Квадратный метр неба

Так и прошёл первый месяц после неожиданного расставания. Июль, самый тёплый месяц лета, оказался невыносимо холодным для Питера. Этот месяц в корне отрицал три христианский добродетели – веру, надежду и любовь. Пустые шаги вперёд без конкретного пункта назначения.

Квартира Питера приобрела за несколько десятков дней довольно мрачный вид: разброшенная в каждом угле одежда; скопившийся в полиэтиленовых пакетах мусор; несколько недель кряду не заправленная кровать, на которой Питер часто спал в одежде; скопившаяся на полках и малопосещаемых местах пыль. Всё это говорило об одном: Питер перестал замечать условности, на которые часто обращал внимание до того момента, пока Ассоль не исчезла, захватив с собой всё то, чем он дорожил.

Кухня… Только в этой комнате в разных местах: на столе, холодильнике, микроволновке и подоконнике стояло около пятнадцати грязных кружек и чашек из-под кофе. Если Питер и хотел сделать новый, то он не заморачивался, а просто ополаскивал посуду, чтобы ранее заварившаяся кофейная гуща не оседала на зубах. Посудомоечную машину он не включал и питался в любом заведении, где продавалась хоть какая-то еда. Единственная чашка, которая была чистой и которую он сознательно мыл раз в день, в прошлом принадлежала Ассоль. Можно сказать, что Питер помешался, но кто из нас способен переносить грубые удары судьбы так, будто бы ничего серьёзного и не произошло? И речь не о том, как человек после потери близкого ведёт себя с другими, а о том, когда он находится наедине с самим собой. Может кто похвастаться таким достижением, как безразличность и спокойствие? Если да, то настолько и был дорог вам человек, что ничего не смог изменить в вашей жизни.

Управление компанией «PionArt» по большей части было передано Марку ещё до того, как Питер обнаружил роковую записку, а уже после её прочтения он ускорил решение остальных юридических вопросов. Нападки на репутацию компании прекратились, отбивать клиентов ради принципа Генри и Ричард перестали, – наступило своего рода спокойствие. Все сотрудники продолжали работать, постепенно приходя в себя после случившегося с Фрэнком. Безусловно, что некоторые не смогли выдержать столь напряжённой обстановки и уволились, среди числа которых была и Морин. Но помимо тех, кто покинул своё рабочее место, были и те, кто прибыл в ряды молодой организации. Шокового (в положительном ключе) эффекта не наблюдалось, как это было ранее, но и стагнации тоже: компания стала планомерно развиваться, открывать перед собой новый горизонты и создавать дополнительные рабочие места. В последующем она создаст имена в сфере шоу-бизнеса не одному десятку людей, которые не забудут то место, где они начинали, и тех людей, которые направили свои усилия на то, чтобы превознести их.

Питер остался лишь советником, и довольно неплохим даже в самые суровые для него времена. Опрометчиво было бы считать, что если человек поглощён какой-либо проблемой, то в его голове недостаточно место и для других мыслей. Как раз-таки наоборот: он будет искать возможность подтвердить то, что он не беспомощный и ещё имеет вес в социальном конструкте. Самопожирающих, беспросветных и отягощающих мыслей такому человеку предостаточно в то время, когда он находится в полном одиночестве. Для Питера советовать или предлагать что-то для компании, возможно, было единственным подтверждением того, что он до сих пор жив.

К концу лета до Питера наконец-то дошло, что Ассоль бесследно исчезла, а попытки её найти не увенчаются успехом. Но осознание этого факта ни коим образом не повлияло на его эмоциональный фон. С тем же успехом, с каким Питер понял, что Ассоль – это далеко и почти что невозможно, он также пропитался и потерей, намного более глубокой и вязкой, нежели до этого. Его можно было бы принять за слабого духом человека, но навряд ли бы такой человек действовал, пытался найти выход, и естественно, что не самый рациональный и правильный, как могло бы показаться наблюдателю. Но Питер ещё видел свет, тусклый, невзрачный, далёкий, даже воображаемый, но он всё-таки его видел и следовал в его сторону.

