Спираль бабочки

он снова начал различать

доброе и злое.

И заболел снова.

Снег

Мои воробьи

сидят нахохлившись.

Ни чир-чир.

***

Вселенная – это

один поцелуй,

вечно текущий.

***

Человек меняется

один раз –

когда умирает.

***

Полземли освещаю:

–Где ты,

Человек?

***

Я строчки мастерил,

как мастера дорогу.

Я годы материл,

когда их стало много.

А что забил мне бог

в мой мозг и гены,

расшифровать не смог

мой гений.

Частная собственность

Умирая, ты попросишь воды,

и она подаст тебе

пустую чашку.

***

Возьми иную глину, боже,

начни сначала. Впрочем, лет

пусть легион пройдёт, всё в тот же

опустимся дивертисмент:

ночь, улица и наглый мент.

***

Конечно,

только сумасшедшие

помнят прошлое.

***

Если неуверенно, –

за раз

не умрёшь.

***

Осенний ветер

приводит листву

в беспорядок.

***

Ах женщина!

Скоро будет

завтра, послезавтра…

Натюрморт для двоих

Дождь. Два стакана вина. Яблока доли.

Сезанн и Верлен Поли.

***

Когда безобразие

не безобразней красоты,

это – шедевр.

***

Вся живопись

Сезанна –

тревога жизни.

***

Чтобы сказать,

что я знаю,

нужна жизнь.

А чтобы это

услышал кто-то,

нужна вечность.

***

Я не погоду пишу.

Я пишу

её настроение.

***

Чего нам не хватает?

Краткости.

Гениальность у нас уже есть.

***

Когда говорят

о тебе, слушай

только себя.

Последняя

***

И я шагнул бесстрашно вниз,

ступеньку приняв за карниз.

И улыбнувшись: «Ах ты, бля!»,

поэта обняла земля.

***

Топят камин среди ясного дня.

Женщина, в путь собери!

Кто-то жалеет меня,

покашливая внутри.

***

Неужели до сих пор сидят над небесами –

Бог-Отец, Бог-Сын, Мария, Пётр с ключами?

***

До безумия и смерти

жизнь люблю-люби-любейте!

Ван Гог

*

Осень. Холод за окном.

Краски, кисти, тёмный тон.

Нарисую жёлтый дом.

И глаза Ван Гога в нём

И деревья, скрученный ветром,

вспомнят сумасшедшего Винсента.

*

Пропал Винсент

на все четыре стороны.

Пшеницу поклевали вороны.

И связи дня и ночи порваны.

И солнца нет.

Клюющие пшеницу вороны,

бесчисленные М от mori.

*

Если сойду с ума,

то кто расскажет

о нормальных?

*

Невысокий кувшин

с выжженными глазами

подсолнухов Ван Гога.

*

Грудь растрощила пуля револьвера.

И нет художника, искусства Робеспьера.

*

Тишина.

Сырой холодок в углах

с пустыми креслами комнаты.

*

Ван Гог не удивился.

Он сошёл с ума,

узнав, что его «Ирисы»

были проданы

на аукционе в 1987 году в Нью-Йорке

за сумму в 53 миллиона долларов.

Леонардо да Винчи

*

Тайного лица узором

смотрит к нам издалека

свет великого художника,

сын крестьянки и сеньора.

Уход великого Леонарда

На тайной вечере водою стала соль.

Открылись хляби пасмурного свода.

Слезоточила грустная Джоконда.

И как дитя, расплакался король.

*

Что вечность есть? И что – одно мгновенье? –

у Леонарда спрашивали тени.

***

У Басё строфа – в три дня пути.

У смычка и скрипки – открытый интим.

У да Винчи мадонна – рыжая.

***

Просыпайся, человек,

иди делать то,

что должен делать.

***

Ну что Джоконда?

Таинственно и гордо

сама природа

с нами говорит.

***

Где взяла, Мария, силы?

Непорочно зачала.

Непорочно поносила.

Непорочно родила.

***

Вот Пригов, Вера Павлова. Причины

известности их больше, чем реальны:

их строчки непорочно инфернальны.

