Люди до. Новая история

Я сажусь на свое место и оглядываю присутствующих. Все постепенно занимают свои места и ждут, пока последняя из нас сядет на стул со своим ужином. Варн и Кара уже сидят за столом и изредка вглядываются в мое лицо, пытаясь уловить – что я задумала. Больше я не подаю вида и прячу свои эмоции на время ужина. Но все же доедаю быстрее всех и не могу дождаться, пока остальные закончат. Ерзаю на стуле и поглядываю на каждую девушку, из тех, кто задерживает меня, словно подгоняя их. А когда ужин закончен и звучит сигнал, уже не тороплюсь встать со своего места. Кара бросает в мою сторону настороженный и любопытный взгляд, а я отвечаю ей, мотая головой «ничего важного, пустяки». Встаю последняя, и медленно продвигаюсь на выход. Каждая направляется в душевую комнату, чтобы приготовиться ко сну, а я подхожу к охраннику, когда столовая уже опустела и останавливаюсь напротив него.

– Помнишь меня? – Задаю свой вопрос, заготовленный и выбранный из кучи других вариантов. Этот мне показался более грубым, что мне и нужно в данный момент.

– Д-да. – Отвечает он, нервно заикаясь, и кивает головой.

– Я тоже тебя вспомнила, как только увидела снова. И я попрошу тебя об одном одолжении, уверена, ты не сможешь мне отказать, в память о нашей дружбе.

Он смотрит на меня, с ошарашенным и непонимающим лицом, но кивает, словно боится отказать. Вот и славно.

– Мне нужно то, что ты у меня отнял. – Он не понимает о чем я, и мне приходится напомнить. – Это тот амулет, что ты сорвал с моей шеи, при первом нашем знакомстве. – Его взгляд проясняется, но тут же гаснет.

– Я не знаю где он, я его выменял на другую вещь у одной из поступивших сюда девушек. Я не вспомню ее лица.

– А мое значит вспомнил?

– Ну, ты другое дело.

– Понятно, тогда я тебе помогу. Я подскажу тебе, где он находится сейчас, и желаю видеть его у себя не позже, чем я приму душ, желательно в новых вещах, которые принесут для нас в душевую. Он находится у одной из девушек из обслуживающего персонала, ее зовут Сим. Он может быть у нее, или она знает, куда он делся. Ясно? – Я внимательно разглядываю его лицо, и он кивает в знак согласия. Пока он ошарашен моими знаниями, продолжаю давить. – Если у меня его не будет, мне придется самой отыскать его. А это навлечет на тебя проблем, обещаю. Я ведь нахожусь здесь под особым присмотром, не так ли?

– Да, я сделаю, все что смогу. – Он отворачивает голову, не смея больше смотреть в мои наглые глаза.

Замечательно! Теперь можно спокойно помыться.

Хоть я зашла в душ последняя, некоторые девушки еще раздевались, и я тоже стала поспешно снимать одежду, чтобы повесить ее и уйти, вернувшись – получить обратно то, что так нагло забрали. На этот раз я мылась в свое удовольствие, вспоминая лицо, по которому мечтала ударить. Хорошо, что я вовремя додумалась использовать его в своих целях, вместо того, чтобы устраивать разборки. Возможно, меня могли посадить в отдельную комнату, и весь план тогда бы сорвался, не успев начаться.

Я выхожу из душа последней, а в кармане, приготовленной для меня одежды, нащупываю то, что желала – мой крестик! Он греет мои пальцы, успокаивает и настраивает на позитивный лад, перед сложным делом. Мысленно я обращаюсь к образу моего амулета, пытаясь выпросить для себя немного удачи в завтрашний день. Хочется, чтобы меня кто-то услышал и поддержал. Хочется тепла и помощи мне, такой слабой девушке, на чью голову выпало столько потрясений и событий. Я вспоминаю образ мамы, которая так часто меня жалела и успокаивала. Она всегда могла найти слова, чтобы ободрить меня и вселить уверенность. Вспоминаю Зоина, что помогает мне сейчас, не боясь потерять то, чего добился за все время своего пути по карьерной лестнице вверх. И Тима, который где-то далеко, так же как и я, думает обо мне. Я в этом уверена, как в самой себе. Он не мог меня бросить, но у меня нет времени ждать, когда он придет меня спасать. Эта сказка не про меня. Я сама себя должна за волосы вытащить из этого болота, не затягивая никого из близких мне людей. У меня только один шанс, одна попытка, которая не должна провалиться. Меня трясет мелкой дрожью, от того, что что-то может пойти не так и тогда, меня уже ничто не спасет. Надеюсь, удача будет со мной и на этот раз.

