Когда зацветет абелия

Добравшись до места нашего сборища, незнакомец быстро спрыгнул с коня, подошел к графу и, преклонив колено, протянул ему свиток, перетянутый лентой и скрепленный сургучовой печатью.

– Сеньор Конте, для вас послание от королевского звездочета! – произнес мужчина, пытаясь успокоить сбившееся дыхание.

– Славно, славно, – затараторил граф, принимая свиток дрожащими от волнения руками, – все-таки успели!

Я удивленно выгнула бровь, не понимая, чему так обрадовался папаша, – подумаешь, свиток. Неужели он верит, что заклинание какого-то там шарлатана-звездочета поможет ему спихнуть меня замуж за короля?

– Bella gerant alii, tu felix abelia, nube![2] – нараспев прочитал граф, а затем облегченно выдохнул и плюхнулся перед деревом на траву. – Все, теперь остается ждать.

Я повела плечами и уселась рядом. Хорошо, подождем. Спешить все равно некуда.

Ждать пришлось недолго. Я прикрыла глаза и просто дышала свежим воздухом с влажными частичками моря, как вдруг кто-то из крестьян заорал: «Ви-и-и-ижу-у-у!» Этот крик был встречен толпой улюлюканьем и громким свистом.

Я как ошпаренная вскочила с места и вытаращилась на дерево, пытаясь разглядеть то, что этот виллан там заприметил. Не знаю отчего, но сердцу в груди вдруг стало тесно, дыхание сперло, а по позвонкам начали бегать противные мурашки. Все признаки подступающей паники были налицо.

Тихая волна шепота прошлась за спиной. Все собравшиеся расплылись в широких улыбках, а некоторые стали махать руками, показывая своим соседям то, что я силилась рассмотреть.

Подойдя к дереву поближе, я, наконец, увидела его – первый цветок абелии, распустившийся на одной из верхних веток. Это было удивительное соцветие сиреневого цвета, лепестки которого мерцали в темноте, как будто на каждом из них сидело по светлячку. Спустя мгновение дерево начало покрываться цветами, точно нежнейшей вуалью. Не успела я прикрыть отвисшую от изумления челюсть, как абелия уже вся была в цвету, напоминая огромное сиреневое облако, переливающееся в лунном свете загадочным блеском.

Аромат, исходивший от распустившихся цветов, кружил голову, точно хмель. Спустя пару минут крестьяне, отошедшие от первого шока, принялись плясать и петь, восхваляя короля, графа и волшебное дерево.

Началось настоящее безумство. Хороводы, смех, веселье, заводные песни – унылых вилланов точно подменили!

Любопытство пробирало меня – неужели действительно дерево волшебное и зацвело благодаря заклинанию? Я подошла вплотную к окружавшему его частоколу и внимательно всмотрелась в цветы. Теперь мне по крайней мере стала ясна причина удивительного блеска – частицы воды, которые сияли в свете луны. Я тронула кончиком пальца один цветок и поняла, что он напоен влагой, которую ветер принес с моря. Такой же влажной оказалась и трава под ногами – я специально нагнулась и провела по ней рукой.

Граф Лоренцо подбежал ко мне, схватил меня за руку и увлек за собой в огромный хоровод.

– Свершилось! Свершилось! Мы спасены! – кричал он, подпрыгивая под звуки дудочек и бубенцов.

Я пропрыгала с ним пару кругов, едва не плача от боли в сдавленных узкими туфлями ступнях, а затем незаметно выскользнула, выпустив его руку и всучив ее дородной барышне, скакавшей, как конь.

Настоящий конь, доставивший к месту таинства гонца, спокойно стоял в сторонке, привязанный к одному из колышков забора вокруг абелии, и жевал траву. Он-то и был мне нужен.

Если сеньор Лоренцо думает, что моя свадьба – дело решеное, то он сильно ошибается. Я замуж по расчету не пойду, пусть хоть земля остановится. Не за этим меня сюда Ягуська закинула, ох, не за этим!

Я стояла рядом с конем и пыталась коснуться его рукой. Почему пыталась? Потому что страшно было до жути! В памяти тут же всплыли и Вадимова конюшня, и загон, и гнедая лошадка, которая сбросила меня с себя, едва не лишив жизни. Моя дрожащая рука зависла в воздухе, а я все никак не могла решиться и погладить жеребца.

