Гномики на мотороллерах и другие рассказы

– Ладно, я еще поваляюсь… недели две!

Осторожно выбравшись из глубин постельной неги, Светлана отдернула штору и, поправив слежавшиеся волосы, взглянула в окно. Предпраздничное утро встретило морозом. Ветер гонялся за легким снегом, создавая плотные переметы на пешеходных дорожках и декорируя белым асфальтовые трещины. Автомобили, стартуя со светофоров, шлифовали колесами, битком набитые автобусы, сверкая замёрзшими окнами, развозили озадаченных приготовлениями людей. Краем глаза в приоткрытом шкафу Светлана увидела рукав своего новогоднего, с блестками, платья, поверх которого болтался тонкий поясок. «Эх… даже не примерить», – спину тянула тупая нудная боль, где-то в глубине души жалобно ластилась тихая меланхолия. Опережая ход времени, воображение нарисовало банальную картину предстоящего торжества: сначала они, готовя блюда, будут смотреть, как знаменитые актеры за приличные деньги позорятся в очередном современном пусторазмерном фильме, затем, провожая Старый год, будут смеяться наизусть над советской комедией, потом под бой курантов хлопнет шампанское, и они, глядя в окно, будут следить за однообразной трескотней салюта, разрывающей темное зимнее небо. «Два одиноких банкомата на краю вселенной. Точно запомнится этот Новый год!».

– Алло, Света, сейчас будет доставка, в домофон позвонят. Открой и встречай подарок.

«Еще и встречай!»

Через несколько минут запищал домофон, грубый мужской голос ответил:

– Доставка.

Она провернула фишку замка, приоткрыла входную дверь, и, услышав, как движется лифт, выглянула в коридор. Звук стих, открылись и закрылись автоматические двери, послышались шаги, из лифтового тамбура вышел молодой парень. Лицо укутано шарфом, через плечо переброшена сумка. Он, не всматриваясь в нумерацию квартир, уверенно направился в ее сторону. Светлана пыталась сфокусировать зрение, но без очков было невозможно уловить детали, и только когда доставщик подошел вплотную, вдруг обозначились знакомые черты. Лицо ее вытянулось в длинный треугольник, рот округлился, она застыла. Находясь в положении обездвиженной восковой фигуры, она, словно во сне, с недоумением наблюдала, как он обошел ее, переступил через порог и, развернувшись, обнял сверху, как обнимают высокие люди:

– Привет, мам! Я прилетел.

Блокбастер

Какой бы ни была схема управления, материальные стимулы в ней всегда будут вплетаться в жесткую вертикаль служебной трусости.

В предновогоднюю неделю оживился Высший разум, который, пополняя личные счета подопечных, радостно затренькал не только зарплатными, но и премиальными смс-ками. Настроение бюджетного трудового гражданина магически улучшилось. Только, поддерживая баланс во Вселенной, и Высший разум приходится периодически задабривать – ему также хочется праздника. Он не требует чрезмерных усилий – скорее это будут стандартные, знакомые просьбы. Но, учитывая горячую предновогоднюю пору, они могут стать деликатными.

Неожиданно, по заранее утверждённому плану, в одно из ведомств «сверху» спустилось указание: в преддверии Нового года «в целях создания праздничной атмосферы и пропаганды здорового образа жизни провести спортивный праздник». Нижестоящие начальники приняли под козырёк, надеясь на сознательность подчинённых. Подчиненные, нимало не удивившись, рассудили, что «Новый год праздником не испортишь» и, снимая наличность, у банкоматов благодарили Высший разум за щедрость. Приятные, благостные мысли занимали всех, кроме Александра. Начальник отдела заболел, и он, как старший, выполняя его обязанности, лично формировал команду от небольшого коллектива. Несмотря на трудности – желающих добровольно участвовать в празднике не находилось, все сложилось удачно. Однако новый день внес свои коррективы.

