Святой едет на Запад

Лесли Чертерис

Святой едет на Запад

Часть первая

Палм-Спрингс

Глава 1

– Послушайте, – сказал Фредди Пеллман воинственно, – вас зовут Саймон Темплер, не так ли?

– Думаю, что да, – ответил ему Саймон.

– Так это вас прозвали Святым?

– Похоже на то.

– Этакий Робин Гуд наших дней?

Саймон ответил сдержанно:

– Я бы сказал, что это довольно странное сравнение.

– Ну ладно! – Пеллман слегка покачнулся на высоком стуле у стопки бара и покрепче ухватился за свой стакан с коктейлем, словно стараясь обрести равновесие. – Вы – тот, кто мне нужен. У меня есть для вас работа.

Святой вздохнул:

– Спасибо. Но я не ищу работу. Я приехал в Палм-Спрингс, чтобы развлечься.

– У вас будет полно развлечений, и вам все-таки придется взяться за эту работу.

– Мне не нужна работа, – сказал Саймон. – А в чем она будет заключаться?

– Мне нужен телохранитель, – ответил Пеллман.

У него был громкий, грубый голос, напоминавший Саймону кваканье рассерженной лягушки. "Привлекательность" этого голоса можно было, несомненно, отнести отчасти за счет неумеренного употребления его владельцем алкоголя. Чтобы догадаться об этом, Саймону не нужно было даже видеть, как Пеллман пьет. О длительном употреблении алкоголя говорило его одутловатое, покрытое нездоровыми пятнами лицо, покрасневшие глаза и мешки под ними. Все это было особенно заметно еще и потому, что Пеллману было немногим более тридцати лет, и когда-то он, вероятно, обладал вполне привлекательной, хотя и достаточно заурядной внешностью. Но подобные вещи довольно часто случаются с испорченными молодыми людьми, которым посчастливилось родиться в семье, где миллионами распоряжаются гораздо свободнее, чем большинство людей – куда более скромными суммами.

Саймон Темплер, конечно же, знал о нем, как и большинство читающих газеты людей в Соединенных Штатах и за их пределами. Фредди Пеллман был столь же заметной фигурой на общественном небосклоне, как и сам Святой, хотя известность эта была несколько иного порядка. В своей жизни он, по всей вероятности, выпил гораздо большее количество шампанского, чем любой другой человек в двадцатом веке. Его, без сомнения, выбрасывали из гораздо большего числа ночных клубов, и он оплатил значительно больше счетов в отелях за причиненный ущерб, чем какой-нибудь другой любитель устраивать скандалы и вызывать беспорядки. А количество услужливых статисток и манекенщиц, получавших от него в награду за преданную дружбу такие сувениры, как норковые манто, бриллиантовые браслеты, автомобили "паккард" и прочие милые пустяки, было столь велико, что, наверное, могло бы заставить царя Соломона почувствовать себя недостаточно сексуальным мужчиной.

Пеллман обычно путешествовал в неизменном окружении трех невероятно красивых молодых дам – одной блондинки, одной брюнетки и одной девушки с рыжими волосами. То есть неизменным оставался лишь цвет волос его спутниц. Сами же девушки менялись по мере того, как та или другая верная спутница уходила на заслуженный отдых и на смену ей приходила новая, как правило, еще более красивая претендентка; но вакансия всегда заполнялась новой девушкой с тем же цветом волос, так что установленная раз и навсегда гармония цветов не нарушалась, и нужный тип женской красоты находился всегда под рукой. Фредди ласково называл их своими секретаршами; и не вызывал сомнения тот факт, что они оставили о себе скандальную память во всех столицах и сколько-нибудь известных местах Европы и обеих Америк.

Таков был человек, утверждавший, что ему необходим телохранитель, и, рассматривая его, Святой не мог удержаться от циничных размышлений.

– Что случилось? – холодно поинтересовался он. – Вам угрожает чей-то муж?

– Нет, я никогда не имею дела с замужними женщинами – слишком много хлопот. – Пеллман говорил абсолютно равнодушно и спокойно. – Это очень серьезно. Вот взгляните.

Он вытащил из кармана смятый листок бумаги и неловко расправил его. Саймон взял листок и просмотрел его.

