Строительный университет

Мне стало совсем стыдно, и я покраснела ещё сильней.

– Что, совсем довели? – спросил Гарн, останавливаясь рядом и заглядывая мне в лицо.

– Достали, – огрызнулась я, отворачиваясь в сторону.

Ну не хотела я, чтобы меня видели в таком состоянии! К тому же я злилась, что именно он стал свидетелем проявления моей слабости.

– Бывает, – со вздохом ответил Гарн. – Я тебя прекрасно понимаю.

Что? Он? Меня? Понимает? А поподробней?

– Не волнуйся, – как-то совсем грустно сказал Гарн, – я никому не выдам твой секрет, – и пошёл прочь, петляя между деревьев, оставив меня одну в лёгком недоумении.

Я смотрела, как он удаляется, и чувствовала опустошение. Такое количество пережитых эмоций для моей нервной системы было уже слишком, и она попросту отключилась. Очевидно, я отключилась вместе с ней тоже, потому что, когда наконец посмотрела вокруг себя, были сумерки. Это сколько же я простояла истуканом?

Повернувшись, я побрела обратно к учебному заведению. Вернулась аккурат к ужину. В столовой царило оживление. Половина студентов сидела за столами, а вторая половина носилась по залу с подносами и без, и все были как-то взбудоражены. Остановившись на пороге, я удивлённо окинула взглядом собравшихся, пытаясь понять причину такого суетливого состояния. Из обрывков разговоров я поняла, что произошло что-то невероятное и теперь все это обсуждают. Ясно. Пока я зависала в саду, пропустила что-то очень важное. Ладно, надо будет найти Лисси и расспросить подробности.

У раздачи я столкнулась с Гарном. Он бросил на меня косой взгляд и отвернулся, сделав вид, что меня не замечает. Значит, всё нормально, всё, как и должно быть.

Набрав еды, я повернулась и посмотрела в зал, отыскивая глазами Лисси. Она сидела в компании трёх сиффиек и с заговорщическим видом повествовала… не знаю, о чём, но сиффийки слушали её, раскрыв рты, забыв при этом жевать. Я направилась к их столику. Девушки не обратили на меня никакого внимания, лишь только когда я опустилась на лавку рядом с Лисси, она повернулась ко мне и возмущённо спросила:

– Где ты была? Тебя Хелек разыскивал.

– Зачем? – поинтересовалась я.

– Он не сказал, – тряхнула волосами Лисси, – просто спросил, где ты.

– Буду нужна, найдет, – ответила я, придвигая ближе тарелку с овощным рагу. – А что случилось, с чего ажиотаж такой?

Лисси посмотрела на меня как на дуру.

– Меня не было, я по делам уходила, – напомнила я.

Лисси удовлетворённо кивнула.

– Конкурс красоты, – сказала она, возвращаясь к трапезе. – У нас будут проводить конкурс красоты.

Ясно. И что?

– Понятно, – ответила я.

Лисси снова уставилась на меня в недоумении: ты что, с Луны свалилась? Кажется, она ожидала от меня явно другой реакции, типа восторженных ахов и вздохов, но уж никак не холодного равнодушия.

– Ты не понимаешь, его у нас уже лет сто пятьдесят не проводили, – сказала Лисси.

– Почему? – спросила я, не совсем понимая, где именно у нас, в универе или на Ларадане вообще.

– Потому что его отменили.

Убийственный аргумент.

– Почему? – снова спросила я.

– На последнем случился грандиозный скандал, – вступила в разговор одна из сиффиек, кажется, её звали Найола. – Что именно случилось, никто не помнит, но, вроде бы даже расследование проводили.

– И конкурс объявили закрытым навечно, – мрачно добавила Лисси.

– Ну, похоже, навечно не означает навсегда, – пожала я плечами.