На первый взгляд конь производил впечатление покладистого животного, поскольку никак не реагировал на мое присутствие. Я посчитала до пяти, зажмурилась и протянула пальцы к его гриве, оказавшейся на ощупь гладкой и приятной, хотя и немного жестковатой.

Жеребец фыркнул, заставив меня открыть глаза и отпрыгнуть от него. Он повернул ко мне свою длинную морду и посмотрел прямо в глаза, словно говоря мне: «Ну что ты, дурында, тут топчешься? Едем или да?» Нужно было решаться. Ибо еще через пару кругов хоровода папаня начнет меня искать. И найдет ведь!

В голове зашевелились шестеренки, я судорожно начала думать, как бы мне расположиться на коне в максимально безопасной позе, и не нашла ничего лучшего, чем улечься на его спину, обхватив руками массивную шею. Так я хотя бы не слечу с него, если решит взбрыкнуть, а просто повисну. Хотя висеть на скачущем галопом коне тоже дело не очень приятное.

Выбора у меня не было, поэтому, прочитав «Отче наш» и отвязав коня от забора, начала карабкаться на него. Животное с пониманием отнеслось к моим жалким попыткам забраться в седло и все время, пока я карабкалась, стояло смирно, продолжая пережевывать траву.

Когда же мне, наконец, удалось усесться на него верхом, за спиной раздался вопль, заставивший коня дернуться, а затем пуститься прочь, да так быстро, что я даже испугаться не успела.

В ушах звенел отчаянный крик графа Лоренцо: «Держите ее!»

Глава 5

Конь мне достался резвый. Несмотря на то что он уже проделал длинную дорогу от замка Пилар до угодий графа Конте, в обратную сторону он мчался точно ветер. Его длинная густая грива развевалась по ветру, а поскольку я улеглась физиономией ему на шею, то волос лез мне и в рот, и в нос, и в глаза. Меня это, конечно, раздражало, но настроения не портило.

Сама не знаю, чему я радовалась. Удрать-то удрала, а вот куда теперь податься? Мало того что непонятно, что мне делать в Средневековой Европе, так еще и без гроша в кармане, в дурацком платье и неудобных туфлях.

Я совершенно потерялась во времени и понятия не имела, который сейчас час. Нет, то, что на улице была темень, хоть глаз коли, оно и ослу понятно, но хотелось бы знать точнее. Если прикинуть в уме, что к абелии меня повезли, когда солнце только садилось, то с учетом дороги до дерева, ожидания цветения и всех последующих хороводов с момента нашего выхода из замка прошло порядка трех часов. Следовательно, теперь должно быть что-то около одиннадцати или даже полночь. Не самое лучшее время для прогулок верхом по чужим владениям.

То, что мы пересекли границу графства Конте, я поняла, когда мы проскакали мимо озера, на зеркально гладкой поверхности которого отражалась полная луна. За озером начинался лиственный лес, больше похожий на парк, ибо деревья росли так, будто выстроились в ровные шеренги. Скорее всего, лес был рукотворным.

Матильда ничего не говорила о том, что у моего папеньки имеется в распоряжении озеро и парк, поэтому я и решила, что мы забрели к кому-то в гости. Лошадь словно знала дорогу и уверенно скакала по широкой тропинке.

Через несколько минут показались ухоженные лужайки, поросшие зеленой травой и засаженные цветами, и красивый дворец с широкой мраморной лестницей, в окнах которого горел свет.

Как только позади остались последние деревья, моя лошадка сбавила темп, что вызвало у меня облегченный выдох. Забираясь на нее (или него – разобраться я не успела), я совершенно забыла, что в руки нужно взять уздечку, и теперь даже не представляла себе, как еще я смогу заставить ее остановиться. Решение нашлось само собой. Конь, наконец, выдохся и протяжно ржал, перейдя на легкий аллюр.

Цокот его копыт эхом разлетался в воздухе. Я собрала волю в кулак и осторожно выпрямилась. Теперь я могла лучше рассмотреть то место, куда меня занесло. Интуиция подсказывала, что владелец столь шикарного паркового ансамбля – человек совсем не бедный, ибо «придомовая» территория замка Конте не шла ни в какое сравнение с тем, что я сейчас увидела.

