Там. Часть III

– Вы тоже пострадавшая? – спросила у Варвары Александровны женщина в модной, норковой шапке.

– Да, – обернулась Варвара Александровна.

– Какой у Вас номер? – поинтересовалась она.

Варвара Александровна непонимающе уставилась на блестящий мех, трепыхающийся на ветру.

– Что?

– Номер? Какой номер? – женщина показала клочок бумаги с написанным на нём двухзначным числом.

– Не знаю! – она обернулась вокруг, словно искала человека, раздававшего порядковые номера, – у меня нет…, номера!

– Вон. Подойдите туда, – женщина показала рукой на мужчину, возле которого стеной стояли люди. – Он запишет.

– Спасибо, – буркнула Варвара Александровна и направилась к самому активному соискателю правды.

В тот день счёт пошёл уже на сотни. Варваре Александровне досталось трёхзначное число. Понятно, что Варваре Александровне так и не удалось застать управляющего на месте.

С этого дня борьба с нечестным банком стала каждодневной. Женщине не терпелось поймать афериста Чихалова и спросить у него, когда же, наконец, он вернёт ей деньги? Люди каждодневно встречались, проводили перекличку, словно детскую считалочку, исправно отмечая посещаемость. Варвара Александровна перезнакомилась со всеми, попавшими в финансовую яму, потерпевшими. Тёзкой прославленного революционера оказался активный мужчина, носивший имя – Владимир. Женщину в норковой шапке звали Виктория Сергеевна. При встрече вкладчики справлялись о текущих делах, обсасывая сплетни и новости. Одно известие было страшнее другого.

– Я слышал, – говорил седовласый Виктор Иванович, – Чихалов убежал с большой суммой за границу.

– Теперь его за яйца хрен поймаешь! – нисколько не смущаясь женщин и детей, рубанул парень Егор.

– Кажется, он в городе?! – неуверенно шамкала вставной челюстью Маргарита Петровна, – у меня зять видел чихаловскую машину.

– Поджечь его колымагу. Вместе с ним! – дудел от ярости Егор.

– Нам должен помочь следователь, – посматривая на списки, проинформировал Владимир, – Мы подписывали заявление для милиции. Они обещали начать расследование.

– Пока они раскочегарятся, Чихалов наши деньги спустит! – криво усмехнулся бунтарь Егор, – надо нанять киллера!

– Тогда мы точно ничего не получим, – разумно вздохнула Виктория Сергеевна.

– Ещё останемся в денежном долгу перед убийцей, – хмуро заметил Владимир.

– Свят! Свят! – перекрестилась Маргарита Петровна, – не надо брать грех на душу. Спаси и сохрани!

Каждый раз несчастные вкладчики горячо обсуждали различные варианты возврата своих средств. У них, с новой силой, укрепилась вера в справедливость, когда к ним на встречу пришёл человек в штатском. Он предъявил корочку сотрудника милиции и, задокументировав в блокноте показания вкладчиков, убрался с важным видом восвояси.

– Ну, теперь Чихалова точно поймают! – возбуждённо всколыхнулась толпа, – недолго осталось гулять ловкачу на свободе!

Ежедневно, вкладчики ждали оптимистичных новостей, от органов власти, надеясь на благополучный исход утраченных денег. Однако с каждым разом, за безмолвием и затишьем, чаяния народа стали таять, так как более никто не проявил к ним интереса. Дело застопорилось, словно ковш следственного экскаватора наткнулся на древние песочные часы с секундной стрелкой.

Постепенно встречи стали проходить раз в неделю, а затем раз в месяц. Прошёл год, и люди потеряли всякую надежду. Но как-то осенним, дождливым днём удача повернулась к ним лицом, будто пожалев замученных людей. На горизонте появился некий мужчина, который оказался кандидатом в депутаты органа местного самоуправления. Он выглядел представительно, и звали его Сергей Пантелеймонович. Памятуя о неудовлетворительном фальстарте милицейского отдела, несостоявшиеся миллионеры без энтузиазма стали наблюдать за стараниями Сергея Пантелеймоновича. Были такие, кто небрежно махнул рукой, злобно обозвав попытки кандидата очередным фальшем и показухой. Вторая половина, настроенная более оптимистично, заявила, что попытки не бывают лишними. Если человек хочет им помочь, то ни в коем случае они не станут этому воспрепятствовать.

– Может Сергей Пантелеймонович вернёт нам…, кровные денюшки? – осторожно заявила Варвара Александровна, – отыщет управляющего?!