Может возникнуть вопрос: «На что же жил Питер?». И на его есть довольно незатейливый ответ. Помимо того, что у него на счетах в банках находились средства, пусть и не слишком большие, но которые на всякий случай он довольно предусмотрительно оставил во время бурного периода своей деятельности, он также получал и дивиденды от тех компаний, чьи акции приобрёл. Питер бы и никогда не подумал этого сделать, но в нужное время нашлись те люди, для которых он и не представлял особого интереса, но они и не исключали возможности собственного обогащения за счёт молодого человека (большинство из тех компаний, в которые вложился Питер, со временем стали банкротами и ликвидировались с рынка, а ему досталась лишь незначительная часть тех активов, которые остались после покрытия обязательств перед кредиторами). Но помимо этих предложений Питер вложил немалые суммы в уже состоявшиеся организации, функционирующие на рынке не первый год и сумевшие завоевать его прочную часть далеко за пределами страны. Дивиденды – это небольшая прибыль, но её хватало, чтобы удовлетворить первоочерёдные потребности, а другого Питеру в теперешнем состоянии и не было нужно.

Зачем нужны купюры, когда нет её?.. И не будет?..

V

Внутренняя опустошённость и нависающая над головой тревога, которая только и ждёт, чтобы привести жизнь человека к необратимым последствиям. Ощущение собственного бессилия и желание сорвать голос в безудержном крике… Но невозможность этого сделать. Сухие слёзы, обжигающие каждую частицу внутренностей, слёзы, стоящие комом в горле и не дающие произнести и слова. Пустой взгляд, цепляющийся за любого человека как за проблеск помощи, помощи и ещё раз помощи, даже если этот человек тебе абсолютно неинтересен и безразличен. Стремление находится где-то в обществе, выдавливание из себя слов и шуток, пропитанных неискренностью и обыкновенным желанием где-то задержаться.

Осень, сверкающая красно-оранжевыми языками пламени, не предвещала чего-то загадочного, наоборот, сентябрьские холодные дни простудили душу и разум Питера. Впервые за несколько месяцев он посетил бар «Диагональ». Стоило ему только зайти внутрь, как тут же его посетили воспоминания, не самые приятные, но достаточно беззаботные по своему характеру. Питер не единожды говорил сам себе, что алкоголь ничего не поможет решить, а лишь усугубит имеющиеся проблемы. Но как только он ступил за порог бара, эти здравые мысли в одно мгновение разбились о специально до блеска начищенные бутылки с алкогольными напитками. Бармен Билли расплылся в улыбке, увидев, как зашёл драгоценный клиент, не появляющийся в заведении уже достаточно долго, ему не терпелось узнать, как обстоят дела у Питера, где он пропадал и чем занимался, но ничего конкретного тот ему не рассказал, а лишь кивал головой или отмахивался рукой.

– Билли, будь добр, мне бутылку джина, льда и немного газировки, без разницы какой, – присев за барную стойку, устало промямлил Питер.

– Будет исполнено! – с нескрываемым энтузиазмом произнёс бармен, словно отдавал честь вышестоящему чину. – Может, чего закусить, у нас сегодня подаётся отличная закуска из сырой рубленой говядины, заправленной желтком, луком, горчицей и ке… – Презентация блюда не удалась, Питер перебил Билли:

– Что-нибудь лёгкое есть?

– Могу предложить овощную нарезку, туда входит сладкий перец, огурец, томаты, стебель сельдерея, мор… – бармен снова не успел договорить:

– Да, сойдёт, но сначала джин, а остальное может подождать, – и Питер пальцем указал на алкогольный напиток марки «Beefeater». Как только бутылка оказалась около него, он налил себе полстакана и за несколько глотков опустошил его, скорчив лицо. Достаточно давно Питер не употреблял крепкий алкоголь, отчего вкус показался ему слишком отталкивающим, но как только он почувствовал эффект от джина, вкусовые качества напитка перестали его волновать.

Не прошло и десяти минут, как бармен принёс овощную тарелку и, посмотрев на бутылку из-под джина, удивился тому, что более одной трети из неё уже было отпито. Он поинтересовался у Питера, что такого у него произошло, раз он соблюдает такой быстрый темп питья, но тот опять же ему ничего не ответил, а только попросил, чтобы он не обращал на это внимание и дальше занимался своей работой. Каждый новый глоток алкогольного напитка наполнял искусственным светом окружающий Питера мир. Постепенно строгие очертания видимых им вещей и людей смягчались, слова стали произноситься с большей лёгкостью, а воздух в лёгкие начал стремиться сам.