Это был самый обычный листок бумаги, на котором была приклеена журнальная вырезка. Вырезка была из журнала "Лайф" и, судя по заголовку, составляла часть сообщения об окончании карьеры еще одного из известных врагов общества. На фотографии же можно было видеть лежащего на тротуаре человека и двух стоящих над ним полицейских, причем своими позами они напоминали охотников, фотографирующихся после удачной охоты рядом с убитой ими дичью. Группу эту окружала толпа зевак, лица которых на фотографии рассмотреть было невозможно. Фотография сопровождалась следующим текстом:

"Пистолет деревенского полицейского положил конец карьере знаменитого Курилки Джонни Импликато, трижды совершавшего похищения людей и обвиняемого в убийствах, после того, как знаменитый миллионер Фредди Пеллман опознал его в ресторане в Палм-Спрингс в день Рождества и разговорами задержал преступника до прибытия полиции".

Под журнальной вырезкой шла надпись карандашом, сделанная неровными прописными буквами:

"ЗАДУМЫВАЛСЯ ЛИ ТЫ КОГДА-НИБУДЬ О ТОМ, ЧТО ЧУВСТВОВАЛ ДЖОННИ? НУ НИЧЕГО, СКОРО ТЫ ЭТО УЗНАЕШЬ. ЖДИ НЕПРИЯТНОСТЕЙ, МИСТЕР. ДРУГ ДЖОННИ".

Саймон пощупал бумагу, перевернул ее, осмотрел и возвратил Пеллману.

– Звучит несколько банально, – заметил он. – Но вам это должно казаться забавным приключением. Как вы это получили?

– Ночью бумагу подсунули под парадную дверь. Я снимаю здесь дом, туда-то ее и подбросили. Под парадную дверь. Слуга-филиппинец нашел ее утром. Дверь, разумеется, была заперта, но бумагу подсунули под дверь.

Если Фредди Пеллман считал, что его слова представляют определенную важность, а так случалось достаточно часто, он никогда не удовлетворялся тем, чтобы произнести их один раз. Он повторял фразу несколько раз, изменяя ее построение и полагая, очевидно, что слушающие его были либо глухими, либо недоумками, но все же могли по чистой случайности понять то, что им говорится, если повторять это достаточно часто и в разных вариантах.

– Вы обращались в полицию? – спросил Саймон.

– Это в таком-то городишке? С таким же успехом можно обратиться и к бойскаутам. В таком городе полиция не будет знать, что делать с убийцей, даже если он сам придет в участок и представит подписанное по всей форме признание.

– Но они же взяли Джонни, – возразил Саймон.

– Послушайте, да вы знаете, кто взял Джонни? Я взял Джонни. Кто узнал его? Я узнал. Я читал один из этих настоящих полицейских журналов, сидя в парикмахерской, и там была статья о нем. В одном из этих настоящих полицейских журналов. Я узнал его по фотографии. Вы прочли, что говорится в этой журнальной вырезке?

– Да, – ответил Саймон.

Однако Фредди не так легко было отвлечь. Он снова вынул из кармана бумагу:

– Видите, что здесь говорится? "Пистолет деревенского полицейского положил конец карьере..."

Он прочел всю вырезку целиком, водя по строчкам указательным пальцем. При этом он чрезвычайно тщательно выговаривал слова и подчеркивал все ударения, чтобы Святой не был сбит с толку наиболее длинными словами, встречавшимися в тексте.

– Ну хорошо, – терпеливо сказал Святой. – Вы узнали его и сдали полиции. И теперь один из его дружков очень зол на вас.

– И поэтому мне нужен телохранитель.

– Я могу порекомендовать вам хорошее агентство в Лос-Анджелесе. Вы позвоните им, и через три часа у вас будет первоклассный, вооруженный до зубов телохранитель, способный гарантировать вашу безопасность.

– Но мне не нужен обычный телохранитель из агентства. Мне нужен самый лучший из всех. Мне нужен Святой, чтобы быть моим телохранителем.

– Спасибо, – сказал Святой. – Но я не хочу охранять тело.

– Послушайте, – сказал Пеллман настойчиво, – может быть, вы сами назовете плату за свои услуги? Любую сумму. Просто назовите ее.

