Квадратный метр неба

Ничего не менялось около получаса, каждый выдох дыма сопровождался размышлениями над висевшими репродукциями картин. Выдох – эмоциональная «Уотсон и акула» Джона Синглтона Копли… Выдох – отчаявшийся «Мир Кристины» Эндрю Уайета… Выдох – высокомерное «Репродуцирование запрещено» Рене Магритта… Выдох – мрачный «Поцелуй» Эдварда Мунка… Выдох – тысячи мыслей толпятся, чтобы попасть на кастинг к Питеру, но он их отгоняет глубоким вдохом. «Может, пройтись по городу, развеется?» – Вслух спросил сам у себя Питер и немедля одобрил собственное предложение, быстро накинул на себя шарф и пальто, обул туфли и вышел на улицу.

Вечер сверкал, утопая в городском глянце. В центре города, казалось, даже снежинки гламурно ложились на поверхность многоэтажных торговых центров, автомобилей, декоративных рождественских скульптур и одежду людей, искрящихся от переполняющих их эмоций. Каждый прохожий спешил на встречу, овеянную волшебством, которое сам же себе и придумал. Массовая культура, гедонизм и мода смогли настолько прочно проникнуть в людские сердца, что стали сами определять и цель человеческой жизни, и её смысл, выраженный в бессмысленности, и в целом приземлённость людского существования. Снежинки – это мы… Их роскошь и внешний блеск отвлекают внимание от того, что находится внутри – от обычной воды, прозрачной, безвкусной и бесцветной.

«А вот и результат нашей работы, отлично. Terry остаётся только пожинать плоды», – улыбнулся Питер, увидев сверкающее рекламное изображение продвигаемого исполнителя. Оно находилось в нескольких десятков метров от светящейся тридцатиметровой Ели – главного атрибута Рождества и Нового года. Вокруг неё было размещено двенадцать белоснежных ангелов, внутри которых горели сотни свечей, – создавалось впечатление, что они действительно только что спустились с небес. Религиозные сюжеты то и дело мелькали перед глазами прохожих. Так, на главной площади в вечернее время показывали библейские инсценировки, сопровождаемые восхищёнными аплодисментами не задумывающихся зрителей.

В людских сердцах мало что осталось от веры, современная верхушка общества пропустило её сквозь сито собственной выгоды. Сегодняшний Бог – это деньги. И в каждом из нас есть Бог, точнее, частица этого Всевышнего существа, даже если у человека за спиной один цент, то в нём есть Бога на один цент. Божественного волшебства и чуда в нём на один цент, он может купить коробок спичек, поджечь их – огонь. И чем больше в человеке центов, тем больше в нём Бога. У некоторых центов столько, что он может осветить не один квадратный метр спичкой, а целую страну, только спички немного отличаются – они в виде ракет и бомб. Не всё так печально, как может показаться сразу, но факт остаётся фактом. Волшебством может выступать не только военная мощь, но и информация, рыночная монополия, то есть все завуалированные виды порабощения. С приходом капитализма Бог приобрёл очертания купюр, так что каждый из нас прикасается к нему ежедневно, и можете не слушать трясущихся священников, чья власть уменьшается с каждым днём, кричащих о том, что люди перестали слышать Всевышнего. Пошелестите купюрой. Но истинная сила и вера выше всего этого, а то, что большинство людей ниже этой стены – неудивительно. Так было испокон веков: войны сменяла религия, а религию вытолкнула с пьедестала массовая культура. И пока сотни тысяч размышляют над тем, как выиграть войну, распространить религию и создать примитивный и доступный продукт, то единицы задаются вопросом: а как это изменить? Как сделать лучше для ближнего? В доброте и эмпатии слабость? Тогда это уже наглая подмена понятий, преследующая одну-единственную цель – создание идеального потребителя чего угодно.

Питер не знал, куда деться, с одной улицы он переходил на другую, с другой на третью. И так продолжалось несколько часов. Он не понимал, что им сейчас движет, от чего и от кого он хочет убежать. Ему хотелось идти, идти и идти. Свет, много света ослепляли прохожих, внушая ощущения таинственности и волшебства. А у Питера, казалось, внутри бездна и всепоглощающая пустота. «Да что не так? – спросил он вслух у себя. – У меня всё есть, чего не хватает обычному человеку: деньги, жильё, девушки, яркие моменты в жизни… Всё! Ах, да… счастье? Что это такое? Оно вообще существует? – Он поднял голову вверх, ища ответа у неба».