Глава 6.

Мне не снилось ничего. Я провалилась в сон, как только коснулась лицом подушки, а в руке крепко сжала крестик, подаренный мне мамой на мой восемнадцатый день рождения. А когда открыла глаза, все уже шли по коридору в душевую комнату. Я соскакиваю с кровати и спешу пробиться в первые ряды, чтобы как можно быстрее освежиться и начать этот тревожный, полный ожиданий день. Я сталкиваюсь в проходе с Варн, и она кивает мне, улыбнувшись. Значит, все в силе и она тоже работает над успешностью моего плана. Осталось предупредить Кару, но мне ее не видно, придется сделать это в столовой.

Прохладный душ бодрит, и я собираю мысли, снова и снова прокручивая в голове части плана, которые мне удалось синхронизировать и запомнить. Главное – это встретить на посту у столовой, моего человека из охраны. Тогда, наш побег, можно считать начавшимся. Потом, дождаться действий Варн и бежать, бежать, как можно быстрее, изо всех сил, на какие я только способна. Потому как, если меня схватят, то больше мне не удастся выбраться. Нервы на взводе, но душ остужает мой пыл, даря последние минуты спокойствия и умиротворения, перед наступающими событиями. Не скоро мне удастся оказаться чистой, если все пойдет по плану. И поесть нужно хорошо, но не много, чтобы не было тяжело в пути. Еще, я придумала взять с собой кусочек хлеба, закатав в рукав моей кофты. То же нужно посоветовать Каре, чтобы было как можно меньше проблем с голодом. Уж я-то знаю, как это.

Мне приходится прервать свои размышления. Все начинают одеваться на выход, и мне пора. Собираю всю волю в кулак, и покидаю комфортное место, чтобы уступить его свободе. Одежда в порядке, чиста и свежа, под рубашку я прячу крестик, завязывая его на шее. Я готова, пусть он мне поможет. Продвигаюсь по коридору, расталкиваю остальных, ищу Кару. Наконец, замечаю ее, неподалеку от Варн, идущей спокойным, размеренным шагом. Что ж, придется нарушить эту идиллию, и внести встряску в ее мир.

– Кара, – окликаю подругу, подойдя к ней ближе, – поболтаем?

– Тише ты, услышат! – Шикает она на меня.

– Ешь, как можно быстрее и повторяй все действия за мной, ясно? – Спрашиваю ее решительным тоном, и ее взгляд проясняется. Она понимает, что настал тот день, когда все начнется и кончится. Она кивает мне, не в силах удержать улыбки, а я прохожу чуть вперед, чтобы она смогла точно следовать моим указаниям.

В дверях столовой стоит тот человек, на которого я рассчитываю. Остается только узнать, все ли готово к побегу. Я заглядываю в его глаза, посылая ему свой вопрос, и он снова еле заметно кивает, как если бы мне это показалось. Прекрасно, механизм запущен, и ничего не изменить. Теперь только вперед! Поехали.

Я накладываю в свою миску больше положенного и беру двойную порцию хлеба. Кому-то, из последних пришедших за стол, не достанется ничего, но мне не зачем об этом думать. Кара внимательно наблюдает и отслеживает каждое мое движение, делает то же, что и я. Прохожу на свое место и ставлю на стол только миску с кашей и один кусок хлеба, второй, предварительно переглянувшись с Карой, засовываю в рукав кофты, закатывая рукав так, чтобы хлеб случайно не выпал. Кара – повторяет. Перевожу свой взгляд на Варн, та не сводит с меня глаз. Я, стараясь подражать новому знакомому, незаметно киваю ей, подавая знак к началу событий. Она кивает в ответ. Моя игра началась! А каша закончилась так быстро, насколько я была способна вообще, глотать не пережевывая. Кара, хоть и с большим трудом, но повторяет мои выходки. Дождавшись сигнала, я вскакиваю первой, а за мной, как намагниченная встает подруга. Мы покидаем столовую. Проходя мимо охраны, беру карту и шепчу ему: «Жду тебя на нашем месте, так быстро, насколько ты способен!» Я увожу за собой Кару по коридорам помещения, знакомой мне дорогой, сминая карточку в руке, и бросая ее себе под ноги. За нашими спинами уже начинается гул, похожий на возмущенный пчелиный рой. Нас скрывает темнота проема, в последний момент, несколько человек из охраны пробегают мимо нашего укрытия, не обращая на нас внимания, ведомые непонятной вспышкой агрессии, вверенных им под опеку женщин.