Остаток ужина прошёл в молчании. После столовой я отправилась в общежитие. По дороге в общей гостиной я наткнулась на Сарея. Выскочив из коридора мужского крыла, он замер, видимо, тоже не ожидал меня здесь увидеть, и в глазах его отразилось столько мучительного страдания, что мне захотелось подойти и по-матерински прижать его к груди, погладить по головке и сказать: «Ну, маленький, не надо, успокойся». От этих мыслей стало смешно, просто я представила себе эту картину: я баюкаю Сарея, как маленького ребенка, а он пускает слюни. Чтобы не рассмеяться в голос, я поспешила отвернуться и скрылась в коридоре женского крыла.

Придя к себе в комнату, я плюхнулась на кровать прямо в одежде поверх покрывала. Ну и день сегодня выдался! Почему-то вспомнился Гарн. Эта встреча в саду была не просто странной, она, по моему мнению, была вообще невозможной. Невозможно было представить, что Гарн может искать уединения. Этот безбашенный мальчик-праздник хотел побыть в одиночестве, потому что… его все… достали?

Сразу вспомнилось его выражение лица и тон, с которым он сказал, что меня понимает и что не выдаст мой секрет. А главное, он ничего не сказал про то, чтобы я не выдавала его секрет. Почему? Ему совсем наплевать, что одним словом я могу разрушить его репутацию всеобщего любимца-обаяшки и тусовщика? Или он настолько уверен в себе, что, если я кому расскажу, мне не поверят? Или он… доверяет мне? Доверяет, причём безоговорочно?

Это открытие оглушило меня, словно обухом по голове. С самого начала этот развязный парень-туса и я испытывали друг к другу дикую антипатию. Он вечно меня бесил, издеваясь надо мной, а в саду словно с себя ширму скинул. В саду он показал мне себя настоящего! Ни подколок, ни издёвок, просто сочувствие. Хотя…

Тут меня посетила мысль, от которой стало не по себе. Гарну не надо было притворяться передо мной в саду, потому что у него теперь было чем меня не просто достать, а опустить ниже плинтуса. И как я об этом сразу не подумала! Чёрт! Или карас? Без разницы. Я даже расстроилась, потому что мне ну оччччень хотелось верить, что Гарн не такая уж мразь на самом деле, что глубоко в душе у него живёт чуткий и добрый человек. Ан нет! Размечталась!

Разочарованно вздохнув, я стала готовиться ко сну. Утро вечера мудренее. Надеюсь, когда завтра я проснусь, мне будет не так гадко на душе.

Надеждам сбыться не пришлось. Проснувшись, я уже через секунду ощутила, как противный червяк чувства глубокого разочарования заворочался и вылез наружу, показав всем свою мерзкую сущность. А я так надеялась…

Умывшись и собравшись, я ещё раз посмотрела на себя в зеркало. На меня смотрела унылая образина с моим лицом. Что-то меня сегодня ждёт? Ладно, прорвёмся как-нибудь. Отвернувшись от зеркала, я подхватила сумку с тетрадями, и отправилась в столовую.

Людей было на удивление мало. То ли я рано пришла, то ли, наоборот, сильно задержалась, мне было плевать на время. Сейчас меня несказанно радовало отсутствие толпы. Я сидела одна за столом и не спеша жевала бутерброд, раздумывая над вариантами очередной гадости от Гарна, когда рядом со мной кто-то остановился и ровный спокойный голос произнёс:

– Здесь не занято?

Я подняла глаза и внутри у меня всё опустилось. Передо мной стоял Гарн и выжидательно смотрел на меня. Оп-па! Такого я точно не ожидала! Я, конечно, знала, что он гад последний, но чтобы прямо так…

– Можно присесть? – спросил Гарн, выводя меня из ступора.

Я рассеяно кивнула.

Парень кивнул в ответ и сел напротив.

– Ты в порядке? – спросил он как ни в чём не бывало.

Я чуть не подавилась. С трудом сглотнув застрявший у меня в горле бутерброд, я сипло ответила:

– Да.

