Непрошеный дар

– Ну всё, хватит! Поверь, я рада, что твоему отцу лучше, но это точно не из-за меня, – я уже начала злиться. Еще какое то время Егор недоверчиво хмурился, потом пожал плечами и отступил.

– Ладно, оставим это. Но я все равно хочу угостить тебя ужином. Или хотя бы обедом. Назови любое удобное время.

– Спасибо за предложение, но это плохая идея, – отрезала я и потянулась к ручке двери. – Всего хорошего! – быстро выбралась из машины и решительно направилась к стоянке.

Дома я первым делом нашла маму в гостиной. Она сидела в кресле и задумчиво смотрела в пространство, на ее коленях лежал небольшой блокнот. Я не стала церемониться и сразу попросила не устраивать мне больше неожиданных встреч с Егором.

– Почему? Он тебе всё-таки не понравился? – явно различимое огорчение в ее голосе меня удивило.

– Ну да, не понравился. А ты что, тоже мечтаешь сплавить меня замуж?

– Мне было бы гораздо спокойней, если бы ты была пристроена, – ответила мама, глядя в сторону.

– Мама, что за лексикон?! – возмутилась я. – Прямо домострой какой-то! И с чего тебе за меня переживать? У меня все хорошо.

– Конечно, солнышко, ты права. Обещаю, больше не буду действовать за твоей спиной, – не стала спорить она.

– Спасибо! – я решила поменять тему. Через две недели родители собирались в отпуск на Сардинию. – Как идут сборы? Купальник новый купила?

Перебравшись на кухню, мы заварили себе кофе и подробно обсудили гардероб, который может понадобиться в поездке. А потом я поднялась наверх и в своей комнате столкнулась с папой. Я даже не знала, что он уже вернулся с работы. Заметив его озабоченное лицо, подумала, что мне опять предстоит разговор о замужестве. Но отец лишь расспросил меня о планах на лето. Причем, он явно больше находился в своих мыслях, чем вслушивался в мои ответы. Ничего нового – папа и дома никогда не забывал о работе. Действительно, через несколько минут он сообщил, что ему нужно отправить пару писем, пожелал мне спокойной ночи и ушел.

1.4

В субботу, прямо во время завтрака, отец предупредил нас, что сегодня к нему заедет Егор. Только я собиралась выразить неудовольствие, как папа заявил, что это будет не визит гостя, а обычная рабочая встреча.

– И вообще, привыкайте. На меня сейчас навалилось много дел, и Егор, как мой помощник, будет тут часто бывать. Я обещал Олегу загрузить его сына по полной и выполню обещание. Пусть лучше парень будет у меня на глазах, пока отец в больнице.

Согласно кивнув, я, тем не менее, подумала, что все это звучит достаточно странно. Ведь речь идет не о ребенке, а о взрослом мужчине. Зачем надо держать его на глазах? Или папа лукавит, и на самом деле так и не оставил планы свести нас с Егором. Или существуют какие-то другие причины присматривать за ним, о которых мне, как потенциальной невесте, почему-то забыли сообщить. И то и другое мне не нравилось.

Впрочем, я напрасно подозревала папу в скрытых мотивах. Как только Егор приехал, мужчины сразу же уединились в кабинете и провели там почти весь день. Еду им домработница подала туда же, так что обедали мы с мамой в одиночестве. Лишь ближе к вечеру, сидя в шезлонге в саду, я увидела, как гость покидает наш дом. Он тоже меня заметил, но не стал подходить. Просто кивнул вежливо и свернул к стоянке.

Наше дальнейшее общение проходило в подобном духе. Егор бывал у нас дома не меньше трех раз в неделю, но все это время проводил в кабинете отца. Похоже, насчет большой загрузки папа не обманул. Он действительно теперь задерживался на работе чаще обычного и даже в выходные куда-то уезжал. И совсем перестал заходить ко мне в комнату по вечерам. Так что я уже стала скучать по нашим привычным беседам обо всем подряд.

Конечно, совсем избежать случайных столкновений с Егором мне не удавалось. Но и тогда парень держался отстраненно и больше не пытался пригласить меня в кафе или на свидание. Что вполне устраивало. Так что я перестала ждать подвоха и во время наших редких встреч могла вести себя естественно и не держать намеренную дистанцию.