– Ещё один депутатишка появился…, тоже мне помощничек! Хочет набрать веса для избирательной кампании, – едко шипела Маргарита Петровна, – наверное, он является близким другом бандита Чихалова? Хочет увести по ложному следу, а сами поделят наши деньги?

– Надо их обоих замочить! – кричал, не сменивший вредных привычек, кровожадный Егор.

Тем не менее, никто из вкладчиков не бросил, приходить на редкие собрания. И в один замечательный день, их пригласили в контору кандидата, чтобы рассчитаться по старым долгам лопнувшего «ТоргБанка».

– Ура!

Радости несчастных людей, дождавшиеся умопомрачительной новости, не было предела. Несмотря на то, что часть денежной суммы заменили продуктами и товарами первой необходимости, никто не отказался от подоспевшей помощи. Товары нынче были в цене. Совсем не лишняя коробка стирального порошка и мешок сахара вовсе не отягощает карман, думали вкладчики.

Каким невиданным способом Сергей Пантелеймонович сумел провести сверхсложную операцию? Каким образом, кандидат отыскал управляющего и договорился с ним? Где он откопал золотой ключик к складам Чихалова? Для простых людей деяния Сергея Пантелеймоновича остались загадкой.

Данная история сохранилась бы лишь в памяти невезучих вкладчиков, если бы не эффектная концовка, рассказанная и дополненная главной участницей – Варварой Александровной.

В тот заурядный и не примечательный день Варвара Александровна стояла, как всегда на входе рыночного комплекса, внутри лабаза. Она выполнила утреннюю норму, распространив прозрачные пакеты по мясным рядам и обеспечив фасовкой своих «трещоток». Теперь Варвара Александровна распушила и расправила большие пакеты «с ручками», стараясь наиболее и в лучшем свете выгодно выставить, для покупателей, красочные рисунки.

– Покупаем «маечки», «полосу», «звёздочки», «котейки»! – призывно зазывала она, будто на восточном базаре, озвучивая нанесённые рисунки, – дешёво!

– Женщина, почём пакеты? – услышала она мужской голос.

– «Серебряная звёздочка» по рублю, – Варвара Александровна перебирала кипу пакетов, не поднимая глаз на покупателя. Она дотошно показывала посетителю полный комплект ассортимента, – «Золотая полоса» по три рубля.

Она вытащила из глубины красивый большой пакет с алыми розами, который нравился ей больше всего.

– «Цветочки» по четыре рубля, – она провела морщинистой рукой по гладкому рисунку. Ей показалось, что от пакета донёсся нежный запах свежесрезанных роз.

– Какой Вам? Понрав…, – она подняла взгляд на лицо мужчины и застыла, – …вился?

Перед ней, собственной персоной, стоял бывший управляющий лопнувшего «ТоргБанка» воротила и махинатор Чихалов. Подмяв подбородок, он пытался удержать иностранные фрукты: мандарины, яблоки, бананы и апельсины. В другой руке находился весомый кусок голландского сыра и дорогой ветчины. Вся эта нагромождённая продуктовая конструкция имела шаткий вид и требовала немедленного складирования в большой и вместительный пакет. Понятно, что Чихалов обратился к Варваре Александровне именно за этим, иначе он рисковал бы растерять купленный набор.

– Почём? – требовательно спросил он, высокомерно глядя на опешившую Варвару Александровну, словно она являлась клиенткой психиатрической больницы, в руках у которой внезапно оказалась история её болезни.

Для обманутой Варвары Александровны эта встреча стала неожиданной. Буквально год назад, она грезила вцепиться в лицо шарлатану и лжецу Чихалову, обведшего вокруг пальца не одну сотню людей. Но она быстро совладала с собой, погасив справедливую вспышку, схватить мужчину за волосы и протащить по большому рыночному лабазу. Вместо этого Варвара Александровна отвела руку с пакетами в сторону и, с вызовом, громко сказала:

– Тебе, жулик, я ничего не продам! Иди отсюда!

Вокруг них стали собираться люди, обратившие внимание на громкую речь и звонкий голос Варвары Александровны. Продавщицы, хорошо знающие распространительницу, подошли, готовые поддержать её в споре. У Чихалова вытянулось лицо от удивления. Его рот открылся, но оттуда не выскочило ни звука. В ту минуту он был похож на пуделя, промокшего на остановке, в бесполезной надежде дождаться хозяина.