Аккуратно постриженный газон, композийные клумбы, увитые плющом беседки, лабиринты из кустарника, статуи греческих богов, многочисленные дорожки для прогулок и даже парочка искусственных водопадов – все это расположилось на территории не менее гектара и поражало своей красотой. Отдельное спасибо нужно сказать луне, в холодном свете которой эта картина приобретала особую утонченность.

Не дойдя нескольких десятков метров до парадной лестницы дворца, конь вдруг резко встал и начал трясти головой и фыркать, намекая, что некоторым наглым особам пора и честь знать. Я погладила его и почесала под шеей, а затем осторожно слезла на землю. Мой верный помощник на мгновение повернул ко мне голову, а затем вдруг развернулся и побрел куда-то в сторону парка.

И вот тут меня накрыло. Где я? Чей это дворец? Не тот ли это замок, в который папаня посылал гонца? Мне вдруг стало жутко и страшно, тело начала бить мелкая дрожь. Я осторожно ступала по шуршащей гравием дорожке, озираясь по сторонам, словно загнанный олень. Олень и есть – другого определения я себе дать не могла. Сбежала, молодец, ничего не скажешь. А куда, зачем, к кому – это уже дело десятое.

Ночную тишину нарушали трескотня сверчков да доносящееся с озера кваканье лягушек. Из нескольких распахнутых окон дворца лились звуки рояля и скрипки, иногда ветер приносил чей-то заливистый смех. Скорее всего, во дворце был прием. Об этом же свидетельствовали несколько «припаркованных» у лестницы карет, которые я смогла разглядеть, подойдя ближе.

Вдруг мой слух уловил разговор двух мужчин. Голоса послышались где-то совсем рядом. Я покрутила головой и поняла, что беседуют они в одной из укромных беседок, скрытые от любопытных глаз густыми зарослями винограда.

Естественно, мне срочно потребовалось услышать, о чем идет речь. Прям вынь-положь! И Остапа, то бишь меня, понесло. Я сняла противные туфли, на цыпочках подкралась к той самой беседке и, затаив дыхание, стала вслушиваться в разговор.

– Что ж, ваше величество, полагаю, мы достаточно времени потратили на пустые любезности, теперь перейдем к делу, – спокойно, но твердо проговорил один из собеседников.

«Вот это я удачно зашла, – пронеслось у меня в голове, – попала на встречу короля с каким-то важным гостем». В душе сразу вспыхнула надежда, что мне удастся обзавестись компроматом, дабы шантажировать его величество с целью избежать проклятой свадьбы. О том, что меня могут схватить и укокошить, я почему-то не подумала. Наверное, сработал «эффект русской женщины» – бесстрашной и беспощадной, которая и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет.

– Вы правы, ваше высокопреосвященство. Наше длительное отсутствие может вызвать вопросы. Что заставило вас искать со мной тайной встречи? – ответил моложавый приятный голос.

– Как ваш преданный слуга, я много лет веду работу по сбору писем-улик касательно заговора…

– Ну и? – раздраженно перебил собеседника король, показав тем самым, что тема была ему весьма неприятна.

– Вы знаете, мне удалось найти тайник герцога Фернандеса, и почти все письма оказались у нас в руках. Но герцог, как вы помните, в спешке бежал в Ватикан, прихватив с собой самый важный документ – доклад советника Сантаро о дворянах, присягнувших на верность вашему отцу, покойному королю Альфонсу II – да упокоит Господь его душу! – и изъявивших желание поддержать переворот делом и звонкой монетой.

– Подлый Фернандес, – прошипел король, – не напоминайте мне об этой продажной крысе, которая во время заговора металась из лагеря в лагерь, желая угодить и вашим, и нашим. Я хотя и был ребенком, но прекрасно все помню!

– К сожалению, до самого герцога добраться мне не удалось. Он принял постриг и находится под охраной ордена августинцев. Мне даже не позволили с ним увидеться. Хотя, смею надеяться, дни его сочтены. Теперь он старик, поверженный и униженный, лишенный своего имени и состояния.

– Пусть Господь воздаст ему по делам его! – прогремел король, а у меня от его гневного голоса волосы на голове зашевелились.

Ощущение опасности потихоньку захватывало меня, в душе появилось предчувствие чего-то нехорошего. Хотя чего хорошего можно ждать от короля, который пришел к власти в результате заговора своего отца?

– Так вот, судьба все же была ко мне благосклонна, и я, подкупив одного из монастырских стражников, смог пробраться в келью бывшего герцога, а нынче брата Луиса, пока тот был на утренней молитве.

