Отражения

Инга Лиман

Отражения

Летняя жара экваториальной ночи дрожала над землёй. Трещали цикады. В темноте едва угадывался силуэт мужчины, и его резкие движения, торопливые нервные шаги делали ночь тревожной. Он спешил на взлетную площадку, чтобы поскорее устроиться внутри безопасной машины.

Где-то за его спиной мигнули два огонька. С едким шипением вспыхнули синие ромбики на сетке рабице.

От шорохов мужчина пустился бежать, и уже не слышал, как о землю ударила трещотка, и по земле поскакали отголоски с неожиданным, будто обрезанным финалом. Звуки стихли.

Пилот врезался в борт машины и рванул дверь, забрался на сиденье, торопливо запустил двигатель, свет, связался с диспетчером… И вот вспыхнули прожекторы, разрыхляя небольшой пятачок с огромным поблескивающим вертолетом, а редкие глубокие выдохи, как уханье полуночной совы, рубанули небо большими лопастями.

– Saluton, дружище! – прогремел мужской голос позади пилота. Он вздрогнул, зло ругнулся и с силой ударил себя по коленке.

– Ну какого черта, Олав! Это обычный полет, санкционированный вылет, нахера ты дрессировку устраиваешь?

– Это эсперанто, знаешь, что это? – продолжил пассажир дальше заговорческим шепотом без пауз. -Я рад, что тебе понравился наш шпионский забег! Клянусь, ты и не понял, откуда мы взялись. Ха-ха-ха!

– Идиот. И как тебя Лиз терпит. Привет, Лиз.

На сиденье сзади расположился яркий блондин атлетического сложения, рядом – худощавая девушка с выразительными глазами. Молодые люди были пристегнуты, между ними громоздилась аккуратная кучка рюкзаков, и оба улыбались, как победители Трансконтинентальной лотереи.

– А твоими клятвами, Олав, сыт не будешь, – пилот хмыкнул и скривил губы, изображая усмешку.

– Еще бы, мы же тебе не клятвами платим, – Олав рассмеялся и подмигнул спутнице, в ответ она протянула пять для хлопка и оголила белоснежные острые зубки.

«Ограждение под током, отлично, а ведь могли умереть. Это первый раз за сегодня», – подумал Олав и засмеялся в голос.

– А забирать вас когда? – безжизненно произнес пилот.

– Не волнуйся, эт мы сами, – небрежно бросил мужчина и краем глаза уловил вязкий внимательный взгляд спутницы. Она не улыбалась, но ее вальяжная поза раскрепощала его.

– Лиз, у тебя далеко вода? – он блеснул своей фирменной улыбкой и поправил волосы.

Девушка отклонилась вниз к рюкзаку и протянула ему увесистую фляжку.

– А карта? – шепотом спросил он, в ответ она тихо, успокаивающе, а может быть и несколько снисходительно, погладила его по коленке.

Любая вылазка могла быть последней. Надо бы сохранять максимальную концентрацию, но Олав чувствовал, что плывет. Битые месяцы они лазили по архивам и библиотекам. Они докупили и перенастроили чертову тучу техники. Они провели целую серию предварительных разведывательных экспедиций и нашли место захоронения. Они просчитали координаты, определили порядок проникновения, разметили место приземления. Осталось только прийти и сделать свое дело! И пока не время для радости. Но Олав упивался победой. Он заерзал на месте и сцепил пальцы.

Лиз напротив оставалась неподвижной, ее профиль отражался на стекле и казался нарисованным. В нужное время она достала из накладного кармана куртки небольшой приборчик и долго вглядывалась в движение ломаных линий на экране. Как только вспыхнула красная точка, она выпрямилась и проговорила:

– Начинаем отсчёт. Я иду первой через тридцать секунд.

Команда Лиз прозвучала внезапно и жёстко. Олав автоматически подобрался, сердце шарахнуло по ребрам – глубокий вдох. Девушка двигалась медленно и плавно, как отлаженный механизм. Вместо улыбки напоследок шепнула: «Под сиденьем», – и бесшумно соскользнула в кромешную темноту.

Олав медленно опустился на пол, свесил ноги за борт вертолёта, наблюдая за точкой снижающейся Лиз. Под шум лопастей гаркнул пилоту про барыши и отделился от воздушного судна.

Время остановилось. Звенящая тишина объяла корпус. Поток воздуха снизу был такой силы, что Олав едва смог смотреть сквозь щелочки глаз на показания высотомера, но набрав полную скорость падения, он ощутил всю прелесть полета без очков. Далеко внизу вокруг фонаря Лиз рассыпалась однообразная чернота.

