В начале была тишина

Последние слова поплыли перед глазами. Мирон, потеряв способность дышать от изумления и шока, ухватился за край стола. Когда гул в голове утих, а рвущееся наружу сердце сбавило обороты, Мирон трясущимися руками схватил стопку напечатанной бумаги и судорожно ее пролистал. Взгляд, хаотично перепрыгивая со строчки на строчку, выхватывал предложения и абзацы, которые детально описывали все чувства и действия Мирона с того самого момента, как он очнулся на полу в пустой комнате.

Не веря своим глазам, он еще раз перечитал слова, напечатанные на заправленном в каретку листе: текст заканчивался фразой о том, как Мирон подошел к столу с пишущей машинкой.

– Я еще не придумал, что будет дальше, – раздался сзади тихий голос.

Мирон обернулся и увидел перед собой невысокого мужчину средних лет с невзрачным лицом, будто вылепленным из грязно-белого пластилина. Такие лица можно рассматривать сотни раз, но так и не вспомнить ни одной выразительной детали. Лоб, нос, подбородок – все было каким-то стертым, оплывшим, замусоленным, а маленькие глаза напоминали мутные стеклянные шарики.

Мирон не сомневался, что перед ним стоял тот самый человек, которого он увидел печатающим за столом.

– Кто вы? – глухо спросил Мирон: во рту пересохло, и голос внезапно ослаб, будто в легких закончился воздух.

– Я тот, кого называют Первоисточником, – представился мужчина, растянув узкие губы в улыбке. – Причина всех событий и перемен в твоей жизни.

– Что это значит? – Мирон на всякий случай покрепче сжал рукоятку ножа.

К его удивлению, незаметное движение не ускользнуло от внимания человека, называвшего себя Первоисточником: он усмехнулся и картинно закатил глаза.

– Нож тебе не пригодится. – Мужчина покачал головой. – Его появление в сюжете можно считать роялем в кустах, но я просто не знал, каким образом помочь тебе выбраться из тоннеля. Я в полном тупике.

Первоисточник развел руками, и Мирон с изумлением увидел, как его лицо приобрело виноватое выражение, будто он действительно искренне сожалел о том, что пришлось пережить его собеседнику.

– Вы следите за мной и описываете каждый мой шаг! – Мирон кивнул на стопку бумаги. – Но откуда вам известны мои мысли?

Первоисточник, скорчив кислую мину, медленно прикрыл глаза, словно от беседы с Мироном у него началась мигрень.

– Ты так ничего и не понял.

– Что я должен понять?! – вспылил Мирон. – Вы – один из них? Один из тех, кто наблюдает за нами? Но зачем?! Что вам нужно?

Первоисточник вновь посмотрел на Мирона: теперь его взгляд приобрел пугающую остроту – можно порезаться, если бы эти глаза были осколками льда.

– Я не наблюдаю, – ответил он, выдержав паузу. – Я придумываю. Воплощаю истории на бумаге. Но есть один рассказ, который не дает мне покоя несколько лет. Никак не могу его закончить. Я так часто думал о сюжете и персонажах – в том числе о тебе, что в какой-то момент вымысел стал напоминать реальность, а реальность – вымысел. По правде говоря, я и сам теперь не знаю, где одно сменяется другим. Я даже не удивился, когда ты появился передо мной, хотя мне стоило бы задуматься о моем психическом здоровье, ведь не каждый день писатель разговаривает с вымышленным персонажем. Возможно, я просто сошел с ума. А может, и нет.

Он наконец-то замолчал, и его слова, напоминавшие бред сумасшедшего, черной накипью оседали в голове.

– То есть вы меня придумали? – с нервным смешком выдавил Мирон, сам удивившись тому, что произнес столь нелепую фразу. – Я – плод вашего воображения?

Первоисточник развел руками:

– Не только ты, но и весь дом, его обитатели, скрэки и все остальное – то, что было, есть и чему еще только суждено случиться. Все зависит лишь от того, как я об этом напишу.

Горло перехватило спазмом, будто невидимая рука сдавила трахею, и Мирон едва слышно выдавил:

– А девушка? Ее вы тоже выдумали?

В глазах Первоисточника промелькнуло удивление: казалось, вопрос Мирона застал его врасплох и озадачил.

– Девушка? – уточнил он и, не дождавшись ответа, тут же продолжил: – Честно говоря, я так и не решил, как лучше задействовать ее в сюжете. Я даже не придумал ей имя. Любопытно, что ты спросил про нее.