– Может поделишься, что случилось? – спросил Гарн.

Я мысленно стекла под стол. Гарн. Разговаривает со мной так, словно мы старые приятели.

Что он задумал?

– Ты сам вчера сказал, достали, – ответила я, утыкаясь в тарелку.

– Я могу помочь?

Тут уж я не выдержала и удивленно уставилась на него. Ты меня совсем добить решил? Ну так давай, начинай, чего медлишь.

– Что? – спросил Гарн, уловив мой скептический взгляд. – Я же не чурбан бесчувственный.

Где-то я уже это слышала. Кажется, мультик был такой, про говорящую ламу, вернее, про принца, которого превратили в говорящую ламу. И как же мне вдруг захотелось, чтобы этот сидящий передо мной коварный интриган превратился в ламу, только не в говорящую.

– С чего такая перемена? – спросила я недоверчиво.

– Я всегда такой, – ответили мне с усмешкой, – только ты этого не замечаешь.

Вот это был уже шок. Это я не замечаю?! А как можно было заметить, когда тебя ежечасно и ежеминутно стараются уколоть побольнее и хлестнуть посильнее, пообиднее?

– Да ты же… – я задохнулась от возмущения. – Ты же…

– Я это, я, – взглянув на меня, произнёс Гарн. – Нравишься ты мне, только ты меня почему-то сразу невзлюбила.

Что?! Ого! Вот это наглость!

– Я невзлюбила? – я аж подпрыгнула. – Да это ты меня с первой секунды, как только увидел, гнобить начал! По-твоему, если я не красавица писаная, так меня с грязью смешать можно?

– Неправда, ты очень красивая, – сказал парень и смущенно посмотрел на меня. – По крайней мере, для меня.

Сказать, что я была удивлена, это ничего не сказать. Я превратилась в изумлённый истукан, а моя челюсть загремела по полу.

– Ты мне сразу понравилась, – продолжал Гарн тихо, – только я не знал, как к тебе подойти. Ты такая суровая и неприступная, вот я и злился. Знаю, я обижал тебя, и очень об этом сожалею. Ты вряд ли простишь меня, но я… очень хочу, чтобы мы были друзьями.

Друзьями. Ага, как же. Покажите, где здесь скрытая камера? Шутка удалась, пора выходить.

– Ты издеваешься? – спросила я, подобрав с пола свою челюсть и вставив её на место. – Это очень жестокая шутка, даже для тебя.

– А я не шучу, – ответил Гарн серьёзно, глядя мне в глаза.

И тут я поняла: не шутит.

Мне стало неуютно. Памятуя обо всех его издевательствах в мой адрес, я просто не могла себе представить нас с Гарном в роли, пусть не друзей, но приятелей.

– Извини, конечно, – сказала я, опуская взгляд, – но после всего, что было, я не могу вот так запросто… – я запнулась, не сумев подобрать слова.

– Понимаю, – ответил со вздохом Гарн. – Сам виноват.

Не знаю почему, но я неожиданно прониклась к нему симпатией, хотя прекрасно понимала, что всё, что сейчас происходит, может оказаться на поверку чистейшей воды игрой ради усыпления моей бдительности.

– Гарн, – сказала я, – скажи честно, в чём подвох?

– Нет его, – ответил парень. – Честное слово. Хоть чем поклянусь. Нет и не будет никакого подвоха. Устал я с тобой враждовать. Я дружить с тобой хочу.

– Зачем? – вырвалось у меня непроизвольно.

– Просто, – последовал ответ. – Зачем люди дружат?

Вопрос поставил меня в тупик. А правда, зачем? Как вообще получается, что люди дружат? Находят общий интерес? Чтобы не быть одиноки? Одиноки…

Меня словно молнией озарило. Вот оно! Вот что я увидела в Гарне, когда в саду с ним столкнулась. Одиночество! Но это же просто не может быть, ведь Гарн…

– Ты думаешь, вот он такой, весь из себя, всегда окружён толпой друзей и подруг, всегда навеселе, разве ему нужен ещё один друг? – неожиданно разразился тирадой Гарн. – А нет у меня друзей. Понимаешь? Не-ту!

