Нестор Летописец

Правда, в этой летописи, как и в «Повести временных лет», упоминаются князь Кий, его братья и сестра Лыбедь, причем начало рассказа о них выглядит довольно странно: «Начало земли Рускои. Живяху{22} кождо с родомъ своимъ на своихъ мѣстех и странахъ, владѣюща кождо родомъ своимъ. И быша{23} три братия»[75]. Далее следует повествование о Кии, Щеке и Хориве и об основании ими Киева. Предложение, начинающееся глагольным сказуемым «живяху» в старинной форме имперфекта, лишено смыслового субъекта: кто жил, кто этот «кождо» (каждый), непонятно. Не сказано, в каком племени княжили Кий и его братья, лишь в конце сказания появляется упоминание полян, причем поставлено оно так неудачно, что можно сначала понять, будто полянами назывались только Кий и его братья и сестра, а не всё обитавшее в Киеве и его окрестностях племя: «И бѣша мужи мудри и смысленѣ, нарѣчахуся Поляне, и до сего дне от них же суть кыянѣ; бяху же поганѣ, жруще озером и кладязем и рощениемъ, якоже прочии погани»[76]. Переведем этот фрагмент, содержащий много устаревших форм или слов, на современный русский язык: «И были мужи мудрые и разумные, прозывались Поляне, и до нашего времени от них ведут род киевляне; были же они язычниками, принося жертвы озерам, и колодцам, и рощам, как и прочие язычники».

Так, может быть, в Новгородской первой летописи не отражен более ранний, летописный текст, чем «Повесть временных лет», а представлена более поздняя версия текста той же «Повести…», неуклюже отредактированная каким-то переписчиком-новгородцем?[77] И этот же новгородец, уязвленный тем, что в исходном тексте поляне противопоставлялись как жившие кротко и нравственно, другим восточнославянским племенам – «диким», «варварским» (получалось, что и его предкам – новгородским словенам!), взял да и сократил весь пассаж о добрых нравах полян, заменив его суровой оценкой: поляне такие же язычники, как все русичи до князя Владимира. Нечего, грубо говоря, «выпендриваться»!

Вроде бы логично. Из текста новгородской летописи при переписке когда-то выпало начало фразы, сохранившееся в «Повести временных лет»: «Полем же жившемъ особѣ и володѣющемъ роды своими». Однако текст «Повести временных лет» не выглядит в рассказе о Кие и его братьях более правильным и ясным: «Полем же жившемъ особѣ и володѣющемъ роды своими, иже и до сее братьѣ бяху поляне, и живяху кождо съ своимъ родомъ и на своихъ мѣстѣхъ, владѣюще кождо родомъ своимъ. И быша 3 братья»[78]. То есть: «Поляне же жили в те времена отдельно и управлялись своими родами; ибо и до той братии (о которой речь в дальнейшем. – Д. Л.) были уже поляне и жили они родами на своих местах, управляясь каждые своим родом. И были три брата»[79]. Летописец дважды почти дословно повторяет одно и то же выражение («володѣющемъ роды своими» и «владѣюще ‹…› родомъ своимъ»). А главное, упоминание о Кие, Щеке и Хориве «сее братьѣ» ни к каким прежде упомянутым братьям не отсылает: о трех полянских князьях говорится не до, а после! Не случайно Д. С. Лихачев, перевод которого я цитировал, был вынужден внести в текст помету в скобках с литерами своих имени и фамилии (Д. Л.): без этого читатель оказывался совершенно обескураженным. Похоже, что это автор «Повести временных лет» решил отредактировать не очень ясный текст летописца-предшественника, подразумевавшего, видимо, роды, относящиеся к разным племенам. Нестор отнес все эти роды к одному племени полян и поспешил пояснить, что поляне – это целое племя и прозывалось оно так задолго до Кия, Щека и Хорива. Поправил, увы, тоже не очень удачно… Из текста новгородской летописи при переписке когда-то выпало начало фразы, сохранившееся в «Повести временных лет»: «Полем же жившемъ особѣ и володѣющемъ роды своими», но из этого никак не следует, что текст «Повести…» первичен[80].