– Вы нашли доклад? – взвизгнул король.

– Нашел. Более того, он сейчас при мне.

Послышался шорох и тяжелое взволнованное дыхание обоих собеседников.

– Дайте же его сюда скорее! – не выдержал Филипп IV. – Я сейчас же пошлю верного человека в столицу, чтобы он спрятал там эту улику в мой тайник.

– Не лучше ли будет уничтожить бумаги, ваше величество? – осторожно предложил предстоятель церкви.

– Лучше, но сперва я сниму с них копии, чтобы держать в узде всю эту дворянскую свору, которая в последнее время слишком часто подает голос и поднимает голову. Среди знати идут разговоры о перевороте, некоторые особо отчаянные головы требуют раскрыть правду герцогу Альба и усадить его на трон вместо меня. Я напомню им, при чьем участии случился прошлый переворот и что с ними сделает Альваро, когда обо всем узнает. Если, конечно, он это вообще когда-либо узнает!

Договорив последнюю фразу, Филипп IV зашелся в приступе зловещего хохота, от которого по телу пробежали полчища колючих мурашек. До чего же противный тип, оказывается!

– О, ваше величество! Ваша мудрость не знает границ, – начал лебезить священник, а я тем временем, наслушавшись достаточно тайн, начала медленное отступление от беседки, дабы не быть пойманной с поличным, если эти двое решат прямо сейчас вернуться во дворец.

Пока я пятилась назад, в голове вовсю работали шестеренки. Значитца, у товарища короля имеется тайничок, в котором он хранит доказательства участия в заговоре его папеньки доброй половины басконского дворянства. Неплохо. Совсем неплохо. Разузнать бы, где именно хранится этот тайничок, и тогда можно со спокойной душой шантажировать его величество.

Покинуть место дислокации я решила вовремя, ибо спустя пару минут из виноградных зарослей показались две фигуры – низенький толстяк в фиолетовой сутане и с черным дзуккетто на голове и крепкий статный мужчина, в котором я и признала короля. Его величество был облачен в голубой камзол с высоким воротником, рукава которого украшало несколько рядов кружева, и такого же цвета ренгравы с парчовыми валунами, под которыми виднелись кипенно-белые чулки. На голове у Филиппа IV красовалась широкополая шляпа с огромным павлиньим пером.

Я замерла на месте, не зная, что делать и куда бежать, и, поняв, что меня все-таки заметили, не нашла ничего лучше, как изобразить обморок. Театрально взмахнув рукой, я громко ахнула и плюхнулась на мягкую зеленую лужайку.

Послышался топот, а затем мой нос уловил аромат ладана, исходивший от священника, и запах королевских духов, на мой вкус слишком резких.

– Кто это, ваше преосвященство? – спросил король, склонившись надо мной.

Я приоткрыла один глаз и постаралась рязглядеть царственную особу. Надо признаться, Филипп IV был вполне ничего – мужественный овал лица, который украшала бородка «бретта», глубоко посаженные голубые глаза, тонкие властные губы и прямой нос. На Джигурду нашего похож, только симпатичнее.

– Понятия не имею, ваше величество! – начал оправдываться толстяк.

– Как это вы не имеете понятия? – возмущенно заявил король. – Вы в своем замке принимаете двор и монарха и не можете обеспечить безопасность? Значит, в ваши владения может проникнуть кто угодно и когда угодно?

– Ваше величество, по-моему, преувеличивает, – заблеял священник, – это всего лишь юная сеньорита. Лучше помогите мне привести ее в чувство. У вас есть нюхательная соль?

– Да, – вдруг стушевался король, словно мальчишка, пристыженный старшим наставником.

Монарх закопошился, шаря рукой в кармане своего камзола, и через несколько секунд извлек наружу маленький атласный мешочек, который передал священнику. Толстяк наклонился ниже и начал размахивать перед моим носом этим мешочком, от которого исходил термоядерный запах полыни и еще какой-то травы.

– Однако… – вдруг задумчиво произнес Филипп, – наша гостья просто удивительно красива!

И здесь я не выдержала и чихнула, да так, что мои «спасатели» были вынуждены в испуге отпрыгнуть назад. Притворяться дальше было бессмысленно, так что я встала и поправила на себе платье, а затем согнулась в жалком подобии реверанса.