– Но… – попыталась я вставить слово, но Гарн, словно прочитав мои мысли, махнул рукой.

– Все они пустышки, – сказал он, нахмурившись. – Фальшивки. Суррогаты. Среди них нет ни одного настоящего. Думаешь, им нужны мои душевные переживания? Да плевали они на них с высокой горы. Им развлечение подавай, клоуна домашнего, – Гарн стал заводиться. – Это всё эгоисты, им никому нет дела до других.

– Тогда зачем ты..? – я не договорила вопрос.

– Имидж, – коротко отрезал Гарн. – Просто имидж. Ничего общего со мной настоящим. Маска, игра на публику. Поначалу просто прикалывался, – в его голосе прозвучали такие интонации, словно воспоминания приносят нестерпимую боль, – а потом как-то приросло. И не знаю, сколько бы ещё всё это продолжалось, если бы ты не появилась, – Гарн выдержал паузу, а потом продолжил мечтательным тоном. – Знаешь, я тебя когда в первый раз увидел, меня словно молнией прошибло. Знаешь, хорошо так дёрнуло. У меня будто глаза прозрели. Что я делаю? Как я живу вообще? Чего в этой жизни добился? И вот тут меня осенило: а НИЧЕГО. И не добьюсь, если стану и дальше продолжать в том же духе.

– А почему именно я? – задала я резонный вопрос.

– Потому что ты НАСТОЯЩАЯ, – припечатал Гарн, – и когда ты мне ответила…

При этих словах мне стало неуютно. Я отлично помню наш первый разговор, когда он весь такой наглый и самоуверенный типа подкатил ко мне, а я послала, прямо на глазах его свиты, причем так виртуозно, что другого сценария, кроме вражды, между нами просто быть не могло.

– И когда ты мне ответила, – продолжал Гарн, – меня словно ледяным душем окатили. Тогда я и понял, что… – он осёкся.

– Понял, что? – уточнила я.

– Что ты единственная, кто для меня важен в этой жизни, – сказал Гарн обречённо.

Вот это да! Такого я уж точно не ожидала. Точно говорят, от любви до ненависти один шаг. А от ненависти до любви сколько шагов? Или ненависти там не было? Вообще? А что тогда было?

И тут меня прорвало. Сначала я нервно хихикнула, потом ещё, а потом я уже откровенно в голос рассмеялась. Гарн смотрел на меня с недоумением и некоторой обидой. Ведь он только что раскрыл мне душу, и ожидал какой угодно реакции, но только не моей смехоистерики. Наверное, на нас смотрели с удивлением, недоумевая, что происходит, но мне было всё равно. Я просто не могла остановиться. Гарн всё это время смирно сидел, поджав губы.

– Извини, – выдавила я из себя, с трудом успокоившись. – Извини, я… Просто на меня свалилось в последнее время… Ты тут ни при чём.

– Понимаю, – буркнул Гарн и уткнулся в тарелку.

– Господи, – я уронила голову, закрыв руками лицо.

Гарн терпеливо ждал, когда я приду в себя.

– Извини, – сказала я устало, подняв голову и делая глубоких вдох. – Я сейчас не способна адекватно реагировать. Мы можем перенести этот разговор?

– Хорошо, – отозвался Гарн расстроенно, – как скажешь.

– Давай вечером встретимся в саду, на том же месте, после ужина.

– Ладно, – кивнул он; моё предложение заметно его обрадовало.

– Прости, я, правда, не в состоянии сейчас нормально разговаривать, – сказала я примирительным тоном.

– Я понял, – отозвался Гарн.