– Теперь ждем. – Шепчу Каре, чтобы хоть как-то ввести ее в курс событий.

– Чего ждем? – Спрашивает она, желая знать подробности.

– Помощи от человека, готового ее предоставить.

Дальше стоим, молча, подпираем стену, вжимаясь в не, и не шевелимся, боясь привлечь внимание. Еще несколько раз в сторону столовой пробегает охрана парами или тройками, мы провожаем их взглядами, а я, мысленно, умоляю своего сообщника поторопиться. И когда он забегает в наше укрытие, чуть не кричу, от страха.

– Тише, это я. Все готово, идем. – Он берет меня за руку и тянет за собой. Кара торопиться нагнать нас.

Мы спускаемся вниз по лестнице, на тот самый этаж, где я была недавно, выслеживая прачку. Но в этот раз мы поворачиваем в другую сторону, и нас уносят лабиринты моего сна в реальность. Мы бежим, а коридоры никак не кончаются, изгибы стен, словно заколдованные, не прекратят своего вращения. И вот он – тупик. Мы врезаемся в него, и мое сердце останавливается. Это не может быть концом. Я обращаю взгляд к своему спасителю, умоляя сделать что-нибудь, но он, ничуть не колеблясь, начинает ощупывать стену.

– Не волнуйся, все под контролем, стена не настоящая, а за ней выход. Нужно только найти запрятанный замок, помогай.

Я снова прихожу в себя, обнадеженная новой информацией. Надеюсь это не западня, а если так, то ему не поздоровится. Гул в коридорах нарастает, и я боюсь, что наше отсутствие заметили намного раньше, чем мы планировали. Эта чертова стена никак не хочет сдвигаться с места. Паникуя, начинаю избивать ее своими кулаками, разбивая костяшки до крови. Ну! Открывайся же! Может мне мерещиться, но я слышу, как в коридорах, что за нашими спинами нарастает шум. Может нас уже преследуют, а может мой страх проецирует в моей голове то, чего я боюсь. В любом случае у нас мало времени. С каждой минутой, проведенной у стены, шансы на побег уменьшаются, а мне бы не хотелось терять то, что уже почти в моих руках. Свободу! Кара, не менее взволнованная ощупывает каждый миллиметр стены, постоянно оглядываясь назад, ожидая появления охраны. Значит не мне одной мерещиться, что за нами бегут. Тут, мой кулак срывается, и пробивает стену насквозь. Сначала, я думаю, что сломала руку, но боли не чувствую. Потом, начинаю понимать, что стена пришла в движение, и это наше спасение. Кидаюсь на шею молодому человеку, и крепко обнимаю, вне себя от радости.

– Спасибо, спасибо! – Еще раз прикасаюсь своими губами к его, и отхожу, нам пора бежать, стена как раз открылась до нужного размера, и мы достаточно худенькие, чтобы в него пролезть. – Как тебя зовут? – Запоздало спрашиваю, погрустневшего молодого человека.

– Маит.

– Спасибо, Маит. Мы обязательно встретимся, помоги остальным и прикрой нас, насколько сможешь, нам пора бежать. – Я благодарна ему, но мы оба понимаем, что не можем бежать вместе. Нас раньше начнут искать и быстрее выследят, если в наших рядах будет один из охраны, чье отсутствие заметят намного раньше нашей пропажи.

Маит кивает и отпускает нас, задвигая стену на свое место.

Нас встречает свежий ветер в лицо, он порывов которого, голова начинает кружиться. Несколько вздохов и пора приходить в себя, не время праздновать, нужно уйти как можно дальше от этого места и спланировать дальнейший путь.

– Кара, за мной! – Одергиваю свою подругу, которая, так же как и я вдыхала свободу полной грудью.

Местность мне не знакома, и как нас вели к этому зданию, я не могла запомнить. В тот день я слишком устала, и травма головы, что я получила у себя дома, ударившись об пол, не давала твердо стоять на ногах и здраво мыслить. Кругом кустарник и окопы, других помещений на доступном расстоянии, не видно. Перебежками от одного куста к другому, мы добираемся до первой ямы, в которую ныряем, скрываясь от возможного преследования.