Саймон огляделся по сторонам. Бар начал постепенно заполняться посетителями, желавшими отведать свой традиционный коктейль. Это было странное смешение людей и костюмов, которое придавало толпе в Палм-Спрингс тот необычный характер и разнообразие, которые отличали этот городок от всех других курортов Америки. Здесь были представлены все – ковбои, пижоны, туристы, экскурсанты, коммивояжеры, бизнесмены, местные жители и гости из Голливуда; мужчины и женщины всех форм, размеров и возрастов, в джинсах, шортах, строгих деловых костюмах, спортивных и пляжных костюмах, роскошных туалетах, костюмах для верховой езды, для игры в теннис, в купальниках и практически почти без одежды. Они отдыхали и могли позволить себе быть легкомысленными и беззаботными какое-то время; и именно так Святой собирался провести эти дни.

– Если я возьмусь за подобную работу, – сказал он, – это будет стоить вам тысячу долларов в день.

В течение некоторого времени Фредди Пеллман смотрел на него моргая, с выражением алкоголика, пытающегося собраться с мыслями. Затем он вытащил из кармана толстую пачку зеленых бумажек. Порывшись в ней, выбрал одну бумажку и всунул ее в руку Святого. Голубые глаза Святого остановились на этой бумажке. На ней с большим графическим искусством была изображена цифра 1, за которой следовали нули. С предчувствием неизбежности судьбы Саймон сосчитал нули. Их было три.

– Это плата за сегодняшний день, – сказал Фредди. – Вы наняты. Давайте выпьем.

Святой вздохнул.

– Пожалуй, мне это необходимо, – сказал он.

Глава 2

Одна из причин того, что в темных волосах Святого все еще не поблескивала седина, заключалась в том, что он никогда не тратил силы впустую, на напрасные сожаления. У него даже выработался окрашенный своеобразным чувством юмора фатализм по отношению к своим промахам. Он сам ввязывался в то или иное дело, и во всех возможных последствиях ему следовало винить только самого себя. Точно так же воспринял он и свою новую работу. Его очень ловко подловили, использовав его же собственную высокую репутацию, и теперь ему оставалось лишь принимать действительность с чувством юмора и надеяться на то, что новая работа, возможно, доставит ему удовольствие. И вполне вероятно, что именно так все и сложится. В конце концов, речь шла об убийстве или нанесении увечий, а для Саймона Темплера в любом приключении таилось нечто привлекательное. Возможно, все будет не таким уж и скучным...

– Вам, конечно, придется перебраться в мой дом, – сказал Пеллман, и они поехали в отель "Мирадор", чтобы Святой забрал свой скромный багаж, счет за пребывание которого в номере отеля в течение нескольких часов уже успел достичь примерно двадцати долларов.

Дом, который снимал Пеллман, представлял собой современную постройку, расположенную на холмах, составлявших западную окраину города. Сам город Палм-Спрингс лежал в долине, полого спускавшейся к озеру Солтон-Си, расположенному ниже уровня моря, но с западной стороны город вплотную подступал к остроконечным гранитным скалам, вздымавшимся круто вверх, к вечным снегам Сан-Хасинто. Крутым серпантином вилась вдоль острых уступов скал частная дорога, ведшая к дому Пеллмана, и с лужайки перед домом, которая, казалось, чудом возникла среди нагромождения этих коричневых скал, можно было видеть весь Палм-Спрингс, расстилавшийся внизу, словно нарисованная кем-то карта. А дальше, насколько хватало глаз, до самых отрогов гор Сан-Бернардино, простиралась пустыня, где серо-зеленые островки сорных трав, кактусов и скумпии чередовались с абсолютно голой почвой. К югу она переходила в бескрайние, опаленные солнцем просторы, бывшие когда-то дном древнего моря, следы приливов которого все еще виднелись на скалах, граничивших с равниной.

Сам же дом являл собой воплощение фантазии, которая могла родиться только в голове художника. Это было построенное в испанско-калифорнийском стиле бунгало, раскинувшееся среди прудов и патио в той ленивой манере, которая могла представиться его создателю в часы праздности. Здесь были белые оштукатуренные стены и ярко-красные черепичные крыши, тенистые веранды и крошечные арки, раскидистые пальмы и вымощенные самыми разнообразными плитками дорожки, нарядные клумбы петуний, заросли олеандра и белые колонны, увитые пышной бугенвиллеей. Атмосфера этого места была продумана и создана столь искусно, что невольно ощущалась грациозная медлительность безвозвратно ушедшего в прошлое столетия, перед глазами возникали галантные гасиендадос, одетые в бархат и закованные в сталь, изящно и мужественно склонявшиеся над белыми ручками дам, слышалось журчание фонтанов и легкая поступь многочисленных слуг, чувствовался запах цветов в черных как смоль волосах смеющихся сеньорит, и казалось, что за любым из поворотов можно встретиться даже с нимфой...

