Сокровища Тантала

Хаммерсли стоял, положив руку на дверную ручку чего-то ожидая. Флекнер направил свои лучи за дверь и показал небольшую комнату, в которой другой мужчина поправлял длинную черную мантию, капюшон и маску, полностью скрывающие его личность. Через мгновение он закончил одеваться, подошел к двери, противоположной той, у которой ждал Хаммерсли, и как-то странно постучал. Открылась небольшая панель, и оттуда выглянуло еще одно лицо в маске. Заявитель назвал пароль, который мы не смогли уловить, и его быстро впустили в помещение, из которого доносился гул многочисленного собрания.

В тот момент, когда дверь закрылась, над головой Хаммерсли вспыхнул свет, и он тоже вошел в раздевалку, где мы заметили большое количество мантий и масок, развешанных на крючках по стенам.

– Умно! – Флекнер прокомментировал это. – Весь набор дверей соединен проводкой под полом таким образом, что каждая секция прохода была заперта с обоих концов до тех пор, пока на ее пол оказывается какое-либо давление ног. Таким образом, только один человек или, возможно, группа стоящих рядом, может одновременно проходить в главную комнату. Это делается для того, чтобы члены банды не увидели и не опознали друг друга. Они не могут собраться где-либо лицом к лицу, пока не замаскируются.

– Что ж, Блэр, твоя догадка оказалась верной, – заявил Пристли. – Мы точно нашли место встречи криминального треста, и я думаю, что мы попробуем связать вашего друга, судью Таннера, с этим подразделением.

– Мы должны проверить еще одну часть моей догадки, – добавил я. Ибо в этот момент Хэнсон и Гормли, которых мы держали в поле зрения на их участке экрана, оплатили счет и ушли.

Пристли направлял лучи, которые фиксировали движения этой достойной внимания пары, и когда он последовал за ними, мы нисколько не удивились, увидев, что они также прибыли в маленькую табачную лавку, хотя они и приняли меры предосторожности, чтобы приблизиться к ней, обойдя квартал с другой стороны. Они тоже вошли через потайной вестибюль, а оттуда через потайную панель в коридор, из которого вскоре наши лучи последовали за ними, в капюшонах, масках и мантиях, в большой подземный зал для собраний, где было сотня или более других загадочных людей, слонявшихся небольшими группами.

Большая комната с низкими потолочными балками была обшита дубовыми панелями. В одном конце располагался горящий камин. Здесь были мягкие кожаные кресла и шезлонги, столы для чтения и плотно заставленные книжные шкафы.

Через широкую арку с одной стороны можно было мельком увидеть приятное кафе и бар. Противоположная арка вела в ряд комнат, в которых полным ходом шли всевозможные азартные игры. В конце главного зала располагалась группа хорошо оборудованных офисных кабинетов.

В целом это было похоже на прогулку в тщательно обставленный джентльменский клуб, если не считать мрачного, похоронного вида его странных обитателей.

Но наше внимание было внезапно отвлечено от этой интересной картины восклицанием Пристли, который, управлял своим лучом телефоноскопа следя за парой ростовщиков в подземном зале для собраний, снова обратил свое внимание на ту часть экрана, на которой я сохранил изображение судьи Таннера. Увидев, как судья сидит за столом со своими дружками в маленьком приватном зале и ведет бессвязную беседу, я отбросил свой набор рычагов управления и стоял, изучая более интересное зрелище в подземном зале для собраний.

– Послушайте судью! – воскликнул Пристли. – Я думаю, он собирается дать нам представление об общей схеме вещей!

ГЛАВА V. Криминальный трест

Трудно было бы представить себе место более уединенное, чем маленькая комната, в которой заперлись судья и двое его спутников. Это была одна из ряда подобных комнат, выходивших в коридор в задней части второго этажа, и ее стены были звуконепроницаемыми. Ее единственное окно, занавешенное тяжелыми портьерами, выходило во внутренний двор, вокруг которого пирамидами возвышались стоэтажные здания. Как и в главном зале внизу и в многочисленных банкетных залах на этом и других этажах, обслуживание было автоматическим, и уединенные посетители не беспокоились о приходе и уходе официантов.