Все прочие суть матерщинны.

***

Ураган накаляет

свечи в печи

ненецкой юрты.

***

По размытому снегу,

домой,

к жёлтым окнам.

***

Развернул карту мира.

Наконец-то понял,

где живу.

***

После взрыва земли

взрываются

взрывы взрывов?

***

Я тебе не знаком, ты – мне.

Ночь. Метро. Транспарант над фасадом.

Я твою припечатал к стене

тень своим проникающим взглядом.

Мне её не снять никогда

со стены, не содрать, так бывает.

И гудят под землёй поезда,

на искусственный свет завывая.

***

Шедевров мало в году:

август, сентябрь, виноградный сок

да пра стихотворений.

Прохладная тень охладит висок,

как Аврору – Зимний,

как студента запах Рижской сирени.

Шедевров мало на свете:

Микеланджело, Бах, Босх,

все они выше, чем жизнь и смерть.

Кучевым облаком просыпается Бог,

и на плавучую дылду с дулом

приходят смотреть

глубокие старики и послушные дети.

***

Солнце в палате.

У каждой роженицы –

Иисус.

***

Ёсибэй якко –

японская причёска, похожая

на русский матюг.

Ван Моцзе. Осень

Послеобеденный каменный гонг

выбрасывает из гнёзд ворон.

В пустом лесу

запах умерших листьев.

Рюноске Акутагава

Ночь

Тихий цокот сверчков

рассказывает о тишине

долгой осенней ночи.

День

Будда бродит

в одиночестве

по берегу пруда.

Зачем?

Но если счастье – голый зад,

а поиск истины – утрата,

то на хрена нам этот сад,

ребята.

Конец

Дальше – безумно жить.

Скучно – сначала.

…Есть чем запить

лишний кружок веронала?

*

Немного сумасшедший,

заканчиваю читать

новеллы Акутагавы.

*

А утром показал

опухшее лицо зеркалу.

Зеркало, конечно, тоже улыбалось.

*

Акутагава молчал,

грея уставшие руки

над хибати.

А.Р. Последний сон

Неужели никто не придёт

и не задушит мои мысли,

пока я сплю?

***

На опушке

сутулится под ветром

старая сосна.

***

На земле оставь земное,

только имя не забудь.

Вправо, влево – всё сквозное,

разберёшься как-нибудь.

Там с архангелом ли, с богом

к облаку привалишь боком

и три капли от дождя

загрызёшь кусочком льда.

Там и знатный, и убогий,

и вознёсшийся едва

дружно помогают богу

в небо звёзды забивать.

Там, в глубокой синей выси,

важно не разъединить

нить. Не просто с богом выпить –

помолчать, поговорить.

***

На мусорной свалке –

ёлки-палки,

старые вешалки.

***

И губку с уксусом, и смех,

и гвозди, и венок терновый,

как он, с улыбкой тихой – всех,

простишь ли нам, Мадонна в чёрном?

С японского

Плотно задвинув сёдзи,

на которой рядом с кото,

косодэ и каригиму

висела какэмоно,

я снял дзори и мукабаки,

оставшись в фундоси и таби,

и запивая сакэ суси,

задумал написать танку,

или хайку, или имаё.

Ё-моё!

Я сидел у камина

с долькой лимона,

типа апельсина,

пил индийский чай

и языком, словно угли в печке,

помешивал в японском словаре

японские словечки.

***

Благоухает

хуаюань –

сад цветов.

***

Если бы ноги держали,

я не задирал бы их

на стол.

И ещё одна

***

Ноябрь, зевая, лист срывает.

свет слизывает с волны.

Бери шинель, иди до мая

проигранной тобой войны.

Навстречу поздняя дорога,

щадя твои больные ноги, –

сама в себе и широка,

как современная строка.

Как старый бог под белым флагом

сердец и слабых душ ловца,

иду. Исходит тень с лица.

И спирт кончается во фляге.

Поздняя осень

Воет псина, и кошка рожает котят,

из миски которые есть не хотят.

День холодный без чувств и сознанья. Хотя

снова небо и дикие гуси летят.

