Непрошеный дар

Я хочу попросить только об одном. Пожалуйста, не показывай эти бумаге папе. И не рассказывай ему о нашей игре. Я знаю, ему сейчас очень плохо. Но он слишком прагматичный и рациональный. И не сможет принять правду. В каком-то смысле, ты, дочка, сильнее его. Твой ум гибче. Возможно, когда ты все узнаешь, то захочешь с ним поделиться. Это решение я оставляю за тобой. Но только не сейчас. Прямо вслух пообещай, что выполнишь мою просьбу и оградишь его от наших с тобой дел, пока они не закончатся. Пусть хоть немного поживет в покое. Ну а мы начнем."

После этого текста на бумаге оставалось всего две строчки. "Итак, первая подсказка. Трифонова Екатерина Владимировна. Улица Льва Толстого, 15-45". И больше ничего. Никаких намеков и объяснений, что это вообще за женщина? Что мне с ней делать? Найти и поговорить? Но о чем?

Я еще раз со всех сторон осмотрела бумагу, но никаких пропущенных деталей не обнаружила. Похоже, других тайн, кроме самого текста, она не скрывала. Убрав все обратно в конверт, я задумалась. Итак, сейчас в моих руках свидетельство какой-то страшной маминой тайны. Секрета, судя по всему, приведшего к ее смерти. Все-таки мои подозрения, что с этой смертью что-то не так, были оправданны. А еще мама пишет, что ее тайны касаются и меня.

Я почувствовала, как грудь стянуло холодом. И передо мной возник главный вопрос: стоит ли ворошить эти секреты? Вытаскивать их на свет? Я совершенно не была в этом уверена, но прекрасно понимала, что остаться в стороне теперь не смогу. Выбросить конверт и зажить прежней жизнью, сделав вид, что его не было, просто не возможно. А значит, я шагну на этот путь и посмотрю, куда он меня приведет.

Остается второй вопрос: должен ли кто-нибудь узнать об этом? В одном мама была права. Папе говорить точно не стоит, это только добавит ему страданий. Тем более, неизвестно, что я вообще накопаю. Тогда кто еще остается: Олеся? Я вдруг остро осознала, что не хочу ни с кем делиться письмом. Оно мое, наша с мамой общая тайна. Последняя тайна. Все, что осталось у меня от нее.

Еще несколько минут я раздумывала, отправляться ли по указанному в подсказке адресу прямо сейчас. С одной стороны, меня подмывало это сделать. С другой, я чувствовала, что пока не готова. Меня одолевала тревога, беспокойство и мрачные предчувствия. Слишком сильны были ощущения, что привычная картина мира может в скором времени полностью измениться. И я сама открою эти двери, выпуская демона наружу.

Да, я приняла решение. Но сначала стоит набраться сил. Дать себе время осознать новую информацию, хоть немного свыкнуться с ней. К тому же, меня еще ждет работа, я не выполнила план на сегодня. Так что пока поеду домой. Но вот завтра… завтра я шагну в неизвестность. Приму предложенные мамой правила игры. И будь что будет!

3.2

Вечером я сидела за ноутбуком, доделывая работу. Отправила редактору переведенную статью, немного поразмышляла и вбила в поисковик адрес из маминого письма. В это время раздался звонок в дверь. Это оказалась Олеська. Ввалилась в прихожую с коробкой пиццы в руках и смачно чмокнула меня в щеку.

– Привет! Ну как тебе сюрприз? Надеюсь, ты еще не ужинала?

– Не успела пока. Ты как раз вовремя.

Пока подружка разувалась, я прошла на кухню, водрузила коробку на стол и достала тарелки. Олеська вымыла руки и присоединилась ко мне. Уплетала пиццу и делилась новостями о жизни и работе. Парня в данный момент у нее не было, и она донимала меня разговорами о том, как грустно быть без пары. Наверное, забыла, что я сейчас тоже одна. Но, в отличии от подружки, совсем не мечтаю о новой романтической встрече. Слишком уж плачевно закончилась предыдущая. А по большому счету, одиночество меня вообще никогда не тяготило.

После ужина я занялась посудой. Олеся прошлась по комнате, посмотрела в окно, а потом заинтересовалась моим ноутбуком, лежащим на широком подоконнике.

– О, что это у тебя гуглкарты открыты? Куда собираешься? Улица Льва Толстого, 15 – это совсем недалеко от моей работы. Кто у тебя там живет?