Так что фрагмент «Повести временных лет» о стыдливых и кротких полянах принадлежит именно ее составителю. По нему можно судить об этническом происхождении Нестора.

Известный лингвист и историк древнеславянских культур Н. И. Толстой, анализируя вступление «Повести временных лет», пришел к выводу: «Этническое самосознание Нестора Летописца следует рассматривать как довольно сложную и цельную систему, состоящую из иерархически упорядоченных компонентов. Каждый компонент в отдельности обнаруживается в биографии автора “Повести временных лет”. Автор был христианином, и этим определялся весь его жизненный подвиг, славянином, полянином, так как Киево-Печерский монастырь был духовным центром полян и Русской земли. Русская земля была его страной, государством, а киевские князья были его князьями. Изъятие из этой системы-лестницы хотя бы одного компонента нарушило бы общую картину и значительно изменило бы ее. У Нестора Летописца было религиозное сознание (христианское), общеплеменное (славянское), частноплеменное (полянское) и сознание государственное (причастность к Русской земле). Среднеплеменное сознание его – русское{24} – еще созревало и не занимало ключевой, доминирующей позиции»[81].

Соглашаясь с этой мыслью, я бы внес одно уточнение: Нестор сознавал себя полянином не потому, что подвизался в монастыре, находившемся в земле, некогда населенной полянами, а ныне преимущественно их потомками. Не потому, что этот монастырь располагался в городе, который в стародавние времена был якобы основан полянскими князьями Кием, Щеком и Хоривом. К тому времени, когда книжник писал «Повесть временных лет», то есть к началу XII века, племя (а точнее, племенной союз) полян уже слилось с другими восточнославянскими племенами и было живо лишь в исторической памяти[82]. Составитель «Повести временных лет» решительно отвергает версию о том, что Кий был не князем, а простым перевозчиком через Днепр – похоже, что в нашем герое здесь говорит племенной патриотизм: «Некоторые же, не зная, говорят, что Кий был перевозчиком; был де тогда у Киева перевоз с той стороны Днепра, отчего и говорили: “На перевоз на Киев”. Однако, если бы Кий был перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду. А между тем, Кий этот княжил в роде своем, и ходил он к царю, – не знаем только, к какому царю, но только знаем, что великие почести воздал ему, как говорят, тот царь, при котором он приходил. Когда же он возвращался, пришел он на Дунай, и облюбовал место, и срубил небольшой город, и хотел обосноваться в нем со своим родом, но не дали ему близживущие. Так и доныне называют придунайские жители городище то – Киевец»[83].

Нестор, очевидно, считал себя полянином по происхождению. Поляне некогда жили в Киеве и его окрестностях, так что летописец, скорее всего, был уроженцем и жителем или «матери городов русских», или пригородов столицы{25}.

Нестор не оставил никаких свидетельств о своих детских и отроческих годах. Правда, в «Повести временных лет» под 6573 (1065) годом имеется выразительный рассказ, где в первый раз летописец говорит о себе и своих товарищах – «мы»: «В это же время ребенок был брошен в речку Сетомль; этого ребенка вытащили рыбаки в неводе, и мы рассматривали его до вечера, и опять бросили его в воду. Был же он таков: на лице у него были срамные части, об ином нельзя сказать срама ради. Перед тем и солнце изменилось и перестало быть светлым, но как луна стало, о таком солнце невежды говорят, что оно съедаемо. Подобные знамения бывают не к добру»[84].