***

Чёрный ворон в чужом гнезде

и листы на чёрной воде,

побелевшие от отчаянья.

В роще снег валит паче чаянья.

Осень. Пушкин за чаем с няней,

молодой, холостой, не у дел.

«Годунов», сукин сын! – не предел.

И метель – будто юбка Натальина!

***

Сказала: «В эти дни нельзя…»

И в те, и в эти ночи тоже.

Я жажду. Ты же: «Милый, позже…»

Так появляются друзья.

***

В Минске первые сделали к миру шаги,

порешили под Ёлку

смертельным огнём не плеваться.

Слышу: в левых окопах

поют под горилку гимн.

В правых пьяны – раз-два-три –

Новогодним вальсом.

***

Холодный ветер.

В три погибели согнулся

китайский можжевельник.

Гетман

Нарыл бабла,

как экскаватор глины.

Любил балы,

бальзам и солонину.

Как Пётр Исуса,

опустил Петра.

А за базар

платила Украина.

***

По одной дороге

бродим,

родина.

***

Ешь. Вкусно. Никому не мешаешь.

И тут на тебе:

«Приятного аппетита!».

***

Прошёл день,

упал плод, вскрикнула птица.

Ничего не случилось.

***

Где-то по звёздной пыли

шагает старик Басё.

В усах улыбка.

Осенний романс

Ваш кофе пахнет замазкой,

а между столами ходит собака.

Ваш город далеко не Дамаск,

и тем более не Саки.

Но я здесь не был три года,

и ветер из глаз выкатывает влагу.

Падают листья, и непогода

пишет о проходящем сагу.

Вот и кофе допит, давайте прощаться,

Вы, конечно, не от слов моих плачете.

Я Вам желаю женского счастья.

Подержите собаку. И не надо сдачи.

***

Сырая осень.

И души Данта

шевелят листами.

***

Красные, синие,

жёлтые женщины.

Цветы на панели.

***

Человек – это

такое животное,

которое не хочет быть человеком.

***

Когда Бодлер

назвал женщину,

сойдя с ума?

Или когда

сошёл с ума,

назвав женщину?

***

Октябрь уж наступил.

Качает день галчат,

куда-то тучи по делам ползут.

И осы пьют созревший виноград.

***

Самолёт пролетел.

Высморкался огнём

на крестьянское поле.

***

В мировой антологии –

лавровый лист Сапфо

и молодой бамбук Комати.

Анакреонт. Счастье

Утром съел пирожок,

выпил чашу вина.

Смотришь, к вечеру написал

песню и её пою.

Руки нежные

в моих руках.

И в плену глаза –

чёрные в синих.

***

У берега часто сидит

и считает идущие волны

в одежде чужой человек,

печали неведомой полный.

И что-то бормочет,

и волнам седеющим вторит.

Стареющий Август отправил Овидия

к Чёрному морю.

Осеннее

День как день. Воздух чист.

Тянет смертью из сада.

Я увидел, как лист

отрывался и падал.

Из «Шицзина»

Мак ли, коноплю сбираю –

где ты? – минул день – не знаю.

Жду три месяца тебя.

Ветер клонит ветви ивы,

день проходит – где ты, милый?

Три погоды жду тебя.

Целый день бамбук из леса

я ношу без интереса.

Я три года жду тебя.

Цюй Юань. Дом

Птица возвращается в гнездо,

умирает лис в своей норе.

Я могу в чужой стране всего лишь

мёртвой головой к востоку лечь.

Тао Юань-мин. Радость

Стоит мой дом.

Лежит у ног трава…

Хотел сказать,

да позабыл слова.

***

Чёрный ветер

шевелит мёртвые листья.

Конец войны.

***

Утренняя прогулка.

Ветер подталкивает:

–Иди!

***

Под полной луной,

когда летают ведьмы,

бреду по дороге.

***

Прилетел воробей:

–Дай хлеба!

–На!

***

Мольера, Моцарта… кого ещё?

И зарыли воровато

за кладбищенской оградой.

Внуку полгода

Сын плотника уже

показывает знаки,

пытается заговорить.