Однажды я спустилась на кухню заварить себе кофе. Зашла в комнату и увидела за столом Егора. Его пиджак висел на стуле, а рукава сорочки были коротко закатаны. Парень пил чай с бутербродами, которые, похоже, сам и приготовил. Рядом лежали деревянная доска, нож и хлеб с сырной нарезкой.

– Черт, – с досадой произнесла я. – У домработницы же сегодня выходной. Надо было мне вспомнить и самой вас накормить. Прости…

– Да ладно, – усмехнулся Егор. – Думаешь, я не способен сделать себе бутерброд? Вообще-то, я уже давно живу отдельно от отца и без всяких домработниц. И вполне себе справляюсь, – интересно, мне показалось или в его тоне прозвучала скрытая издевка? Наверняка, считает меня избалованной белоручкой. Конечно, откуда ему знать, что помощница по дому – полностью папина идея. Как и няни, которые окружали меня с детства. Просто отец очень заботился о своей жене и всегда старался создать ей максимальный комфорт. А меня любил и всячески баловал.

Несмотря на это, выросшая в бедной деревенской семье мама давно научила меня готовить и следить за домом. И сейчас мы вдвоем вполне управлялись с каждодневными домашними обязанностями. Но папа по прежнему настаивал на домработнице, уже больше по привычке, чем по необходимости. Устав с ним спорить, мы согласились, чтобы домработница приходила к нам пару раз в неделю. Так что кем-кем, а белоручкой я точно не была. И совершенно не важно, что думают обо мне другие!

Несмотря на эти мысли, я ощутила явное раздражение. Схватила со стола доску и нож, повернулась к раковине и неожиданно зацепилась локтем за спинку стула. Пытаясь удержать кухонную утварь, я сделала только хуже. Мой резкий рывок лишь придал ножу ускорение, и тот упал, прорезав Егору руку чуть ниже локтя. Из глубокого пореза сразу выступила кровь. Схватив полотенце, я быстро прижала рану и бросилась за аптечкой. Глядя на мои нервные движения, Егор произнес:

– Успокойся. Это всего лишь порез. Мне даже почти не больно. Не переживай так.

Его слова помогли немного отпустить напряжение. Я благодарно кивнула:

– Спасибо! Убирай полотенце, перевяжу.

Кровь все еще сочилась. Я приготовила бинт, а парень вдруг придержал меня за запястье:

– Может, попробуешь сама остановить кровь? Вдруг у тебя получится.

Я растерянно взглянула на него и внезапно поняла, что знаю, как это сделать. Ощущение было достаточно сильным, шло откуда-то из глубины и не оставляло сомнений. Тем не менее, я не хотела ему поддаваться и не спешила выполнять просьбу. Заметив мои колебания, Егор произнес:

– Ты что, боишься? Разве тебе не интересно узнать границы своих возможностей? Я бы точно не удержался.

Нахмурившись, несколько секунд я смотрела на него, а потом вдруг решилась. Наклонилась, крепко сжала его руку с двух сторон от раны и зашептала очередной заговор.

Не прошло и минуты, как струйка крови, становясь на глазах все тоньше и тоньше, замерла совсем. Аккуратно промокнув порез, я замерла в недоумении – на месте глубокой раны осталась лишь розовая полоска заживающей кожи. Я снова почувствовала холодок в груди. Стараясь не встречаться взглядом с Егором, быстро перебинтовала руку, хотя теперь вполне могла обойтись одним пластырем. А потом достала тряпку и стала наводить порядок на кухне. Через несколько минут закончила и хотела вернуться к себе.

– Подожди! – позвал Егор. – Посиди со мной немного. Хочешь чай?

Я неопределенно пожала плечами, но за стол все же присела. Парень включил чайник, достал посуду и через пару минут поставил передо мной чашку. Сделав несколько глотков, я вздохнула и подняла на него глаза.

– Прости за нож. Впредь буду осторожнее… – пробормотала виновато.

– Забудь! – отмахнулся он. – Это ерунда. У меня полно разных шрамов. В детстве я был сорви голова, да и подраться очень любил. Вот только рядом не было никого, кто мог бы так быстро убрать все последствия.

– Пожалуйста, не надо об этом, – быстро перебила я его.

– Почему? – удивился Егор. – Ты же мне помогла. И моему отцу тоже. По-моему, таким даром стоит гордиться.

– Нет у меня никакого дара, – упрямо произнесла я. – Это все баловство, подростковые увлечения. Почитала когда-то в интернете, вот и пригодилось.