– Это он…, который отнял у меня деньги! – стала объяснять окружающим причину скандального поведения Варвара Александровна. – Целый год ходила и искала его. Банкир-мошенник! Если бы не кандидат, дай Бог ему здоровья, вряд ли я получила обратно свои деньги!

Руки Чихалова задрожали. Первым не выдержал жёлтый апельсин. Казалось, что заморский фрукт испытал приступ угрызения совести. Не смея терпеть, он предательски вывалился на пол, потянув за собой остальные спелые плоды. Чихалов интуитивно постарался удержать снедь. Он нелепо взмахнул рукой. Яблоки, мандарины и апельсины весёлыми мячиками покатились по полу. Сыр, со звуком глухой пощёчины, шмякнулся под ноги мужчине. Показалось, что вместе с продуктами упали авторитет и уважение окружающих к бессовестному гражданину Чихалову. Женщины усмехнулись. Чихалов принялся лихорадочно собирать с пола разбежавшиеся продукты. Никто не бросился ему на помощь. В спешке подняв плоды, бывший управляющий поспешно удалился прочь из лабаза, оставив часть, укатившихся, апельсинов на произвол судьбы. Стало ясно, что он, пройдя своеобразную душевную экзекуцию, испытал не самые лучшие минуты в своей жизни…

– Так ему и надо! – заключил Кайрат, широко улыбаясь, – будет знать, как обижать простых людей.

Варвара Александровна победно потрясла пакетами, будто развевающимся флагом.

– Больше Вы его не видели? – спросил парень, – имею в виду, Чихалов не появлялся на базаре?

– Нет, – добродушно ответила Варвара Александровна. – Получил урок на всю жизнь и надеюсь, не станет дальше обманывать народ!

– Надо было всучить ему дырявый пакет за о-очень большую сумму! – предложил крохотную месть Кайрат.

– Не надо. Теперь он будет знать своим ограниченным умишком, что Земля круглая и его всегда настигнет кара, если он впредь задумает что-то плохое.

Парень утвердительно кивнул.

– Даже фамилия у него говорящая – Чихалов! Дескать, чихать он хотел на ваши проблемы!

Он посмотрел на часы и поторопился. У него ещё не закончилась работа.

– Варвара Александровна, мне нужно бежать, – он кивнул на тележку, в которой лежали пакеты, – если понадоблюсь, то встретимся ближе к обеду.

– Беги, Кайрат. Я тоже ещё раз обойду своих «трещоток». Может, новенькие появились?!

Кайрат добежал до Ильсии. Она, как обычно раскладывала на металлическом подносе говяжью печень.

– Двести! – показала девушка два пальца, залячканные кровью.

– Хоть триста! – бодро отреагировал Кайрат.

– Купи печёнку?

Кайрат почесал нос.

– Ильсия, спасибо, но не нужно. Моей жене не нравится запах жареной печени на сковородке.

Полноватая девушка обернулась и понимающе подмигнула.

– Беременная? Ждёте ребёнка? У неё начался токсикоз?

– Нет, – засмеялся Кайрат, – ей не нравится запах и вкус с самого детства. Она не готовит говяжью печень. Вернее готовит, но только для меня!

– А! – словно испытав огорчение, протянула девушка. – Думала, что ты скоро станешь папой?! Хотела поздравить!

Кайрат записал долг.

– Ильсия, обязательно поздравишь! Надеюсь, мы с Лилькой не задержимся в бездетном состоянии!

– Ой! Когда я забеременела, у меня вообще крышу сносило, – потрясла она кончиком ножа, – хотела есть! Чувствовала голод. Всегда! И постоянно жевала. Причём, было всё равно, что именно жевать. Могла соединить разные ингредиенты, вовсе не подходящие по вкусу.

– Это как? – Кайрат показал на железный поднос, – поедала говяжью печень и шоколадные конфеты?

– Приблизительно, – весело рассмеялась Ильсия. – Однажды мужа и меня пригласила в гости его тётка. Она испекла в печи хлеб. А я уже была в положении. Когда мы зашли в дом, я чуть с ума не сошла от аппетитного хлебного запаха. Тётка сразу пригласила к столу. Я едва сдерживала себя, чтобы не оттолкнуть мужа и очутиться первой за столом. Расправилась с большой плошкой супа. Тётя нарезала хлеб и выставила в глиняной тарелке. Эта тарелка стояла, как раз перед моими глазами. Я скромно взяла один кусок. Съела. Второй кусок. Тоже съела. Затем, пока муж и тётя беседовали, осторожно, будто хитрая кошка, слямзила ещё один кусок мягкого и пахучего хлеба.