Воображение готово нарисовать картину: юный Нестор и его товарищи, затаив дыхание, таращат глаза на жуткую диковину, выловленную в киевской речке… Но рассказ может принадлежать перу и более раннего летописца, труд которого Нестор мог продолжать. Этого рассказа нет в Новгородской первой летописи младшей версии (младшего извода), которая, как иногда считают, частично сохранила более раннее историческое повествование, чем Несторова «Повесть временных лет». Однако в новгородской летописи нет и рассказа «Повести временных лет» под 6599 (1091) годом об обретении и перенесении святых мощей – останков Феодосия Печерского, где летописец тоже говорит о себе от первого лица, и этот книжник – скорее всего, не наш герой. Безымянный новгородец мог попросту сократить текст созданного до Нестора свода. Впрочем, эти сказания мог вписать в «Повесть временных лет» какой-то книжник и после Нестора{26}

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Мнение Р. Ф. Тимковского, указавшего на противоречия между этими житиями и «Повестью временных лет» и признавшего Нестора автором только летописи (Тимковский Р. Ф. Краткое исследование о патерике преподобного Нестора, летописца Российского, предложенное в речи, читанной членом РФТ., по случаю открытия новой залы Общества // Записки и труды Общества истории и древностей российских, учрежденного при Императорском Московском университете. 1815. Ч. 1. С. 73), не получило признания в науке. Вслед за Р. Ф. Тимковским признал оба жития не Несторовыми лишь В. М. Перевощиков. В принадлежности Нестору «Повести временных лет» он сомневался. См.: Перевощиков В. М. О русских летописях и летописателях до 1240 г. СПб., 1836. С. 26–27.

2

Возраст, в котором умер преподобный, определяется по-разному: либо 70–80 лет (см.: Карпов А. Ю. Русская Церковь в Х – XIII вв.: Биографический словарь. 2-е изд. М., 2019. С. 312, ссылка на устную консультацию С. А. Никитина), либо 60–65 лет (Там же; Колпакова В. М., Кабанець Э. П. Комплекснi медико-антропологічнi дослідження святих мощей Киево-Печерськоï лаври // Дива печер лаврських. Київ 1997. С. 92). Рост – 163–164 сантиметра. Стоит, однако, учитывать, что за многие столетия существования Печерской обители мощи святых переносили на новые места. Так что нельзя исключать, что исследованные останки принадлежат не герою нашей книги.

3

Эткинд А. Внутренняя колонизация: Имперский опыт России / Авториз. пер. с англ. В. Макарова. 4-е изд. М., 2018. С. 69 (серия «Библиотека журнала “Неприкосновенный запас”»).

4

Гимон Т. В. Историописание раннесредневековой Англии и Древней Руси: Сравнительное исследование. М., 2012. С. 26–27.

5

Успенский сборник XII–XIII вв. / Изд. подг. О. А. Князевская, В. Г. Демьянов, М. В. Ляпон; под ред. С. И. Коткова. М., 1971. С. 135, стб. 67б. Перевод мой.

6

<Новиков Н. И.> Опыт исторического словаря о российских писателях. Из разных печатных и рукописных книг, сообщенных известий и словесных преданий собрал Николай Новиков. В Санкт-Петербурге 1772 года. С. 148–149.

7

<Татищев В. Н.> История Российская с самых древнейших времен ‹…› собранная и описанная Васильем Никитичем Татищевым. Кн. 1. Ч. 1. [М.,] 1768. С. 51; ср. современное издание: Татищев В. Н. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 1: История Российская. М., 1994. С. 119–120.

8

Полное собрание русских летописей. Т. 38: Радзивиловская летопись. Л., 1989. С. 16, л. 8 об.

9

См.: <Шлёцер А. Л.> Нестор. Русские летописи на Древне-Славенском языке, сличенные, переведенные и объясненные Августом Лудовиком Шлёцером ‹…›. Ч. 1 / Перевел с немецкого Дмитрий Языков. В Санктпетербурге, 1809 года. С. 8 (второй пагинации, в издании обозначена церковнославянской цифирью как «И»).

10

<Евгений, митрополит Киевский и Галицкий (Болховитинов).> Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина Греко-Российской церкви. 2-е изд., испр. и умноженное. СПб., 1827. Т. 2. С. 83–84.