Счастье – слово из семи букв, мы это точно знаем, но эта чёткость символов показывает нечёткость самого понятия. Его описывали миллиарды раз, но счастье не нужно описывать, его нужно чувствовать. Счастье? Найти себя? Найти себя можно только создавая то, что ты любишь и что коснётся другого, а не лишь тебя одного. Проблема многих людей заключается в том, что они по большей мере хотят взять, а не отдать. И отдать в данном случае – не одолжение. Этому нужно учиться, и чем дальше мы отходим от человека как сгустка смысла, тем сложнее нам даётся учение. Счастье – это труд, возведённый в миллионную степень.

Питер заглянул в знакомый ему бар «Диагональ». Новогодние образы вовсю экспортировались заведением. За стойкой стоял бармен в образе Санта Клауса, официантки были похожи на снегурок лёгкого поведения. Помещение было украшено гирляндами, светящимися оленями, новогодними венками и прочей праздничной атрибутикой. Несмотря на то, что сегодня был вторник, свободных мест за столиками не было. Около барной стойки осталось два свободных места, да и то стулья были дополнительно поставлены из-за наплыва посетителей.

– С Рождеством! – послышался голос из середины зала, и его заглушили крики и чоканье стаканов, рюмок и бутылок.

Питер протиснулся сквозь толпу и занял свободное место, где его сразу же заметил бармен, направившийся в его сторону, чтобы принять заказ, хотя перед недавно появившимся посетителем было очередь.

– Эээ… Санта Клаус, ты куда ушёл? Подарки дарят поочерёдно, – проворчал охмелевший худощавый мужчина средних лет в новогодней шапке. По его внешнему виду можно было сказать, что в обычный выходной он бы ни за что не позволил себе отдохнуть в таком заведении, но в такой торжественный день можно и чем-то пожертвовать, а раз он пожертвовал почти что самым для него дорогим – деньгами, то и обслуживание должно быть совершенным.

– Да-да! – поддержал его не менее пьяный товарищ. – В этот день… – Последовала невнятная речь, человек уже был не в силах связывать слова в предложения.

– Это друг нашего заведения, – дал знать всем сидящим за барной стойкой бармен, только усугубив своё положение, нарвавшись на упрёки, крики и недовольные лица не самых доброжелательных посетителей, находящихся прямо перед ним. Питер, чтобы избежать лишнего шума и ненужных конфликтов, громко и торжественно произнёс:

– Сегодня всем, кто находится слева от меня, напитки – за мой счёт, – за сказанным последовал протяжённый радостный гул. Прозвучало это для посетителей, находящихся у барной стойки, как самый наилучший тост, когда-либо услышанный от постороннего. «Зачем я сюда зашёл?.. – спрашивал себя Питер. – Мог бы догадаться, что сегодня даже самые уединённые места будут забиты людьми, ладно, будь что будет». Из колонок доносилась «Jingle Bells» в исполнении Фрэнка Синатры, и люди в баре стали невольно подпевать.

Мужчина в новогодней шапке продолжил:

– Э-хей, Билли, – обращался он к бармену. – Видимо, не ты тут настоящий Санта Клаус, а? – После чего обратил свой пьяный взгляд на Питера. – А тебя-то как звать, парень? Посмотрите и запомните: современные волшебники носят вместо бороды щетину! – Смех раздался изо ртов сидящих людей, которым сегодня повезло оказаться в это время в этом баре.

– Питер, – он проговорил это едва слышным голосом, но окружающие, пусть и находились не в самом трезвом состоянии, как только увидели, что его губы приоткрылись, сразу же притихли.

– Рад знакомству, – протянул руку седовласый бородатый мужчина, находящийся ближе всего к Питеру. На нём был немного потрёпанный тёмно-синий костюм и салатовая рубашка, мозолящая глаза, но он, в отличие от остальных, не был настолько пьян, хотя и трезвым его сложно было назвать. – Меня вот Филипп зовут, а это… – Его неумышленно перебил бармен, обратившись к Питеру, но ввиду недавних событий эта неучтивость со стороны персонала бара никаким образом не отразилось на настроении говорящего.

– Чего желаешь, как обычно? – Поинтересовался у постоянного клиента Билли, подразумевая под этим бутылку джина и цезарь с креветками.

– Нет. Гранатовый сок с мятой.

