Взаперти. Эволюция

Боевых гранат в оружейке СИЗО №1 города Саратова естественно не было, все светозвуковые гранаты забрали в баню зеки, зато было полно патронов к АК-74М, стандартного оружия для несения караульно-охранной службы. Когда наступал спокойный период, и зеки не пытались подобраться к нему, Николай с помощью выдвижного ящика, куда зажимал пулю, вынимал её из гильзы, а порох, что находится внутри, высыпал в цинк из-под патронов. Порох в боевом патроне является взрывчатым веществом и горит очень хорошо. Стоит его поместить в твердую оболочку и поджечь, желательно с помощью фитилька, взрыв будет знатным, да и пожар гарантирован.

Из чего сделать импровизированную бомбу Николай ещё не решил, но ресурса в виде патронного пороха для неё решил набрать побольше, благо патронов было очень много. Хотелось, чтобы взрыв разнес всё находящееся в оружейке на атомы, приведя в негодность боеприпасы, еду, воду, а лучше вообще сложил стены вокруг. Такой взрыв должен убить Николая быстро, и он не почувствует боли. Нервы не успеют передать сигнал в мозг, так как некуда, да и нечему будет, что-либо передавать. От этих мыслей становилось грустно, но себя уже не было жалко, просто не хотелось помирать в луже собственной крови, собирая с пола свои кишки, выпущенные с помощью ножа, на потеху уродам, что пытались прорваться в оружейку.

Когда он понял, что зеки покинули СИЗО №1, Николай набрал пороху никак не меньше трёхлитровой банки, вокруг валялись просто горы разобранных патронов, он буквально сидел на пустых гильзах. Первым предзнаменованием, что он остался один, а враги, для которых он готовил взрывной сюрприз уехали в неизвестном направлении, было появление животных возле решётки окна оружейки. В коридоре послышался хруст костей, треск рвущегося мяса, животные поедали своих убитых товарищей, а значит тот гнилостный запашок, что стал появляться в воздухе, скоро исчезнет, нечему будет гнить.

То, что животные не смогут сломать железное заграждение, он не сомневался: тут нужен был другой подход. Тупой и грубой силой вырвать толстые металлические прутья – очень затруднительная задача.

Но подкралась другая беда. Он уже настолько привык к мысли, что ему вот-вот суждено умереть, что, осознав, что беда его миновала и ему суждено ещё какое-то время пожить, Николай впал в депрессию. Он не спал двое суток, готовился к одному из самых важных событий в его жизни. Николай искренне верил, в то, что есть два события в жизни человека, которые стоят, чтобы уделить этому время и силы – это рождение и смерть, всё, что между ними, именуемое жизнью, называется суета и выживание. Теперь вся подготовка к достойной смерти потеряла значение и переведённые тысячи патронов на начинку для взрывного устройства – зря потраченное время.

Усталость взяла свое, и Николай, расположившись прямо на полу, подложив под покалеченную ногу, за которой он перестал ухаживать, как только понял, что живым ему не вырваться, сетку с луком, а под голову пятикилограммовый пакет с рисом, мгновенно уснул, несмотря на то что животные довольно-таки громко дребезжали решёткой, пытаясь её сломать.

Сколько он проспал, Николай не знал, потому что когда он засыпал, за окном была ночь, проснулся он по-прежнему в темноте. Но, проснувшись, он почувствовал себя выспавшимся, отдохнувшим, лишь нога ныла тупой болью. Вокруг была тишина, что показалось странным для Николая. Найдя фонарик, что лежал сбоку, он, не вставая с пола, включил его.

Животные никуда не делись, стояли плотной стеной у решётки окна в коридор и двери, но не предпринимали никаких действий, чтобы её сломать, просто глядели на него безразличным, кукольным взглядом. Стало не по себе, даже жутко. Такое зрелище, в свете луча фонаря выглядело чертовски страшно, а спокойное поведение животных сильно нервировало. Обычно животные так вели себя, находясь в стае, но возле решётки их было сотня не меньше: весь коридор, куда доставал луч фонаря, был забит ими. Не может же быть, чтобы это была одна группа, или может?

Попытавшись привстать, Николай застонал от боли. В коленке что-то стрельнуло, словно её проткнули шилом. Пришлось заняться ногой, игнорируя животных вокруг.