Я мысленно выругалась, досадуя на свою забывчивость. Придется теперь выкручиваться.

– Не обращай внимания, это по работе. Ничего особенного.

– Точно? – недоверчиво прищурилась подружка. – А ты меня не обманываешь? Давай, колись, что за адрес? Сама видишь, у меня никакой личной жизни. Так хоть в чужой поучаствую.

– Олесь, ну правда, у меня тоже никого нет. Ты бы об этом знала. Я только-только с Егором рассталась. И, между прочим, все тебе подробно рассказала.

– Ладно, прости. Так когда ты там будешь? Если вечером, могу пересечься с тобой после работы. Посидим в кафе или просто погуляем.

– Я еще не знаю. Возможно завтра буду в том районе, тогда тебе позвоню.

Еще около часа Олеся провела у меня дома, потом поехала домой.

***

На следующее утро я проснулась рано и сразу встала с кровати. Мысли о предстоящей встрече не давали спокойно валяться в постели, вызывая дрожь возбуждения. Но все же я уговорила себя не торопиться и потерпеть до вечера. В будний день большинство людей обычно находятся на работе.

Я еле дотерпела до пяти часов, а потом махнула рукой и пошла собираться. Через сорок минут моя машина уже стояла под окнами нужного дома: неплохо сохранившейся кирпичной пятиэтажки. Не тратя времени на колебания, я решительно выбралась из салона и зашагала к подъезду. 45-я квартира располагалась в третьем подъезде. Пешком поднявшись по лестнице, я на секунду замерла перед входной дверью, сделала глубокий вдох и нажала на звонок.

Дверь открыл мужчина лет пятидесяти и вопросительно уставился на меня.

– Здравствуйте. Вы к кому?

– Трифонова Екатерина Владимировна тут живет? – неуверенно спросила я, почему-то ожидая, что собеседник ответит отрицательно. Но мужчина лишь кивнул и крикнул куда-то за спину:

– Катя, это к тебе, – потом повернулся ко мне: – Подождите, пожалуйста, жена сейчас подойдет, – с этими словами он скрылся за дверью, а вместо него на пороге появилась женщина в возрасте, с симпатичным, немного усталым лицом. И абсолютно мне незнакомая. А я не представляла, что ей говорить.

– Добрый день. Вы ко мне? Чем могу помочь? – тем временем вежливо уточнила она.

– Здравствуйте… Я…

Моя растерянность не укрылась от собеседницы. Она недоуменно округлила глаза и спросила:

– Вы кто?

– Даша. Кудрявцева Дарья Павловна, – все, что я могла сказать.

– Даша?! – вдруг воскликнула женщина, подавшись вперед. – Дашенька, неужели ты? Господи, какая ты стала взрослая, красавица!

– Вы меня знаете? – облегченно выдохнула я.

– Ну конечно! Я же твоя няня. Ты меня совсем не помнишь? Я тоже не сразу тебя узнала, хотя и ждала.

– Вы меня ждали? Почему?

– Ну как же, особенно, после визита твоей мамы, – женщина с досадой оглянулась назад и произнесла: – Знаешь, тут неудобно разговаривать, а в квартире сын с мужем. Давай лучше посидим в кафе, здесь за углом.

– Большое спасибо, я вам очень благодарна, – ответила я, удивляясь всему, что происходит. Оказывается, мне и делать ничего не надо, достаточно было лишь появиться на пороге этой квартиры.

– Погоди, я быстро. Только переоденусь и сумку захвачу, – кивнула моя бывшая няня.

Минут через десять мы с моей спутницей устроились друг напротив друга за столиком небольшой уютной кофейни. Я больше не могла пребывать в неизвестности и сразу же спросила:

– Вы сказали, что встречались с мамой. Когда это было?

– Месяца два назад. В конце июля.

Еще одна удивительная новость! Значит, мама во время своей последней поездки в город посетила не только адвокатскую контору. Что же она еще здесь делала, не ставя нас в известность? А главное, почему?

– Екатерина Владимировна, вы знаете, что вскоре после вашей встречи мама погибла?

– Боже, нет! Какой ужас! Как это случилось? – потрясено воскликнула женщина.

– Несчастный случай. Она утонула в озере.

– Надо же, как печально! Прими мои соболезнования… – она немного помолчала и задумчиво продолжила: – А знаешь, Дашенька, Наташа как будто предчувствовала это.

– Что вы имеете в виду?

– Во время нашей встречи она показалась мне какой-то отстраненной, погруженной глубоко в себя. И немного грустной. Конечно, я давно ее не видела. Но это прямо бросилось в глаза.