11

См.: Миллер Г. Ф. О первом Летописателе Российском преподобном Несторе, о его летописи и о продолжателях оныя // Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие. 1755. Т. 1. Апрель. С. 275–283.

12

История Российская с самых древнейших времен ‹…› собранная и описанная Васильем Никитичем Татищевым. С. 51.

13

Нестор. Русские летописи на Древне-Славенском языке, сличенные, переведенные и объясненные Августом Лудовиком Шлёцером ‹…›. Ч. 1. С. 9 (второй пагинации, в издании обозначена церковнославянской цифирью как «И»).

14

<Евгений, митрополит Киевский и Галицкий (Болховитинов).> Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина Греко-Российской церкви. Т. 2. С. 83.

15

Патерик, или Отечник Печерский ‹…›. [Киев,] 1661. Л. 274 об.

16

Патерик, или Отечник Печерский ‹…›. [Киев,] 1661. Л. 275.

17

<Димитрий, митрополит Ростовский.> Книга житий святых. В Киево-Печерской лавре, 1764. Кн. 1: Сентябрь, октябрь, ноябрь. Л. 270 об. – 271 об.

18

Повесть временных лет / Подг. текста Д. С. Лихачева и Б. А. Романова, пер. Д. С. Лихачева и Б. А. Романова; под ред. В. П. Адриановой-Перетц. М.; Л., 1950. Ч. 1: Текст и перевод. С. 308 (серия «Литературные памятники»).

19

См. об этих вставках, сделанных Кассианом: Ольшевская Л. А. Типолого-текстологический анализ списков и редакций Киево-Печерского патерика // Древнерусские патерики: Киево-Печерский патерик. Волоколамский патерик / Изд. подг. Л. А. Ольшевская и С. Н. Травников; отв. ред. А. С. Демин. М., 1999. С. 283, 290 (серия «Литературные памятники»).

20

Библиотека литературы Древней Руси. Т. 4: XII век. СПб., 1997. С. 323 (пер. Л. А. Дмитриева). Текст 2-й Кассиановской редакции.

21

Библиотека литературы Древней Руси. Т. 4: XII век. СПб., 1997. С. 317.

22

Ср.: «Нестор, написавший летопись» («Слово о Никите Затворнике, который потом был епископом Великого Новгорода») – Древнерусские патерики. С. 141, л. 35; «блаженный Нестор, написав в Летописи о блаженных отцах: о Демьяне, и Еремее, и Матфее, и Исакии» («Слово о блаженном Агапите целителе») – Там же. С. 146, л. 39. Текст так называемой Основной редакции. Сказание о Дамиане (Демьяне), Иеремии (Еремее), Матфее и Исакии (Исаакии) содержится в записи «Повести временных лет» под 5682 (1074) годом. Вопрос о том, была ли Основная редакция самой ранней, является дискуссионным. В отличие от Л. А Ольшевской, считающей эту редакцию первоначальной, Е. Л. Конявская полагает, что она вторичная, и ее аргументы достаточно весомы; см.: Ольшевская Л. А. Типолого-текстологический анализ списков и редакций Киево-Печерского патерика. С. 253–315; Конявская Е. Л. Древнейшие редакции Киево-Печерского патерика // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. 2006. № 1 (23). С. 32–45. Но, так или иначе, по отношению к Кассиановским редакциям Основная редакция, несомненно, более ранняя.