– Алло, Валентиныч, доброе утро. Светлана не сможет сегодня – ночью разболелся зуб, и она едет к стоматологу. Да… И я опоздаю, похоже. Дочь не с кем оставить, так что буду сидеть с детьми, пока супруга не вернется.

– Понял, принял, – Александр, отложив смартфон, в досаде толкнул его пальцами так, что он скользнул по глади кухонного стола:

– Черт!

– Что случилось?

– У Светы зуб заболел, она не приедет, и Алексей с сыном тоже… – Александр стучал чайной ложкой по столу, глядя на чашку с остывающим кофе, – «Папа, мама, я – спортивная семья». ПМСС! Наверх обязательно нужно отправить фотоотчет – все серьезно… Отбросив ложку в сторону, он в сердцах хлопнул ладонью по столу: – Черт, «Помидора» разорвет на части от злобы, когда он увидит, что в отделе нет команды.

– Может, кого-то попросить? Время еще есть.

– Никто не хочет. Я неделю бился, уговаривал. Ладно мы – люди подневольные, но попробуй жену заставить… В законный выходной!

– Надо попытаться.

– Хм… Буду обзванивать, что делать! Позарез мама нужна и ребенок.

– А папа?

– Сам выйду.

– Ну, ты-то пока не папа, – улыбнулась супруга.

– На фотографиях фамилий не пишут, главное, чтобы команда была, – он вышел из-за стола, поставил чашку с недопитым кофе в раковину и, подойдя к жене сзади, обнял, положив руки на её небольшой, но уже оформившийся живот.

– Разберемся, – шепнул на ухо и громко добавил:

– Скоро и я буду настоящим папой. Обожаю тебя.

– И я тебя.

Зима властвовала совершенно. Открыв ворота, Александр поднял висевший в гараже брезент, сохранявший тепло, и белые клубы пара, словно заждавшись, стремительно бросились на свободу. Запустив двигатель, он вышел из машины, закрепил металлические упоры, чтобы двери гаража случайно не закрылись, и, ожидая пока мотор прогреется, стал перебирать контакты:

– Алло, Сергей, привет. Ты можешь попросить жену поучаствовать в празднике? … не хочет. Совсем никак? Понятно.

– Витя, здравствуй. Помощь нужна и супруга с ребенком… Уехали к бабушке? Ясно.

Потенциальные участники еще были, но их количество стремительно съёживалось, как съёживается пустая пластиковая бутылка, выброшенная на мороз.

Всю дорогу он, поправляя наушники, вел переговоры, пытаясь найти выход из создавшегося положения. Остался последний шанс. Лида – недавно устроившаяся сотрудница, которую он едва знал.

– Лида, доброе утро. Сегодня спортивный праздник, ты не могла бы поучаствовать с дочерью? У нас накладка – от отдела нет команды.

– Это «папа, мама, я»? У меня муж в командировке.

– Папу найдем, не проблема.

– Настя у бабушки, мне нужно за ней съездить, мы можем опоздать, и я… стесняюсь, – было ощущение, что она ищет повод, чтобы отказать, но в то же время сомневается.

– Лида, выручай. Там все свои, будет отличная праздничная атмосфера. Проси, хоть полцарства в награду! Я, правда, мало, что могу, но, что могу – сделаю много.

– Ну, я… не знаю.

– Все получится, тем более я сам участвую. Настя получит новогодний подарок, будет весело. Ну?! Какой твой положительный ответ?

– Хорошо, мы приедем.

– Спасибо!

Накануне температура воздуха резко подалась вниз, утром навалился густой морозный туман, луна и фонари ощетинились жгучим разноцветным гало. В белесой, неподвижной мгле одинокая Венера, взъерошивая дымку блестящими иглами, убегала от Солнца сказочным новогодним ежиком.

Подъезжая к спортзалу, Александр напевал: «Хорошая девушка Лида… жаль слов я не помню совсем!»