– Нам нельзя долго оставаться на месте. Нас будут искать. Им не составит труда осмотреть каждую ямку. Сейчас немного переведем дыхание и бежим дальше. – Раздаю указания Каре, и та согласно кивает. Она не способна проговорить ни слова, от быстрого бега, к которому не привыкла. Придется ей взять себя в руки, иначе надолго ее выдержки не хватит. Я даю ей немного больше времени, чем планировала, но вскоре поднимаю на ноги, не смотря на ее просьбы, дать ей хоть одну лишнюю минуточку.

Дальше, снова, перебежки. Я пытаюсь сориентироваться на местности. Впереди кустарники и обрывы, это похоже на те места, через которые вел нас Лён, для выхода из города. Если эта та дорога, или ведущая к окраине города – то нам повезло. Она хоть и сложная, но, не сворачивая с пути, мы беспрепятственно сможем пройти купол и вырваться из западни. А дальше, я смогу найти дорогу к Коммуне.

Кара все время спотыкается и падает, а я держусь лучше, хотя от того, что все время поднимаю ее на ноги и помогаю ей идти по сложной, неровной поверхности почвы, мои силы иссякают быстрее, чем я планировала. Мы идем размеренным шагом, все время, останавливаясь и прислушиваясь к звукам с той стороны, откуда бежали, но пока все тихо, и мы продолжаем идти. Кара, уже не в первый раз, подворачивает ногу, но этот раз серьезнее, чем предыдущий.

– Ты как? – Спрашиваю ее, чтобы понять ее настрой.

– Больно, – отвечает она, не стараясь скрыть от меня то, что и так читается на ее лице, – я не смогу больше идти. Скажи, как долго нам предстоит прятаться, до того как мы сможем отдохнуть?

Этого я и боялась. Ответственности, которая легла на мои плечи с того момента, как я взяла с собой Кару, которая доверила мне свою жизнь и свободу. За себя решать проще, чем за кого-то еще. Если бы я поранила ногу, то легла бы посреди поля, или забилась в кусты, ждать, когда придет мое время чтобы полностью отдать себя в руки судьбы. Но когда Кара смотрит на меня с надеждой на мою помощь, когда позади, в здании, оставшиеся плененные девушки и женщины поднимают бунт, и готовы принять наказание, которое неизбежно последует, то у меня не остается выбора, кроме как идти вперед и вытягивать за собой тех, кто во мне нуждается.

– Мы обязательно выберемся, потерпи еще немного. Обопрись на меня, чтобы было легче идти, и мы пойдем дальше. Сейчас нельзя останавливаться, они будут искать именно в этом направлении. – Я объясняю Каре, как необходимо идти вперед, а сама начинаю сомневаться в своих словах.

Ведь я сама объясняю, что в этом направлении нас будут искать и непременно найдут, потому как они быстрее и проворнее нас, и все же продолжаю идти этой дорогой. В голове зарождается какой-то план, но я не могу его сформулировать, не проговорив вслух.

– Стой. – Я останавливаю Кару и усаживаю на землю, уже подогретую ярким дневным солнцем. – Нам нужен другой план, этот изначально неверен. У нас нет достаточной поддержки, чтобы добраться до Коммуны, нам нужна помощь. Самостоятельно, преследуемые охраной на каждом шагу, мы не продержимся. И следуя этой дорогой, мы не сможем укрыться, нас обнаружат еще до темноты, мы слишком медленно идем. – Рассказываю свои догадки Каре.

– И как же нам быть?

– Нужно запутать след. Они знают, что я пойду искать своих друзей за городом, поэтому пойдут этой по этому пути. Но они еще не знают о моих друзьях в Новом городе. Что если мы пойдем в город и укроемся там у моего друга, пока не придумаем, как безопасно пересечь купол? – Я сама удивляюсь, как не додумалась об этом прежде. Ведь Зоин неоднократно помогал мне, и не будет возражать, примет меня снова, прикроет по возможности. Он сделает все, что будет в его силах. А уж в силе члена правления я не сомневаюсь. Он захочет так же помочь мне, чтобы найти своего сына и узнать что с ним. Хотя его ли это сын? Сейчас не об этом. Я помогаю Каре подняться, и мы идем в сторону города, который размытыми контурами вырисовывается на горизонте. Дорога предстоит не близкая, но она легче и надежнее, чем та, которой мы следовали. Будут здания, за которыми мы сможем укрыться, тем более, что к тому моменту, как мы доберемся до города, наступит вечер и можно будет не таится, пряча свой внешний вид и принадлежность к плененным, что выражена в нашей одежде. Кара может не торопиться, и излишне не травмировать свою ногу, за что она очень мне благодарна. Я часто даю ей отдыхать, но и не расслабляю слишком, постоянно держа ее в тонусе, не давая размякнуть и почувствовать боль острее. По себе знаю, что отдохнув, силы прибавляются, но вот боль выступает на первый план и перекрывает все на своем пути.