Наступило неловкое молчание, и Билли удивлённо переспросил:

– Гранатовый сок? – Взгляд бармена выражал недоумение, новогодняя шапка с его головы сползла набок, но это лишь развеселило Питера и тот с улыбкой повторил:

– Да, Билли, гранатовый сок с мятой, можешь ещё добавить немного льда, – бармен, услышав это во второй раз и поняв, что ему не показалось, направился делать напиток, но не успел он отвернуться, как рядом сидящий с Питером мужчина продолжил:

– Меня вот Филипп зовут, а это, – он показал пальцем на своих товарищей, находившихся по левую от него сторону. – Джек, Патрик, Робин, Михаил, Герман.

В ходе диалога Питер узнал, что все, кого перечислил Филлип за барной стойкой, были владельцами небольших сувенирных лавочек на местном торговом проспекте. Сегодня они здесь собрались, потому что дела перед Новым годом пошли в гору. Некоторые из них, например, Патрик и Филипп, работали в этой области уже более двадцати лет. Каждый из собравшейся компании ни раз успел проговорить мечту держателя лавки с сувенирами: «Вот бы каждый месяц был таким же удачным, как и декабрь, тогда я бы вообще забот не знал, мог бы нанять человека и довольно считать прибыль, не приходилось бы самому сутками сидеть за прилавком». Питер молча их слушал, ему эта информация была ни к чему, но время в компании, пусть и не в самой желанной, летело намного быстрее, и мысли хоть и мелькали в его голове, но уже не с такой скоростью и отдачей, как это было часом ранее.

– Вот у нас есть немного денег, и живём же как-то, есть еда и кров, – включился в разговор Михаил. – А эти миллионеры и миллиардеры, зачем им столько денег, на что можно потратить такое состояние?

– А это ты верно говоришь… – икота остановила мысль Джека, с его головы упал обруч с оленьими рогами, и тот еле-еле смог его поднять и при этом не упасть.

– Вот представьте, друзья, если бы все деньги, которые есть в этом мире, люди взяли и поделили поровну между собой, – высказывал свою социалистическую теорию Филипп. – Все стали сейчас бы счастливыми, и никто из нас не был в таком случае обделён. – Данная речь понравилась всей компании, – это можно было понять по громкости аплодисментов.

– Да, возможно вы так и думаете, – возразил Питер, – но не прошло бы и несколько лет, как всё сразу же самобразовалось, каждый бы стал тем, кем и был до этого. Деньги, пришедшие к человеку без прилагаемого труда, не задержаться у него. – Компания лавочников непоминающе посмотрела на него.

– Интересно, Питер, – вмешался в разговор бармен, – а почему ты так думаешь?

Все, кто сидел за барной стойкой, прекратили разговоры между собой и уставились на Питера в ожидании ответа:

– Билли, а ты сам подумай. Каждому из нас бы достался одинаковый кусок общемирового пирога. Кто-то бы его сразу съел, верно? Кто-то бы его сразу продал, а кто-то бы дождался того момента, когда пирог станет редкостью. И что бы он тогда сделал? Верно, получил бы от него максимальную выгоду, – серьёзность в глазах Питера пугала окружающих, они не были готовы к резкой перемене настроения. – На таких основах и построен наш мир – глупо это отрицать.

– Возможно, ты и прав… – с грустной неуверенностью ответил Билли. – Может, чего покрепче сока?

– Нет, спасибо. Ничего не нужно, – Питер собрался уходить. – Спасибо за компанию. Не волнуйтесь, что пораньше от Вас ухожу, ведь всё, что я говорил до этого, остаётся в силе. – И он показал на бокалы и рюмки.

– Всего хорошего, – Протянул руку Питеру Филипп, и все остальные последовали его примеру.

– До свидания, – ещё раз повторил Питер вышел из бара.

Оказавшись на улице, он посмотрел на часы и удивился тому, с какой скоростью пролетело время, – стрелки приближались к полуночи. Это был один из тех немногих случаев, когда он выходил из бара или ресторана, не выпив там и грамма алкоголя. Странное ощущение пронеслось по телу. Питер включил телефон, как он тут же завибрировал от приходящих уведомлений. Шестнадцать пропущенных звонков от Кристины и примерно столько же сообщений. «Питер, почему ты так поступил со мной? Ты обещал приехать, мы должны были увидеться! А теперь я сижу тут одна в противной мне компании. Ты ведь даже не предупредил меня, я не знаю, что и думать. Напиши мне, как включишь свой телефон», – все полученные сообщения от Кристины были схожего содержания, но Питер, как их просмотрел, ничего не почувствовал, кроме жалости.