– Ну да, конечно! Очень похоже на правду, – усмехнулся он и добавил: – Ладно, если хочешь, оставим эту тему, – помолчал немного и вдруг предложил: – Может, немного погуляем по саду? Павел Степанович дал мне полчаса на отдых. Минут десять еще осталось.

Я не испытывала ни малейшего желания гулять с ним, но почему-то согласилась. Должно быть, из-за чувства вины.

***

Некоторое время мы в молчании шагали по дорожке. Я все еще ощущала неловкость и не знала, о чем говорить. Видимо догадываясь о моем состоянии, мой спутник сам начал беседу. Не затрагивая больше того, что произошло, стал вспоминать забавные моменты из своего детства. На удивление, рассказчиком Егор оказался неплохим. Через несколько минут я уже улыбалась, слушая весьма выразительное описание его разнообразных проделок.

В результате мы не следили за временем и потратили на прогулку гораздо больше, чем предполагали. А когда вернулись в дом, первым делом наткнулись на моего отца. Но папа не стал ругать своего помощника. Лишь удивленно взглянул на забинтованную руку и поинтересовался, что случилось. Только я открыла рот, чтобы повиниться, как Егор придержал меня за локоть и сам ответил:

– Ничего страшного, не беспокойтесь. Просто я не очень ловко с ножом управился. Так что Даше пришлось побыть сестрой милосердия.

Я не стала опровергать его слова, но невольно поморщилась. Чего-чего, а врать я никогда не любила. Может потому, что за мои ошибки меня никто особо не наказывал.

Мужчины поднялись в кабинет, а я, немного поразмышляв, отправилась искать маму. Она была в своей спальне, сидела за столом и что-то писала. Увидела меня, отложила ручку и улыбнулась. Я опустилась в кресло и поджала губы, пытаясь сообразить, как лучше задать свой вопрос. Ничего не надумала, вздохнула и выпалила:

– Мам, мне нужно кое-что узнать. У нас в роду встречались необычные способности?

– Что ты имеешь ввиду? – мама нахмурилась и настороженно меня разглядывала.

– Ну… например, из области нетрадиционной медицины. Знахари, там, народные целители?

Мама встала, подошла ко входу и плотно прикрыла дверь. Потом придвинула к креслу стул, опустилась на него и наклонилась ко мне.

– В чем дело, солнышко? Что тебя беспокоит?

– Понимаешь, кажется, у меня есть что-то похожее. А обычно такие вещи передаются по наследству.

– Ты… уверена? Может, тебе просто показалось?

– Не уверена, но… – пожала я плечами. – Это повторилось уже дважды. И меня, честно говоря, немного пугает.

Мама отвела взгляд и задумалась. Потом решительно тряхнула головой.

– Ладно, раз так, тебе стоит знать. Действительно, моя прабабка была знахаркой. Я ее в живых, конечно, не застала, но в семье несколько раз об этом упоминали. Только особо не распространялись, потому что в деревнях к таким людям относились настороженно и боялись их.

– А папа слышал про твою прабабушку?

– Нет. Зачем? У него вообще очень рациональный подход к жизни, ты же знаешь. Так что давай не будем его лишний раз напрягать. Мне кажется, тебе не стоит уделять этому большого внимания. Вряд ли кто-нибудь из твоих знакомых всерьез воспринимает колдуний и знахарей. Не хочу, чтобы над тобой смеялись.

– Я и не собиралась никому говорить. Мне самой надо понять, что происходит. Спасибо, что рассказала. А ты знаешь, как выглядела твоя прабабка?

– Только в общих чертах, тоже по рассказам. Она была высокой и статной, с длинными светло-русыми волосами.

– Ясно. Большего мне и не надо, – я обняла маму, чмокнула ее в щеку и отправилась в свою комнату.

***

Прошла еще одна неделя. За это время я несколько раз видела Егора, но пообщаться нам больше не удалось. Отец полностью загружал его делами. А я, в свою очередь, помогала маме готовиться к отпуску. Однако буквально за пару дней до назначенного времени планы родителей резко поменялись. Папе пришлось уехать в срочную командировку, и Сардинию перенесли на две недели. Мама решила потратить неожиданно освободившееся время на поездку на родину. Она уже давно собиралась там побывать, но никак не могла выбраться.

