закинул ногу на ногу.

Когда он поднял глаза, герцогиня стояла перед ним. Не женщина, а огнедышащий дракон, каковых ему, правда, видеть ранее не доводилось.

– Это мой дом, Себастьян. И должна заметить, что мне не нравится ваша поза.

– Тогда вы, быть может, покинете комнату. Право, я предпочел бы, чтобы вы так и поступили.

– Молодой человек, я могла бы… – Герцогиня не договорила и обожгла Себастьяна пылающим взглядом.

– Да? – вопросил Себастьян, подняв брови.

Этот короткий вопрос прозвучал вполне вежливо, но Себастьян уже приготовился к сражению. Боевые порядки определились и с одной, и с другой стороны. Он не спал всю ночь, был измучен ожиданием и теперь находился не в лучшем расположении духа, нимало не обеспокоенный тем, что проявляет свое дурное настроение в присутствии высокопоставленной особы.

– Я испытываю сильнейший соблазн приказать Реджиналду вышвырнуть вас вон.

Брови Себастьяна были по-прежнему высоко подняты.

– Вам это не удастся, – возразил он. – Реджиналд не сможет меня вышвырнуть.

– Удалось бы, – отрезала она. – И если бы не то обстоятельство, что я всегда любила вас…

– А я вас, – перебил ее Себастьян с улыбкой. – И мне представляется, что мы оба вправе высказать свои суждения.

– Само собой разумеется.

Старая дама произнесла эти миролюбивые слова отнюдь не миролюбивым тоном и к тому же пристукнула тростью об пол возле своих элегантно обутых ног.

Себастьяна это ничуть не испугало.

– Ваша светлость, – начал он, – вы женщина опасная.

– Рада, что вы это признаете.

– Я не имею желания сделать вас своим врагом. Однако я вынужден уведомить вас, что я не ничтожный мальчишка, который позволит выставить себя на улицу только потому, что вам этого хочется. Я хочу видеть Девон. Наедине, – произнес он с нажимом последнее слово.

Герцогиня и не думала отступать.

– А я должна осведомиться у вас о причине вашего визита.

Себастьян встал с кресла.

– Ваша светлость, это личное дело, моей Девон. Она взрослая женщина, и я полагаю, что выбор в данном случае принадлежит ей, а не вам.

– Вы правы, – согласилась она. – Но сначала позвольте мне кое-что вам сказать. Девон рассказала мне прошедшей ночью, как вы заботились о ее образовании, рассказала, что это вы научили ее читать и писать. Но я горжусь своей ясной головой, особенно если учесть мой возраст. Я вовсе не выжившая из ума старая идиотка.

Себастьян был не в настроении выслушивать поучения.

– Ваша светлость, я слишком уважаю вас, чтобы мне в голову пришло нечто подобное.

Он призывал себя к спокойствию, которого, к сожалению, не чувствовал.

– И я тоже всегда уважала вас, мой мальчик. Но я не слепая, – заявила ее светлость. – Я заметила, как вы смотрите на Девон, как фамильярно разговариваете с ней и прикасаетесь к ней. Я заметила, что она не хочет смотреть вам в глаза, что она против вашего нежелания отпустить ее со мной. Я не из тех, кто любит совать нос в чужие дела…

– Так не делайте этого, – перебил ее Себастьян.

– Выслушайте меня, Себастьян, и выслушайте внимательно. Я бесконечно признательна вам за то, что вы спасли Девон. Но я не могу одобрить того, что вы поселили ее у себя в доме при обстоятельствах, которые, безусловно, могут назвать компрометирующими. И, судя по моим – пусть и весьма кратким! – наблюдениям за вами обоими, я вправе прийти к определенным умозаключениям. Она старалась это скрыть, но когда она прошлой ночью говорила о вас, на глазах у нее были слезы. А то, что причиняет страдания моей внучке, причиняет страдания и мне. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Себастьян окончательно утратил власть над собой.

– Совершенно, – произнес он мрачно. – А теперь ответьте, могу ли я повидать Девон, или мне придется перевернуть весь дом вверх ногами, чтобы отыскать ее?