Два молодых сотрудника внесли в спортивный зал темную массивную колонку для звукового сопровождения. В углу, переливаясь огнями гирлянды, красовалась нарядная елка. Построились команды. Коллеги, не участвующие в состязании, тоже были в спортивной форме и стояли рядом. Прибыл большой начальник маленькой организации. Красное, отекшее лицо, видимо, после вчерашнего застолья – хищный, низкорослый, коренастый «Помидор». Он выпученными, воспаленными глазами обежал строй, и, заметив, что в отделе Александра нет команды, зло выдавил:

– Гимн. Праздник начинается с гимна. Где ги-емн? – взревев, он перевел взгляд на колонку. Молодой парень, засуетившись, долго копался в телефоне, затем, разрывая тишину, что-то звучно щёлкнуло, и раздалась музыка. Строй подпевал, глухо проговаривая слова. Помидор вперил взгляд в Александра, затем быстро подошел, встал рядом, и нарочито выставив ухо, принялся слушать, громко ли он поет. Гимн закончился. Криво улыбаясь, он вкрадчиво и с расстановкой спросил:

– Где ваша мама, Александр Валентинович?

Саша знал, что Лида с дочерью скоро подъедут, но выходка с гимном его, человека южных кровей, изнутри перетряхнула, и он, едва сдержавшись, решил перечить:

– Моя мама беременна.

– Да не Ваша мама, а ваша мама.

– У меня одна мама.

– Я не про ту маму говорю.

– А я про ту, у меня нет другой мамы.

– Как мы отправим фотоотчет туда? – он поднял вверх толстый, как перепревшая сарделька, указательный палец, – нужна мама!

– У меня нет запасной мамы!

– Так найдите хоть какую-то маму! Вы должны были обеспечить маму! Или мне вам найти?! – он развернулся, взмахнул рукой и, сквозь зубы прошипев ругательство со словом «мать», вышел из спортзала.

«Весело будет. Не обманул!» – стрельнула мысль в голове Александра.

По указанию Помидора начало мероприятия перенесли на час. Снова все собрались. Лида и дочь, переодевшись в спортивную форму, стояли в строю слева от Александра. Лида – пухлая невысокая женщина. Ее дочь Настя – маленькая мамина копия: светлые волосы собраны в аккуратный хвост, голубые глаза с любопытством рассматривают окружающих. Детские пальчики, из-за припухлости будто не имеющие костяшек, беспокойно теребят край футболки.

Помидор вышел в центр спортивного зала:

– Уважаемые коллеги, в преддверии Нового года мне хочется поздравить наш православленный… Извините, прославленный коллектив с наступающим праздником! Ваш безответственный труд… тьфу, беззаветный труд есть основа наших успехов, – видимо, осознав, что состояние не позволит ему сегодня блеснуть красноречием, быстро закончил:

– С наступающим Новым …-ым годом!

Начались веселые старты.

Александр снял теплую кофту, оставшись в футболке и спортивных штанах. Высокий стройный молодой мужчина не был красавцем: глубокие, темные глазницы, острые, несимметричные скулы, нос с горбинкой. Если бы дресс-код позволял не бриться, то он непременно отрастил бы щетину, и стал бы похож на дикого горца. Однако в теле он был создан атлетом. Не медлительным качком, отягощенным крепатурой, а образцом тугой мышечной гармонии – сильным, ловким, взрывным Ахиллесом. И когда был дан старт первому конкурсу, где требовалось добежать до баскетбольной корзины и забросить туда мяч, Александр сделал это так легко, непринуждённо и быстрее всех, что у Лиды с дочерью появился внушительный запас времени (дети бросали мяч в квадрат, начерченный мелом на стене). В первом конкурсе они взяли верх.