Эти слова вызвали у меня искреннее удивление. Почему я не замечала ничего подобного? Я же виделась с мамой каждый день до ее отъезда в Сосновку. Неужели настолько была занята собой, что проглядела такие важные детали? Я неожиданно вспомнила обвинения Егора и вздохнула. И снова вернулась к разговору.

– Вы пересеклись случайно?

– Нет. Наташа сама ко мне пришла.

– Зачем?

– Просто пообщаться. Сказала, что пересматривала твои детские фотографии, заметила на них меня и вспомнила то время. Ну и решила встретиться, узнать, как дела. Все эти годы мы поддерживали связь только через соцсети. Всего пару слов, поздравление на день рождения и тому подобное. А тут Наташа написала, что хочет повидаться, попросила мой адрес.

Такое объяснение показалось мне еще более странным. Я не раз пересматривала свои детские фотографии, альбомы хранились у меня в комнате, но няни на них точно не было. Я даже помнила, как когда-то давно расспрашивала маму про свою самую первую няню, остальных я хоть немного помнила. Мама сказала всего пару слов и даже не заикнулась про снимки.

– А почему после этой встречи вы ждали меня? – вернулась я к разговору.

– Так Наташа и предупредила. Сказала, что ты проявляешь интерес к своему детству и особенно к той страшной истории. И просила все тебе подробно рассказать.

– К какой истории? – мне уже казалось, что я нахожусь в какой-то параллельной реальности. Оказывается, в моем детстве была страшная история. Почему же я тогда ничего о ней не знаю?

В этот момент что-то отвлекло меня от разговора. Я вдруг ясно ощутила жжение между лопатками и рассеянно обернулась. И натолкнулась на знакомый мрачный взгляд. В дверях кафе стоял Егор. Я еле сдержала нервный смешок. Только стоило его вспомнить, и он тут как тут! Пару секунд Егор смотрел прямо на меня, а потом равнодушно отвернулся и прошел к свободному столику в противоположном конце зала. Сел вполоборота ко мне и жестом подозвал официантку.

Мне стало очень любопытно, случайно ли он тут оказался, но сейчас у меня было гораздо более важное дело. Я лишь досадливо поморщилась и снова повернулась к своей собеседнице.

– Простите, так что это за история?

– Ну, про твое похищение.

Я вздрогнула и резко выпрямилась. Похищение?! В детстве? Никогда родители не говорили ни о чем подобном! Но я не стала произносить это вслух, испугавшись, что женщина удивится и откажется продолжать.

– Да, мама была права. Меня действительно очень волнует это происшествие. Пожалуйста, расскажите о нем все, что помните.

– Хорошо, Дашенька. Хотя вспоминать такое тяжело, но ведь главное, все обошлось. К тому же, я пообещала Наташе… В общем, по порядку. Как раз накануне этого ужаса тебе исполнилось полгодика. Мы с тобой часто гуляли в парке, ты очень любила находиться на природе, среди деревьев. Показывала мне пальчиком на разные листики, я их поднимала и давала тебе в ручки. А ты их рассматривала, перебирала, нюхала. Вот и в тот раз также было. Я сидела на лавочке, твоя коляска стояла рядом. Ты была в ней, любовалась букетом листьев в руках. И тут, уж не знаю, как получилось, но я заснула. Никогда раньше, да и потом, такого со мной не случалось, я вообще не могу спать на улице. Но вот тогда прямо отрубилась примерно на час. То ли свежий воздух меня сморил, то ли еще что. В общем, просыпаюсь я, как от толчка, и не могу понять, что происходит. Смотрю вокруг, а коляски нигде нет! До сих пор страшно вспоминать, как я испугалась, как ругала себя. Бегала по парку, кричала, плакала. Потом позвонила твоим родителям и в полицию. Все быстро приехали, полиция начала прочесывать парк. Ну и вскоре тебя нашли. Коляска стояла в кустах совсем недалеко. А ты мирно спала. В кулачке у тебя была зажата веточка, кажется, жасмина. Такие кусты нигде в парке не росли. Вот и все. Ничего тогда больше не узнали. Кто увез тебя и оставил потом в кустах, зачем? В парке были люди, но они ничего странного не заметили. Отец твой очень на меня разозлился и сразу уволил. Я два дня дома на успокаивающих просидела, корила себя. И вдруг твоя мама позвонила, позвала меня обратно. Сказала, что ничего страшного не случилось. Полиция посчитала, это дети баловались и коляску с тобой спрятали, заметив, что я сплю. Может, так и было, хотя я до сих пор сомневаюсь. В общем, все вернулось обратно. Мне снова разрешили гулять с тобой в парке и даже режим не ужесточили, хотя я и ожидала. Думала, будут теперь за каждым моим шагом следить, проверять. Но ничего такого не было. На самом деле, я сама чувствовала себя виноватой и тебя из виду больше ни на минуту не выпускала. Строго соблюдала любые инструкции. Вот так и проработала у вас, пока тебе пять лет не исполнилось. И больше ни одного прокола. Хотя мне и одного раза хватило. До сих пор все перед глазами стоит. Да и ты, хоть и маленькая была, видно что-то поняла. Сны твои страшные тебе еще снятся?