23

А. М. Кубарев, отметивший разноречие между свидетельством летописца в статье 1051 года о приходе в монастырь при Феодосии и сообщением в Житии Феодосия о приходе и постриге во время игуменства Стефана, попытался примирить их. Нестор якобы был принят как послушник в годы настоятельства Феодосия, а был пострижен при его преемнике: иначе трудно объяснить, как послушник без испытания почти тотчас стал диаконом. См.: <Кубарев А. М.> Нестор, первый писатель российской истории, церковной и гражданской. Сочинение А. Кубарева. <М., 1842>. С. 64–65. (Отдельный оттиск статьи из издания: Русский исторический сборник. М., 1842. Т. IV. Кн. 4. С. 386–436.) Но это объяснение несостоятельно: Нестор должен был в Житии Феодосия сказать о своем знакомстве с ним, а кроме того, автор Жития прямо сообщает, что при Стефане «приять быхъ» (был принят) в обитель, а затем удостоен пострига. На противоречие между известием летописной статьи «Повести временных лет» под 1051 годом и словами Нестора о себе в Житии Феодосия Печерского позднее обратил внимание историк Н. И. Костомаров, признавший, что летописный фрагмент принадлежит не Нестору, а другому книжнику: «Нестор пришел не при Феодосии, а при его преемнике Стефане, и следовательно, известие, помещенное под приведенным годом, принадлежит не Нестору, а какому-то другому летописцу, писавшему прежде его». – <Костомаров Н. И.> Лекции по русской истории профессора Н. И. Костомарова / Составлены по запискам слушателей П. Г[айдебуро]вым. Ч. 1: Источники русской истории. СПб., 1861. С. 31.

24

См.: Повесть временных лет. С. 107 (оригинал), 307 (перевод).

25

См.: Библиотека литературы Древней Руси. Т. 1: XI–XII века. СПб., 1997. С. 378 (оригинал), 379 (перевод). На это различие обратил внимание А. А. Шахматов в книге «Разыскания о древнейших русских летописных сводах» (1908); см.: Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах // он же. История русского летописания. Т. 1: Повесть временных лет и древнейшие русские летописные своды. Кн. 1: Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 2002. С. 193. Историк Я. Н. Щапов склонен примирить два известия: от студийского монаха Михаила Феодосий будто бы получил «только часть нужного устава», а полную версию ему принес печерский черноризец Ефрем (Щапов Я. Н. Монашество на Руси в XI–XIII веках // Монашество и монастыри в России. XI–XX века: Исторические очерки / Отв. ред. Н. В. Синицына. М., 2005. С. 15). Значительно раньше это же мнение высказывали митрополит Макарий (Булгаков) и Е. Е. Голубинский; см.: <Макарий, митрополит Московский [Булгаков]>. История Русской церкви. Макария, епископа Винницкого. Т. 2. СПб., 1857. С. 45; Голубинский Е. Е. История Русской церкви. Т 1: Период киевский, или домонгольский. Вторая половина тома. 2-е изд., испр. и доп. М., 1904. С. 372–373. Но если это и так, в летописи и в Несторовом Житии Феодосия всё же представлены разные версии обретения Студийского устава печерянами.

26

Шахматов А. А. Несколько слов о Несторовом Житии Феодосия (1896) // он же. История русского летописания. Т. 1: Повесть временных лет и древнейшие русские летописные своды. Кн. 2: Раннее русское летописание XI–XII вв. СПб., 2003. С. 19. Эта мысль повторена ученым в исследовании «Житие Антония и Печерская летопись» (1898); см.: Там же. С. 161, 164.

27

Шахматов А. А. Несколько слов о Несторовом Житии Феодосия. С. 19–20.

28

См.: Шахматов А. А. Предисловие к Начальному Киевскому своду и Несторова летопись // он же. История русского летописания. Т. 1. Кн. 2. С. 401; он же. О сочинениях преподобного Нестора (первая пробная лекция на заседании историко-филологического факультета Московского университета 1 марта 1890 г.) // Там же. С. 466, 472; он же. Повесть временных лет (1916) // Там же. С. 541, 577. Ко времени «около 1056–1057 г.» без каких-либо аргументов отнес рождение Нестора А. Н. Ужанков; см.: Ужанков А. Н. Святые страстотерпцы Борис и Глеб: к истории канонизации и написания житий // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. 2000. № 2 (16). С. 47. По-видимому, это курьезный пример давно оставленного в науке мнения, которое первоначально разделял А. А. Шахматов.