Он включил фонарь на шлеме, открыл парашют – рвануло, завис. Повеяло теплом, внизу зарябила ржавая поверхность. Удар. Олав сглотнул, автоматически прикидывая, что только что миновал вторую возможность умереть.

В нескольких метрах от него Лиз укладывала парашют.

*

До рассвета оставалось пара часов, но совсем скоро начнет светать. Олав осмотрелся и сверился с электронной картой. Прибор говорил, что еще минут тридцать ходу, а с нынешним темпом можно уложиться и в двадцать, и они на месте: на плато в полутора тысячах метров от уровня моря у древнего захоронения.

Ветер гонял остывшую пыль по трещинам и отполированным булыжникам этой однообразной местности, поднимая навстречу непрошенным гостям отзвуки змеиной свадьбы или хищного пира.

Для людей это место слишком дурное. Но люди-муравьи – небольшое племя знахарей и заклинателей – считали, что их души возникли из вулканической пыли в начале времен и останутся тут навеки. Так и произошло. День за днём, столетиями они сражались с ветрами и зноем, моля о жизни. И когда пришло время, последний старейшина похоронил предпоследнего в усыпальнице, набитой тайнами и мумиями, спрятал вход, а сам, чувствуя приближение смерти, доплелся до обрыва и бросился вниз к тонкой ленте горной речушки, бегущей внизу. С тех пор племя жрецов стало племенем аборигенов, ничего не знавших о великих худу.

Выжженное солнцем плато казалось серым перед рассветом. Напарники переглянулись и стали снимать рюкзаки. Лиз достала термос и налила чай в два походных стаканчика.

– Перекур три минуты.

– Mi nepre venos. Что значит, я обязательно буду. Эсперанто, детка, – Олав хохотнул, залпом допил чай и поднялся.

– Олав, ещё полторы минуты. Береги свой ресурс, – сухо проговорила Лиз.

– Да брось ты, полторы минуты…

Он огляделся, выискивая метку. Здесь в пыли он установил цепь датчиков, которые осталось подготовить и активировать, чтобы перекрестные маленькие взрывы открыли тайный вход.

На востоке розовым вспыхнула полоска горизонта. Вот теперь точно время пошло.

Когда от последовательных быстрых взрывов далеко внизу ухнула скала и за грязными облачками поползла волна трещин, две фигуры замерли на кромке скалы. Они внимательно следили, как медленно, с недоумением и гулким продолжительным эхом вниз посыпались куски кладки, маскирующей вход.

– Спешим, не торопясь, – поглядывал на экран Олав, – Я пошел, держи дистанцию. Готова?

Олав лёг на край плато, опустил ноги вниз и начал спускаться. Лиз приготовилась, поправила лямки рюкзака и легла на землю.

От возбуждения у нее подрагивали пальцы. Страсть ненасытна, агрессивна, всепобедительна, и пока руки скользили по веревке, пока ноги искали точки опоры, душой овладевала нечеловеческая жажда. Она первая, эта алчная командирша, ворвалась внутрь тайной камеры и распростерла свои щупальца к древним сокровищам, несметным богатствам и невиданным артефактам, еще неизъятым и эфемерным.

Олав опять шёл первым! Лиз дернула плечом, стараясь погасить неприятную волну ревности. Нет, его первенство никак ей не мешает, это сугубо из целей безопасности. Он стопроцентный компаньон. Она замедлила движения и примерилась к узкому пролому в скале. Под ней тысячи метров, тысячи, и никакие эмоции не позволят ей сделать ошибку. Она втянула воздух и окликнула Олава. Он протянул ей руку, помогая проникнуть внутрь.

В пещерке в нос ударило затхлым кислым воздухом. Из входного проема в противоположную стену тонкой полоской бил свет, скрадывая углы за клубами пыли и темнотой. Лиз достала из рюкзака фонарь и посветила вокруг.

В крохотном помещении они двое помещались только согнувшись. Справа от них сидели иссушенные мощи миниатюрной женщины в длинном балахоне: поджатые под себя ноги, кости рук, унизанные браслетами, – на коленях, волосы густыми тусклыми волнами закрывали полуобнаженный череп. Кости бликовали, и Лиз присела на корточки, направила фонарь на сморщенное лицо.

– А, – девушка вскрикнула и отпрянула.

В глазницах скелета играли живые глаза!