Я еще не настолько привык к пронизывающим лучам телефоноскопа, чтобы избежать чувства явного отвращения к такому вторжению в частную жизнь почтенного судьи и его спутников. Мне все еще казалось, что я стою у них на виду.

Но разговор, который мы слушали, заставил меня быстро забыть о своей застенчивости. Мы не могли бы выбрать более подходящий вечер для посвящения в тайны криминального треста. Ибо я знал, не послушав и пять минут разговор за маленьким столиком, что моя гипотеза была верна.

Это было странное трио, на которое падал мягкий свет с электро-люминесцентного потолка: седовласый, учтивый судья, его крупная, хорошо сохранившаяся фигура, ухоженная на манер благовоспитанных пожилых джентльменов, которые не меняли свой стиль одежды в течение двадцати лет, седой адвокат, на чьем темном, измученном заботами лице только что появилось особенно тревоженное выражение, и щеголеватый, модно одетый маленький помощник окружного прокурора, который изучал лицо судьи и выглядел поочередно то озадаченным, то изумленным. Судья, очевидно, только что закончил заявление, которое я не расслышал.

– Вы хотите сказать мне, что вы, судья Таннер, являетесь одним из главарей банды мошенников?

Судья снисходительно улыбнулся.

– Мне не нравится этот термин. Это слишком старомодно. Вместо мошенников давайте назовем их мужчинами и женщинами с незаурядным умом, которые научились жить превыше обычных законов обычных людей и манипулировать обычными людьми в своих собственных целях. Я бы не сказал группа, а скорее объединение потому что за последние десять лет мы объединили все небольшие группы в одну большую организацию. Да, я с гордостью могу сказать, что в течение некоторого времени являюсь одним из ее лидеров, если быть точным, главой Национального среднего совета трех.

– Но, если вы говорите серьезно, и ваша честь не намеривалась легкомысленно пошутить, почему вы рассказываете это мне, сотруднику окружной прокуратуры, поклявшемуся преследовать преступников? Вы подвергаете меня проверке?

– Проверке, с которой, я уверен, вы справились прекрасно. Я говорю вам это, потому что в этом Совете трех как раз сейчас не хватает члена, и, изучив вас и ваши методы в течение некоторого времени, мы уверены, что вы имеете право на это место и с радостью примете наше предложение о назначении на него. Ибо в одном примечательном случае, незадолго до того, как вы были избраны на свой нынешний пост, вы проявили заметное стремление, давайте не будем говорить о криминальном стремлении, мы не используем это выражение в нашем кругу, а скорее похвальное стремление подняться над оковами закона.

Молодой человек попытался выглядеть возмущенным, но преуспел только в том, чтобы выглядеть встревоженным. Его лицо побледнело.

– Вы имеете в виду дело Зорнова? – запинаясь, спросил он. – Но я был оправдан, полностью оправдан. Все это было ошибкой. Деньги были найдены. Ваша честь знает это. Вы председательствовали на моем процессе и закрыли дело.

– Совершенно верно, – любезно кивнул судья. – Вы и сами никогда не знали, как были возвращены эти деньги. Я знал об этом, потому что я сам организовал, и все мелочи были выполнены неизвестными мне джентльменами, действующими под руководством нашего друга, присутствующего здесь. Мы, конечно, знали, что вы виновны, но мы увидели в вас умного и полезного партнера. Поэтому мы договорились доказать вашу невиновность. После этого мы завязали с вами знакомство, а также поручили нашим шпионам следить за вашими ежедневными передвижениями. Мы организовали нашу встречу в офисе окружного прокурора. Наконец-то мы удовлетворены и готовы предложить вам место, которое означает богатство и влияние, которых вы никогда не сможете получить обычными способами на сегодняшний день, когда заурядные люди следят за тем, чтобы с помощью все более жестких законов богатство и власть их более деловых собратьев были чрезвычайно ограничены.

Молодой человек долго сидел в молчаливом, напряженном раздумье. Звукозаписывающее устройство нашего прибора было настолько тонким, что мы могли слышать его тяжелое, нервное дыхание, как будто мы сидели рядом с ним, а не были отделены от него милями ревущего города. Профессор Флекнер, повинуясь внезапному порыву, слегка сдвинул рычаг и сфокусировал лучи на столько, что мы смогли отчетливо услышать неистовое биение его сердца.