С трудом, постоянно вскрикивая от боли, Николай стянул с себя штаны, поёжившись от прохлады в помещении. Освещая светом фонаря повреждённую ногу, заметил, что она значительно опухла, по сравнению со здоровой ногой. Сняв старый, посеревший бинт, что ему наложил кавказец, когда его обнаружили, Николай более придирчиво осмотрел опухшее колено. Что именно у него перелом или вывих на первый взгляд было трудно определить, зато рану от укуса на бедре было видно хорошо; выглядела она не лучшим образом. Кожа вокруг рваного прокуса покраснела, изнутри при надавливании сочилась жёлтая жидкость вперемешку с кровью. Радовало одно, она ничем не пахла, а значит, нагноения, скорее всего, не было. Но сильно огорчало то, что у Николая не было с собой лекарств, все сумки с лекарствами и перевязочным материалом забрали себе зеки, не оставив ему ни чего.

Делать было нечего, пришлось напрячься, приложить нечеловеческие усилия, взвывая от боли, аж до слёз, но встать на ноги, верней на здоровую ногу, так как на больную невозможно было опереться. Он знал, где в дежурке находится аптечка, и до неё надо было добраться. Ползком не получится, так как она находится на уровне человеческого роста.

Странно, но животные никак не реагировали на его стоны, вскрики и даже плач, когда нога задевала за какой-либо предмет в темноте. Продолжали стоять на своих местах, практически не шевелясь, словно манекены на витрине магазина.

Аптечка находилась именно там, где и предполагал её найти Николай, но, к сожалению, она была почти пустая. Маленький узкий бинт, разве что палец перевязать, упаковка медицинской ваты, почти использованный медицинский лейкопластырь и йод, который плескался почти на донышке пузырька, вот и весь набор, для оказания первой медицинской помощи.

Промыв место укуса газированной минералкой, Николай тщательно протёр рану, подсушив её. Остатки йода, чтобы не терять ни одной драгоценной капли, он залил прямо в рану, остальное размазал вокруг, покрыв покрасневший участок кожи. Наложив сверху тампон, сделанный из того самого узкого бинта и ваты из нищенской аптечки, не имея другого перевязочного материала, перевязал рану старым грязным бинтом. Затем занялся коленкой, аккуратно ощупав её и шипя от боли.

Деформации коленного сустава не наблюдалось, что было верным признаком отсутствия перелома. Попробовав пошевелить сначала ступнёй, убедился, что она двигается нормально, без сильной боли, а вот согнуть или разогнуть колено вызывало сильнейшую боль, но коленный сустав всё же работал, а это значит, что смещения коленных суставов нет. Коленный сустав имеет непростую анатомию, и состоит из четырёх костей, состоящих из верхнего отдела, представленного бедренной костью и нижнего отдела, который состоит из большой и малой берцовой кости, надколенника. При внешнем осмотре и прощупывании кости казались целыми, но в них вполне могла быть трещина, которую без рентгена просто на ощупь не определишь. Главное, что все эти четыре кости оказались на месте, без смещения, это очень сильно облегчало дальнейшее лечение. Был бы перелом со смещением, то прыгать ему на одной ноге минимум три месяца, а при худшем развитии событий и все полгода.

Но колено состоит не только из костей. Верхние и нижние кости соединяются между собой сложной системой мышц, сухожилий и связок. Порвать сухожилие при ударе в область коленного сустава – практически невыполнимая задача, скорей всего кости сместятся или сломаются. Сухожилие невероятно эластичный и прочный материал, особенно на разрыв, а вот надорвать связки при неправильном угле изгиба колена вполне возможно. Процедура эта тоже болезненная, что и наблюдалось в данное время у Николая. Очень хорошим симптомом было то, что в районе коленного сустава не наблюдалось внутренних кровотечений, что неминуемо бы отразилось на цвете кожи в этом районе, но кожа была обычной по цвету, разве что опухоль её слегка делала желтоватого оттенка. Лечение и восстановление при надорванной связке коленного сустава, куда гораздо проще, чем при переломе и восстановление займёт куда меньший срок. Необходимо лишь держать ногу в покое, тем более нет возможности наложить шину или гипс на колено, чтоб избежать случайных движений коленного сустава.