29

Шахматов А. А. Нестор летописец (1914) // он же. История русского летописания. Т. 1: Повесть временных лет и древнейшие русские летописные своды. Кн. 2. С. 421–422.

30

Абрамович Д. И. Нестор Летописец // Русский биографический словарь. [Т.] Нааке-Накенский – Николай Николаевич Старший. СПб., 1914. С. 254–255.

31

Стефан стал настоятелем после смерти Феодосия Печерского, произошедшей 3 мая 1074 года. Эта дата указана и в Житии Феодосия, и в «Повести временных лет» под 1074 (6582) годом. В настоятелях он пробыл недолго и был вынужден оставить игуменство под давлением монашеской братии, которая предпочла ему монаха Никона. Год, когда это произошло, источники не указывают. В литературе принято считать, что Стефан перестал быть настоятелем Печерской обители в 1078 году. См., например: <Амвросий (Орнатский).> История российской иерархии, собранная ‹…› Архимандритом Амвросием. Ч. 2. В Москве, 1810. Отд. II. С. 42; <Евгений, митрополит Киевский (Болховитинов).> Описание Киевопечерской лавры ‹…›. 3-е изд., испр. и умноженное. Киев, 1847. С. 130; <Строев П. М.> Списки иерархов и настоятелей монастырей российской церкви / Сост. из достоверных источников Павел Строев ‹…›. СПб., 1877. С. 11; Голубинский Е. Е. История Русской церкви. Т I. Вторая половина тома. С. 597, примеч. 3, с. 584; Творогов О. В. Никон (Великий) // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. I: (XI – первая половина XIV века) / Отв. ред. Д. С. Лихачев. Л., 1987. С. 280; Дмитриев Л. А., Ольшевская Л. А. Комментарии // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 4: XII век. С. 645; Ольшевская Л. А., Травников С. Н. Комментарии // Древнерусские патерики. С. 393; Жиленко I. Святиня: Iстория Киево-Печерьскоï лаври. Т. 1: XI–XVI ст. Року Божого 2001. Ч. 3. Печерський монастир в останнiй чвертi XI – на початку XII ст. // http://litopys.org.ua/synopsis/swjatynja.htm#_ednref293. Е. Е. Голубинский доказывает, что уход Стефана и начало игуменства Никона относятся к 1078 году, таким образом, «в 1078 г. по Патерику игуменом был уже преемник Стефана Никон (затворник Никита, после епископ Новгородский, при игумене Никоне предсказал смерть князя Глеба Святославича, а последний убит в 1078 г.)» – Голубинский Е. Е. История Русской церкви. Т I. Вторая половина тома. С. 507, примеч. 3. Историк подразумевает сказание о печерском монахе Никите, включенное в Киево-Печерский патерик. Е. Е. Голубинский полагал, что Никон сменил Стефана не позже 1078 года; примерной датой называет 1078 год и И. Жиленко. В «Повести временных лет» гибель Глеба Святославича действительно датирована 6586-м, то есть 1078 годом; см.: Повесть временных лет. Ч. 1. С. 132. Но в новгородском летописании (князь Глеб в это время правил в Новгороде) она отнесена к следующему, 6587 (1079) году; см.: Полное собрание русских летописей. [3-е изд.]. Т. 3: Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М., 2000. С. 8, л. 5 (текст Синодального списка), с. 201, л. 98 об. (текст Комиссионного списка). Вопрос о том, какая дата верна, не решен. Исследователь хронологии русского летописания Н. Г. Бережков полагал, что дата «Повести временных лет» – 1078 год; см.: Бережков Н. Г. Хронология русского летописания / Отв. ред. М. Н. Тихомиров; подг. к печати Н. Н. Улащик. М., 1963. С. 217, 221, 228, 342, прим. 16. Ср., например, с одной стороны, осторожную позицию А. Ф. Литвиной и Ф. Б. Успенского, датирующих смерть Глеба 1078/1079 годом (Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Выбор имени у русских князей в Х – XVI вв.: Династическая история сквозь призму антропонимики. М., 2006. С. 524), и категоричное признание истинной датой 1078 года, принадлежащее Л. В. Войтовичу, – с другой (Войтович Л. Княжа доба: Портрети елiти. Бiла Церква, 2006. С. 371).