Родина мамы – деревенька Сосновка – располагалась в 100 километрах от нашего города. К сожалению, никого из родных там уже не осталось. Дедушка умер восемь лет назад, а бабушка – шесть. Поэтому мама бывала в деревне от силы раз в год. Ходила на кладбище и немного прибиралась в медленно разваливающемся старом доме, который они с братом решили не продавать. Мой дядя, мамин старший брат, много лет назад отслужил на севере. А после службы осел там и обзавелся семьей.

Через несколько дней родители разъехались по своим делам, и я осталась одна. Если, конечно, не считать дежурящего в будке у ворот охранника и приходящей домработницы. Узнав, что дом пустует, Олеська сразу же напросилась в гости. Я не возражала, хотя обычно спокойно переносила одиночество и даже предпочитала его шумным компаниям, чем вызывала недовольное ворчание подружки. Прожив у меня неделю, Олеська вернулась к себе. Проводив её, я решила весь следующий день пробыть дома – после нашего бурного общения мне требовался небольшой отдых для восстановления спокойствия и равновесия.

После легкого завтрака, надев короткие шорты и майку, я выбралась в сад, устроилась в шезлонге, установив его в тени старой яблони, и загрузила на экран планшета любимую книгу. Но мне не удалось долго наслаждаться тишиной. Уже через полчаса позвонил охранник и сообщил, что к нам приехал гость. Я уточнила имя и, узнав, что это Егор, попросила пропустить его на территорию. Вздохнула и пошла встречать посетителя.

Мы столкнулись на дорожке недалеко от беседки. На этот раз парень был не в деловом костюме, а в джинсах и футболке. А в руках держал объемную пластиковую папку. Быстро окинул меня взглядом, поздоровался и протянул её.

– Привет. Вот, возьми, Павел Степанович просил завезти документы. Отнеси, пожалуйста, в кабинет. Только не потеряй, это очень важно.

– Можешь сам положить на стол, раз так беспокоишься, – ответила я, стараясь не поддаваться раздражению.

– Вряд ли это удобно. Не думаю, что мне стоит заходить в кабинет в отсутствии хозяина.

– Ты всегда так четко придерживаешься правил? – я все же не удержалась и подковырнула Егора.

– Стараюсь, – улыбка сошла с его лица. Похоже, он тоже разозлился.

– Странно, после красочных рассказов о боевом детстве у меня сложилось о тебе совсем другое впечатление.

– Ну, когда это было! Я уже давно переболел всеми этими подростковыми комплексами бунтарства и отстаивания прав. Теперь я четко знаю свои цели и делаю все, чтобы их достичь, – Егор помолчал немного и добавил с усмешкой: – А вот ты, похоже, еще не рассталась с иллюзиями.

– Это с какими иллюзиями? – немедленно возмутилась я.

– С такими, что мир крутится вокруг тебя одной и будет приносить на блюдечке все, что пожелаешь.

Я просто задохнулась от возмущения. Да что он вообще обо мне знает, чтобы делать такие выводы?!

– Прекрасно! У тебя, похоже, тоже есть дар. Читаешь чужие мысли, как открытую книгу. И так точно угадал, что у меня в голове! – открытая издевка в моем тоне ему явно не понравилась. Мы стояли друг напротив друга и обменивались напряженными взглядами. А я вдруг представила эту сцену со стороны, и мне тут же стало стыдно. Не очень-то удачно я справилась с ролью хозяйки дома. Злость мгновенно прошла, я тряхнула головой и протянула руку.

– Ладно, давай папку. Отнесу ее в кабинет.

Мой собеседник тоже успокоился и даже извинился:

– Прости, кажется, я перешел границы…

– Ну… есть немного, – улыбнулась я. – Ничего, проехали. Может, выпьешь чаю перед дорогой?

Ну вот, так гораздо лучше. Вполне себе вежливое и радушное предложение. Егор сразу же согласно кивнул в ответ.

Через десять минут мы с моим гостем устроились за столом в беседке. Отнеся документы в кабинет, я сходила на кухню, вскипятила чайник и приготовила бутерброды. Егор помог мне перетащить все необходимое на улицу. Сидя напротив, я невольно вспомнила наши прошлые приключения и осторожно взглянула на его правую руку. Ни бинтов, ни пластырей там уже не было. А на месте пореза виднелся едва заметный тонкий бледно-розовый шрам.

Чаепитие проходило почти в полном молчании. Видимо, недавняя бурная сцена все еще стояла между нами. Я поинтересовалась состоянием Олега Геннадьевича и узнала, что его уже выписали из больницы.