– От телефоноскопа многого не скроешь, – по-мальчишески хихикнул изобретатель.

– Предположим, я откажусь от этой… этой чести? – спросил, наконец, молодой человек.

– Вас никто не принуждает, – мягко заверил его судья. – Мы не принуждаем и не угрожаем. Мы знаем, что наш секрет в полной безопасности с вами, потому что вы обязаны нам своей свободой, и любое разоблачение нас сразу же повлечет за собой и ваше. Более того, факты вашей карьеры были настолько хорошо зафиксированы, что любой предательский шаг автоматически разоблачил бы их, в то время как вы, возможно, не смогли бы ничего доказать против нас, и ваше заявление было бы воспринято общественностью просто как фантастическая ложь, вдохновленная злобой. Я просто говорю вам это, чтобы объяснить наше доверие к вам и никоим образом ни как угрозу. Вы вольны отказаться от нашего предложения и уйти без помех, если пожелаете. Однако всего только один человек когда-либо отказывался от такого предложения. Я не думаю, что он предпринял бы какие-либо попытки разоблачить нас, если бы был жив. К сожалению, он умер по дороге домой после нашей встречи. Считается, что он упал с моста Йонкерс, так как позже его тело было найдено в Гудзоне. Весьма печально!

Лицемер печально вздохнул. Молодой человек уставился на него в ужасе, затем с усилием взял себя в руки.

– Я приму ваше странное предложение, – сказал он наконец. – Очевидно, больше ничего не остается. Во всяком случае, я не знаю, отказался бы я, если бы мог. Ваше предложение мне очень нравится, теперь, когда мое согласие получено, есть какая-то клятва или соглашение, которое я должен выполнить.

– Ничего подобного, – заверил его судья. – Клятва ничего не может добавить к узам, которые вас связывают. Я просто вкратце обрисую нашу организацию, а затем ознакомлю вас с вашими первыми обязанностями.

– Во-первых, вы никогда не узнаете имени или лица другого члена этой организации, кроме меня и моего друга, если только вы когда-нибудь не смените меня на посту главы комитета. Я знаю личность некоторых людей, которые работают под моим началом, и еще трое из них знают меня как своего лидера. Где они встречаются, я не знаю. Кто этот человек или люди надо мной, я знаю не больше, чем вы.

– Но вы же сказали, что это большая организация! – воскликнула Винтер. – Как вы можете держать ее в руках?

– Это просто. Вон тот телефон делает свое дело. Это совершенно обычный на вид прибор. Он даже выдержал бы экспертную проверку. Обычно он подключается к обыкновенной беспроводной системе города. Но, если вы заметили, металлическое кольцо в основании приемника немного ослаблено – выглядит так, как будто оно случайно разболталось при использовании. Однако это сделано намеренно. Если вы немного повернете кольцо вправо, то окажетесь в секретной беспроводной сети. Вам ответит голос, представляющий вышестоящую организацию. Чей это голос, я не имею ни малейшего представления. Это может быть коллега-судья, или президент моего банка, или скромный на вид парень, который подстригает мне волосы, или кто-то, кого я никогда в жизни не видел. Тем не менее. Я получаю все приказы для нашей общенациональной организации от этого голоса.

– Затем я поворачиваю кольцо влево и сразу же нахожусь на связи с подчиненным мне лейтенантом, который передает мои приказы в любое подразделение, которое я могу контролировать. Не так уж много шансов, что кто-то кого-то предаст, не так ли?

– Но какова цель всего этого? Накопление богатства для членов организации, я полагаю, посредством того, что я, как юрист, всегда до сих пор называл воровством и мошенничеством, – сказал Винтер.

– Ну, – возразил судья, – все не так просто. Конечно, у нас есть отдел воровства, члены которого специализируются на всех формах насильственного или мошеннического изъятия богатства у его так называемых законных владельцев, включая ограбление банков, подделку документов, различные мошеннические игры и так далее, вплоть до различных степеней неповиновения закону. У нас даже есть подразделения по кражам в магазинах и карманным кражам.