Среди множества поздравлений от знакомых и приятелей ему в глаза сразу же бросилось одно, отправителем которого была Ассоль: «Питер, привет. Поздравляю тебя с Рождеством, не засоряй свою голову негативом, его и так в жизни предостаточно. Наслаждайся мгновением. Возможно, скоро увидимся». Он несколько раз прочитал это сообщение, и нашёл в нём для себя огорчение, хотя отправитель просил его не прибегать к этому. В этих написанных словах Питер ощущал отдалённость и прикрытый холод со стороны девушку. «Она бы так никогда не написала. Видимо, сотни километров между нами во всех смыслах…» – с грустью отметил Питер и потянулся за сигаретой, но пачка была пуста. Он обернулся назад и понял, что в бар возвращаться у него нет никакого желания.

После последней встречи Ассоль и Питера прошло несколько дней, несколько томительных, долгих, тянущихся, словно нуга, непонятных дней. Парадоксальность и интерес жизни заключается в мгновениях времени, которые способны кардинально изменить жизнь человека. Дело случая, но чтобы словить этот случай придётся приложить не мало усилий, предпринять сотни безуспешных попыток, прежде чем настигнет удача. Везёт не дуракам, а тем, кто пробивает себе путь сквозь заросли колючих и вьющихся со всех сторон сорняков. Дураки лишь над этим смеются, а когда видят, что кто-то всё-таки достиг своей цели упорным трудом и безудержным стремлением вперёд, говорят: «Столько времени потратил на эти кусты в пустую, а по итогу в них что-то нашёл. Правильно говорят, что дуракам везёт». Но жизнь постепенно расставляет каждого на своё место: кто-то курирует спектакль, кто-то играет на сцене, кто-то занимает место в партере, кто-то – в бенуаре, кто-то – в амфитеатре, кто-то расположился в ложе или на балконе, а некоторые и вовсе не то, чтобы не участвовали в спектакле, но и ни разу его не видели, лишь показывали пальцем на афишу и с важной гримасой твердили: «Дуракам везёт».

Ассоль, насколько было известно Питеру, в это время находилась где-то в Скандинавии, и он не знал, как долго она там пробудет и с кем. Он лишь услышал от неё, что на новогодних праздниках её в городе не будет.

– Питер, извини меня, но мне нужен отдых, как и тебе самому. Необходимо разобраться с мыслями, осознать, что я делала и к чему конкретно пришла. К чему стремлюсь… – вспоминал телефонный разговор Питер. – Понимаешь, я чувствую себя немного разбитой, только не вини себя, потому что дело не только в том, что между нами произошло. Накопилось многое, нужно над этим работать и разгребать эту кучу. Мы с тобой обязательно обо всём поговорим, но за нас будут принимать решения уже не спонтанные эмоции.

– Спонтанные эмоции? – За вопросом последовало долгое молчание, дающее ответы на многие вопросы.

–Тебя ждёт что-то большое в будущем, я это чувствую, а тут я мешаюсь и устраиваю тебе истерики, будто имею на это право. Не отчаивайся, я мысленно с тобой рядом… – Попыталась перевести тему Ассоль, но не смогла сдержать слёз и оборвала телефонный разговор.

Этот диалог произвёл сильное впечатление на Питера, он в одночасье отказался от бессмысленных занятий, которые до этого отнимали у него большую часть свободного времени. Ему показались такими пустыми и абсурдными все те мимолётные связи, о которых до этого момента он толком и не задумывался. «Заполнять пустоту пустотой, – говорил он сам себе. – Менять жизнь на вспышки существования. А зачем? От себя ведь невозможно убежать, сколько раз я в этом убеждался и в истерике только ускорял шаг. Да, возможно мне и было приятно, но это лишь ненадолго отталкивало момент истины».