– Мы наняли сиделку на первое время, – рассказал Егор. – Да и я заезжаю каждый день. Только отец никого не слушает и вовсю нарушает постельный режим. Ну это в его репертуаре, – он допил чай и отодвинул чашку. – Ну всё, мне пора. Спасибо за угощение.

Я кивнула и только хотела ответить, как зазвонил мой мобильный. Взглянув на дисплей, я подняла голову.

– Это отец. Подожди, я быстро поговорю и провожу тебя.

– Не стоит. Я сам способен дойти до стоянки. Передавай Павлу Степановичу привет, – Егор встал и шагнул к выходу, а я нажала кнопку.

– Пап, привет! Как дела?

Несколько секунд в трубке стояла тишина, а потом я услышала тихий, сдавленный голос. И даже не сразу его узнала.

– Даша… мама… мама утонула… в озере в Сосновке… Слышишь, Даша… мамы больше нет…

Телефон выпал из моих рук. Я схватилась за стол, до боли сжав пальцами его край. Сквозь противный звон в ушах я различала свое прерывистое дыхание.

– Даша, что случилось? Тебе плохо? – беспокойный голос Егора пробился в мои застывшие мысли. А я смотрела на него и молчала. Произнести вслух то, что только что услышала, я просто не могла.

***

Прямо из командировки отец уехал в Сосновку и вернулся оттуда через два дня, привезя с собой гроб. За это время его помощники сделали всё необходимое, и на третий день, как и положено, прошли похороны. От того, что им предшествовало, у меня остались лишь смутные воспоминания. Вся подготовка проходила без моего участия, и это оказалось еще хуже. Потому что так я могла хотя бы отвлекаться, а не сидеть целыми днями, тупо глядя в стену и пытаясь осознать то, что произошло.

Мой мозг отказывался принять случившееся. Я не могла поверить, что больше никогда не услышу мамин смех, не почувствую её ласковых прикосновений. Нет! Это просто невозможно! Сейчас откроется дверь, и она зайдет в комнату, поправит сползшее на пол одеяло, пожелает мне спокойной ночи. И все будет как раньше!

И только стоя на кладбище перед разрытой могилой, и глядя, как рабочие опускают в нее гроб, я наконец четко осознала, что как раньше уже никогда не будет. В этот день я впервые в жизни видела, как плачет мой отец. А потом пришлось пережить еще и поминки, слушая нескончаемые речи и уставившись застывшим взглядом в тарелку с нетронутой едой.

В ресторане я сидела во главе стола между отцом и Егором. С самого первого дня парень почти все время проводил у нас дома. Он координировал подготовку к похоронам, беседовал с агентами и решал бесчисленные мелочи, не отвлекая ни меня, ни моего отца. А еще находил время принести мне чай и просто молча побыть рядом.

Оказалось, Егор способен отлично чувствовать мое внутреннее состояние. Во всяком случае он быстро понял, что Олеськины причитания и многословное сочувствие действуют на меня угнетающе. И тактично решил эту проблему, загрузив подругу делами, требующими длительных разъездов. Он же встретил на вокзале маминого брата с женой и сам ввел их в курс дела, избавив меня от мучительных объяснений с родственниками.

Мои надежды, что после похорон станет хоть немного легче, не сбылись. Дядя с женой уехали, дом снова опустел, и мы с папой остались вдвоем. Я уже отошла от шока, время молчания прошло, и мне захотелось поговорить. Но это желание наталкивалось на глухую стену, которую я никак не могла пробить. Отец отгородился ею от меня и окружающих, пресекая любые попытки хоть что-нибудь обсудить.

А мне просто необходимо было узнать подробности и понять, как могла произойти трагедия. Ведь я точно знала, что мама, во-первых, с детства отлично плавала. И немудрено – живописное озеро располагалось совсем недалеко от Сосновки, и вся окрестная ребятня с малых лет проводила на его берегах кучу времени. А во-вторых, никогда не заплывала глубоко, потому что друг ее юности много лет назад утонул в этом озере. Как раз поэтому, когда я приезжала на каникулы к дедушке с бабушкой, меня никогда не отпускали купаться одну. Конечно, будучи подростком, я не раз нарушала запрет. Но, помня о печальной истории, старалась быть осторожной.

Чтобы начать разговор, пришлось собираться с силами и ловить подходящий момент. В последнее время отец загружал себя работой по максимуму, возвращался поздно и, едва кивнув мне, сразу же поднимался в кабинет. Я догадывалась – ему нужно время, чтобы свыкнуться с потерей. Но и ждать больше не могла.