Когда мы дошли до первого здания, начинает смеркаться. Я опираюсь спиной о стену, и прижимаю Кару к холодному кирпичу, это поможет, придаст новые силы, которых почти не осталось, как у нее – измученной болью, так и у меня – тянувшей на себе весь путь подругу. Я достаю из рукава кусок хлеба, припасенный из мест нашего заключения, и медленно разжевываю. Кара повторяет за мной, достает и кусает свой хлеб из рукава.

– Ты знаешь куда идти. – Спрашивает Кара, когда доедает остатки кусочка. А я половину своего прячу обратно в рукав. Никогда не знаешь, что может случиться в дороге.

– Наверное, я несколько раз добиралась до этого дома разными дорогами, я должна вспомнить хоть одну, когда мы продвинемся ближе к центру города. У нас есть время до темноты, но тратить его на отдых мы не будем. Тебе все сложнее будет идти, а мне тяжелее тебе помогать. Лучше будем передвигаться с небольшими остановками, прячась в проемах домов. Когда станет темнее, пойдем напрямую.

Кара кивает, не в силах вести разговор, храня последние силы внутри себя, и мы шаг за шагом приближаемся к цели. Когда становится темно, и ночь укрывает нас от посторонних глаз, мы начинаем идти быстрее, не забиваясь в угол от каждой тени. Но в то же время дорога стала таить в себе множество других препятствий. Кара спотыкается об бордюр и падает на бетонную дорожку, по которой мы идем. Это падение оказалось той последней каплей, которая переполняет ее терпение, и она не поднимается больше, не в силах побороть приступы боли, теряет сознание. Оттащив ее за угол дома, где было относительно безопасно, я решаюсь идти дальше и прислать ей помощь. Если ждать, когда она придет в себя, то можно просидеть здесь до утра и не факт, что ей станет лучше.

Я располагаю Кару сидя, прижав спиной к стене, а на коленки ей кладу половинку своего хлеба, на случай, если она очнется и проголодается. Сама потерплю, ведь судя по местности этой части города, я здесь бывала в свой первый день в Новом городе. По этому парку, что по правую руку от меня, мы прогуливались с Лёном и рассказывали друг другу о своей жизни. Теперь, мне нужно идти тем же путем, и я выйду на дом Зоина.

Я тороплюсь, Каре нужна моя помощь, и я не хочу, чтобы она очнулась одна в незнакомом месте. Чтобы подумала, что я бросила ее, оставила, а сама пошла спасаться. Мне было бы неприятно, если такая храбрая девчонка, была обо мне такого мнения. Я уже не чувствую усталости, лишь мои ноги, постоянно запинаются на ровном месте и я с трудом переставляю их с места на место, делая шаг. А когда я вижу тот дом, что искала, то сажусь на его крыльцо, спиной прислонившись к двери, и локтем стучу в дверь. Если Зоина нет дома, если он на очередном собрании правления, это будет той каплей, которая сломит меня. Закрываю глаза и стучу снова. А может, уже не стучу, а мне только кажется.

Когда я смогла открыть глаза, меня слепило солнце. Было позднее утро или день. Очень хотелось пить и есть, а в голове прокручивалось все, что случилось со мной до этого момента. Я лежу в мягкой кровати и все запахи, вся обстановка мне знакома. Я чувствую себя комфортно и уютно. Это комната, в которой я останавливалась прежде в доме Зоина. Значит, мне удалось достучаться. Я никак не могу вспомнить события, которые последовали за моим тихим и ослабленным стуком в двери. Я не помню, как оказалась на кровати в доме Зоина, а я не должна была этого допустить. Во-первых, меня могли поймать другие люди. Во-вторых, я не сообщила ничего о Каре. Когда вспоминаю о ней, то сбрасываю одеяло, и, шатаясь, мчусь на кухню, где гремят чашки и тарелки. У плиты стоит Зоин и раскладывает по тарелкам приготовленный обед.

– Добрый день, Зоин. – Начинаю разговор, в знак своего присутствия, чтобы не пугать лишний раз, ведь еще неизвестно, как он отнесся к моему побегу.

– Лин, как хорошо, что ты очнулась, а то я уже не знал, что делать.