Я поднялась из-за стола, и, дотронувшись до руки парня, направилась в сторону приёмника грязной посуды. Проходя к выходу, я посмотрела на Гарна. Тот сидел в задумчивости над пустыми тарелками, глядя в одну точку. Видимо, почувствовав мой взгляд, он обернулся, и наши глаза встретились. Я смущенно улыбнулась и поспешила покинуть столовую.

На лекциях я почти не слушала. Все мои мысли были заняты событиями последних двух дней. Это был полный и форменный пипец. Сначала меня дважды унизили, потом дважды признались в любви, причём те, кто и унижал, да к тому же выяснилось, что всё обстоит совсем не так, как мне казалось, а с точностью до наоборот. И как я должна теперь на это реагировать?

Больше всех, конечно, удивил Гарн, если только это не очередной жестокий развод. Ну не верилось мне в его резкую перемену, хоть тресни! Не может быть такого, чтобы человек, который так рьяно тебя ненавидит, вдруг резко воспылал любовью, ну не может! Или может? Или не резко?

В общем, вместо того, чтобы вникать в объяснения по теме материала, я просто автоматически записывала всё, что говорил лектор, вплоть до лирических отступлений. Это я обнаружила уже потом, когда готовилась к зачёту. Ржала над собой долго. После лекций всё так же на автомате решила лабораторную, провела какой-то невероятный опыт в рамках программы обучения, поразила преподавателей своим невероятным умением на практическом занятии по… уже точно не помню, что за предмет был, и всё так же на автопилоте отправилась на обед.

В столовой ко мне подсела Лисси.

– Ты подала заявку? – спросила она с ходу.

– Нет, – ответила я машинально, а потом спохватилась. – Стоп, что? Какую заявку?

– На конкурс, – удивлённо ответила Лисси.

– На какой конкурс?

Лисси взглянула на меня с изумлением и со снисхождением.

– Конкурс красоты, – напомнила она. – Анжи, очнись! Ты чего?

– Ах, это, – я вспомнила, как вчера вечером гудела столовая и как Лисс с сиффийками восторженно рассказывали мне о предстоящем мероприятии. – Нет, не подала.

– Ты что?! – Лисси отстранилась и уставилась на меня так, словно увидела впервые.

– Что? – не поняла я.

– Это же такие перспективы, если выиграешь! – восторженно заявила она.

Я пожала плечами, мол, и что тут такого. Лисси мой жест либо не заметила, либо просто проигнорировала.

– Вот, я взяла несколько, на всякий случай, – безапелляционно заявила она, протягивая листок, ловко извлечённый из сумки. – Заполни.

– Что это? – спросила я, бегло взглянув на листок.

– Твоё заявление на участие.

– Я не хочу.

После такого ответа я стала выглядеть в глазах Лисси полной кретинкой. Её глаза округлились настолько, что, казалось, ещё чуть-чуть, и из глазниц повылазят. Онемение длилось минуты две, не меньше, при этом девушка только и могла, что просто сидеть и хлопать ресницами.

– Не хочешь? – её изумлению и возмущению не было предела. – Как это не хочешь? Почему не хочешь? Ты сама не знаешь, чего хочешь, – заключила она в конце.

– Но я правда не хочу, – ответила я. – Мне это не нужно.

Рука Лисси с листком бланка заявления об участии в конкурсе опустилась.

– Лисси, пойми, – начала я объяснять со вздохом, – я не создана для таких конкурсов, – я сделала жест рукой. – Ну не люблю я все эти блёстки.

– Блёстки? – не поняла Лисси. – Причём тут блёстки? Анжи, это конкурс красоты владения Светом. Победитель получит предложение работать в Главной Лаборатории Научно-Исследовательского Института Континуумов.

– Тем более не для меня, – выдохнула я.

– Почему нет? – девушка откровенно недоумевала. – Разве на Земле такие конкурсы не проводят?

– Нет, – я усмехнулась. – На наших конкурсах оценивают внешность.

«Вернее, твои женские… достоинства,» – хотела добавить я, но не стала, опасаясь шокировать подругу.