– Что это с ней?

Олав пригнулся к самому лицу стражницы.

– Mi petas pardonon! Прошу прощения, – и постучал ногтем по глазам.

– Невероятно, это зеркало. – констатировал он.

– Не пойму, как они его вставили? – в задумчивости проговорила Лиз, продолжая светить мумии в лицо.

Повисло продолжительное молчание.

– Вот снова убеждаюсь, – Олав хлопнул себя по ноге, – что мы, современное общество, здорово поглупели со времен древних цивилизаций. За что ни возьмись, не можем разгадать, как они это сделали.

– У меня ни одной идеи, это же как линза! – Лиз вопросительно посмотрела на спутника, – Веселенькое дельце у нас намечается.

– Зерцала ясные ее… Туманом рыцаря пленяют…

Девушка в ответ ехидно улыбнулась и сделала шаг назад, оступившись: по неровному полу с выбоинами перекатывались мелкие камешки. Луч света взмыл вверх, и Лиз невольно присвистнула. Свод был искусно закруглен и отполирован до такого блеска, что охотники увидели свои отражения. Симметричное изображение нечетких значков, идеальным контуром очерчивало вогнутое зеркало. Лиз поправила длинный хвост. Олав промычал что-то нечленораздельное. Его белые мягкие волосы в рыхлом полумраке выглядели еще светлее, их отражение подрагивало, как свет лампы. Он дотронулся до головы и прищурился.

– А что это за рисунки?

– О, – Олав изобразил любовный стон, – наши любимые черепушки и обереги от духов. Я уверен, что это то, что мы искали, изображения уникальные. Нам надо найти главную камеру с захоронением какой-то женщины. Прародительницы?

– Королевы-самки? – эхом отозвалась Лиз.

– Конечно!

Лиз улыбнулась его отражению хищно и отодвинулась, направляя концентрированный луч фонаря вниз.

– Тем более, что здесь есть что-то интересное. Смотри, много, много ходов. Они идут резко под откос и очень узкие.

– Коридоры-ходы.

– Скорее всего туда просто сбрасывали тела.

– Да, это очень может быть… Мне надо некоторое время на проверку… Я опущу туда камеру. Не имело никакого смысла проделывать такую работу, взять хотя бы зеркало на потолке, чтобы просто сваливать сюда мумии рядовых служителей.

Она размышляла вслух пока разбиралась с камерами, тросами и изображением. Олав обшаривал периметр углубления и отполированный потолок.

– Наверняка они все ведут в одно место. Так, куда я могу влезть?

– Ты уверен?

Олав кивнул.

– Тогда сюда, – она указала на среднее отверстие. – Я закрепляю два троса и по два светильника. В твоем внизу пусто, в левом крайнем тоже, если они ведут в одно место, мы скоро встретимся.

– Полагаю… На все про все от силы минут пятнадцать? Объем скалы не позволяет вести длинные коридоры.

– Допускаю. А как же магия?

Олав слушал рассеянно и уже согнулся, чтобы протиснуться вниз.

– Магия всегда наступает, когда мы выбираемся с добычей, – он подмигнул и скрылся в норе.

Лиз убрала оборудование в рюкзак, осмотрелась и минуту помедлила, о чем-то размышляя, переползла в центр зала и подняла точеное личико к своду. Оттуда на нее смотрела внимательная и немного грустная женщина неопределенного возраста. Лиз улыбнулась, но отражение осталось неизменным. Она вздрогнула, сделала шаг назад и перекрестила за спиной два пальца на удачу. Но спускаться не стала.

Осторожно подошла, сторонясь мумии, к разлому и высунула голову наружу. Там за отколотой кладкой висело живое небо цвета топаза, и облака скользили на ветру к далекому горизонту. Ветер касался её лица. Лиз оправилась, вернулась к тоннелям и начала спуск вниз.

Ее пологий туннель оказался длинным и узким. Камень был высечен грубо, что невероятно усложняло продвижение, и Лиз постоянно думала, как крупному плечистому Олаву дается его маршрут. Едва приноровившись к равномерным шажкам на полусогнутых руках и ногах, она почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она потеряла счёт времени, а задержка наверху, казалось, сильно затормозила её. От мысли, что надо спешить, стало тревожно. А потом она уловила то ли шорох, то ли эхо голоса, очень далекое и напевное, и ощутила прилив давно забытого чувства: неконтролируемого страха!