Как раз покой и был самым трудным, ведь нет телевизора или компьютера, в который можно уставиться днями напролёт. Нет рядом человека, с которым можно было бы пообщаться, столпившиеся в коридоре животные не в счёт. Даже книги или журналы отсутствовали, приходилось тупо лежать на мешках с крупой, из которых он кое-как соорудил спальное место. Благо продуктов, которые не надо готовить хватало, и за ними не нужно было куда-то ходить – все лежало в общей куче, заняв почти всё пространство дежурной части. Поэтому Николай спал, ел, гадил в пустые после газировки бутылки, пакеты, складывая всё это в мусорные чёрные мешки, которые плотно завязывал. Развлекал себя, бросая пустые гильзы из-под патронов в стоящих возле решётки животных, которые так и не удосужились как-то проявить себя, продолжая по-прежнему стоять на месте и наблюдать за ним.

Через неделю Николай взвыл от скуки. Спать совершенно не хотелось, он перевыполнил лимит сна на неделю вперёд. Воспоминания прошлой жизни лишь будоражили в нём печаль и депрессию. Еда была однообразной, по крайней мере, та, которую не надо было готовить, в основном это сладости, печенья, конфеты, сгущённое молоко, запивал всё это соками, газированными сладкими водами, минеральной водой. Белковой пищи было мало, и представляла она в основном рыбные консервы, ассортимент которых был скуден, а уж о мясных консервах и говорить не приходилось: их было в разы меньше. Наверняка основной товар находился в самом магазине, а здесь в оружейке лежало лишь то, что удалось перетащить со склада этого магазина, так сказать, запас, ассортимент которого не вызывал уважения.

Из столовой было полно круп, несколько видов макарон, но их надо готовить, но не на чем. Лук в сетках, который пора было перебирать, так как начал потихоньку портиться. Подсолнечное масло в пятилитровых бутылях. Естественно сахар, чай, кофе, ах как хотелось кофе, но вот как вскипятить воду, Николай не мог придумать. Он находился в закрытом помещении, и открытый огонь был опасен для жизни. Тем более нога за неделю хоть и перестала сильно болеть, но всё ещё ныла тупой болью, и беспокоить её пока не хотелось. А вот рана от укуса стала заживать, даже заросла по краям, это радовало. Воды, чтобы обтереться не было, верней её запас был небольшим, но вот влажных салфеток хватало, ими Николай и следил за чистотой своего тела.

Сделав из обрезанной полуторалитровой бутылки что-то вроде стакана на пол-литра, просто обрезав её, Николай налил внутрь газировки и долго её взбалтывал, чтобы выгнать весь углекислый газ. Затем, держа в обеих ладонях импровизированный стакан, чтобы нагреть воду собственным теплом, добавил туда сгущёнки и продолжил взбалтывать, выгоняя остатки газа и растворяя сгущённое молоко. Далее добавил пару увесистых ложек растворимого кофе, продолжая греть воду в руках. Кофе получился сладким и бодрящим, но отвратительным из-за вкуса минеральной воды, но другой не было. Такую же процедуру применил, чтобы заварить лапшу быстрого приготовления, которую притащили со склада целых пять коробок. Любят зеки баловать себя этим дешёвым деликатесом в кавычках, конечно же, не от хорошей жизни кормят в тюрьме так, что даже дешманская лапша кажется вкуснее хозяйской баланды. Лапша без кипятка получилась так себе, но есть можно было.

Во время всего этого процесса Николай, осматривая свои запасы, вдруг понял, что они не бесконечны, а надеяться на то, что его придут спасать, не стоит. Ему самому придётся выживать, используя тот скромный ресурс, что у него имеется. Но он хотя бы есть, это многого стоит: в начале у него не было ничего кроме электрошокера.

Чтобы не умереть со скуки, Николай решил заняться инвентаризацией ресурса, который у него имелся, а это продукты и оружие. Взял журнал у оружейника, где тот вёл записи по выдаче огнестрельного оружия и спецсредств. В нём сделал таблицу с помощью линейки и шариковой ручки, приступил к переписи всего имеющегося добра, имевшегося в дежурной части. С продуктами и водой он справился быстро, уже через два часа всё было тщательно подсчитано, записано, пронумеровано. Впредь он решил записывать, что и сколько берёт для личных нужд, чтобы иметь реальную картину, что его ждёт в ближайшее будущее.