– У нас мы ценим красоту душевную, – серьёзно сказала Лисси, и слова прозвучали так просто, так естественно. – Хотя… в последнее время всё чаще идёт подмена красоты внутренней красотой внешней.

Я повернулась и удивлённо воззрилась на девушку.

– Да ты и сама можешь видеть это на примере Гарна, – добавила она хмуро.

При имени Гарна я вздрогнула и напряглась.

– А что с Гарном? – спросила я как можно более спокойно.

– Раньше он таким не был, – в голосе девушки скользнули нотки грусти. – Раньше он был другим, а сейчас… как бы это сказать… он фальшивый, искусственный.

И тут до меня дошло.

– Ты всё ещё любишь его? – спросила я.

– С ума сошла! – вскинулась Лисси, заливаясь румянцем. – Его любить, да ни в жизнь!

– Почему? – спросила я с улыбкой.

– Да потому! – Лисси гневно сверкнула глазами. – Потому что он дурак, вот почему. Тупой, безмозглый, самолюбивый болван! – выпалила она и, надув губы, отвернулась.

Какие интересные, однако, подробности вскрываются. Лисси давненько влюблена в Гарна.

– Так, всё, – рассерженная Лисси подхватилась с места. – Вот, заявление, заполнишь и принесёшь в деканат, – с этими словами она сунула мне в руки листок, потом схватила свой поднос и быстро ушла.

Я посмотрела ей вслед, потом на листок. Это был обычный стандартный бланк заявления, только распечатан на какой-то шелковистой бумаге золотыми чернилами. Сунув бланк в сумку, я встала из-за стола.

К вечеру поймала себя на мысли, что начинаю потихоньку волноваться перед встречей с Гарном. Интересно, с чего бы это? Наверное, это было продиктовано тем, что я заранее ожидаю от него какую-нибудь гадость, несмотря на всё сказанное им утром. После обеда, сидя в библиотеке, я думала о нашем разговоре. Как ни странно, но в тот момент Гарн не выглядел фальшивкой, наоборот, он был настоящий. Настолько настоящий, что я поверила в то, что он сказал. Нет, разумом-то я понимала, что скорее всего это развод, прямая номинация на премию «Оскар» в категории «Болван непробиваемый», но сердце упрямо желало верить в лучшее. И мне оччччень не хотелось разочаровываться.

Что ж, надо успокоиться, очистить голову от посторонних мыслей, угомонить сердце. Встреча должна расставить всё по местам.

Как я ни старалась сохранять хладнокровие, к моменту икс адреналин у меня просто зашкаливал, а поджилки тряслись. Мандраж, блин, как перед свиданием. Ну просто блеск! Из-за этого ненормального мандража аппетит сделал ручкой, так что я сидела и нехотя ковырялась в тарелке с салатом. Кусок в горло не лез. Единственное, на что у меня хватило сил, это напиток из каких-то незнакомых ароматных ягод. Пока сидела, оглядывалась вокруг в поисках Гарна, но того нигде не было видно. Отметив факт его отсутствия, я вдруг почувствовала, как во мне закипает новая волна нервозности. А что, если его нет потому, что он готовит мне очередную гадость? А что, если он вообще не придет? А что…

Так, стоп, надо остановиться. Если буду сидеть здесь и дальше себя накручивать, то попросту с ума сойду.

Избавившись от грязной посуды, я торопливо вышла из столовой и на выходе нежданно-негаданно столкнулась с Сареем. Он резко затормозил, чуть в меня не врезавшись, на мгновенье замер, а потом растерянно проронил:

– Привет, Анж.

– Привет, Сарей, – ответила я.

Дальше немая сцена, стоим в дверях и тупо смотрим друг на друга. Потом Сарей вдруг опомнился и отступил, пропуская меня. Я благодарно кивнула и пошла восвояси.