Питер шёл в неизвестном направлении, хлопья снега жгли ему кожу на лице, но он этого не чувствовал, ему хотелось расстегнуть пальто и бежать на встречу чему-то непостижимому, необъятному и маячащему в близком будущем. И вот он уже бежит, не ощущающий удивлённых и недоумевающих взглядов прохожих. Снег, словно искры, вырывается из-под ног Питера и зависает на несколько секунд в воздухе. Вопреки всем возникшим мыслям и трудностям, необъяснимая радость и уверенность проникли в его кровь и участили пульс. Каждый новый шаг становился твёрже и увереннее предыдущего, с каждым новым вдохом воздух становился слаще. Безмятежность захватила в плен тело и внутреннее состояние Питера. До этого преследующие его пустота, тоска и одиночество разбились в щепки об эйфористический панцирь. Он что-то окончательно решил, ещё не знал что, но был твёрдо уверен в силе этого решения.

В этот момент у него зазвонил телефон и он без промедления поднял трубку:

– Удивительно, – раздался пьяный бас из телефона. – Сам Питер мгновенно поднял телефон, эту дату необходимо обвести красным кружком в календаре. И это несмотря на то, что время давно перевалило за полночь, у-ди-ви-тель-но! – в этом неумелом сарказме Питер узнал Генри.

– Интересно, Генри, а почему ты до сих пор не спишь и решил мне позвонить? Необходима помощь? Если да, то ты ошибся номером, – без злого умысла отвечал Питер, сейчас в его мыслях не осталось места для негатива.

– Ну, мой друг, с Рождеством тебя, пусть и прошедшим. Позвонить смог только сейчас. Сам понимаешь, устраивал приём, видел бы ты, сколько на мероприятии присутствовало высокопоставленных лиц, зря ты не пришёл, многое упустил, – складывалось ощущение, что Генри позвонил только ради того, чтобы напомнить Питеру о том, кто и в каком количестве был в его доме. Он всё ещё думал, что сможет заслужить настоящее уважение со стороны Питера, и если не за счёт своих решений, действий и мыслей, то с помощью окружающих его людей.

– Спасибо. И тебя также с Рождеством, передай мои поздравления и своей жене. Спокойной ночи. – Питеру хотелось побыстрее закончить этот разговор.

– Кристине? – Возмущённым тоном переспросил Генри, тем самым дав понять Питеру, что он о чём-то догадывается. – А причём здесь она?

– Если я не ошибаюсь, то она твоя жена, Генри, – в его голосе ни чувствовалось ни волнения, ни тревоги, ни какой-либо ещё отрицательной нотки, которая могла бы его выдать. Он вообще не думал о Кристине и сейчас не придавал ей никакого внимания, и Генри это почувствовал и успокоился, после чего отметил рабочие успехи, рассказал о каких-то людях и договорах, которые сейчас собеседнику были неинтересны, и через несколько минут, к радости Питера, попрощался.

На улице стояла настоящая зимняя ночь, отчего улицы были заполнены людьми. Они были менее подвижны, нежели днём, в их глазах читалась усталость после весёлого вечера. Вот и прошло Рождество, праздничная трансцендентность сменилась будничной имманентностью, но впереди людей ждал главный праздник в году – Новый год, поэтому искорки чудесного ещё будут неделю витать в воздухе.

Питер позвонил Марку, поздравил его с прошедшим праздником и коротко обсудил планы на будущее. «Думаю, всё-таки ещё не всё потеряно, и мы сможем что-нибудь придумать в противопоставление интересам медийных магнатов», – отвечал Питер, когда его собеседник спросил, будет ли он дальше растрачивать себя попусту, воздвигая информационные монументы и памятники бездарям, лишь потому у их окружения есть лишние ресурсы. Они успели сблизиться за достаточный короткий промежуток времени. И это, скорее, говорило не столько об общих интересах, увлечениях, взглядах, сколько о внутреннем одиночестве.

Поговорив с Марком, Питер вспомнил о Фрэнке и решил ему позвонить, но, увидев, сколько сейчас времени, он засомневался, ведь у того была семья. Повертев в руке телефон, всё-таки решил набрать.

– Алло, – послышался бодрый голос, и Питер почувствовал облегчение, поняв, что не нарушил сон товарища.

– Привет, Фрэнк, это Питер. Извини, что так поздно звоню, хотел… – Но собеседник не дал ему договорить:

– Доброй ночи, рад тебя слышать. Не ожидал, что позвонишь, по правде говоря. С Рождеством тебя, если ты христианин.

– И тебя с праздником. Как ты поживаешь?

– Не скажу, что плохо, только вот не спится чго-то, как будто знал, что кто-то должен позвонить. А твои дела как? Видел, кстати, твою работу, я про артиста сейчас, что-то на «T», вылетело из головы.