Если связывать уход Стефана и начало игуменства Никона со сменой власти в Киеве, то эти события должны были произойти или в 1078-м, или даже еще раньше, в 1077 году. Ср. замечание Л. А. Ольшевской и С. Н. Травникова: «В 1077 г. на киевский стол вернулся Изяслав Ярославич, поддерживавший Никона, что предрешило изгнание Стефана». – Ольшевская Л. А., Травников С. Н. Комментарии. С. 393–394. Авторитетный польский историк А. Поппэ также относит изгнание Стефана ко второй половине 1077-го или к первой половине 1078 года; см.: Поппэ А. Студиты на Руси. С. 72.

Встречается, впрочем, в качестве времени ухода Стефана с игуменства и 1083 год; см. известие составленной в конце XVI – начале XVII века «Книги, глаголемой Описание о российских святых…» с дополнениями гр. М. В. Толстого: Чтение в Обществе истории и древностей российских. 1887. Ч. 4. Отд. II. С. 18. Однако эта дата обоснована недостаточно.

32

Польский историк А. Поппэ считает, что Нестор принял диаконский сан в возрасте не менее двадцати пяти лет, а в обитель пришел не меньше чем за три года до этого: «Чтобы быть рукоположенным в диаконы, следовало иметь как минимум полных 25 лет, пребывая в монашестве не менее 3 лет. Следовательно, Нестор вступил в Печерскую обитель не ранее середины 1074 г. и не позднее 1075 г., так как Стефан перестал игуменствовать к исходу 1077 – в начале 1078 гг.». – Поппэ А. Студиты на Руси. С. 77. Соответственно, книжник должен был родиться не позже 1053 года. Слова Нестора о себе в Житии Феодосия Печерского «мьнии вьсех в монастыре» – «меньше всех в монастыре» ученый склонен считать не указанием на социальное положение и не проявлением смирения, но свидетельством об относительно молодом возрасте автора, написавшего это житие, по мнению исследователя, в 1080-х годах: «На 1107 г. Нестору было уже не менее 56, а, вероятнее, ок. 60 лет, т. е. он находился в весьма преклонных, старческих, по меркам средневековья, годах. В этом возрасте и у монаха мьнии вьсех в монастыре, высказанное в смысле положения, звучит претенциозно и более подходит к Нестору 35-летнему, каким он был ок. 1085 г. Но из слов самого Нестора следует, что Феодосий уже в сане игумена, т. е. лет сорока, а то и более, мьнии всех ся творя ‹…›. Так что уверенности и тут быть не может. Но она пробивается при от древьниих мене отець. Уже то, что Нестор говорил не о монашеской братии, а о отьцах, указывает на возрастной разрыв. По-видимому, этот момент кроется в данном случае в необычном употреблении древьниих – кальки от гр. archaios. Почтенное старци имело иную коннотацию, а старее мене веяло дряхлостью, тогда как древьниих звучало уважительным архаизмом, одновременно отмечая маститость свидетелей». – Там же. С. 73, прим. 139. И далее: «Наконец, самоопределение агиографа: аз грешьныи Нестор мьнии вьсех в монастыри можно признать самоуничижительным, но и нельзя упускать того, что в среде подобных себе подвизающихся в исповедании веры не следовало преумаляться. Он имел в виду свой возраст и иноческий стаж, и в обоих случаях мог действительно чувствовать себя как мний среди дольше монашествующих, критически оценивая собственную персону: груб сыи, невеглас». – Там же. С. 76–77. (Невеглас – невежда.) Но это спорное толкование. Скорее это именно пример самоуничижения. Абсолютно непонятно, почему исследователь считает такое самоумаление недолжным для монаха «в среде подобных себе». Такое умозаключение представляется не только несостоятельным, но и абсурдным.