Более точно распределить продуктовый ресурс, чтобы определить, сколько он сможет на нём продержаться в закрытой и обложенной животными дежурке, было затруднительно, так как такие продукты как крупа и макароны сложно было просчитать по дневному потреблению, тем более он не решил задачу как их готовить.

Вот с водой всё было более-менее понятно, в его распоряжении находилось восемь упаковок минеральной газированной воды по шесть полуторалитровых бутылок в каждой, семь упаковок дешёвой сладкой газированной воды, буратино, лимонад, дюшес, колокольчик и по две упаковки фанты и спрайта. Сок имелся в ассортименте, но его было очень мало в общем литровом эквиваленте не больше пяти литров. И если вывести общее потребление жидкости по два литра в день, получалось, что воды Николаю хватит примерно на два с половиной месяца, может чуть больше, но ненадолго. А значит, не важно, сколько у него продуктов, ему в любом случае необходимо решить за это отведённое время пока есть запас, задачу с пополнением воды или выбраться отсюда в более перспективное место. Конечно, можно урезать норму по воде, стараться больше спать, меньше двигаться и тем более думать: мозг очень прожорливый орган. Но это не снимет проблему с повестки дня, а по окончании ресурса в виде воды, он ослабнет настолько, что будет неспособен решать поставленные задачи.

Чтобы посчитать оружие и боеприпасы, необходимо было более крепкое здоровье, чем в данное время имелось, и Николаю пришлось отложить это мероприятие до лучших времён. Прыгать на одной ноге по оружейке, каждый раз при этом испытывая резкую боль – то ещё удовольствие.

Раз со сроками его более-менее качественной жизни было определено, то оставалось потратить оставшееся время с пользой, а именно понять, как отсюда выбраться, почему животные поменяли своё поведение и не бросаются в его сторону как это обычно бывает. Начать Николай решил с животных, а именно провести несколько экспериментов.

Сначала он тыкал по ним через решётку шомполом от автомата – это пробуждало у испытуемых агрессию, но ненадолго. Побившись пару минут о металл решётки, они опять успокаивались, продолжая на него таращиться своим беспристрастным взглядом. Затем он обратил внимание, что животные, стоящие возле решётки, меняются раз в три четыре часа. По какому-то негласному приказу они спокойно отходят от решётки, а их место занимает другое животное. Тот, кто покидал пост, уходил спокойным шагом в глубь коридора, туда, куда его фонарь не доставал своим светом.

Один раз ночью он заметил странное поведение, вернее, услышал его. Сквозь сон услышав, как звякнул металл, мгновенно проснулся, не открывая глаза, в этом не было необходимости, в помещении стояла кромешная тьма, прислушался к звукам. Опять послышался звук похожий на то, как будто что-то металлическое трётся о такую же поверхность. Животные иногда ударялись об решётку, особенно когда, как считал Николай, у них происходила замена, и старая смена уходила на отдых, но это был звук совсем другого рода. Причём попытка посветить в том направлении ни к чему не приводила, он не замечал ничего подозрительного. Лишь на третий или четвёртый раз, он обратил внимание, что всегда, когда он пытался высветить источник подозрительного шума, возле двери всегда стояла одна и та же женская фигура. Это была грузная женщина с большими висячими грудями. Она была абсолютно нога, но её тело было полностью покрыто высохшей кровью, делая её силуэт в темноте размытым, незаметным. В остальное время Николай её не наблюдал среди животных. Этот факт заинтересовал его, и он решил подсторожить эту особу и понять, что она делает возле двери, когда он спит.

Он специально хорошенько выспался днём, чтобы ночью сделать вид, что спит, расположившись так, чтобы его лицо было повёрнуто к решётчатой двери дежурки. Фонарик, у которого, к сожалению, уже садился аккумулятор, а подзарядить его не было возможности (он подзаряжался от электричества, которого уже давно не было), он положил под себя, держа его в руке, чтобы не искать в темноте.

Ждать пришлось долго, иногда слышались какие-то подозрительные шорохи, но это явно были не те звуки, что его так насторожили в прошлый раз. Скорее всего, старая смена животных наблюдателей менялась с новой, расходясь, задевали друг друга и иногда решётку.