– Все эти оперативники работают на зарплату и процент от украденного, выплачиваемый сверху. Они передают всю свою добычу по тайным каналам вышестоящей группе. Кто является хранителем этой огромной казны, накопленной таким образом, и где она хранится, ни я, ни любой другой подчиненный член организации не имеем ни малейшего представления. Мы знаем только, что этот фонд составляет основу нашего оборотного капитала. Этот фонд, которому помогают манипуляции наших секретных агентов, которые внедрились во все стратегические деловые круги страны, контролирует экономические дела Америки, и мы надеемся вскоре распространить нашу власть по всему миру. Мы контролируем цены на товары и рабочую силу. Мы запускаем фондовый рынок вверх и вниз по своему желанию. Таким образом, вы видите, что наши косвенные выгоды как организации, так и отдельных лиц намного больше, чем прямые выгоды наших сотрудников.

– Как следствие нашего влияния на бизнес, мы, наконец, получили тайный, но абсолютный контроль над политикой в Америке, и после президентских выборов, которые состоятся осенью этого года, мы ожидаем, что через американскую делегацию в Лиге Наций будем иметь верховную власть над международными делами.

– Что? – удивился Винтер. – Вы хотите сказать мне, что ваша организация может контролировать общенациональные выборы?

– Абсолютно. Мы будем контролировать выдвижение кандидатуры на пост президента каждой из трех партий и проследим за тем, чтобы был избран человек и партия, которых мы выберем.

– Но я не понимаю, – возразил Винтер. – Вы, ваша честь, хотя и стоите в стороне от политики, как и положено судье, известны как верный член Консервативной партии. Наш друг здесь – активный централист, а я радикал, убежденный в этом моим радикальным шефом. Как мы можем работать вместе в общем политическом деле?

– Тем лучше, – рассмеялся судья. – Мы будем продолжать, как и прежде, внешне поддерживая наши различные партии, но тайно выполняя приказы сверху, которые в конечном итоге определят выбор организации.

– Но какая партия была выбрана и кто является счастливым кандидатом?

– Этого я еще не знаю, – ответил судья. – Однако я ожидаю, что узнаю об этом немедленно. Я должен позвонить в человеку свыше в восемь часов и получить решение. Сейчас как раз восемь.

Он подошел к настенному телефону, приложил трубку к уху и повернул кольцо на обратной стороне.

– Вы пришли к какому-то решению? – спросил он без предисловий.

– Да. Это 583, – последовал загадочный ответ из прибора хриплым полушепотом.

Вот и весь разговор. Судья повесил трубку и вернулся к столу, явно удовлетворенный.

– Ответ – 583, – сказал он.

Старший юрист удовлетворенно кивнул, но младший выглядел совершенно озадаченным.

– Позвольте мне объяснить, – продолжил судья. – Видите ли, мы никогда не упоминаем имен в связи с нашими заговорами, даже когда мы на секретном заседании. Вы, наверное, помните, что на прошлой неделе мы обсуждали имена и политику ряда выдающихся людей в чисто академическом ключе. В конце концов мы расположили их в том порядке, в каком, по нашему мнению, они важны для нации, и обсуждали эту идею до тех пор, пока, я думаю, список и его порядок не закрепились в вашем сознании, не так ли?

Винтер на минуту задумался.

– Да. Я помню, – подтвердил он.

– Что ж, – продолжал судья, – это был ключевой список.

Число 583 означает, что № 5 в этом списке был выбран для того, чтобы возглавить свою партию и победить на выборах. Восьмой и третий будут выбраны своими партиями, чтобы противостоять ему и тем самым служить нашим целям.

Винтер посмотрел на него с изумлением.

– Вы же не хотите сказать мне, что эти люди – члены преступного сообщества! Да ведь они самые солидные и пользующиеся доверием люди в стране, особенно тот, кого выбрали для победы!

– Я не собирался говорить вам ничего подобного, – возразил судья. – Я уже говорил вам, что не знаю, кто мои коллеги-члены клуба. А кандидатам не нужно быть членами клуба, чтобы мы могли ими манипулировать. Вы были нашим инструментом до того, как стали членом клуба. Ваш достойный шеф служит нам все это время, и я уверен, что он даже подозревает о существовании нашей организации, несмотря на его туманные разговоры о людях выше.