Следующим испытанием стал бег с шариком на теннисной ракетке. Александр стартовал и, опередив всех, подбегая к финишу, краем глаза увидел, как Настя прыгает и, хлопая в ладоши, с неподдельным детским азартом скандирует:

– Да-вай, да-вай, па-па!

В этом конкурсе они были вторыми.

Затем большой ракеткой нужно было гнать воздушный шарик, потом прыгать, зажав мяч между ног, бежать втроем на одних деревянных лыжах, и всюду Настя прыгала и выкрикивала:

– Да-вай, да-вай, па-па!

В перерыве начальник соседнего отдела, подмигнув, бросил фразу Александру:

– Саня, вот ты и папа!

– Папа, так папа!

Помидор, войдя в раж, через весь зал гаркнул молодому пареньку с фотоаппаратом:

– Снимай видео, фильм смонтируем!

Праздник разворачивался не на шутку.

Наконец заключительное, семейное: бег втроем внутри обруча. Неловко, небезопасно, нерасторопно, но они сделали это – пришли первыми. Соревнования завершились; грохоча, полилась заводная новогодняя музыка. Кто-то бахнул хлопушку. Неожиданно, словно из сказки, появился Дед Мороз с криво подвешенной бородой, в красном колпаке, бордовом халате и ядовито-зеленых беговых кроссовках. Возле елки возник наградной пьедестал. Счастливый, с новогодней мишурой на шее, Помидор, начиная с третьего места, объявлял победителей и вызывал капитанов команд – детей для награждения. Дед Мороз вручал грамоты и подарки. Когда объявили первое место, Лида легонько подтолкнула Настю, и та, перескакивая через шаг, радостно побежала к Деду Морозу, а затем гордо выпрямилась на верхней ступеньке пьедестала. Фотограф сделал стопятьсот фотографий: с грамотами, без них, с подарками, с родителями; дети отдельно, родители отдельно, в мишуре и с лыжами, а также отдельно Помидор с детьми. Маст хэв.

Громко включив музыку, Саша вел автомобиль к дому сквозь непроглядный, мучнистый туман. В тяжелой снежной бахроме изнывали электрические провода, на огромных тепловых трубах наперекор стараниям ЖКХ, лакируясь водой, зрели фантастические ледяные фигуры. Зима торжествовала.

Обедали вместе с женой:

– Как прошло?

– Мы победили.

– Фотоотчет получился?

– Не только фотоотчет, еще и кинофильм сняли.

– Серьезно?

– Конечно. «Помидор» хочет выпендриться, чтобы не как у всех. Показать, какой он гениальный руководитель.

– И как будет называться фильм?

Саша на секунду задумался, потом сказал:

– ПМСС против Хищника!

Супруга, хохотнула:

– Это будет блокбастер!

Поднявшись из-за стола, Саша убрал посуду в раковину и, подойдя к жене сзади, обнял, сомкнув руки на её круглом животе:

– Спасибо. О… – он вдруг замер, – я чувствую его, да-да, прям здесь, – под широкой мужской ладонью, где-то в глубине, будто била хвостом мелкая рыбка.

– Будешь папой, как хотел.

– Да я уже папа – стажировку прошел, звание присвоили. Дети обманывать не будут.

– Во-первых, может, это она, а не он, а во-вторых – здесь я решаю. Так что пока ты – не папа!

На следующий день наверх была отправлена телеграмма: цели спортивного праздника достигнуты, происшествий не допущено, замечаний нет. Сверху прислали ответ: у соревнующихся недостаточно блеска в глазах. ПС: кинофильм не нужен. Ваш Высший разум.

Ручки на внимание!

(педагогический детектив)

Любая школьная дисциплина не столько предмет, сколько дисциплина.

Количество непрочитанных сообщений в родительском чате – двенадцать.