– Сны? – я почувствовала, как сжалось сердце. Так вот откуда этот сон, преследующий меня с самого детства! Но почему же мама говорила совсем другое? Я не раз спрашивала ее о причине ночного кошмара. Она рассказала, что маленькой я очень любила устраивать себе разные убежища. И однажды в нем заснула. А когда проснулась, сильно испугалась. И папа тоже придерживался этой легенды. Что за странный заговор молчания вокруг похищения? Родители оберегали меня? Ну возможно, пока я была ребенком, это имело смысл. А потом? И почему в конце концов мама передумала и захотела, чтобы я узнала правду? Это беспокоило еще больше – ведь правда связана с ее смертью. А значит, и похищение тоже!

– Так сны начались после похищения?

– Да, примерно через полгода. Мы с твоей мамой первый раз очень испугались, когда ты во сне закричала. Знаю, родители консультировались у психологов. Но кошмары все равно продолжались.

– Большое спасибо, что все рассказали! – поблагодарила я женщину. – Для меня это, правда, очень важно. А вы сами тогда в парке ничего странного не заметили? Может, людей подозрительных или еще что-нибудь?

– Нет, Дашенька, ничего такого. Меня полиция много об этом расспрашивала. Но все было как обычно. Рядом с нами на другом конце скамейки только женщина пожилая сидела и больше никого. Недалеко на лужайке дети играли, вот это было. Бегали, шумели. Я как раз собиралась подальше от них уйти, чтобы ты могла поспать. А в результате сама уснула.

– Понятно, спасибо, – я откинулась на спинку сиденья и рассеянно взглянула по сторонам. И заметила, что Егора в кафе уже нет, его столик был пустым. Почувствовав облегчение, я снова повернулась к женщине. Мы разговаривали еще около получаса. Екатерина Владимировна активно интересовалась моей жизнью. Я проявила ответную заинтересованность и узнала немного подробностей о том, как сложилась ее судьба. Мы уже допили кофе, оплатили счет. Я еще раз произнесла слова благодарности и собиралась попрощаться, как вдруг собеседница открыла сумочку, достала обычный почтовый конверт и протянула мне.

– Дашенька, вот возьми. Это твоя мама просила передать, если мы с тобой встретимся.

– Она как-то объяснила свою просьбу? – уточнила я, скрывая удивление, и забрала конверт.

– Наташа попыталась объяснить, а потом махнула рукой и сказала, что у вас сейчас все не просто. И ей очень нужно, чтобы я помогла. Ее состояние этим словам как раз соответствовало. Ну а я что? Мне не сложно.

***

Через пару минут мы вместе вышли из кафе. Моя бывшая няня попрощалась и направилась к своему дому, а я в задумчивости стояла на тротуаре и вдруг увидела припаркованный у дороги джип Егора. И решительно направилась к нему. Сам Егор сидел внутри и смотрел в мою сторону. Сначала мне показалось, что он уедет. Но мой бывший парень удивил: вышел из машины и остановился рядом, поджидая меня.

Я подошла ближе и внимательно взглянула на него. Странно, мы не виделись всего-то ничего, но сейчас мне показалось, что передо мной другой человек. От него веяло холодом. Жесткий взгляд не располагал к общению. Губы кривились в усмешке. Раньше, до нашей ссоры, я никогда не видела его таким. Интересно, это и есть его настоящее лицо? А вся та внимательность и забота, что он демонстрировал мне прежде, была только игрой?