Конец ноября

Резкий ветер

клонит можжевельник.

Не видно птиц.

По Хайяму

Пить вино. И напившись,

под ветром качаться. –

Вот счастье.

***

Сегодня лирик пишет не героя,

он сам пророк, апостол и герой.

Мозоль на жопе типа геморроя

он заработал золотым пером.

Потом примчится скорая карета,

и док сольёт на клаптике листа:

«Свечу, что толще, ставить до обеда,

а тощую – до тихого креста».

И вот предстал, глаголы преклоняя,

ан место занято и часовой с мечом

стоит у пятизвёздочного рая,

как гегемон под Зимним с кирпичом.

***

А куда денется

мой взгляд

на твои тонкие пальцы?

***

Плохие стихи,

как плохой секс:

–А если так?

–Не-а…

***

Ветер подравнивает

выпавший снег.

–Молчи, метла!

Лист осенний

Как бездомный,

скитающийся

меж двор.

***

От мозгов до тапочки –

голая боль.

Женщина есть бабочка,

которая есть моль.

***

Вот и зима,

зима вот.

«Зуб на зуб»

не выправишь строчками,

поднимай воротник,

захлопывай рот.

Снег летит клочьями.

Пособи старушке

скользкое пройти,

запихай женщину в автобус.

То ли снег кружит,

то ли глобус

сковырнулся с оси,

прости, Господи.

***

Создатель, забери своё –

сад, землю, ад, моё-хаё.

Мы с той, что выкашляла грудь,

ругаясь, как-нибудь.

***

Промёрзло всё, не врут календари,

под мышкой холодно, как на аллеях парка.

И зуб на зуб, стучат костяшки рифм

и перекрёстные и парные.

Окна бессонного узорное стекло

растёт под мановением поэта.

И вот душа как божий дар согрета.

И в ренессансном вдохновенном веке,

и в девятнадцатом, Евангелии света,

и в нынешнем – под юбками тепло.

Красимиру Георгиеву

Размах крыльев острижен

земными желаниями.

Куда мы хотели улететь, мой друже?..

Техничка

Не успеваю полы надраивать!

Ходют, скребут косолапые

грёбаные Паганини!

***

Господи,

что с того, что я буду

сидеть рядом с тобой?

Не лучше ли тебе спуститься

к обеденному столу

едоков картофеля?

***

Руслану Заракуа

Бог Кожаный чулок, храни меня

от слова, пули, дыма и огня,

от тех, кто святы, кто не состоялись.

Вот выпал дождь. И липы выше стали.

От дамы пик и чувственного кума,

холма Христа и ямы Аввакума.

Дочь вышла замуж, пишет внук историю.

Большое солнце жарит Евпаторию.

Спешу туда, меня пообещали

взять на шаланду, полную кефали.

Вот выпал снег. Храни меня от снега,

пока стрелой весёлой печенега

бог Соколиный Глаз меня не свалит.

***

Не выражаюсь

о женщине

при женщине.

***

После вина, любви, простите, гости,

слова, славы и всяческой суеты,

пока я сплю, Господи,

отсыпайся и ты.

***

Сижу на берегу.

Мимо по реке

проплывает мой труп.

***

Ты такой же в натуре

бродяга в облаках удачи.

В грубой мануфактуре

от Версаче

плывёшь в созвездие Рыб

с блесной на окунька,

ковыряешь репу на даче

до одиннадцати, пока

не очень жаркое солнце.

После обеда,

на облако облокотясь,

пишешь для варваров Апокалипсис

и Путь Спасения для японцев.

Ввечеру ж,

красной икорки после,

погулямши по небесному полю,

мажешь мазью мозоли,

ставишь клизму ли, свечку,

зеваешь вечностью,

икаешь утробно,

мой Человечный

и Мнеподобный.

***

Ждут дождя

крыши, зонтики,

липы, ладони.

***

Лопатой для снега

сосед засыпает

вечернее солнце.

***

Суетливая сойка

перелетает из

старого в новый год.

***

За сорок лет жена

выскребла чёрную дыру

в моём затылке.