Третий «В» в учительской среде прослыл плодородным классом: сначала он отправил в декрет Веронику Евгеньевну, затем Евгению Александровну, и в новом учебном году, проводив Александру Владимировну Полиновскую в характерный законный отпуск, достался Полине Дмитриевне – молодой учительнице, перешедшей из другой школы. На прежнем месте, которое было первым после вручения диплома, ей как будто достался табун необъезженных мустангов. Казалось, это – случайность, единичный эпизод, но сейчас в новой школе происходило то же самое: топот, грохот, вопли, драки, травмы и вечное движение – ни дать ни взять мустанги. Неясная мысль, что в вузах не только преподают, но и беззастенчиво укрываются за высоким забором книжной науки, с помпой выпроваживая в дикое поле наивных студентов, приобретала все более четкие очертания. И когда утром, перед выходом в школу, Полина взглянула на себя в зеркало, ей стало смешно от того, что худенькая, в трикотажной юбке, водолазке и кожаных жабодавах на низком ходу, учительница может запросто утихомирить ораву необъезженных скакунов – ее, уже родной третий «В» класс.

На автобусной остановке Полину застал входящий вызов. «Так-так-так… Если звонят из школы, не жди ничего хорошего».

– Полина Дмитриевна, доброе утро. Зайдите сегодня к завучу. Для вас есть информация.

Укладывая смартфон в сумку, она краем глаза заметила иконку: количество непрочитанных сообщений в родительском чате – пятнадцать. «Раскидаю по дороге».

Большой городской автобус, покачивая стоящих пассажиров, мерно подвывал тяжелыми механическими изнутринами, его трясло на ухабах, но Полина не замечала ничего. На задней площадке, в уголке, ухватившись одной рукой за поручень, она отвернулась к замерзшему окну и, достав смартфон, открыла мессенджер. Изредка быстро поглядывая в сторону, чтобы не пропустить свою остановку, она ловко печатала большим пальцем; иногда, прикусывая нижнюю губу, задумчиво останавливала движение глаз, затем подносила смартфон к лицу и, проговаривая, записывала аудиосообщение. Выскочив из автобуса, Полина убрала смартфон, поправила объемную сумку, поддернув ее плечом, и быстрым шагом направилась по заснеженной глади тротуара. Впереди – огни школы, непрочитанных сообщений в родительском чате нет.

В своем кабинете она сняла верхнюю одежду, убрав ее в шкаф, и поспешила в учительскую.

Завуч, женщина в возрасте, была на месте:

– Полина Дмитриевна, здравствуйте. Уборщица нашла банковскую карту. Ее передали владельцу. Он говорит, что карточку вытащили из куртки в раздевалке и оплатили ею покупку в автомате. Давайте пройдем на пост охраны, нужно посмотреть записи с камер.

– Вот полюбуйтесь, похоже, ваш орудовал, – на экране, среди рядов с одеждой, суетливо сновал школьник.

– Да, это Паша. Выходил во время урока в туалет. Но туалет в другом крыле. Что он делает?

– Непонятно. Видите, стоит перед автоматом и что-то покупает.

– Н-да…

– Полина Дмитриевна, нужно разобраться, родители негодуют: мальчик говорит, что карта была в кармане куртки.

– Да, я поняла.

Лестница вниз, потом направо, быстрым шагом в класс. В ладони, монотонно вибрируя, зудит смартфон:

– Полина Дмитриевна, здравствуйте, это мама Насти. Она ключ от квартиры забыла. Вы можете помочь?

– Как?

– Как бы посодействовать… Пойти навстречу.

– Куда пойти? За ключом? Я не могу оставить класс.

– Да, нет. Как бы домашнее задание не проверять.

– Почему?

– Мы не сделали – в гостях были.

– Хорошо, я поняла. С ключом как быть?

– С ключом? Я мужу позвоню, он как бы все устроит.

«Как бы никто не виноват, но домашки как бы нет», – Полина усмехнулась.

Одновременно со звонком на урок она открыла дверь в класс.