Зоин подходит и обнимает меня. Такого тепла я давно не чувствовала, но все же претензии, которые я храню в себе, не позволяют мне ответить тем же ему. Зоин отходит, замечая, что смущает меня, излишней нежностью и расставляет тарелки на столе.

– Я уверен, что ты голодна. Садись и поешь. – Он меняет тему разговора, словно ничего не произошло. Ну уж нет!

– Да, но сначала мы поговорим. Я хочу услышать твое отношение ко всему произошедшему, и к моему присутствию в твоем доме. – Ставлю ультиматум, и сажусь за стол.

– Мое отношение к тому, что позволяют себе остальные члены правления тебе давно известно, следовательно, ты понимаешь, что никак кроме как «Отрицательно», я не могу относиться к этой войне. К тому, что обычных граждан держат в плену, ты тоже знаешь мое отношение. Я сам не раз пытался вытащить тебя, и твою мать на свободу, но это было невозможно. Мне бы пришлось брать на себя ответственность и объявлять о родственных связях между нами. Но, я уверен, что никому от этого не стало бы лучше. Тогда, я стал следовать их правилам, что и вам советовал, при каждой нашей встрече через проекцию. И если бы ты не сбежала, то непременно вытащил бы вас на свободу. Оставалось всего несколько тестов для вас, и адаптация была бы пройдена.

– Ох, как ты ошибаешься. Ведь мне тоже сначала показалось, что нет ничего проще, чем играть в их игру. Стоит немного потерпеть, спрятать своё «Я», и свой темперамент – куда подальше, как вскоре все образуется. Но то, что они заставляли меня переживать, на тестах… Смерть матери, раз за разом, а после ковырять ее ножом, пытаясь помочь ей выжить. Они держали меня в отдельной комнате на голом бетоне, не давая по-человечески помыться, поесть и поспать. Они лапали меня своими грубыми руками, не скрывая интереса к моему телу, обыскивая при поступлении. Они держали меня в неведении. Каждый раз убеждали, что я смогу встретиться с близкими мне людьми, как только пройду все тесты! – Я срываюсь на крик, и уже не могу остановить истерику, слезы катятся по щекам, сплошным потоком. Из меня выходит все то, что я так давно таила внутри себя, принимая храбрый вид. – Но знаешь что? Я бы их не прошла! Никто из этого здания не пройдет тестов! Никто, из заключенных под стражу женщин, не увидит свободу! И не важно, кто за них поручиться, хоть ты, хоть кто-то еще. Те, кто находился там, дольше меня, пока я была в одиночной комнате, уже начали проходить все заново, все по кругу. Снова и снова! Это никогда не закончится! Ты знаешь кто среди заключенных этого помещения? Госпожа Варн! Они не скрывают ее от остальных, она спокойно сосуществует в этом микро-обществе. Мы так же опасны для них, как и она. Все кто заперт там, подвергались насилию, как психическому, так и физическому! Ясно тебе! – Я заканчиваю, а мое тело все еще трясет, от эмоций, которые продолжают требовать выхода.

Зоин подвигает свой стул ближе ко мне, и снова меня обнимает. Только в этот раз крепче, так, что я не могу выбраться из его объятий. Мое дыхание затруднено, но истерика постепенно проходит. Когда же я, снова, полностью себя контролирую, Зоин разжимает руки и смотрит в мои глаза.

– Прости меня, детка. Я не догадывался о том, что происходит. Выходит это не я пытался обыграть их, а они играли меня? Забавно, эта война – дело рук Вила, того кто отвечает у нас за безопасность. Помнишь его? – Я киваю, еще бы не помнить того кто вместе со мной обыскивал укрытие и раздобыл оружие, для начала войны против Основного города. Это он был непреклонен в своем решении. – Он и будет отвечать за последствия! – Словно чувствуя мой негативный настрой, резюмирует Зоин. Он по настоящему зол, такого выражения на его лице, я не видела ни разу. У него в глазах отражение тех эмоций, о присутствии которых я не подозревала. Этот человек может быть не только милым и добрым, но так же он таит в себе разные оттенки личности. Настоящей, целостной, стоящей личности. Мое уважение к этому человеку заметно увеличилось, а пока он в таком состоянии, я честно – его побаиваюсь. Поэтому, решила сменить тему и продолжить разговор. Но поскольку тарелка, стоящая передо мной окутывала своими ароматами, я не смогла удержаться и начала есть.

– Значит ты не «Против», что я на время укрылась в твоем доме и согласен быть моим соучастником в побеге?