– Что я действительно хочу сказать, так это то, что следующий президент Соединенных Штатов, знает он об этом или нет, будет созданием и агентом величайшей организации нарушителей закона, которую когда-либо знал мир.

ГЛАВА VI. Голос свыше

Профессор Флекнер отвернулся от экрана, его лицо светилось от восторга.

– Это грандиозно! – воскликнул он. – Больше, чем мы мечтали! Вместо того, чтобы выискивать и разоблачать множество мелких преступлений, мы идем по следу всемирного заговора. Мы должны проследить этот голос свыше. Когда мы найдем человека, стоящего за этим, мы получим контроль над их казной и всеми их секретами. Мы будем держать криминальный трест в своих руках.

Я снова заметил лукавый и алчный блеск в глазах старика и снова почувствовал себя на мгновение неловко. Но этот взгляд ускользнул от Пристли. Он был поглощен изучением параллельных картинок на экране – судья Таннер, Дорган и Винтер в маленькой приватной комнате кафе и причудливая компания в черных одеждах в секретных залах под подвалом кафе.

– Происходит еще что-то! Смотрите внимательно! – воскликнул Пристли.

Судья Таннер снова повернулся к настенному телефону.

– На этот раз он повернул кольцо в противоположном направлении, – прокоментировал Пристли. – У него на линии подчиненный. Я думаю, что это связано с этим подземным залом для собраний. Он попросил номер 49. Можем ли мы найти их телефоны там, внизу?

Профессор Флекнер передвинул рычаги, и по экрану заскользили различные участки подземного места встречи. Менее чем за минуту мы нашли небольшую комнату рядом с большой гостиной, в которой стояла дюжина беспроводных телефонных будок современного, абсолютно звукоизоляционного типа. Служащий в черном одеянии и маске только что принял вызов. Он повернулся к пейджфону, стоявшему рядом с его столом, и объявил: "Номер 49 разыскивается по телефону". Его голос повторялся по всем комнатам с многочисленных маленьких дикторских дисков, вмонтированных в обшивку.

– Что я тебе говорил? – ликовал Пристли. – Мы уже знаем об одном из мест встреч организации больше, чем сам судья Таннер.

Одна из фигур в черном отделилась от группы в дальнем углу гостиной и направилась к телефонам. Маленькими белыми цифрами в верхней части его мрачной маски было выбито число 49. Флекнер направил лучи нашего прибора под маску и показал лицо Гормли.

Он вошел в кабинку, взял трубку и прошептал:

– Это 49.

– Это Совет, – раздался голос судьи, многократно повторенный в наших ушах, как из маленькой столовой, где он стоял, так и из телефонного передатчика в комнате в подвале.

– Приготовления завершены. Это номер 583, – сказал он. – Все ли ваши указания переданы и все ли ваши люди готовы?

– Все готово, сэр, – ответил Гормли. – Я запишу цифры и отправлю радиограммы сегодня вечером.

– Очень хорошо. А теперь я хочу поговорить с номером 25.

Гормли вышел из будки и вызвал 25-го по пейджфону, затем удалился в маленькую офисную комнату рядом с телефоном и сел за письменный стол.

Мы снова запустили в работу третью серию лучей: Флекнер наблюдал за Гормли, Пристли следил за судьей и его спутниками на экране, а я ждал появления номера 25. К этому времени я уже научился управлять прибором, и когда к ожидающему телефону подошла еще одна фигура в темном одеянии с цифрой 25 на маске, я заглянул за эту маску и увидел черты Хаммерсли, исправившегося и отпущенного шантажиста.

– Вы оценили человека, на которого я указал? – спросил судья, когда Хаммерсли взял трубку.

– Да, – ответил он. – Я получил всю его историю и договорился о встрече завтра вечером, тогда, я думаю, он будет готов к предложению. На прошлой неделе я также договорился с тремя другими потенциальными клиентами, все они хорошие люди. Жаль, что я не могу назвать вам имя одного из них. Это удивило бы вас.

– Не обращай на это внимания. Чем меньше я должен знать, тем лучше. Какие новости с места событий?

– Я только что получил последний декабрьский отчет. Ровно за месяц мы добавили тысячу двадцать девять человек, из них четыреста шестьдесят девять женщин.