– Ты, Ильсия, хотя бы поддерживала разговор? – искренне захохотал Кайрат, – или жевала и жевала, как корова на лугу?

– Старалась, поддерживать, – улыбнулась продавщица, – не могла показаться перед мужниной тёткой проглотитом и обжорой. Но и жевать не забывала. Когда я слопала половину буханки, мне стало стыдно!

– Почувствовала вину?

– Да, Кайрат. Но вину не за то, что я съела половину хлеба, а вину за то, что мне жутко хотелось ещё. Я не насытилась и была голодной!

Кайрат не выдержал и рассмеялся в голос.

– Ай да, Ильсия?! Ай да, слонопотам?!

– Я не знала, куда вместилась половина буханки, но у меня возникло ощущение, что я будто только села за обеденный стол. Мой желудок был пуст, словно я целый день убирала на поле картошку.

Кайрат беззаботно затрясся от смеха.

– Смею предположить, что тебя, Ильсия, никогда в жизни больше не пригласит в гости мужнина тётка. Наверняка, она подсчитала убытки после твоего визита. Даже, несмотря на то, что ты беременна.

Не забывая об обязанностях, девушка поставила чистый поднос и стала сортировать мясную труху.

– Мужнина тётка оказалась доброй женщиной, – сказала Ильсия, – она вошла в моё положение и поступила, как гостеприимная хозяйка.

– Значит, она заметила твой зверский аппетит?

– Это невозможно не заметить, когда пузатая гостья сметает со стола всё подряд, как сухая и забытая новогодняя ёлка скидывает иголки, оставляя лишь голые ветки. Тётка намазала деревенскую сметану, больше похожей по вкусу на масло, на хрустящую горбушку и, благодушно похлопав меня по плечу, протянула мне. Она подвинула ещё ближе тарелку с оставшимся хлебом и налила сладкий чай с молоком. Тётя очень тактично ухаживала за мной.

– Разве больше нечем было тебя кормить? – пожал плечами Кайрат, – раз ты обратила внимание на единственный хлеб?

– Почему? Стол ломился от угощений. Но этот хлебный запах…, как сказать? Тёплый…, уютный и такой…, мучной щекотал нос. Ей понравилось, что я похвалила её кулинарные способности. Остатки буханки она сложила мне домой. Помню, что я съела всё, до последней крошки, не доехав до дома.

– Это не ты слопала хлеб, а твой карапуз, сидевший в твоём животе!

– Так и есть! – сердечно улыбнулась Ильсия, начав писать стоимость на ценнике, – тётка от всего сердца пожелала родить славного наследника. Слава Аллаху, родила без проблем. В настоящее время с тёткой тесно общаемся. Сейчас мы ходим к ней уже втроем, и она всегда рада нас видеть. Когда она приглашает в гости, всегда печёт хлеб и за накрытым столом мы часто вспоминаем проявление моей обжорливости в тот памятный день.

– Кайрат, еловый можжевельник?! – услышал распространитель. – Где тебя носит? Мы все глаза проглядели, высматривая тебя!

Рядом с ним стояла Лада.

– Уже иду к Вам! – обезоруживающе улыбнулся молодой парень.

– Гульке, мне и тёте Тане – нам срочно нужны пакеты! – пояснила она своё нетерпение, – фасовать нужно товар, пока покупатели не пришли.

– Айда, пошли! – Кайрат проказливо ухватил под ручку пухлую девушку в объёмном пуховике.

– Смотри, жене расскажу! – пошутила вдогонку Ильсия, – расскажу, как ты девушек уводишь, не знай куда!

– Он женатый! – кинула через плечо Лада, – ловить нечего. Раньше нужно было беспокоиться.

– Ильсия, я только провожу Ладу до рабочего места, – весело откликнулся парень, – разве не видишь, что она заплутала?

Они вышли из помещения и прошли по торговым рядам.

– Девки, я его привела, – гаркнула Лада, скомандовав распространителю, – мне первой пакеты давай!

Кайрат выполнил просьбу и вернулся по очереди обслуживать торговок.

– Что-то ты сегодня запоздал! – недовольно стряхнула пепел с сигареты Гуля. – Проспал что ли?

– Начальство не опаздывает, – придав важный вид, шутливо отвесил Кайрат, – начальство задерживается!

– Тогда мне триста штук и «звёздочек» с десяток, пан директор! – дворцовой графиней развела руки в стороны Гуля.