…

– Итак, кто закончил – ручку на внимание! – поставив локоть на парту и подняв вверх шариковую ручку, ученики, завершившие работу, терпеливо ожидали. Остальные корпели над тетрадями.

– София, сними, пожалуйста, – на заднем ряду, засунув голову в яркий полиэтиленовый пакет, девочка, привлекая внимание одноклассников, крутилась из стороны в сторону. Рядом сидевший с ней мальчик громко захохотал.

– Тишина!

Среагировав на замечание, девочка убрала пакет, но пока Полина переводила взгляд, контролируя другую сторону класса, сосед Софии успел натянуть пакет себе на голову и со смехом раздувал его изнутри. Теперь хохотала София.

Полина подошла и забрала пакет.

– Повторяю, кто закончил, – ручку на внимание! Остальные продолжаем работать, – она задержала недовольный взгляд на нарушителях, которые, стушевавшись, вернулись к заданию.

…

– Урок окончен. Паша, подойди ко мне, пожалуйста.

Вырвавшись из клубка шуточной мальчишеской рукопашной, приглаживая ладонью неровную челку, к учительскому столу подошел худой мальчуган.

Оттопыренные уши сверху чуть заламывались вперед, в кнопочных глазах гуляла улыбка.

– Паша, ты вчера на уроке выходил, помнишь?

– Да.

– Куда выходил?

– В туалет, – улыбка начала постепенно съезжать с его лица.

– Точно в туалет?

– Да.

– Никуда больше не ходил?

– Нет.

– Точно нет?

– Нет.

– По записи с камер ты был в раздевалке.

– Да, был.

– Что делал?

– Куртку искал, там салфетки, у меня насморк.

– В автомате покупал что-то?

– Не помню, – нахмурившись, он отшагнул назад, губы сжались, и лицо приняло сосредоточенное выражение.

– По записи видно, ты что-то купил в автомате.

– Да, купил.

– Где карту взял?

– Это моя карта.

– Так. Придется домой к тебе сходить, будем проверять. Напомни, мама где работает?

– В полиции.

– Ммм… Что делает?

– Полы моет.

– А отец?

– Он дома строит… Летом. Зимой рыбачит и таксует.

– Когда они будут дома?

– Не знаю.

– Хорошо, я позвоню и договорюсь о встрече.

Первая смена закончилась. После репетиции предстоящего конкурса «Битва хоров», в котором неспособные к пению дети должны были радовать желающих верить в обратное родителей, Полина, прихватив стопку тетрадей, разместилась в методическом кабинете, чтобы заняться их проверкой. Нести домой тяжесть не хотелось. В голове, отвлекая и не давая сосредоточиться, крутилась незатейливая конкурсная песенка.

Входящий вызов.

– Здравствуйте, Полина Дмитриевна? Это бабушка Закира.

– Здравствуйте.

– Можно с вами переговорить?

– Я вас слушаю.

– Я всю жизнь проработала учителем начальных классов. Вы по какой программе ведете обучение?

– По установленной.

– Мне кажется, что ваша педагогика изобилует своеволием и самодеятельностью. Я делаю задания с внуком, он мне многое рассказывает.

– Я веду занятия строго по программе.

– Сомневаюсь.

– Что вы предлагаете?

– Мы будем переходить в параллельный класс, к другому учителю.

– Мне очень досадно, но это ваше право.

– Завтра принесем заявление.

Отложив смартфон, Полина нашла тоненькую тетрадь Закира, подписанную каллиграфическим, видимо, бабушкиным почерком, и положила ее вниз стопки.

«Так-так-так… Обидно», – прикрыв ладонью веки, она сделала вдох-выдох; замерла в этом положении. Затем не глядя откинула руку к телефону и, возвращая убежавшую резкость частым морганием, нашла нужный контакт:

– Алло, здравствуйте. Это Полина Дмитриевна – классный руководитель, вы сейчас дома? Тогда я подъеду, мне нужно с вами поговорить. Да, насчет Паши.