Он подошел к столу, выдвинул ящик и, покопавшись там, вытащил несколько листов бумаги.

– Это одна из вырезанных сцен. Не помню, когда ее написал, – сказал Первоисточник, протягивая листы Мирону. – У меня была идея активнее задействовать в рассказе девушку, но потом я полностью переключил внимание на тебя, посчитав, что девушке лучше остаться второстепенным персонажем.

Мирон пробежал взглядом по тексту: читать его было неудобно, поскольку многие строчки и даже целые абзацы оказались зачеркнутыми. Буквы прыгали перед глазами, никак не желая складываться в слова, а слова – в предложения, и в конце концов Мирон бросил тщетные попытки вникнуть в суть напечатанного. Первоисточник, заметив его замешательство, пояснил:

– В этой сцене девушка прячется в подвале после того, как скрэк ворвался в твою комнату, а тебе удалось скрыться в вентиляционной шахте. Как и многое другое в рассказе, этот эпизод ни к чему не приводил, поэтому я решил его убрать. Но сейчас я подумал, что тебе будет интересно узнать, как сложилась судьба девушки.

– Похоже, ты хреновый писатель, – осклабился Мирон, с наслаждением наблюдая, как Первоисточник поморщился от его дерзости. – Бессмысленная беготня по коридорам, банальные монстры, дешевые загадки, высосанные из пальца повороты сюжета – это все, на что ты способен? Ради чего вся эта писанина?!

Он с отвращением потряс листами. Лицо Первоисточника исказилось нервной судорогой. Писателю потребовалось несколько мгновений, чтобы взять себя в руки. Наконец он ответил с безумной улыбкой на дрожащих губах:

– Я пишу, потому что им это нравится.

– Кому им?! – взорвался Мирон, непроизвольно дернув рукой с ножом. – Кто они такие?!

– Неужели ты еще не понял? – Первоисточник вскинул брови в искреннем удивлении, и от этого стало не по себе: похоже, он действительно верил в чудовищный бред, рожденный в недрах его воспаленного мозга.

Безумные догадки, сменяя одну за другой, взрывались, будто галактики, в голове у Мирона, и когда их рокот наконец-то утих, он сказал тихим, лишенным всякой силы голосом:

– Они – это читатели?

Первоисточник кивнул:

– Ты существуешь, пока они следят за тобой. Вот прямо сейчас, в это самое мгновение, чьи-то глаза скользят по строчкам текста – и ты живешь, дышишь, надеешься, – он на мгновение замолчал, кивнув на листы бумаги в руках Мирона. – Точно так же жила девушка, пока ты читал про нее. Но стоит им оторваться от написанного – и тебя больше нет. Твоя жизнь обрывается. До тех пор, пока они не вернутся к чтению, чтобы узнать, что случилось с тобой дальше. Правда, так происходит не всегда: если история слишком скучная, они бросают ее, и тогда ты навсегда исчезаешь в черной бездне небытия.

Мирон почувствовал, как внутри что-то надломилось. В груди заныла обида от осознания простой и горькой истины: его отчаянное стремление выбраться из проклятого дома, забитого чудовищными монстрами, было всего лишь прихотью жалкого графомана, сочинявшего бездарный рассказ на потеху любителям страшных историй.

– В таком случае нет никакой гарантии, что и ты не являешься чьим-то вымыслом, – со злой усмешкой процедил Мирон, желая хоть немного задеть своего создателя.

Первоисточник пожал плечами: казалось, высказанная Мироном идея нисколько его не удивила.

– Я уже думал об этом. Возможно, в этот самый момент кто-то пишет историю обо мне.

– Историю о писателе-неудачнике, который не может придумать финал для жалкого рассказа, – с презрением в голосе подытожил Мирон, не без удовольствия отметив, как по лицу Первоисточника пробежала тень недовольства и раздражения.

– Это действительно так, – с поникшим видом ответил он. – Я многократно переписывал историю. Менял тебе имя, внешность, характер – в тщетной надежде, что смогу сдвинуть сюжет с мертвой точки. Десятки раз ты пробирался по тому тоннелю, спасаясь от скрэков, но я так и не смог придумать достойный финал. Я обрывал повествование и начинал с начала. Я бы и сейчас мог все бросить, но это приведет их в ярость: никто не любит читать истории, у которых нет конца.