Сизый дымок нарисовал кривую линию. Кайрат посмотрел, как кривая развеялась по ветру.

– Сколько лет, Гуля, ты куришь?

Она посмотрела на чинарик.

– Ой! Давно. До базара ещё начала. У меня отец курил всю жизнь.

– А мама курила?

– Мама нет, – Гуля растоптала окурок и швырнула на асфальт, – сын, засранец, стал курить.

– А, сколько ему лет?

– Четырнадцать.

– Ого! Не рано ли?!

– Конечно, преждевременно. Но я вытравила у него эту заразную привычку.

Кайрат помахал рукой тёте Тане, которая изредка кидала взгляд в сторону парня, предупреждая, чтобы он не забыл подойти.

– Поймала сына с поличным?

– Да, – торговка раскрыла мешок с мукой, – сразу унюхала. Едва он возвратился домой, а от него несёт табачной вони. Не вздохнуть! Нашла в кармане сигарету и зажигалку. На следующий день купила пачку и с силой вложила в руки. Приказала открыть и вынуть сразу несколько штук.

– А он?

– Открыл и вынул.

– Послушался мать. А дальше, что было?

– Велела прикурить все сигареты, которые он вынул из пачки.

– Ни фига себе, – обалдел распространитель, от жёсткой воспитательной науки к собственному отпрыску, – он же мог отравиться?!

Гуля взяла, белый от муки, совок.

– Ничего не станется. Я к этому и стремилась. Хотела, чтобы никотин закапал у него со всех дырок. Одна затяжка – это не смертельно! Но зато урок на всю жизнь.

Кайрат недоверчиво посмотрел на чудаковатую маму. Странно, но неизвестно как среагировал бы четырнадцатилетний, юношеский организм на колоссальный заряд никотина.

– Неужели он закурил?

– Нет! – Гуля стала профессионально взвешивать пакеты с мукой. Её движения были отточены многолетним трудом, – сын заплакал. Но я насела на него и требовала, чтобы он закурил. Сынок размазал сопли по щекам, но так и не выполнил моей команды.

– Да-да! Урок! – задумался Кайрат, – больше от него не пахло табаком?

– Нисколечко! – довольно сказала торговка.

Кайрат широко улыбнулся.

– Теперь очередь за тобой, Гулечка! Бросай курить. Ты сама являешься для сыночка примером. Он смотрит на тебя.

– Я дома не курю, – глянула Гуля, – на работе только балуюсь. А в выходные вовсе не беру в руки сигарету.

Кайрат не поверил. Сколько он знал эту продавщицу, она всегда держала в зажатых пальцах длинную сигаретину.

– Яростную атаку, однако, ты применила к собственному ребёнку! – Кайрат представил одинокого, плачущего мальчика, зашуганного родной матерью.

– Какой он ребёнок?! Выше меня ростом вымахал! У меня отец, когда служил в армии, за сигарету сержанта табуреткой по башке шмякнул.

– Обалдеть! – Кайрат дал время, чтобы она взвесила очередной пакет. – Поделись подробностями?

Гуля подула на новый пакет, чтобы раскрыть его. Затем продолжила фасовать. Она нисколько не теряла времени, стараясь успеть до первых покупателей.

– Папка у меня был очень маленького роста, – стала говорить торговка, – метр с кепкой. Естественно, когда его призвали в армию, он был самым последним в ряду. Но уже в то время курил беспощадно. По две пачки в день. И однажды, по привычке, сунув папиросу в рот, папа пошёл в сторону туалета, где разрешалось подымить. Он уже вынул спички, собираясь прикурить, но тут его обогнал рослый сержант, который служил второй год. Нисколько не смущаясь, старослужащий вынул у папы изо рта незажжённую папиросу и, как ни в чём не бывало, продолжил шагать по коридору, вровень с, удивлённым от такой циничности, отцом.

– Нагло свистнул папиросу?!

– Наглость бесстыжего сержанта зашкалила, – согласилась Гуля, – папа замедлил шаг. Он смотрел на спину, вальяжно удаляющегося, старослужащего и не знал, как ему поступить. Сержант имел высокий рост и папе требовалось бы подпрыгнуть, чтобы дать ему по морде. Но я думаю, что папа осознавал, что вступать в мордобой нежелательно. Ему за это от командиров будет нагоняй. Тем не менее, у него внутри клокотало и отцу хватило смелости ответить на нападение. Папа был деревенским парнем, говорящим на русском языке с сильным татарским акцентом и был воспитан, в стиле послевоенных лет. «Зуб за зуб, око за око». Простить хамское поведение папка не смог и, осмотревшись по сторонам, заметил крепкую табуретку. Недолго думая, он схватился за деревянную ножку и, подбежав к сержанту, тюкнул плоской сидушкой по затылку. Сержант, как подкошенный, грохнулся на пол. Папа подобрал выпавшую папиросу.