Алкоголь – это универсальное средство решения возникающих проблем, как изначально может показаться, но за иллюзорной оболочкой скрывается правда, заключающаяся в том, что алкоголь не только не помогает решить их, а только усугубляет жизненные трудности. Он отупляет сознание и дарит краткосрочный эффект беззаботности, который на утро аукается в лучшем случае неважным физическим и психологическим состоянием. В худшем случае он деформирует сознание, заставляет человека поверить в то, что только он способен улучшить его настроение и избавить от стресса, и, действительно, в это сложно порой не поверить. Но на самом деле он создал внутри индивидуума такую дофаминовую дыру, что заполнить её не сможет ничто, кроме его самого. Все остальные внешние факторы кажутся противоречивыми, а всё потому, что ради них нужно стараться, прилагать усилия и тратить время. Другое дело – алкогольный напиток, его лишь стоит приобрести – и проблема решена. Но всё, что в человеческой жизни достигается без усилий, несёт за собой настолько же малую эффективность. Важен не результат, как бы это глупо не прозвучало, а пройденный путь. Мы запоминаем события в нашей жизни не по конечной точке, а по множеству запятых, двоеточий, восклицательных и вопросительных знаков, возникающих у нас на пути. То, что человек склонен заполучить желаемое наиболее простым способом ещё не означает, что это желаемое принесёт одинаковый эмоциональный эффект вне зависимости от сложности его достижения. Рассвет, который является мечтой для слепого, – для зрячего представляет собой обычное начало дня: он не увидит в нём новой жизни, новых впечатлений, которые могли бы его вдохновить как-то иначе ступать по земле. Алкоголь же даёт право стать слепым на короткий промежуток времени и придумать себе мелкую «мечту», но расплачиваться за него придётся тем, что ты ослепнешь по отношению к окружающему миру, хотя и являешься зрячим. И эта слепота не даст тебе будущего, на которое можно надеяться, эти закрытые глаза подарят со временем только мрак, тьму и отчаяние.

Осталось меньше половины бутылки джина, и Питер ощутил, какого это, не пить долгий промежуток времени крепкие алкогольные напитки. Ему казалось, что он сейчас парил, но вот-вот должен был упасть. Он осмотрел тех, кто находился в баре, и понял, что количество посетителей увеличилось. И чем пьянее он становился, тем больше ему хотелось с кем-нибудь поговорить, с тем, кто не знает его и впервые видит. Из общей массы людей Питер приметил женщину, отличающуюся от остальных хотя бы возрастом. На вид ей было около сорока лет, хотя всем остальным, кто находился в баре, было не более тридцати. Она сидела за столиком в дальнем углу и пила обычный кофе, задумчиво глядя на танцующих людей. В её глазах не было грусти или одиночества, но также и не было радости, задора, – в них не горел огонь. Из-за недостатка освещения Питер толком не смог разглядеть её внешность, чтобы нарисовать перед собой эмоциональный портрет. В конце концов, интерес взял над ним верх, и он решил с ней познакомиться.

– Добрый вечер, – поздоровался Питер и словил себя на мысли, что не имеет полнейшего понятия, как продолжить разговор.

– Добрый вечер, – без капли удивления, улыбаясь, поприветствовала незнакомца женщина. – Вы чего стоите, будто потеряли дар речи? Присаживайтесь, место свободно. – И она рукой указала на единственный стул, стоящий напротив её.

Питер, смутившись, присел и смог рассмотреть женщину, которую звали, как он узнал позже, Айрис. Её лицо было довольно миловидным: зелёно-карие глаза с опущенными уголками, наполненные опытом, добротой и женской мудростью; нос был прямой, но не слишком большой, чтобы выбиваться из общей картины; тонкие бледно-розовые губы, казалось, не могли произнести чего-то пошлого, грязного и оскорбительного. Вьющиеся рыжевато-коричневые волосы были подстрижены под каре, и только подчёркивали оживлённость девушки, которая была более чем стройна для своих лет. На ней было лёгкое летнее платье чёрного цвета с расположившимися на всей его поверхности наиболее известными созвездиями северного полушария. В целом, женщина производила достаточно приятное впечатление, располагающее к себе остальных.