– Привет! Должна сказать, что не рассчитывала на такую скорую встречу, – произнесла я. Хотела поговорить спокойно, но помимо моей воли в словах сквозила издёвка. В глазах Егора зажегся опасный огонек. Я заметила, что он сжал пальцы в кулаки. Похоже, сейчас он воспринимает меня как врага. – Что ты тут делаешь? Только не надо кормить меня сказочками о случайностях. Все равно не поверю.

– Да кто ж тебя заставляет? – ответил он мне в тон. Но потом вдруг изменил его и продолжил уже спокойно: – На самом деле, я выполняю просьбу твоего отца. Павел Степанович беспокоится о тебе, хотя я считаю, ты этого не заслуживаешь. Он просил за тобой присмотреть.

Вот как! Папа, как всегда, в своем репертуаре. Мне что, теперь придется болтаться по городу в сопровождении сомнительной охраны? Только этого не хватало! От насмешливо-презрительного взгляда собеседника я разозлилась еще больше, тут же захотелось вывести Егора из себя.

– Представляю, как ты, наверное, зол. Мечтал возглавить крупную компанию, а приходится кататься хвостом за какой-то девчонкой! Отец сделал из тебя мальчика на побегушках. Только чего ж ты теряешься? Охмури еще какую-нибудь богатую невесту. В нашем городе их полно! И будет тебе новое счастье.

Вот здесь его глаза сверкнули уже настоящим бешенством. Он резко шагнул ко мне и замер. Грудь высоко вздымалась, ноздри раздувались от гнева.

– Ты… Ну ты и дрянь! Твой отец не заслуживает такой дочери.

– Так я и съехала от него. Избавила от своего общества. Но видно он считает по-другому, раз отправил тебя за мной. Наверное, надеется, что я растаю и кинусь тебе на шею. Ты тоже на это надеешься? – хотя от такой неприкрытой ненависти мне было немного страшно, я продолжала дразнить зверя. Сама понимала, что меня несет, но не могла остановиться. Видимо, наше болезненное расставание оставило в душе гораздо больший след, чем я рассчитывала.

– Да я каждый день бога благодарю, что он избавил меня от тебя! – ответил мой бывший жених.

– Значит, у нас взаимные чувства. Давай на них и остановимся. Может, ты все же плюнешь на приказы отца и отстанешь от меня?

– Если ты пыталась этого добиться, то у тебя не получилось. Мои соболезнования… – с издевкой ответил Егор, провернулся ко мне спиной и снова забрался в джип. Я тяжело вздохнула и пошла искать свою машину, все еще припаркованную у дома няни.

3.3

Минут двадцать я сидела в машине и не торопилась уезжать. Нужно было немного прийти в себя. Больше всего беспокоило, что Егор застал меня за разговором с Екатериной Владимировной. Наверняка, теперь доложит об всем отцу. А если еще успел нас сфотографировать, то папа может няню опознать. И что тогда делать? К тому же Егор дал ясно понять, что продолжит слежку. Но и я останавливаться не собиралась. Следовательно, придется напрячься и придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение моих действий для отца.

Из-за всех этих бурных эмоций я совсем забыла о письме, которое передала мне женщина. А сейчас вспомнила и достала его из сумочки. Там был всего один лист бумаги. Я осторожно погладила строчки, написанные маминой рукой. Как долго она готовилась к этой, последней в ее жизни игре? Что чувствовала, когда писала мне? Почему просто не поговорила со мной, пока была жива?

Морщась от боли, я прочитала письмо. Оно оказалось совсем коротким. "Дочка, дорогая, ты сделала это, прошла первый шаг! И теперь знаешь о похищении. Прости, что мы с отцом скрыли его от тебя. Скоро ты поймешь, почему. И да, твой страшный сон… он тоже оттуда. Как же мне хотелось избавить тебя от него. Особенно, когда я обнимала свою любимую крошку, вздрагивающую от рыданий. И тяжелее всего было осознавать, что я сама в этом виновата. Но сейчас ты уже взрослая и сможешь взглянуть своим страхам в лицо. Сделать то, на что я так и не решилась, пока была жива. И продолжала бы скрывать, если бы не умерла. Так странно писать о себе такое… Мне иногда кажется, что я просто сплю. Может, я сама себя пугаю? Со мной ничего плохого не случится, и ты никогда не прочтешь это письмо. Остается только молить бога об этом. Но на всякий случай вот тебе вторая подсказка: поговори с моим братом, твоим дядей."

Я опустила письмо на колени и удивленно уставилась в пространство. Поговорить с дядей? Но я же видела его два месяца назад, на похоронах. И он не пытался мне ничего рассказать. Возможно, обстановка была неподходящей. Вокруг много людей, суета. Да и я почти все время сидела в своей комнате.