Девушка ускорила движение, но получилось только хуже. Она сбилась с ритма, оступилась и потянула запястье. Время остановилось, и она чувствовала, как каждый сантиметр ее кожи покрывается липкой едкой влагой, по лбу одна за другой стекают крупные капли пота. Только надежда увидеть впереди туманный голубой свет от лампы вселяла веру, что она не сошла с ума, что у нее все получается, как всегда. Лиз сосредоточилась на движениях и спешила. Олав, что с ним!? Может это он так зовёт её? Когда нога провалилась в пустоту, девушка чуть не расплакалась от облегчения.

Ее лампа лежала посреди большого грота и бледным пятном проявляла темные острые скаты породы и непроглядную черноту впереди. Включив фонарь на шлеме, она приблизилась к своду, куда, по ее расчетам должны были выходить все узкие норы. Так и было.

Сферические выступы размещались по стене симметрично и отражали свет фонаря, как многоглазый лик. «А вот и тупиковые ходы!» – Лиз присвистнула. Ей бы хотелось проверить их длину, траекторию, да и, пожалуй, именно там находятся рядовые захоронения. Но Олав! Шаг за шагом она начала обшаривать подножие стены.

Выступы оказались неглубокими. Открытых отверстий почти не было, и Лиз надсадно орала в каждое одно слово: «Олав!» Ее голос возвращался обратно, как пощечина.

Страх, это так мало, когда ты не один, когда впереди горит свет твоей цели, когда надежное плечо и поддержка на твоей стороне во что бы то ни стало. Но стоит голосу надежды померкнуть в застывшей тишине подземной могилы, как душу сковывает паника.

Лиз отчаянно закричала и почувствовала в голосе истерику. Воображение с легкостью выдавало одну за другой невероятные картины произошедшего с Олавом.

Девушка крикнула еще раз, и долго прислушивалась к собственному голосу, отскакивающему от стены к стене. Она ущипнула себя и зажмурилась. Надо прийти в равновесие. Это всего лишь рядовая охота. В Мексике было гораздо сложней, гробница с ловушками в аварийном состоянии, да какие-то твари бесконечно ядовитые. В Португалии они остались без снаряжения и без воды, тоже выкрутились.

Так, туннель, по которому направился Олав, был в нескольких метрах от ее, он мог уйти в сторону под большим углом, мог? Да. Лиз покрутила головой и быстро с прискоком стала исследовать пещеру. К ее ужасу, дыры выходов зияли даже у самого потолка.

Она плохо проверила информацию по камерам. Как же ей поступить?!

Тут же она притушила свет фонаря до минимума, надеясь уловить отблески лампы Олава и пошла вперед уже медленно и осторожно. Она боялась галлюцинаций, услышать что-то или отравиться каким-нибудь воздухом. Но, к ее удивлению, холодный воздух был чист и дышалось легко.

На секунду девушка отвлеклась и вдруг уткнулась во что-то мягкое, пахнущее пылью, холодное. Ее рука медленно потянулась к шлему и прибавила яркость.

Перед ней стояла иссушенная временем, сохраненная холодом и влажностью старуха с длинными клочковатыми волосами. Ее глаза, два крохотных зеркальца, смотрели на охотницу за артефактами. В левой руке перед собой она держала посох, длинные костлявые пальцы обвивали набалдашник с изображением муравья, а правая рука была отведена в сторону под прямым углом, как указатель. Лиз медленно развернулась в ту сторону. Бледный свет обозначил закругляющийся путь, вдоль которого одна за одной стояли женщины с зеркальными глазами.

Лиз замерла. По коже прошел холодок. Вместе со страхом, какая опасная комбинация, она ощутила восторг и не смогла сдержаться. Голова ее отклонилась назад, и она громко беззастенчиво расхохоталась. Хохот отлетал от стен, наслаивался, вяз в темноте, возвращался и обволакивал Лиз, а она все не могла остановиться.

Алчность, ощущение своего могущества, животная радость от того, что ты живой, сильный и ловкий, что ты наглый и не знаешь преград на своем пути… Ты – пружина, которую никто не сможет остановить или предугадать, никто, и уж тем более эти ветхие, пыльные пугала!!!

И она открыла рот и с угрожающим, почти бесовским смехом выпустила звонкий сильный звук: «А-аха-ха-ха».

Несколько минут ее голос затухал в отдаленном эхе, и Лиз горящими злыми глазами обшаривала стражниц.

– Ну вот, я и повеселела. Да, подружки? Позовем Олава?