Поначалу Питеру было трудно с ней разговариваться по непонятным ему причинам, ведь до этого он никогда не испытывал дискомфорта при общении с противоположным полом, а тут как будто резко разучился устанавливать контакт. То ли это сказывалось неважное внутреннее состояние, то ли отупляющее воздействие джина, то ли всё вместе взятое, но факт оставался фактом. Айрис смотрела на Питера как на забавного сконфузившегося юношу, которому не сиделось на месте. Но по прошествии некоторого времени обстановка разрядилась, и он уже без капли смущения вёл с женщиной полноценный диалог, в ходе которого выяснилось, что Айрис работает актрисой в небольшом драматическом театре, находящимся на окраине города. Поначалу они обсуждали те темы, которые не требуют дополнительных знаний о собеседнике: сложившаяся обстановка в мире; действия того или иного человека, о котором слышал каждый; их разговор, по ходу своего развития, коснулся даже банального отношения к погоде за окном.

Спустя час они разговорились, немного узнали друг о друге, хотя и не стремились к этому. Каждый из них просто желал с кем-нибудь поговорить, отвлечься от нагнетающих мыслей и скоротать время. И изначально Питеру показалось (впрочем, довольно часто он складывал такое первое впечатление о человеке), что Айрис достаточно поверхностный собеседник, но в скором в этом разуверился. Его ошибка по отношению к другим людям состояла в том, что он не учитывал того, что не каждый человек начинает свой диалог свысока, не стремится при первом же знакомстве зацепится за звёзды, доказывая другому, как далеко зашли или могут заходить его мысли и интересы. Эрудиция, кругозор и образованность – важные качества личности, но если человек перед вами не знает, какую идею несёт в себе экспрессионизм, символизм или импрессионизм, или же не знает законов квантовой механики, то это не означает, что он скучный и недалёкий. Скорее всего, он даёт этому миру и окружающим его людям гораздо больше, нежели лицемерный нарцисс, не имеющий способности созидать и нацеленный самоутверждаться за счёт недостаточных знаний у других. На каждого ведомого найдётся более ведомый, и тогда проигравший сдаёт свои позиции, показывая уже не столько свои знания, сколько способность переходить на личности. Хотя и Питеру не было это свойственно, но тем не менее он не был из числа тех, кто полностью обделён такими качествами.

– Питер, сейчас быть старше тридцати лет – классно, – сказала Айрис с грустью в глазах, когда они заговорили о возрасте. – Идеалы горящей юности преданы и растоптаны действительностью, романтические иллюзии развеяны банальностью человеческих взаимоотношений, самые большие надежды разбиты об огорчения и разочарования. Но уже есть деньги, и жить стало вроде удобнее… – Она медленно выдохнула, словно в её лёгких и вправду до этого ютилась юность. – Правда, уже и не за чем…

– Слишком пессимистично, – удивляясь самому себе, произнёс Питер. – Есть же положительные моменты, которые подталкивают нас в завтрашний день: близкие люди, например, муж, дети или же друзья. Тем более я вижу на безымянном пальце у тебя кольцо. Может, не всё так печально? – Он вылил остатки перенесённого с барной стойки джина себе в стакан, но решил повременить с его опустошением, словив себя на мысли, что он уже сильно охмелел.

Айрис, задумавшись, посмотрела в сторону, будто пыталась найти там объяснение своим словам, но поняв, что у неё ничего не выходит, решила ограничиться следующим:

– В данном случае ты прав. И в самом деле наиболее тесное окружение мотивирует тебя шагать дальше, но я говорила немного о другом, не знаю, как тебе это объяснить, возможно, сейчас это невозможно и придёт к тебе только с годами, когда поймёшь, что ты уже достаточно немолод, но и вовсе не стар, но и в этом нужно себе признаться, – теперь Айрис пила уже зелёный чай. За всё время их диалога, она заказывала только горячие напитки, чередуя кофе с чаем. В этот бар она попала чисто из любопытства, не преследуя каких-то конкретных целей. Она наблюдала за окружающими, за их движениями и поведением, за их речью – иными словами, за мыслями, роящимися в головах людей. Женщина бы и дальше занималась этим, пока не иссякнул бы интерес, но этому занятию помешал Питер, а она была и не против поговорить, хотя видела, что он уже находиться не в слишком трезвом состоянии. Но тем не менее он был ещё в состоянии поддерживать беседу, анализировать и думать, пускай и с некоторой заторможенностью.