Девон присоединилась к бабушке за завтраком, но часам к двенадцати почувствовала ужасную головную боль. Все произошло так быстро. Разум ее был в полном смятении. Она очень обрадовалась, когда бабушка предложила ей подремать. По правде говоря, охотнее всего она провела бы весь день в полном одиночестве, но герцогиня попросила ее спуститься в половине четвертого и выпить чаю вместе с ней.

Она совершенно бесшумно прошла по широкому и длинному крытому переходу, который вел к гостиной. Внезапно до нее донеслись разгневанные голоса. Один из них принадлежал герцогине. Вторым был голос Себастьяна.

Девон вовсе не собиралась подслушивать, но одна из дверей, ведущих в гостиную, была приоткрыта, и никакие силы небесные не удержали бы Девон от того, чтобы украдкой подойти к этой двери.

Они стояли друг против друга, маркиз и герцогиня. При иных обстоятельствах Девон стало бы невероятно смешно. Ее бабушка, чья увенчанная снежно-белыми волосами голова едва возвышалась до середины груди Себастьяна, казалось, готова была задушить его голыми руками. У Себастьяна вид был не менее разъяренный.

В эту минуту он произнес тем повелительным тоном, который был так хорошо знаком Девон:

– А теперь ответьте, могу ли я повидать Девон, или мне придется перевернуть весь дом вверх ногами, чтобы отыскать ее?

Девон переступила порог и вошла в гостиную.

– В этом нет необходимости, – спокойно сказала она. – Я уже здесь.

На нее уставились две пары глаз. Герцогиня бросилась к ней.

– Дорогая моя, – прокудахтала она, – тебе нет нужды встречаться с ним, если ты не хочешь.

Девон еле приметно улыбнулась и пожала плечами.

– Все в порядке, – проговорила она. Герцогиня вышла из комнаты, но не прежде чем пронзила Себастьяна поистине кинжальным взглядом.

Они остались наедине. Девон медленно подняла глаза на Себастьяна. Он был, как всегда, безупречно одет: светло-коричневые панталоны в обтяжку и отлично сшитый черный сюртук. У Девон екнуло сердце.

– Как ты чувствуешь себя? – спросил он мягко и с нежной улыбкой, которая вызвала у Девон острую душевную боль.

– Отлично, – ответила она холодно. – Если ты подумал иначе, то с какой стати?

– Без всякой причины, – пробормотал он и, сделав жест в сторону дивана, спросил: – Мы можем присесть?

– Конечно.

Девон уселась в самом конце обширного дивана и сделала ошибку, потому что Себастьян опустился в стоящее рядом с диваном кресло, и в результате колени их почти соприкасались. Предательский жар охватил Девон. Она боролась с собой как могла, но ей не удалось сдержать внутреннюю дрожь, тем более что Себастьян, слегка наклонившись к ней, взял ее руки в свои.

– Девон, – проговорил он хрипло, – я пришел сюда, чтобы задать тебе один вопрос.

– Какой вопрос? – машинально сказала она, чувствуя всю нелепость положения: она сидит рядом с Себастьяном – с Себастьяном! – словно с чужим, незнакомым человеком.

Пугающая пауза, а потом слова, прозвучавшие негромко и тепло:

– Ты выйдешь за меня замуж?

Сердце у Девон слабо стукнуло, потом вдруг забилось быстро-быстро. В ушах стоял шум от прихлынувшей крови. Она наверняка теряет разум. Нет, промелькнуло в голове, этого не может быть. Себастьян… просит ее выйти за него замуж?

Боже. О Боже!

Два дня назад она не задумываясь бросилась бы ему в объятия, проливая слезы невероятной радости. Но его предложение… это, сегодняшнее, предложение, оно опоздало.

– Нет, – только и сказала она.

Выражение недоверия на его лице Девон восприняла как награду. Себастьян не представляет, что творится у нее в душе.

– Прошу прощения?

Нет нужды притворяться. Девон отняла у него свои руки и сложила на коленях. Затем проговорила четко и раздельно:

– Я сказала «нет». Я не выйду за тебя замуж.

Лицо у Себастьяна застыло. Он был потрясен.

Но к тому же он был и разгневан. Стиснув челюсти, он встал и выпрямился во весь рост, возвышаясь над ней.

– Ты не можешь отказать мне.