Девушка притушила свет. Он прошла несколько метров по памяти и увидела вдали слабый отблеск голубого света – лампы Олава.

В несколько шагов она добежала до места, но мужчины нигде не было. Туннель имел выход в нескольких метрах от земли и был, к счастью, так же широк, как и в начале. Недолго думая, девушка окликнула Олава. Она не знала, показалось ей или нет, протяжный стон, но она тут же вскарабкалась в проем.

В норе жутко воняло. Лиз принялась в спешке натягивать маску, но та сбила фонарь на каске, он повис сбоку и нервно подергивался от каждого движения. На карачках она поднималась вверх и видела не больше метра перед собой.

Ноги Олава она скорее почувствовала, чем увидела. Мужчина лежал в скорченной позе, замерев посреди нового неудобного движения. Лиз вытянула его ноги, оголила щиколотку и нащупала пульс. Да, он жив! В одном из карманов ее штанов есть тонкая капроновая веревка, но лишь метров десять.

– Олав, – окликнула она мужчину.

В ответ ни звука.

– Если ты сейчас захрапишь, я тебе этого никогда не прощу, – с деланым весельем проговорила она.

Она быстро вытянулась вперед, легла на ноги мужчины и сначала подтянула его руки, чтобы перевязать их нежестким узлом, а затем обвила веревку вокруг ног, несколькими витками запеленывая бедолагу в податливую куклу-бабочку

Лиз развернулась головой к выходу, приложив немало усилий, и медленно семенила на карачках.

Туннель был бесконечным. Фонарь перегорел! Лиз грязно выругалась и замерла. Ее кисти перестали слушаться. Она мотнула головой и присела.

Далекое напевное эхо срезонировало в норе. Лиз прижалась к стене и прислушалась, но звуки исчезли. Ее сковывал ледяной холод и откуда-то изнутри поднимался не только отчаянный страх, но злоба и людоедский голод.

Усилием воли девушка заставила себя подумать об Олаве. В голове сильно гудело, она что было сил мотнула головой, потерла лицо, а потом пальцы, будто сами собой, накинулись на мочки ушей, раздирая их до крови. Слабыми почти жалобными всхлипываниями она пыталась перебить наваждение, но эхо ударяло вибрирующими волнами, сливалось в один неразборчивый звук и давило на грудь. Заложило уши. Она подтянула колени, одеревеневшими руками обхватила себя и затряслась.

Когда Лиз опомнилась, фонарь со шлема валялся рядом и испускал тусклый свет. В одной руке девушка продолжала сжимать конец веревки. Жив ли еще Олав? Если он ударился, а чтобы его вырубить, нужен был молот тора, то он может быть на последнем издыхании. Есть ли смысл тащить его вниз? Да, здесь в любом случае нечем дышать. Внизу она сможет оказать ему помощь.

А что, если все дело в этом эхе? Она не могла ошибиться, нервы у нее хоть куда, значит, оно не почудилось, оно было. Другой вопрос: это циклично?

Она вскрикнула от внезапного осознания и хлопнула ладонью по кнопке хронометра, чтобы отметить временной порог.

До конца лаза она добралась без веревки, ее не хватило. Оказавшись в главном гроте, она старалась не смотреть на ряд мумифицированных женщин, чьи размытые очертания подрагивали в тумане света. Сиренево-желтые лучи делали их и живыми, и неживыми одновременно, и Лиз без конца приговаривала: «И не такое видали, успокойтесь».

Из рюкзака, который оставила внизу, она достала запасную веревку и вернулась в тоннель. Теперь она была уверена, что еще немного и пение повторится. Если же она окажется у шеренги охранниц, она посмотрит, что происходит там.

«Не на тех напали», – желчно процедила она, связывая два конца веревки. Но пунктик о том, что надо спешить, не давал ей покоя. Выбравшись из прохода во второй раз с веревкой в руках, она деловито подтянула перчатки, зафиксировалась ногами на краю норы и начала медленно тянуть на себя мужчину.

Когда его тело с глухим мягким звуком опустилось на дно пещеры, Лиз была мокрая от пота и еле двигалась от усталости. Ныли руки. Но времени на отдых не было. Даже не думая о том, чтобы ослабить узлы, она вынула аптечку, нашатырь, заморозку, и начала быстрый осмотр. Но Олав был цел и невредим, ни одной ссадины и кровоподтека. Нашатырь, вот, чего оказалось вполне достаточно.

– Привет, Лиз, – хрипло проговорил Олав. – Ты слышала? Тут кто-то поет.