– Terry. – Напомнил Питер.

– Да, он самый. Везде он меня преследует, где бы я только ни был. Возникают мысли, что мне необходимо слушать его музыку. Здорово ты постарался, молодец, – Фрэнк действительно видел проделанную работу и её превосходный результат, но не мог понять мотивы Питера. – Питер, тебе самому нравится твоя работа?

– Не знаю… – Неуверенно растянул Питер. – А почему не должна? Он приносит мне неплохие деньги. Но ладно, давай пока не об этом. Я-то чего звоню тебе, хотел работу предложить, есть идея одна.

– А ты умеешь удивлять, Питер, – заулыбался Фрэнк. – Звонишь в два часа ночи, чтобы предложить работу, но так даже интереснее. Что за работа, да и что за идея?

– Прогуливался, думал над дальнейшей жизнью. Смешно это звучит, честно говоря, звоню тебя поздней ночью и начинаю рассказывать про свои прогулки, – Питер улыбался, ему стало немного стыдно. – Расположение духа хорошее, вот и решил сразу позвонить. Пусть пока это будет секретом, не телефонный разговор. Встретимся на днях где-нибудь, перекусим и всё обсудим.

– Ничего страшного. Подкинул ты мне мыслей на ночь, теперь точно не усну. Ладно, не буду допытывать.

– Скажу так: тебя заинтересует, обещаю. Спасибо, что поговорил со мной в столь поздний час.

– Спокойной ночи. Только это, Питер, в будние дни звони после восьми вечера, до этого времени обычно занят.

– Хорошо. До встречи, – закончил разговор Питер, набрал полную грудь свежего воздуха и медленно выдохнул. Изначально он позвонил Фрэнку без всякого умысла, просто, чтобы поздравить с Рождеством, но во время диалога ему в голову пришла мысль, которая чётко заявила о своём праве на существование. Мысль, не похожая на другие, навещающие Питера ежедневна. Это мысль ни единожды возникала в его голове, но он её откидывал и ставил крест, не веря в её осуществимость. Теперь же она явилась с особым напором, не рассматривая вариант отступления, и Питер принял её, не насильно, а искренне.

Усталость постепенно опутала своими чарами Питера, но ему хотелось ещё пройтись, поэтому до дома он пошёл пешком. Снег скрипел под ногами одурманивающими звуками, отчего глаза с каждым шагом закрывались на долю миллиметра. Через полчаса он уже стоял напротив дверей, ведущих в квартиру, и лениво искал ключи по карманам. Спустя минуту Питер спал крепким сном, говорящим о продуктивности сегодняшнего дня.

Тем временем Ассоль пила утренний кофе, любуясь живописным зимним пейзажем за окном. В километре от лесного домика, где она находилась, тянулась длинная цепь скандинавских гор, поражающих воображение. Ассоль, глядя на них, всем нутром ощущала бесконечность мгновения собственного существования. Девушка здесь была впервые, и эта грозная красота захватывала у неё дух. Массивные горы величественно пронизывали насквозь облака, подтверждая этим своё великолепие и тысячелетнюю неприступность.

Люди, забравшись на вершину любой горы, считают, что её покорили, хотя их власть не может распространятся на незыблемость шрамов земного шара. Это лишь говорит о том, что мы склонны преувеличивать свои достижения и собственную значимость. Если человека, взобравшегося на вершину горы, не станет, то это не говорит о том, что и гора превратиться в равнину. Она останется неизменной на протяжении миллионов лет, и за это время найдутся миллионы людей, которые будут считать, что покорили новую вершину, но будут забывать о том, что сами покорны перед временем – ничем не определимой величиной, определяющей нашу жизнь.

Несмотря на достаточно суровые климатические условия, в домике было тепло и по-особенному уютно. Он был небольшим, всего две комнаты, кухня, ванная и закрытая терраса. Внутри него царил запах свежей древесины – это было и не удивительно, ведь вся мебель и внутренняя отделка были из дерева. Ассоль расхаживала со стороны в сторону по террасе в шёлковой пижаме лазурного цвета, поглощённая фантазиями небывалых масштабов. Солнечные лучи сопровождали каждый шаг девушки, создавалось впечатление, что она находится в объятиях звезды, – до того легко и грациозно она передвигалась. Её каштановые волосы были сотканы из нежности и ласки, казалось, что даже могущественные горы умилялись столь маленькому, стройному и статному существу.