Как бы Николай не готовился к ночному бодрствованию, заставляя себя спать днём, но из-за полного отсутствия света, в полнейшей темноте, да ещё с закрытыми глазами, его начинало клонить ко сну. Почему с закрытыми? Потому что было подозрение, что животные помимо того, что стали сильнее обычного человека, так ещё и видели в темноте гораздо лучше. Насколько это правда, трудно сказать, но проверять на себе как-то не хотелось.

Первые полтора часа он держался на азарте, прислушиваясь к любым шорохам, а потом каждый последующий час, теряя к охоте на странный звук интерес, впадал в полудрёму, а затем и в сам сон. Лязг металла об металл разбудил его мгновенно, адреналин, словно пушечное ядро, пронесся по его мышцам, заставляя их встрепенуться, вздрогнуть, как от удара током. Подавив в себе желание мгновенно броситься к решётке и осветить источник данного звука, Николай прислушался. Скрип опять повторился, открыв один глаз, он не увидел ничего, сплошная темнота, даже через окно свет звёзд и луны практически не попадал внутрь помещения. Но это не удивительно, ведь между ночным звёздным небом и окном дежурной части, высоченное кирпичное заграждение, отделяющее улицу города Саратов от СИЗО №1.

«Скрип, скрип» – звук был похож на то, как будто откручивают ржавую гайку.

Но решётка в дежурной части, предназначенная, для защиты личного состава, дежурного, его помощников, оружейника, связиста и видеонаблюдения от нападения извне в случае попытки захватить СИЗО №1 силовым путём, была полностью сделана с помощью электрической сварки и никаких гаек или болтов в этой конструкции не использовалось.

«Скрип, скрип» – Николай не мог быстро подскочить, нога всё ещё болела, хоть и не так сильно, как две недели назад.

Но всё же ногу надо было поберечь, ведь в случае её перенапряжения, имелся риск опять её повредить, тем самым откатиться назад на эти самые две недели, а ещё мучиться две лишние недели как-то не хотелось – боль быстро дисциплинирует. Поэтому Николай просто сел, облокотившись спиной о стену, и включил фонарь в направлении странного звука. Света было мало, он быстро рассеивался, аккумулятор совсем сел, но всё же это не полная, кромешная темнота.

Скрип тут же прекратился – на него смотрела старая знакомая бабища, стоявшая вплотную к двери в дежурку. Она не двигалась, вела себя так же, как и все остальные животные вокруг. Но вот появление её только ночью и сопровождаемый при этом звук не давал Николаю покоя. Он не спеша встал и подошёл вплотную к решётчатой двери, не беспокоясь, что его могут достать животные, ячейки решётки были слишком малы, чтобы через них пролезла ладонь человека.

Посветив в лицо женщине, как будто специально покрывшую свое тело кровью, Николай не заметил в нём ничего особенного, обычное беспристрастное лицо животного, не выражающее никаких эмоций. Тогда он принялся рассматривать дверь, что-то же она делала с ней и сразу же заметил, что засов открыт. Страх пробежал мурашками по позвоночнику, внизу живота вдруг возникла пустота и тяжесть одновременно. Николай резким движением закрыл засов, тут же выдохнул с облегчением, как будто от этого засова зависела его жизнь, хотя косвенно так и было. Помимо крепкого засова на двери имелся ещё и замок, закрывающийся на ключ. Замок был встроенный, имел сквозное строение замочной скважины, то есть дверь можно открыть или закрыть с обеих её сторон. Только ключи предполагалось хранить в дежурной части, поэтому открывать и закрывать её мог лишь Дежурный по СИЗО №1.

Николай, когда все зеки потеряли бдительность и покинули дежурку полным составом, занимаясь перетаскиванием боеприпасов в генеральскую баню, именно дежурку освобождённые из столовой решили сделать местом для складирования добытых ресурсов и безопасным пристанищем. Зная заранее, где спрятаны ключи у Дежурного (не раз по долгу службы заходил в Дежурную часть), быстро ими воспользовался, закрылся внутри помещения. Сами ключи он бросил обратно в стол, зная, что все два экземпляра находились именно там. Затем наступили трудные времена долгой обороны и подготовкой принести себя в жертву, а ключи так и продолжали лежать там, куда он их положил.