"Да уж, здесь и правда можно повстречаться с нимфой", – подумал Саймон, ибо как раз тогда, когда они огибали угол бассейна, раздался пронзительный визг и перед ним промелькнули длинные загорелые ноги и полная грудь, которые так быстро скрылись за дверями купальни, что Саймон вполне мог решить, что все это ему померещилось.

– Это Эстер, – небрежно пояснил Фредди. – Ей нравится ходить голой.

Саймону припомнились все те странности образа жизни Пеллмана, которые так широко освещала пресса, и он еще раз утвердился в своем первоначальном намерении относиться к новой работе философски.

– Одна из ваших секретарш? – тихо спросил он.

– Именно так, – вежливо ответил Фредди. – Пойдемте, я познакомлю вас с остальными.

Остальные находились в гостиной, если только эти роскошные и претенциозные апартаменты можно было назвать столь обыденным словом. Казалось, что какой-то голливудский художник оформил помещение сообразно своим представлениям, и достигнутый результат являл собой нечто среднее между мечетью Кордовы и парадным залом средневекового замка. Пол в комнате был вымощен плитками, куполообразный потолок отделан золотой мозаикой, по стенам развешаны шкуры тигров и леопардов; мебель была из кипарисового дерева, а в свободных простенках размещались поддельные доспехи.

– Это мисс Старр, – представил Фредди одну из девушек. – Вы можете называть ее Джинни. Мистер Темплер.

У Джинни были рыжие волосы теплого темно-золотого оттенка и молочно-белая кожа, усыпанная веснушками. Великолепие ее кожи почти полностью было открыто взорам, за исключением лишь пары квадратных футов, на которых размещался зеленый эластичный купальник, облегавший прекрасные формы Джинни так, словно они были покрыты изумрудной краской. Она сидела одна за столом и раскладывала пасьянс. Джинни подняла глаза на Святого, улыбнулась ему долгой волнующей улыбкой и сказала:

– Привет.

– А это Лисса О'Нейл, – сказал Фредди.

Лисса была блондинкой. Волосы ее были цвета молодой ржи на полях в Индиане, глаза небесно-голубого цвета, а на щеках цвели нежные розы с берегов реки Шаннон. Она лежала на диванчике и читала, пристроив книгу на своем плоском животе. Одета она была в белый спортивный костюм, простота которого лишь подчеркивала тот факт, что стоил он немало, и на фоне белой ткани стройные ноги Лиссы казались позолоченными.

Саймон взглянул на книгу. Судя по яркой обложке, это была книга из серии "Клуб загадочных преступлений".

– Ну и как книга? – спросил он.

– Недурна, – ответила Лисса. – На третьей главе мне казалось, что я уже знаю, кто преступник, но сейчас я думаю, что, пожалуй, ошибалась. Что там сказал Фредди, как ваше имя?

– Она вечно читает про таинственные преступления, – вставила Джинни. – Она наш домашний эксперт по преступлениям – мадам Хокшоу. Каждый раз, как газеты сообщают о каком-либо убийстве, она всегда наперед все знает и о преступлении, и о преступнике.

– А почему бы и нет? – возразила Лисса упрямо. – Как правило, все они столь глупы, что не догадываются об этом лишь одни детективы, ведущие следствие.

– Вы, должно быть, читали именно те книги, который нужно, – сказал Святой.

– Он сказал, что вас зовут Темплер? – вновь спросила Лисса.

Дверь открылась, и вошла Эстер. Саймон увидел изящный овал лица, на котором теплым светом сияли карие глаза, и ярко-красный рот, который, казалось, все время должен был шептать; "Если бы мы были одни..." Копна слегка вьющихся волос цвета жареных каштанов обрамляла ее лицо темной сказочной дымкой. О фигуре ее мало что можно было сказать, так как причудливый просторный голубой халат почти полностью скрывал ее. Но все же не совсем, ибо полы его сходились у тонкой талии, подчеркивая ее, а при ходьбе раздвигались стройными бедрами.

– Хорошенькое дело, – сказала она. – Вошли как раз в тот момент, когда на мне ничего не было.