– Кто вы, прекрасная незнакомка? – поинтересовался толстяк.

Кто я? И действительно, кто я? А не знаю. Вчера с утра была Дорой Самойловой, кассиром-контролером на заправке «Транснефть», а теперь вроде как Федерика, графиня Конте. Мое замешательство озадачило короля и священника.

– Почему вы молчите, мое дитя? – проблеял представитель церкви.

Не успела я открыть рта, чтобы ответить, как за спиной раздался протяжный крик:

– Фике! Моя Фике! Слава Господу, ты здесь! Я знал, что конь королевского гонца привезет тебя именно сюда.

Так вот ты какой – верный конь! Я обернулась, чтобы посмотреть, кто же так истошно вопит, и чуть не прыснула со смеху – верхом то ли на мулах, то ли на ишаках к нам приближался мой новоиспеченный папенька в компании нескольких крестьян с факелами. Вьючное животное, которое оседлал граф, от усталости высунуло язык и хрипело. Наверное, ему изрядно досталось от папенькиных шпор, ибо я и подумать не могла, что буду так быстро обнаружена.

– Как это понимать, дон Лоренцо? – сердито спросил священник, поправив пояс на сутане.

«Приплыли…» – пронеслось у меня в голове. Теперь-то за графом не заржавеет – как пить дать, выложит сейчас всю правду про чертову абелию!

– Прошу меня великодушно извинить, ваше величество, маркиз Пилар… – старик слез с мула и начал расшаркиваться в реверансе, – но моя дочь – графиня Федерика – удивила меня и вопреки моей воле захотела сама сообщить вам радостную новость.

– Так это ваша дочь? – Король расплылся в улыбке чеширского кота. – Очаровательна! М-да…

– Неужели расцвела? – радостно воскликнул толстяк, оказавшийся хозяином замка.

– Благодаря Господу и заклинанию королевского звездочета непокорное дерево зацвело! О чем свидетельствует запись в аграрной книге графства Конте, а также это видели все мои крестьяне. Да что там крестьяне! – Старик вскинул в воздух руки. – Оно и сейчас цветет – вы можете лично в этом убедиться!

– Нашлась! – Филипп вдруг подпрыгнул и захлопал в ладоши. – Нашлась моя птичка! Нужно немедленно представить графиню двору! Мой род спасен!

Широкие улыбки озарили лица сюзерена, моего папаши и его высокопреосвященства. Ну все, вот и пришел он – полный капут и ахтунг. Удрала, называется.

Глава 6

Радость короля по поводу обретения невесты длилась недолго. После того как обмен любезностями был закончен, Филипп принялся меня рассматривать что называется «с пристрастием» – прошелся жестким взглядом с головы до пяток и в итоге неодобрительно зацокал языком.

– Граф, неужели у вас во всем замке не нашлось лучшей ткани для платья суженой короля, чем это грубое серое сукно?

Раздражение, скользнувшее в его голосе, тут же отпечаталось на физиономии папеньки, который испуганно заморгал и скорчил извинительную морду.

– Ваше величество бесконечно правы! – затянул он гнусаво. – Однако, к моему стыду, должен признаться, что после объявления вашим величеством подготовки к войне с фламандцами сборщики налогов разорили меня. У меня угнали весь скот, подчистили кладовые и казну, увели несколько человек крестьян мужского пола в качестве рекрутов. Этот наряд – лучшее, что нам удалось сыскать. Прошу вас великодушно простить своего верного вассала и его бедную дочь.

«Вот же актер!» – подумала я о папуле, молча наблюдая за этой скорбной словесной пикировкой.

– Решительно, в таком виде ей нельзя появляться при дворе. Нас засмеют! – совершенно справедливо подметил король, продолжая пялиться на меня с недовольным видом.

– Рискну вмешаться и предложить к вашим услугам гардероб моей племянницы Габриэлы, который остался у меня после ее отъезда в имение мужа, – промямлил толстяк заискивающим голосом.

– Хотя бы так, – сдался король, – немедленно проводите графиню наверх и приведите ее в порядок, а я тем временем сообщу присутствующим хорошую новость.

Затем, подойдя ко мне поближе, так, что я могла уловить его дыхание, Филипп осторожно приподнял двумя пальцами мой подбородок и пристально посмотрел в горящие негодованием глаза. Меня передернуло от его холодного взгляда. Было в нем нечто опасное и дерзкое, нечто, что заставило меня задрожать от ужаса и зажмурить глаза, чтобы не видеть больше его красивого и одновременно отталкивающего лица.