– Это хорошее пополнение. Так держать. Они все нам понадобятся для нашего плана. Больше никаких мелочей до следующего ноября. Казна полна, и мы можем сосредоточиться на главном вопросе.

– Это главный вербовщик банды, – воскликнул я. – Мы, безусловно, стремительно получаем информацию.

– Да, – заявил Флекнер, – и вот длинный список имен членов банды.

Он наблюдал за Гормли. Усевшись за стол в кабинете, ростовщик вытащил из кармана пачку бланков радиограмм. Флекнер перевел управляемый им луч, и сообщения, которые Гормли напечатал на бланках перед, были сняты на кинопленку.

Каждое сообщение было сформулировано иначе, чем остальные, и выглядело безобидным деловым сообщением. В каждом из них было оставлено пустое место, которое Гормли быстро заполнял ключевым номером, который дал ему судья, передавая инициированному получателю сообщения имена трех выбранных кандидатов на пост президента Соединенных Штатов. Эти послания были адресованы людям по всей стране, которые, очевидно, были заранее проинформированы о плане и той роли, которую они должны были сыграть в его осуществлении. Все они были, по-видимому, малоизвестными местными жителями – членами криминального треста в своем округе и выступали в качестве посредников между центральной организацией и местными лидерами. Я не признал никаких известных имен из национальной политической сферы.

Тогда нам казалось, что, когда все это будет раскрыто, у нас не возникнет проблем с поиском всего состава преступного треста, включая человека или людей, стоящих во главе, и, что больше всего занимало Флекнера, огромную казну, которую эти заговорщики припрятали. Но мы совершенно не учитывали хитрость этой организации. Как будто они каким-то сверхъестественным образом заранее угадали появление чудесного прибора, который, когда они впервые разрабатывали свои планы, существовал только в удивительном уме профессора Флекнера. Они так тщательно оберегались от любой возможности утечки своих планов, что, как бы мы ни шпионили за их тайными встречами в последующие недели, мы не смогли извлечь из их загадочных методов передачи приказов и представления отчетов ничего, что продвинуло бы нас гораздо дальше в раскрытии заговора и достижении их истинной цели, чем мы находились после результатов слежки, полученных на этом первом сеансе работы с прибором.

В тот вечер больше ничего примечательного не произошло. Группа судьи Таннера разошлась сразу же после того, как он закончил свой тайный телефонный разговор. Гормли закончил заполнять свои сообщения и передал их посыльному, чтобы тот передал их на различные станции беспроводной связи по всему городу. Толпа в черных одеждах в подземном зале устроилась на ночь для беззаботной игры.

Так что на какое-то время мы оторвались от поисков. Пристли и я ушли, договорившись снова встретиться в лаборатории рано утром следующего дня.

С того дня судья Таннер, два его товарища по той памятной встрече, Винтер и Дорган, а также Хаммерсли, Гормли и Хэнсон никогда не сходили с наших экранов во время бодрствования. Мы также сосредоточили луч на подземном месте встречи банды. Еще один луч был направлен на путешествие по стране, следя за списком заговорщиков, раскрытых сообщениями Гормли.

Для этого профессору Флекнеру было необходимо увеличить количество излучателей на своем аппарате, а каждому из нас научиться манипулировать двумя лучами одновременно. Также мисс Стимсон, секретарша Флекнера, молодая женщина с зелеными глазами, с которой я столкнулся во время моего первого визита в лабораторию, была зачислена в качестве оперативного сотрудника. Флекнер был абсолютно уверен в ее порядочности. Кроме того, мы договорились не давать ей ненужных подробностей по поводу обнаруженных нами секретов.

Из нее получилась замечательная помощница, молчаливая и умная, по-видимому, совершенно лишенная обычного женского любопытства. Однако она никогда не переставала пробуждать во мне это же душевное качество. Зеленые тени для век продолжали делать ее лицо совершенно неэмоциональным. Благодаря ее строгому простому платью и уходу за каштановыми волосами, это качество было присуще всему ее существу. И ее отношение к нам было в основном таким же равнодушным, как и ее внешность. Ее мимолетное проявление интереса к возможной опасности для Пристли, когда я впервые встретил ее, было кратким исключением из ее обычного поведения. Она уделяла Пристли мало внимания, и он, казалось, не подозревал о ее существовании.