«Надо успеть выйти из школы до звонка, чтобы на перемене не попасть в поток засидевшихся детей, хаотично несущихся по коридорам». Плотно уложив в сумку тетради, которые не успела проверить, Полина оделась и вышла из школы.

Дверь в квартиру открыл отец. Узнаваемые черты лица, манера речи и жесты, не хватает лишь Пашиной подвижности:

– Сюда можно повесить одежду, вот – тапки, проходите на кухню.

– Чай или кофе?

– Чай, если можно. Вчера произошла не очень красивая ситуация…

Отец, на удивление живо откликнувшись, открыл банковское приложение:

– Когда была покупка?

– Примерно в …-ть часов и …-ть минут.

– Вот, смотрите, в это время нет операций. Их в этот день вообще не было, потому что баланс нулевой.

– Паша, иди сюда. Вчера что-то покупал в школе?

– Да… Здравствуйте, Полина Дмитриевна.

– Где карту взял? Только не говори, что своей оплачивал. Я знаю, покупок не было.

– Мне друг дал.

– Какой друг?

– Из другого класса.

– Как зовут друга?

Мгновенно, не моргнув глазом:

– Толстопуз.

– Давай, колись.

– Нет, мне друг дал.

Полина:

– Значит завтра пойдем к другу. Как его фамилия?

– Не помню.

– Чебуреков попробуйте, – отец выразительно, словно сладко надкусывая, смягчал букву «ч». – Домашние. И вот, мужу передайте чебака. Отличный чебак, вяленый.

– Я не голодная, спасибо, – солгала она. Пообедать не удалось, и в ответ на гастрономические предложения в животе предательски забурчало.

– Нет, нет, попробуйте. Чай, чебурек, чебак. Все на букву «Чо». А какой сегодня день? Точно. Четверг! Ха! Тоже на «Чо», все сходится! – он в восторге удивился собственному открытию.

– Что сходится? – Полина, надкусив чебурек, запила его чаем.

– Все, что говорю. Я не обманываю, я разбираюсь – телевизор смотрю. Вы детей учите, а сейчас – не то время. Там, – он махнул рукой в сторону телевизора, – все расскажут, а интернет научит. В школу можно не ходить.

– Школа не только знания, это… – Полина задумалась, – … она в команде учит работать. Прогресс – дело коллективное.

– Учит, учит… Кого и мучит! Ха! Сейчас я вам все внимательно расскажу. У меня одноклассник был, отличник. Он и сейчас есть, в Москве живет. Квартиру купил. Знаете, во сколько он утром встает? В пять тридцать! А вечером домой приезжает? Полдесятого! Все время в дороге. У него одна радость – в супермаркет на выходные съездить, продуктов купить. Разве это жизнь? А у меня – чобак, чобурек… опять же – чотверг! – он, артистично ударяя в «Чо», сиял, охваченный собственными умозаключениями, – все есть!

– Прям все?

– Все, что нужно! А вы говорите – школа учит. Жизнь сама подкидывает толковые задания, нужно только их решать, а не увиливать:

– Паша, вынеси мусор, последний раз повторяю!

«Домой». Снова автобус, снова родительский чат – успела ответить только по неотложным делам, отбросив неважное.

Мало классному руководителю подготовки планов, проверки тетрадей, конкурсов и досуговой работы?! Технический прогресс преподнес еще один совершенный подарок – смартфон. Вещь небольшая, но каковы возможности! Если в прошлом, вышел из школы – свободен, то сейчас – не тут-то было! Смартфон превратился в сущую напасть – в неотступного, неумолимого Цербера, в обязательный коммуникационный травмат, подрывающий и без того шаткое душевное равновесие. Говорят, что не каждый физрук забивает, не каждый трудовик стучит и не каждый математик в школе что-то решает, но каждый педагог прекрасно знает силу вибрации собственного телефона.