Но засов почему-то оказался открыт. Как это возможно? Он точно помнил, что закрывал его и больше не прикасался к нему. Он присел и посмотрел в просвет, между встроенным в решётчатую дверь замком, находящимся в железном коробе, и металлическим уголком, играющим роль, усиления конструкции решётки, косяка двери, куда заходят ригели замка, чтобы закрыть дверь. Цилиндрики ригелей были на месте, замок никто не открывал. Но всё равно, рассматривая ригели замка, подсвечивая себе фонариком, Николая не покидало ощущение, что он что-то упускает из виду, и это что-то прямо перед его глазами.

Ещё раз дотошно осмотрев замок, и не найдя в нём ничего странного, Николай уже хотел ретироваться, как неожиданно понял, что ему не даёт покоя. Взяв со стола шомпол, которым он задирал животных от скуки, опять подошёл к замку и, нагнувшись, встав на здоровое колено для удобства, ещё раз посветил в замочную скважину, которая, как уже говорилось, была сквозной. Но свет от фонаря не проникал сквозь неё, а значит, с обратной стороны, ему мешал посторонний предмет.

Просунув шомпол, напоминающий длинную и толстую спицу в замочную скважину, Николай толкнул предмет, застрявший по ту сторону. Тот легко вышел и с характерным звуком упал на кафельный пол, это был ключ от замка. Сам ключ был короче оригинала и вряд ли был именно тем ключом, что мог открыть дверь дежурной части. Но как он попал в сам замок? Он точно помнил, что, закрывая дверь дежурной части, в замке не было никаких ключей.

Страшная догадка, словно снежная лавина, надавила на его плечи, Николай нагнул голову в сторону и посмотрел сквозь решётку. Находясь в положении на коленке, его голова была на уровне пояса животных по ту сторону. Его взгляд тут же упал на руки стоящей напротив него полной женщины, в одной руке она держала связку ключей, в другой – проволоку длиной примерно тридцать сантиметров с загнутым крючком на конце.

Николай отпрянул от решетки, при этом не удержав равновесие, упал мягким местом на рассыпанные гильзы на полу, застонав от резкой боли в коленке. Стало понятно, как это животное открывает засов. Баба, измазанная кровью, просто просовывает проволоку через решётку и цепляет его крючком, ничего сверхъестественного, если бы это сделал человек, но эти животные не способны на такое. Или способны?

Последним фактом, добивающим представление о тупости животных (ведь именно поэтому их так назвали), была связка ключей в руках у тётки. Она явно не носила её просто так: торчащий в замочной скважине ключ говорил совсем об обратном – эта полоумная каждую ночь, когда он уснёт, подбирает ключи к его последнему оплоту в этом мире. И если это так, а в этом сомнений у Николая почему-то не было, то получается, что она чертовски умна, даже поумней двух близняшек, что устроили на них охоту в медицинском складе.

Женщина, поняв, что её раскусили, попятилась назад. Оставлять этот экземпляр в живых грозило Николаю серьёзными проблемами в будущем. Поэтому он, недолго думая вытащил из кобуры, что всегда висела у него на поясе, пистолет ПМ. Встал в полный рост, просунул дуло пистолета в ячейку решётки и, пока эта тварь не растворилась среди других животных, открыл огонь.

Выстрелы в помещении грохотали нешуточно, освещая всё вокруг огнём и искрами, вылетающими из ствола пистолета. Но он уже привык к такой канонаде – чего только стоила перестрелка с зеками, что хотели вспороть ему живот, поэтому практически в упор высадил всю обойму в спину пытающейся скрыться среди себе подобных животному. Голая тётка, прошла ещё пару шагов, после чего упала, сначала на колени, а потом завалилась лицом вниз на кафельный пол коридора, выронив связку ключей из рук.

Только её тело замерло, перестав биться в предсмертных конвульсиях, вокруг началось движение. Все животные ожили, словно вышли из гипноза, часть из них набросилась на труп, лежащий у их ног, но основная часть, то есть большинство бросилось на решётку. Металл загудел под ударами множества рук, животные из вялых, аморфных существ, опять превратились в быстрых, невероятно агрессивных тварей. Коридор стал наполняться звуками топающих ног по кафелю, прибежавшими на выстрелы с улицы животных. Наверное, какая-то из входных дверей была открыта, а может сразу все. Вскоре животные забили собой всё пространство, пытаясь пробраться поближе к решётке дежурной части. Задние напирали на передних, прижимая их к металлу, норовя раздавить нескончаемым потоком.