– Правильно, – похвалил парень, – сильный ход! Заметили его выходку другие солдаты?

Мешок с мукой заметно облегчился. Гуля добралась до середины.

– Не только солдаты, но и командир взвода увидел казарменную разборку.

– Вот это, по-человечески, жаль твоего отца! – посочувствовал Кайрат, – его наказали? Сержант долго валялся на полу?

– Что с ним будет? Голова, как болванка. Через минуту, потирая голову, поднялся долговязый виновник. На башке выскочила шишка. Командир вызвал их обоих к себе, в кабинет. Для уточнения причины ссоры. Папка обречённо потащился за командиром.

– Бедняжка! В армии не обходится без драк, но за подобные инциденты обычно дают наряды на работы.

– Если бы…, наряд, – Гуля прищурилась, – папа рассказывал, что мог получить в наказание гауптвахту. Это что-то вроде армейской тюрьмы. В то время с солдатами не сюсюкались. Провинился – получай!

– Дела! – прикинул Кайрат, – но он же справедливо бахнул табуреткой сержанта! Твой папа, можно сказать, защищался от беспредела старослужащего?! Надеюсь, он не утаил правду от командира?

Гуля поправила мешок, встряхнув за края.

– Командир сел за стол, испепеляющим взглядом посмотрел на двух подчинённых. Затем стал говорить, что ему очень неприятно видеть, как два боевых товарища квасят друг другу морды. Он напомнил, что, если вдруг на нашу страну вновь нападёт враг, то уже нет уверенности в том, что они встанут плечом к плечу крепкими рядами против общего противника, а, напротив, станут выяснять отношения между собой. И, значит, боевая готовность нашей красной армии из-за таких разгильдяев, как мой папа и сержант, не будет соответствовать высокой планке, которая помогла победить фашизм. Командир перевёл дух и спросил сержанта, как всё произошло?

– Сержант, естественно, всё перевернул? – обвинительным тоном спросил распространитель, – навесил всех кошек на твоего отца?

– Сержант промолчал. Он не смог подыскать слов и оказался не готов к откровенному разговору.

– Как ответил папа – новобранец?

– Когда командир перевёл строгий взгляд на молодого бойца, то папа…, расплакался, – разудало ответила Гуля.

– Вот это поворот!

– Восемнадцать лет. Сам, как ребёнок! – посмеялась продавщица, – командир спросил, расскажи, солдат, как обстояло дело? Из-за чего разгорелся сыр-бор? Почему Вы ударили старшего по званию? Папа всхлипнул и стал сбивчиво объяснять, что «…раз он маленького роста и тем паче по национальности татарин, то это не даёт права над ним издеваться!».

– Тоже так думаю. Он полностью раскрыл причину ссоры?

– Командир прислушался и попросил более детально рассказать, в чём заключалось «…издевательство»? Папа ответил, как на духу. Мол, шёл в курилку, и прямо из губ сержант отнял папиросу. Мол, для него подобный инцидент выглядел унизительно, так как сержант подчеркнул его физическую немощь и слабость. Папа признался, что в порыве негодования схватил первую, попавшую под руки, вещь и применил в качестве защиты. Лишь позже заметил, что держит тяжёлый табурет.

– Наказали?

– Нет. Командир посмотрел на, потирающего вскочившую шишку, высокорослого и долговязого сержанта, а потом на коротышку-папу и стал неистово хохотать. Затем отдал приказ о взыскании сержанта за демонстрацию неуважения к, вверенному ему, личному составу, и, в частности, проявлению непомерной дерзости к молодым солдатам. Сержант получил сутки гауптвахты и два наряда на хозяйственные работы. Сержант поник головой, когда услышал приговор.

– Здорово! Получил табуреткой по макушке и ещё нагоняй от командования! – развеселился Кайрат.

– Папа, как выпьет, мне постоянно напоминает эту историю. Уж, очень она запала ему в душу. Он восхищался справедливостью командира. Отец говорил, что во времена его молодости, вооружённые силы были настоящим местом возмужания. Слишком рьяно следили в советской армии за порядком.