– И что? – она вытаращила на него глаза.

– Я испугался до чертиков, клянусь, а потом темнота. Кромешная, а в конце яркий-яркий свет.

– Тьфу на тебя. Это я пела, пока тебя ждала.

– Точно. Давай-ка продолжим. Развязывай меня. А кто эти девушки?

– Хор Пресвятого Вознесения, – пробубнила Лиз. – Поклонницы твои.

Лиз быстро собирала все разложенные вещи. Она чувствовала себя вяленым мясом, и лихорадочно принялась искать фляжку-sos. Достала, отпила жадно, потом несколько маленьких глотков, села и оперлась о стену. Несколько раз прокачала воздух через ноздри по-йоговскому способу и покрутила плечами.

– Олав, у нас экстренная ситуация.

– Излагай.

– Какие-то вибрации возникают через равные промежутки времени и напрямую воздействуют на наше психо-эмоциональное состояние. Это факты. Вот версии. Возможно, это только в норах. Также возможно, что их действие на организм сильнее, чем мы уже пережили, и туннели, наоборот, смягчают эти колебания. Тогда самая жуть впереди.

– А как часто это происходит?

– Не знаю, я отбила хронометраж один раз. Размер отрезка предстоит узнать.

Снова глоток. Закрыла глаза.

– Как ты себя чувствуешь? – её голос стал ровнее.

– Могло быть и получше. Мы ведь только зашли, но, – он усмехнулся и развел руками.

– Ты вообще в отключке пролежал, – голос дрогнул, прорывалось женское бессилие.

– Mi petas pardonon! Прошу прощения.

Помолчали. Олав поправлял снаряжение.

– Я мог умереть? – он произнёс это вкрадчиво, заговорчески и посмотрел исподлобья горящими глазами.

– Шестьдесят процентов, – Лиз выдохнула.

Олав подошёл вплотную и обнял подругу.

– Я так испугалась, это просто кошмар, зову тебя в этой темноте и ничего. А у самой сердце прыгает, я как истеричка вся на взводе дрожу и от тебя ни звука. Diable…

– Дорогая! Ты снизошла до эсперанто!? Спасибо, спасибо, спасибо. Тебе просто нет цены, подельница!!

Лиз тихо засмеялась и провела тыльной стороной руки по носу.

– Да ладно тебе, эсперанто это. Я за инглиш. Что дальше?

– Риторический вопрос. Работаем, – Олав стоял напротив и пристально наблюдал за девушкой. – Ты как?

Она подняла большой палец, по-мужски высморкалась и продолжила сухо и по делу.

– Поправка на ветер?

– Изучаем обстановку, делаем дело. А ты приглядись к этим паронормальностям. Они тоже местное сокровище.

– Ок. Тогда нам туда, – и, махнув рукой туда же, куда и воительницы, побежала по коридору.

Неполадки и непредвиденные обстоятельства на вылазках случались всегда. На то это и охота, чтобы преодолевать совершенно непредсказуемые преграды. И Лиз неслась вперед, надеясь, что сейчас, как и прежде, совершенно переключится на тайники и сокровища. Но ожидание таинственного пения вызывало в ней судороги.

Лиз обернулась назад. Олав шел следом в своем ритме. Несколько взъерошенный и растерянный он осматривался, делал фото, выискивал детали и что-нибудь новенькое, еще невиданное и неизвестное. Была у него одна навязчивая мысль стать великим мужем от науки, обнародовать свои находки и удовлетворить манию величия. Жажда денег всегда побеждала в этой неравной схватке. И тем не менее с азартом профессионала он вновь и вновь исследовал «объекты».

Эстетика гробниц и кладбищенская романтика Лиз не волновала. Вот остренькие ощущения – другое дело: оказаться там, где нельзя, покуситься на чужое, пережить моменты страха, жажду победы, насладиться ощущением собственной власти! Вот это дело.

– Олав, – она окликнула его неожиданно в такой близости, что почти касалась плеча, – у меня плохое предчувствие. Кажется, вот-вот начнётся. Если ты вырубишься, что мне тогда делать?

– Нашатырь, – рассеянно ответил он, зарисовывая часть фигуры одной из охранниц, – А вообще, надо бы записать это. Сможешь?

– Конечно. Но я… у меня… – она замолчала в поисках точной формулировки.

– С нашим оборудованием, здесь и так клад можно насобирать. Доставай микрофон, настрой технику, – продолжал Олав.