Ноги сами собой принесли меня в сад. Продвигаясь в глубь, к тому месту, где мы столкнулись с Гарном, я старалась идти как можно тише, внимательно всматриваясь в сумеречное пространство перед собой и прислушиваясь к звукам. Так, незаметно для себя, добралась до места, и… Я замерла от неожиданности, увидев, что Гарн уже ждёт меня, причём не просто ждёт, а дико волнуется. Он расхаживал взад-вперёд, нервно заламывая руки, и бормотал себе под нос. Притаившись за деревом, я навострила уши. По обрывочным звукам и интонации я поняла, что он репетировал пламенное признание, но, по фырканью и страдальческим вздохам было ясно, что у него ничего не получалось. В конце концов он остановился, сделал глубокий вдох и сам себе сказал:

– Молодец, Гарн, ты просто «красавец». И после всего ты ещё надеешься, что она простит тебя? Она не придёт.

И потом после недолгой паузы со злостью:

– Всё равно прощения добьюсь. Если надо, всю жизнь умолять буду.

Ого! Да он настроен серьёзно.

Осознание, что я всё же не ошиблась в его искреннем раскаянии, приятно кольнуло в районе сердца. На душе потеплело, и я счастливо улыбнулась. Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, я решительно шагнула вперёд. Гарн меня услышал и обернулся, а, увидев, что это я, просиял счастливой улыбкой.

– Привет, – шагнул он ко мне навстречу.

– Привет, – ответила я.

– Я боялся, ты не придёшь, – сказал он с волнением в голосе.

– Почему? – спросила я, изобразив недоумение.

– Н-ну… – Гарн запнулся.

Я понимающе улыбнулась.

– Гарн, как давно ты знаешь Лисси? – спросила я.

Парень замер, сбитый с толку.

– Э-э… какую Лисси? – спросил он осторожно.

– Алиссию Лимман, – пояснила я.

– Ах, Лисс, – Гарн разочарованно вздохнул, явно расстроенный резкой сменой темы. – С детства ещё, до средней школы в один класс ходили. В старших разошлись, а встретились уже в университете.

– А как оказалось, что ты поступил намного раньше? – спросила я, жестом предлагая ему прогуляться по саду.

– Я после старшей школы сразу поступил, – Гарн скривился, – а Лисс… не знаю. Кажется, у них в семье что-то приключилось, и ей пришлось повременить с поступлением. А что?

– Ничего, – ответила я, пожав плечами, – просто она о тебе говорила.

– И что говорила? – Гарн слегка напрягся.

– Что ты очень сильно изменился, – я посмотрела на него; стало уже почти совсем темно, и я не смогла разобрать его выражение лица. – Сказала, что раньше ты был… более открытым.

– В детстве все открыты, – сказал Гарн с интонацией, словно объяснял прописные истины неразумному дитя. – Становясь взрослыми, мы меняемся. В вашем мире не так?

– Верно, так, – согласилась я. – Мне кажется, она к тебе неравнодушна, – сказала я осторожно.

– Кто? Лисс? – казалось, Гарн был искренне удивлён. – Это вряд ли. Мы просто были друзьями.

– Угу, – кивнула я, как будто он мог увидеть мой жест. – Но ты сам сказал, с возрастом все меняются. Возможно, она влюбилась в тебя уже потом, во взрослого.

– Ты думаешь? – настороженно спросил Гарн.

– А почему нет? – спросила я.

Гарн немного помолчал, посопел, а потом сказал:

– Лисс, конечно, славная девушка, но… я никогда не думал о ней как о женщине. Я всегда относился к ней, как к сестре. Да и сейчас отношусь. Она вообще не в моем вкусе.

– А кто в твоём вкусе? – спросила я с улыбкой, предвидя ответ.

Гарн вдруг перегородил мне дорогу, отчего я почти в него врезалась, взял мою руку и приложил её к своей груди, а после осторожно приподнял мою голову за подбородок, заставив взглянуть на него.