– Могу поспорить, что ты пришла от этого в восторг, – заметила Джинни, жульничая и вытаскивая снизу колоды черную десятку, чтобы положить ее на красного валета.

– Кто-нибудь собирается нас познакомить? – спросила Эстер.

– Познакомьтесь с мисс Свинберн, – сказал Фредди. – Мистер Темплер. Ну, теперь вы знаете всех. Я хочу, чтобы вы чувствовали себя здесь как дома. Зовите меня Фредди, а вас мы будем называть просто Саймон. Хороню?

– Хорошо, – согласился Святой.

– В таком случае, все мы у себя дома, – продолжал Фредди, как всегда, подчеркивая свою мысль. – Нам не нужно соблюдать никакие формальности. Если вы понравитесь кому-либо из девушек, это тоже будет неплохо. Мы все здесь друзья.

– Чур, я первая! – воскликнула Джинни.

– Почему ты? – возразила Эстер. – В конце концов, я первая предстала перед ним в таком виде...

Святой достал сигареты и закурил, стараясь сохранить достоинство, насколько это вообще возможно для мужчины, оказавшегося в подобной ситуации.

– Ну что ж, дела пока идут неплохо, – заметил он. – В противном случае вам придется иметь дело с моим агентом. Но давайте сразу же поставим все точки над "i". Я здесь только работаю. Объясните им это, Фредди.

В этот момент слуга-филиппинец вкатил в комнату столик с напитками. Пеллман устремился к нему и принялся смешивать коктейли.

– Девушки все знают об этом письме с угрозами. Я показал им его сегодня утром. Разве не так, Лисса? Ты помнишь ту записку, которую я показал тебе? – Ободренный ее согласием, Фредди снова взялся за шейкер для смешивания коктейлей. – Словом, Саймон Темплер позаботится о нас. Вы ведь знаете, кто он, не так ли? Тот самый Святой, вот кто он, – заявил Фредди, исключив тем самым все возможности для неправильного истолкования своих слов.

– Я так и думала, – сказала Лисса, и взгляд ее васильковых глаз надолго задержался на лице Саймона. – Мне попадались ваши фотографии. – Она отложила книгу и изящно отодвинула свои длинные ноги, как бы приглашая Саймона занять освободившееся место на диванчике. – Что вы думаете об этой записке?

Саймон принял ее немое приглашение и присел на диванчик. Он считал ее не менее опасной, чем остальные двое, но она казалась более спокойной и действовала тоньше. Кроме того, с ней хотя бы можно было поговорить и о чем-нибудь другом, кроме секса.

– Расскажите мне, что вы думаете об этом, – сказал он. – По-моему, у вас могут быть очень ценные соображения.

– Мне показалось, что все это напоминает сюжет из какого-нибудь дешевого журнала.

– Вот именно! – В голосе Фредди слышалось торжество. – Не удивительно ли, а, Саймон? Послушай-ка, Джинни. Вот зачем она читает все эти детективы? Тебе это понравится? Знаешь, что сказал Саймон, когда я показал ему записку? Что вы сказали, Саймон?

– Я сказал, что это звучит несколько банально.

– Вот так! – В торжествующем голосе Фредди улавливалась даже некоторая мстительность. – Именно это слово он и употребил. Он сказал, что это банально. Да, вот так он и сказал, как только прочел записку.

– Я тоже так подумала, – вмешалась Эстер, – только мне не хотелось этого говорить. Может быть, просто какой-нибудь сумасшедший пытается развлечься таким образом.

– Однако, – заметил Саймон, – известно много случаев, когда сумасшедшие убивали людей, а многие настоящие убийства выглядят весьма банально. Неважно, убьет ли вас сумасшедший или самый рассудительный человек в мире, будет ли ваше убийство выглядеть банальным или нет, в результате вы ведь все равно распрощаетесь с жизнью.

– А правда, что многие преступники увлекаются чтением детективов? – спросила Лисса.

Святой кивнул:

– Большинство. И между прочим, спи получают из них немало ценной информации. Чаще всего писатели – очень умные люди, несмотря на то, что выглядят они иной раз довольно-таки странно, и когда они берутся за разработку преступлений, то вкладывают в них массу изобретательности и проводят исследования, на которые у обычных преступников, как правило, не хватает ни времени, ни ума. Но такой преступник может многому научиться, если будет читать книги хороших авторов.

– Кроме того, он сможет научиться тому, как избежать многих ошибок.