Мирон устало прикрыл глаза и тихо спросил:

– Зачем?

– Что – «зачем»? – удивился Первоисточник.

– Зачем я ползу по тоннелю? Зачем я хочу выбраться из дома? Зачем убегаю от скрэков? Для чего все это?!

Мирон с изумлением отметил, как его, казалось бы, простые и очевидные вопросы неожиданно поставили писателя в тупик. Первоисточник растерянно коснулся рукой подбородка, и взгляд его затуманился, будто в голове проносились сотни мыслей.

– И правда – зачем? – вслух удивился он. – Я до сих пор не понимаю твоей цели.

– Ты действительно хреновый писака, – усмехнулся Мирон. – Заставляешь бесконечно преодолевать бессмысленные испытания, но даже не знаешь, почему я это делаю.

Он опустил взгляд на листы, которые по-прежнему держал в руке. Мирон вдруг понял, что так и не узнал, чем заканчивается вырезанная сцена с участием девушки. Первоисточник сказал, что его «второстепенная героиня» спряталась в подвале от скрэков, но что было дальше?

Мирон перевернул страницу и выхватил взглядом последний абзац. Сердце отчаянно пыталось вырваться из грудной клетки, когда он читал строки, рожденные лихорадочным воображением обезумевшего графомана:

«Девушка дрожала от страха в тщетной надежде, что темнота подвала убережет ее от скрэков. В тот самый момент, когда тишина достигла предельного пика и стала особенно невыносимой, раздался громкий стрекот, и мрак вдруг обрел форму огромного монстра, все это время незаметно подбиравшегося к жертве. Она истошно закричала, и этот отчаянный вопль стал сигналом к атаке: чудовище пригвоздило девушку к полу, разодрав клешнями кожу на руках и ногах, и нависло над ней, намереваясь впиться в шею широко расставленными мандибулами с острыми зубцами…»

На этом текст обрывался: должно быть, Первоисточник так и не решил, стоит ли ему окончательно разделаться с девушкой или нет. Когда Мирон, стараясь справиться с дрожью в руках, поднял взгляд на писателя, тот смотрел на него с безумной улыбкой на лице, которое теперь сияло неподдельной, а потому особенно пугающей радостью.

– Для чего? – сдавленным голосом выдавил Мирон. – Для чего ты ее мучаешь, если она все равно тебе не нужна?

Вместо ответа Первоисточник выхватил лист из руки Мирона и, усевшись за стол, суетливо заправил бумагу в каретку пишущей машинки.

– Теперь я знаю, какова твоя цель, – бормотал он под нос, нервно потирая ладони перед тем, как опустить их на клавиатуру. – Девушка в беде – старо как мир, зато всегда действенно! Как же я не понял этого раньше?!

Первоисточник лихорадочно застучал по кнопкам пишущей машинки, и металлические литеры, едва поспевая за его мыслями, с громкими щелчками отпечатали на бумаге новые слова.

Мирон не смог их прочитать: в один короткий миг бледный свет, лившийся из панорамного окна, погас, словно его смыло волной мрака. Темнота поглотила комнату, которая, казалось, мгновенно уменьшилась в размерах, и стерильный воздух сменился затхлой вонью.

Спустя несколько секунд, когда круги перед глазами немного потухли и тишину разорвал истошный крик боли, Мирон понял, что очутился в подвале – в тот самый момент, когда скрэк напал на девушку.

Словно подтверждая его догадку, по воле Первоисточника на потолке вспыхнула тусклая лампочка, разогнав темноту. Мирон увидел, как огромных размеров тварь склонилась над девушкой, намереваясь сомкнуть челюсти на ее шее.

Он не раздумывал ни секунды: в два шага подскочил к скрэку и, размахнувшись, со всей силы на лету вонзил нож в голову монстра. Лезвие с громким хрустом проломило хитин, из раны хлынула зловонная черная жижа, и скрэк, истошно взвизгнув, дернулся в сторону.

Мирон, будто обезумев, наносил удары ножом по голове чудовища, которое теперь шаталось из стороны в сторону на изогнутых конечностях, не в силах увернуться от атаки разъяренного человека. Наконец скрэк исторгнул последний визг и повалился набок, истекая черной зловонной кровью.