На самом деле, я даже не помню, сказали ли мы друг другу хоть несколько слов. Ко мне тогда никто не приставал и вообще близко не подходил. Егор внимательно следил за этим, оберегал меня. Черт! Зачем я только о нем вспомнила? Может, тогда стоит вспомнить и фразу, брошенную им полчаса назад? Как он благодарит бога, что тот избавил его от меня. Очень отрезвляет, если накатывает неожиданная ностальгия.

Я снова переключилась на свои дела. Перебирала в памяти разговор с няней и размышляла. Что-то меня в нем зацепило, конечно, кроме самого похищения. А, вот оно! Представим, что у мужчины похищают дочь. Слава богу, ее быстро находят, но тот, кто это сделал, остается на свободе. Что станет делать этот мужчина? Логично, что начнет сильнее оберегать ребенка, усилит охрану. Возможно, вообще запретит на время гулять. Ну и тому подобное. А что сделал отец? Через два дня вернул провинившуюся няню обратно, будто то, что с ней случилось, не могло повториться снова. Разрешил ей опять гулять с дочерью и не ввел никаких ограничений. Почему?

Мой отец очень рациональный человек и уважает логику. А еще любит лишний раз перестраховаться. На мой взгляд, все его поведение говорит об одном – проблема была устранена. Может, похитителя на самом деле задержали и осудили? Я обдумала эту мысль и пришла к выводу, что такое невозможно. Тогда было бы уголовное дело, а няня проходила по нему свидетельницей. И она бы точно знала об этом.

А если похищение было связано с деятельностью отца? И он сам вычислил похитителя и разобрался с ним? Я даже боялась представить, как. Но такой вариант реален. Когда отец женился на маме, ему было 32 года. И работал он в то время помощником депутата областной думы. То есть возможности, недоступные обычным людям, вполне себе имел. Тут-то все сходится, но при чем здесь мама? Ее вина и ее смерть?

В общих чертах я знала, как познакомились мои родители. Депутат, с которым папа тогда работал, открывал в Сосновке новую школу. А мама как раз заканчивала старую, которую вскоре закрыли. На том праздничном мероприятии они первый раз встретились. Папа все чаще и чаще приезжал в Сосновку, придумывая себе разные дела. А на самом деле просто хотел быть ближе к маме. Он же уговорил ее поступить в институт в городе. Ну а когда мама переехала сюда, папа пошел в наступление и быстро сделал предложение. Правда, с институтом вышла незадача. Маме пришлось переводиться на заочный, как только я родилась.

Родители так и жили в городе, в папиной квартире. Наш загородный коттедж построили гораздо позже, когда мне было уже пятнадцать. Лет с пяти каждый год на один летний месяц меня отправляли к дедушке с бабушкой в Сосновку. Я очень любила это время, нигде не чувствовала себя свободнее, чем там. Особенно, избавившись от постоянного контроля отца.

Папа очень меня любил и баловал. Но в то же время тщательно контролировал. Все должно было соответствовать его представлениям о жизни, начиная от школ, в которых я училась, и закачивая подругами, что допускались к нам в дом. Примерно до подросткового возраста меня это не напрягало, а потом во мне проснулся дух бунтарства. А еще упрямство, унаследованное от отца. То время для нашей семьи было не самым легким. Но наши стычки никогда не перерастали во что-то серьезное, потому что мы оба очень любили друг друга.

Тогда мы часто беседовали с отцом, и в конце концов он признал, что у меня есть голова на плечах. А в этой голове вполне практичный ум и трезвый взгляд на жизнь. Конечно, полностью отпустить бразды папа не мог, это не соответствовало его натуре. Но значительные послабления допустил. Меня это вполне устраивало. В дальнейшем я старалась не спорить с ним по мелочам. Но в важных для меня вопросах шла до конца, причем, никаких открытых конфронтаций больше не требовалось. Так как отец обычно соглашался с моими доводами.

Единственный сбой случился как раз с замужеством. На этой теме папу почему-то заклинило. Он постоянно твердил, как это важно – найти подходящую пару. И активно участвовал в процессе, зазывая в наш дом всевозможных устраивающих его кандидатов в мои женихи. Мне было лень с ним спорить. Я пребывала в уверенности, что в нужное время смогу достучаться до него и как обычно настоять на своем. Но, как теперь оказалось, ошиблась.