– Может быть, в этом что-то и есть, – сказал Святой. – Может быть, тупые преступники, о которых вы говорили, – это лишь те, которые не читают книг. Возможно, что остальные становятся столь умными, что их никому не удается поймать, поэтому мы о них никогда и не слышим.

– Бр-р-р, – поморщилась Джинни. – У меня просто мурашки по спине бегают. Почему бы просто не обратиться в полицию?

– Потому что Святой намного умнее, чем все эти полицейские, вот почему, – сказал Фредди. – Поэтому я его и нанял. Он запросто обведет всех полицейских вокруг пальца. Он делал это уже много лет. Лисса все о нем знает, потому что читает такие книги. Расскажи им о нем, Лисса.

Он подошел к ним со стаканами коктейля "Манхэттен" в руках, причем по своим внушительным размерам эти стаканы скорее подходили для того, чтобы наливать в них фруктовый пунш, а не коктейль.

– Оставьте ее в покое, – торопливо возразил Святой. – Если она и в самом деле знает историю моей жизни, то, пожалуй, сможет шокировать кого-нибудь из присутствующих. Давайте лучше как следует напьемся.

– О'кей, – любезно согласился Фредди. – Вы здесь командуете. Продолжайте оставаться загадкой для окружающих. Начнем напиваться до чертиков.

Тот факт, что все они не напились до чертиков, никак нельзя было поставить в вину Фредди Пеллману. Невозможно было отрицать, что он приложил все усилия к тому, чтобы его гости достигли этого состояния идеальной отрешенности. Его неудачу можно было отнести лишь за счет чрезвычайной осторожности членов компании, а также удивительно хорошей устойчивости к воздействию алкоголя, которой, как оказалось, все они обладали.

Это было своего рода классическое представление. Фредди соорудил еще два "Манхэттена", причем объем каждого из них мог вполне соперничать с молочными коктейлями. После этого наступил небольшой перерыв, и все присутствующие отправились в свои комнаты, чтобы переодеться. Их ждал обед в ресторане "Кукольный домик". Уже там перед обедом каждый из них выпил еще по два коктейля, правда, нормального размера, а за обедом все пили шампанское. После обеда пили бренди. Затем принялись обходить все бары на главной улице, придерживаясь сначала направления с севера на юг, а потом с юга на север. Они пили коктейль "Зомби" в баре "Луау", коктейль плантаторов в "Кубинском", виски с содовой и льдом – в "Чи-Чи", еще виски – в "Бил-Эл". Когда же они начали продвигаться в обратном направлении, то выпили пива в баре "У Счастливчика", протолкнули его коктейлем "Коллинз" в баре "Дель-Такитц", затем добавили несколько дайкири в баре "Ройал-Палмз", обнаружили, что есть текила в баре "У Клариджа", и отведали ее. Таким образом, они вновь добрались до ресторана "Кукольный домик", где и выпили еще одну бутылку шампанского. Каждый из них все еще мог держаться на ногах и говорить членораздельно, хотя и не очень вразумительно. Многие в истории получали медали и за менее значительные подвиги. Следует признать, однако, что здесь имела место и немалая доля мошенничества. Девушки, наученные, без сомнения, прошлым опытом, оставляли многие стаканы недопитыми, а у Саймона Темплера, тоже не новичка в подобных делах, были свои собственные способы контролировать положение, основанные на ловкости рук.

Фредди Пеллман был, пожалуй, самым пьяным из всех, но Саймон не мог не отдать ему должного. Фредди уже был сильно навеселе, когда Саймон повстречал его днем в баре, но казалось, что с тех пор в его состоянии не произошло сколько-нибудь значительных изменений. Правда, передвигаться он стал чуть менее уверенно, но держался все еще прямо; речь его стала чуть менее внятной, но все еще можно было понять то, что он говорил; взгляд его, вероятно, казался чуть более остекленевшим, но Фредди по-прежнему был способен замечать все, что происходило вокруг. Складывалось впечатление, что его загрубевшие от прежних попоек внутренности отказывались усваивать дополнительное количество спиртного: достигшие крайней степени наполнения, они просто пропускали через себя все излишки спиртного без всякой видимой внешней реакции.

– Должно быть, есть еще какие-то заведения, где мы не побывали сегодня, – пробормотал он, уставившись на свой стакан, и вслед за этим плавно перевалился на бок и, растянувшись на полу, захрапел.