– Сложно признаваться себе и другим людям в чём-то, чего сам не хочешь до конца признавать, но чувствуешь, что так оно и есть, – постукивая стаканом по столу, сказал Питер. – Кстати, сейчас стакан на восемьдесят процентов пуст, именно пуст, получается, он мой собрат по оружию?

– С годами я начала практиковать одну интересную вещь, я нигде о ней не читала и не слышала, как-то само получилось, – подхватила слова Питера женщина, – когда мы не можем себе или кому-то в чём-то признаться из-за возникшего страха, то я начинаю представлять себя скелетом, на которого накинули одежду, где скелет – это сама суть, а одежда – это оболочка страха и слои лжи. Так вот, скинуть с себя всё сразу невозможно, но если делать это постепенно, то может получиться. Если вспомнишь это, то попробуй. Каждый элемент одежды – это преграда к правде, к тому, о чём мы действительно думаем. Начни сначала с шарфа, следующий раз скинь куртку, потом свитер и так далее, пока не покажется суть. А дальше это войдёт в привычку, и даже жить как будто станет легче.

– Интересно, а если у скелета сломаны кости, то это тоже правда? Или они должны для начала срастись? – Питер выпил остатки джина, чтобы побороть икоту.

– Заходишь ты слишком далеко в мыслях, туда, куда не стоит лезть. Ты сейчас из одной проблемы создал две, а если пойдёшь дальше, то и перешагнёшь с таким настроением и десяток, – Айрис посмотрела Питеру в стеклянные глаза и предложила ему выпить кофе, чтобы хотя бы немного отрезветь, на что тот ответил:

– Честно, меня уже тошнит от этого кофе, лучше тоже выпью зелёного чая, хотя я уверен, что он ни капли не поможет.

За время общения они коснулись множества тем, начиная от религии и заканчивая искусством постмодернизма. И даже на утро, которое было относительно паршивым для Питера, он вспомнил, что на всякий случай записал в заметках слова Айрис, связанные с определением искусства (настолько они показались ему точными и не отягощёнными научными терминами): «Искусство – это человек, это отражение того, что за ним и что в нём. А человек – это и есть пересечение двух миров – внешнего и внутреннего. Только самые гениальные из нас смогли найти наиболее гармоничное их пересечение и воплотить это наяву. Не важно, с какой целью они это делали, куда важнее, что в их работах мы нашли отражение части себя, а кроме нас в них нашли отражение и другие тысячи и миллионы людей, поверив в то, что они не одиноки. Великая сила…».

Когда на часах уже было два ночи, и люди уже начали расходиться, Питер почувствовал невыносимую усталость и обрадовался ей. Он понимал, что благодаря этому ощущению сможет хотя бы уснуть, а завтрашний день – это мысли и проблемы, с которыми он столкнётся только после пробуждения, сейчас они его не волновали. Питер вообще перестал планировать свою жизнь, как он делал это раньше, теперь ему было абсолютно всё равно, что ждёт его, он без сопротивления поддался течению жизни, направленному в никуда. Окружающий мир для него сейчас выступал как чёрно-белая фотография, от которой нечего взять – ни возможностей, ни каких-либо эмоций, ни тяги противиться своему бездействию.

– Спасибо, Айрис, за компанию, пойду дальше вдыхать и выдыхать, вдыхать и выдыхать… – произносить слова после такого количества выпитого ему стало гораздо труднее, чай, как он и думал, ему не помог. – Может, когда-нибудь и увидимся, вдыхать и выдыхать, вдыхать и выдыхать…

– До свидания. А говорил, что у меня всё пессимистично, – пошутила напоследок женщина, но заметила, что молодой человек её уже не слушает, а смотрит куда-то далеко сквозь неё. – Береги себя, Питер. Не знаю, что у тебя случилось в жизни, но я верю, что в скором времени у тебя всё наладиться.