В один из вечеров, застав отца в столовой, сидящим за остывшей чашкой кофе и погруженным в мрачные раздумья, я опустилась на стул и позвала:

– Пап, пожалуйста, давай поговорим.

Отец хмуро взглянул на меня, потом отвел глаза и сухо спросил:

– О чем?

– О том, что случилось в деревне.

Пару минут стояла тишина, потом он тихо уточнил:

– Что конкретно ты хочешь узнать?

– Хоть что-то кроме общих слов.

– Зачем? – он недовольно мотнул головой. – Все эти разговоры… Какой в них толк? Маму уже не вернешь.

– Понимаю, – вздохнула я. – Но и ты пойми – неизвестность хуже всего.

– Как хочешь, – он раздраженно пожал плечами. – Спрашивай.

– Ты наверняка беседовал со следователями. Они смогли восстановить всю картину?

– Конечно, беседовал. И не только со следователями. Да я там всю их администрацию на уши поставил. А что толку?

– Скажи, они действительно уверены в несчастном случае?

Папа помолчал, глядя в строну, вздохнул и кивнул:

– Они-то уверены…

– А ты? – продолжила я его мысль.

– Ну ты же знаешь, я на слово никому не верю. Так что нанял там кое-кого, – он снова замолчал.

– И что?

– Да ничего! Получил вчера отчет. Никакого криминала.

– А разве можно точно это утверждать?

– Там свидетели были, Даш. Все это днем случилось.

– Почему же тогда никто не смог помочь?

– Она слишком далеко заплыла.

– Мама далеко заплыла? А вот это уже странно…

– Да, странно. И это не единственная странность. Непонятно, зачем она вообще пошла купаться в такую погоду. Шел дождь, на пляже никого не было. А та парочка, свидетели – парень и девушка, искали уединения и спрятались в зарослях. Оттуда увидели, как мама пришла на пляж, разделась и пошла к воде. Сама, без посторонней помощи. Потом они отвлеклись на свои дела. А когда после всего вышли на берег, увидели только мамину одежду. Позвали на помощь, ну и… Потом ее вытащили, но было уже поздно…

– И никаких следов на ее теле не было? – тихо спросила я, справившись с эмоциями.

– Никаких, – зло произнес отец и вдруг стукнул кулаком по столу. – Говорю же, я все проверил! Это просто чертова случайность! Понимаешь? А все потому, что меня не было рядом! Все, хватит об этом, – он вскочил и ушел к себе.

А до меня наконец дошло, что к папиному горю примешивается огромное чувство вины. Вот почему ему еще тяжелее, чем мне.

2.1

Неделя проходила за неделей, но лучше не становилось, атмосфера в доме оставалась такой же гнетущей. Мы с отцом почти не разговаривали, да и виделись не так уж часто. Он все также пропадал на работе или у себя в кабинете, а я бесцельно слонялась по осиротевшему коттеджу и предавалась воспоминаниям. На самом деле я понимала, что должна отвлечься. Например, давно пора было заняться поисками работы. Но не могла пересилить себя и вырваться из добровольного заточения. Олеська уехала на месяц к родственникам в другой город, и хоть какое-то разнообразие в мою жизнь вносил один только Егор. Каждый вечер, закончив работать с отцом, он приходил ко мне, и мы или гуляли по саду, или просто беседовали, сидя у меня в комнате.

Теперь мне уже нравилось его общество, хотя иногда казалось, что это всего лишь результат признательности за его поддержку. Но чаще я искренне радовалась его приходу и даже ждала нашей встречи. Однажды во время прогулки Егор обнял меня, притянул к себе и осторожно поцеловал. А потом немного отстранился и нерешительно заглянул в глаза, словно давая самой выбрать, что будет дальше. И я его не оттолкнула – потянулась и ответила на поцелуй.

Вот так и начался наш роман. Вернее, пока еще только прелюдия, потому что дальше поцелуев дело не заходило. Егор не спешил, давая мне время прийти в себя, и я была ему благодарна за это. Зато наши поцелуи становились все горячее, рождая что-то тягучее, томное в самой глубине. Но пока это были только намеки на пробуждающиеся чувства. Больше всего мне нравилось, как Егор обнимает меня, словно отгораживая от всего мира. Спокойствие и защищенность – вот что я ощущала в его объятиях. И убеждала себя, что вполне готова к дальнейшему развитию наших отношений.