Тяжело дыша, Мирон постоял несколько секунд над поверженным монстром, чтобы убедиться в его смерти, а затем отбросил нож и подбежал к девушке. Она уже поднялась с пола и стояла у стены – хрупкая, перепуганная, с блестевшими от слез глазами. Кровь тонкими ручейками стекала с запястий и пропитала разорванные штанины на голенях – в этих местах скрэк пригвоздил ее тело клешнями.

Мирон хотел что-нибудь сказать – что угодно, лишь бы успокоить девушку, но вместо этого подошел ближе и крепко ее обнял. Худенькое тело сотрясала дрожь, будто девушку били разряды тока, но спустя несколько секунд в объятиях Мирона она немного успокоилась и тихо спросила, глядя ему в глаза:

– Это конец?

– Не знаю. – Мирон сглотнул вязкий ком в горле. – Надеюсь, что да.

* * *

Когда они выбрались из подвала через узкую дверь, то очутились в саду из голых деревьев – он окружал мрачную громаду дома, который целую вечность служил темницей для персонажей обезумевшего писателя.

Мирона не сильно заботило, что стало с Первоисточником. Сошел ли он окончательно с ума, разъяренный тем, как его герои вырвались из плена, или же по-прежнему нервно стучал пальцами по клавиатуре, едва поспевая за воспаленным воображением, – все это теперь не имело никакого значения, потому что Мирон держал девушку за руку, и тепло ее ладони дарило ему радость и покой.

Они молча брели по тропинке среди мертвого леса: слова не смогли выразить то, что чувствовал каждый из них.

Вокруг медленно опускались пушистые хлопья, казавшиеся серыми на фоне бледных облаков, и лишь спустя несколько минут Мирон понял, что с неба падал не снег, а пепел.

Понял он и другое: у них с девушкой не было ничего, но при этом они обрели самое главное.

Сны на фотопленке

Пространство пульсировало в такт гулким ударам сердца. Синие всполохи света раскрашивали тьму, выхватывая из нее подробности сна. Страх скрадывал дыхание, и застывшие слезы жгли веки. Ей снова снился кошмар, но пробуждение могло стоить жизни…

Рита подскочила в кровати, глотая пересохшим ртом воздух. В ушах гудело, руки мелко дрожали. Она с облегчением выдохнула: еще одна ночь позади.

– Снова кошмар? – В комнату заглянул Артур. Он завязывал галстук, спеша на работу.

Рита покачала головой. Артур присел рядом на кровать и с тревогой взглянул на жену. Коснулся ее руки.

– Может, все дело в стрессах? – осторожно сказал он.

– Артур, я в отпуске уже вторую неделю. Вовремя ложусь спасть, не устаю. – Рита выдавила улыбку. – У меня любящий муж и спокойная работа. Но этот кошмар снится мне каждую ночь.

Артур вздохнул, пожимая плечами: он явно не понимал, как еще поддержать Риту.

– Мне пора: опаздываю на работу. – Он поцеловал жену и поднялся. – Рита, тебе нужно немного отвлечься от дурных мыслей. Сегодня хорошая погода, прогуляйся. – Артур остановился в дверях комнаты и добавил, кивнув на тумбочку: – И как насчет фотографий, которые ты сделала в парке? Может, пора их напечатать?

Он вышел из комнаты, а Рита перевела взгляд на прикроватную тумбочку, на которой лежал старый отцовский фотоаппарат «Лейка». Обладатели смартфонов могли в любой момент сфотографировать что угодно, но Рита хранила верность пленочной «Лейке». Аналоговая фотография была ее увлечением, напоминая о далеких и счастливых днях, когда отец объяснял Рите, что такое фокус, выдержка и экспозиция, и учил ее самостоятельно проявлять пленку и печатать фотографии в темной ванной. Отца давно не было в живых, но в память о нем Рита сохранила их общее хобби.

Когда начался отпуск, Рита по старой традиции отправилась в осенний парк, где нащелкала ровно тридцать шесть снимков – столько кадров вмещалось на пленку. С тех пор фотоаппарат лежал на тумбочке возле кровати, дожидаясь момента, когда из него извлекут пленку, проявят ее и напечатают фотографии. Обычно Рита занималась этим самостоятельно, запершись в темной ванной, но ее вдруг затошнило от одной только мысли, что придется вдыхать резкие запахи растворов. Поэтому Рита решила отнести пленку в ближайший фотосервис: иногда ей казалось, что теперь она была чуть ли не единственным человеком, который по-старинке отдавал пленки на проявку и печать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.