Питер глупо улыбнулся и, пошатываясь, направился к выходу, невнятно шепча себе под нос слова, которые не прекратит повторять до того момента, пока не подъедет такси:

– Вдыхать и выдыхать… – два слова, описывающие нашу физиологическую потребность в воздухе, но насколько грустными они кажутся, если воспринять их иначе.

Не без труда добравшись до квартиры, Питер зашёл внутрь и чуть ли не мгновенно протрезвел, учуяв запах Ассоль. Он сорвался с места и бросился осматривать комнаты, но никого в них не обнаружив, упал на кухонный пол, где по утрам стояла в ожидании кофе Ассоль. На полу он пролежал чуть более пяти минут, и, собравшись уже подняться, Питер увидел своё отражение в дверце электроплиты. «Какое же сейчас я ничтожество, насколько я немощен», – сказал он сам себе и всё-таки встал. Он направился к холодильнику и достал оттуда первую попавшуюся бутылку с алкоголем, поднёс её горлышко к губам и сделал несколько глотков. Запах девушки, как ему казалось, до сих пор стоял в квартире, и он снова попытался заглушить его очередным глотком горького напитка, смешавшегося с ещё более горькими слезами.

Питер уснул в одежде, сидя за столом. С этого злополучного момента и начался крайне негативный период в его жизни, длившийся почти две недели. Он пытался заглушить боль алкоголем, мучая не только психику, но и организм. Проводить вечера и ночи он стал в барах, посещение которых ставило перед собой одну единственную цель – убежать как можно дальше от реальности и не находится одному. В этих заведениях он ни с кем не общался, но уже само присутствие людей немного смягчало мировосприятие. Питер старался не бывать в тех заведениях, в которых мог повстречать знакомых, поэтому стал наведываться в самые бюджетные бары, где основная доля посетителей была обычными зеваками, пытающимися найти хоть какое-то развлечение в жизни, разбитой на осколки бытом.

Спал Питер в основном в дешёвых гостиницах, потому что сейчас ему было всё равно, в какой кровати или кресле засыпать. Просыпался он после обеда, если не было слишком плохо, то даже умывался и менял одежду, раз в пару дней забегая в квартиру. На связь он не выходил, телефон был разряжен, и подзаряжать его ему не хотелось. Вечер и ночь – попытки скрыться от себя в заведениях, где продают алкоголь, утро и день – сон. Возможно, так бы и продолжалось дальше, если бы Питера никто не пытался найти. Только подумать, его знало так много людей, и по итогу только несколько о нём волновались, если не один.

Питер после очередной ночи в баре ночевал в квартире, так как только этот адрес он внятно смог сказать таксисту. Утром Марк открыл незапертую дверь и обнаружил у входя спящего Питера, чему был очень удивлён. Он, конечно, предполагал, что его друг может попробовать где-нибудь или с кем-нибудь расслабиться, но не до такой степени. Приподняв его, он отнёс его на диван в гостиную, на что тот никак не отреагировал. Марк увидел перед собой обросшего щетиной исхудалого Питера в залитой вином или каким-то соком рубашке и грязноватых штанах, было понятно, что он не раз в них упал, прежде чем попал в квартиру. Марк не разбудил Питера, а терпеливо подождал, пока тот проснётся.

– Чёрт, Марк, – сказал Питер, как только открыл глаза. – И давно ты здесь? – Спросил он своего друга и залпом выпил кувшин с водой, который тот предусмотрительно принёс, пока он спал.

– Несколько часов. Я поднял тебя с пола и принёс на этот диван, – по лицу Питера, которому Марк это говорил, было понятно, что он не помнит, как закончилась вчерашняя ночь.

– Выглядишь ты, конечно, как… Да и беспорядок у тебя такой в квартире, ты бы хоть горничную вызвал, раз сам не в силах убраться здесь, – осматриваясь, недовольно произнёс Марк. – Долго ты планируешь бегать, зная, что от себя не убежишь? Ты такими темпами угробить себя можешь.

– Да перестань ты, – махнул в ответ рукой Питер. – Это небольшое помутнение.

– Времени уже сколько прошло, а ты всё отпустить не можешь. Посмотри вокруг и ты увидишь настоящую жизнь, а не осколки памяти, в которых отражается несбывшаяся мечта! – Марк повысил голос.