– С этого момента, дорогая Фике, – прошептал Филипп, – вам запрещено любое самовольство наподобие сегодняшних ночных скачек, что вы устроили, ослушавшись отца. Теперь вы невеста короля, ведите себя подобающе и хорошенько уясните, что со мной подобные шутки не пройдут.

Не знаю, куда вдруг пропала моя смелость, но в ответ я смогла только кивнуть, сглотнув комок, образовавшийся в груди после его слов. Несмотря на всю его холеную наружность и привлекательный внешний облик, от него разило какой-то внутренней гнилью, которую он прикрывал образом властного мудака. Знаем мы таких «властелинов», которые на поверку оказываются жутко закомплексованными маменькиными сынками, которым в детстве не хватило отцовского внимания и воспитания. Из таких вырастают маньяки или извращенцы. И чем дольше я смотрела вслед удаляющейся королевской фигуре, тем сильнее росло во мне ощущение, что Филипп соединил в себе обе эти ипостаси.

– Идемте, сеньорита, – рядом прозвучал елейный голос священника и по совместительству маркиза Пилара.

Мне пришлось взять под руку дона Лоренцо, который светился от счастья, как рождественская елка, и отправиться за толстяком в боковой флигель дворца. Меня провели по узкой темной лестнице (скорее всего, ей пользовалась прислуга) на второй этаж и заперли в большой и красиво обставленной спальне. В центре комнаты на деревянном подиуме возвышалась огромная кровать под бархатным балдахином, у окна стояла настоящая ванна, а в углу расположился туалетный столик с большим овальным зеркалом и изящное кресло на тонких ножках.

У стены напротив кровати из красного кирпича был выложен настоящий камин. Едва я закончила осмотр апартаментов, как дверь бесшумно открылась и в комнату вошла девушка. В руках у нее было невероятной красоты платье из золотой парчи, расшитое серебряными нитями и украшенное жемчугом по линии глубокого декольте.

– Я Анна, горничная. Прошу вас, графиня, примерьте это, – проговорила девушка, не поднимая головы.

Я с удовольствием скинула с себя ненавистный костюм серой мыши и надела платье. Племянница маркиза была немного меньше меня, поэтому платье слегка сдавливало в талии и груди, но в целом смотрелось весьма недурно, а если откинуть ложную скромность – чувствовала я себя в нем настоящей королевой.

– И как? Хорошо сидит? – спросила я для пущей уверенности у прислуги.

Анна смущенно улыбнулась и покраснела.

– В жизни не видела более красивой женщины, чем вы, графиня. Вот только… – Она закусила губу, почувствовав, что сболтнула лишнего.

– Вот только что? – переспросила я.

Девушка замялась и виновато посмотрела мне в глаза.

– Пусть ваша светлость меня простит, но мне кажется, к этому платью больше пойдут распущенные волосы, перехваченные сбоку каким-нибудь украшением.

Я посмотрела на свое отражение в зеркало и нахмурилась. Девушка была права. Мои бараньи рога были тут совсем не к месту. Быстро справившись со шпильками, я распустила косы и встряхнула волосы руками. Золотистые локоны рассыпались по плечам, а за спиной послышалось восторженное «ах».

– Вы великолепны графиня. – Анна подбежала к туалетному столику и из ящика достала заколку, украшенную высушенным цветком розы.

Она ловким движением приколола ее мне на висок, а затем осторожно поправила пряди на спине и плечах.

– Теперь все. Можно идти.

Я в последний раз посмотрела на свое отражение и не смогла сдержать довольной улыбки. И даже мои дрянные жмущие туфли не могли в это мгновение испортить настроение. И даже как-то обидно стало за мои былые комплексы и ужасное отношение к собственной красоте во время семейной драмы. Женская красота – это одновременно и дар, и оружие, которое в умелых руках может завоевать мир. Теперь-то я уж точно не позволю себе поедать килограммами тортики. Ибо моя красота – это единственное, чем я владею в этом новом мире и что может спасти меня.

За дверью меня ждал папенька. Увидев свою Фике в столь роскошном наряде, он застыл в изумлении. В его взгляде читалось восхищение и даже что-то похожее на уважение.