Не первая Вера

– Вера, мы были прекрасными партнерами, но я вынужден Вам сообщить, что данный визит последний.

– Что со мной будет? – бесцветным голосом поинтересовалась я.

– По протоколу, «донор» передается для завершающей операции по отдаче энергии – холодно отчеканил он.

– Почему меня нельзя вернуть домой? Это же в Вашей власти, стоит только приказать Марату? Я сделала то, чего Вы от меня хотели: отдавала Вам свою энергию: такую, как Вам было нужно, столько, сколько Вам было нужно. Я привела Вас к власти над Кантонами! Неужели Вы не можете ничего сделать для меня?

– К власти я пришел сам – высокомерно заявил Алькальд, – Вы сыграли свою роль в этом, но и без Вашего участия я бы получил это место рано или поздно. Что касается возврата в Ваш мир – это не практикуется по причине необходимости соблюдения конфиденциальности. О нашем мире никто не должен знать, иначе «доноры» не будут доставаться нам так легко.

– Я никому не расскажу! Да мне и не поверит никто! – горячо заспорила я.

– Но лучше не рисковать. Вы были мне глубоко симпатичны, Вера. Я был рад нашему сотрудничеству – Алькальд склонился над бумагами.

Разговор был закончен. В дверях показался солдат, чтобы проводить меня к машине, что везла в лагерь, или в фургон, что отвезёт меня на костёр, или в казарму, где меня кинут на растерзание в толпу. Я в панике закричала:

– Пожалуйста, можно последнюю просьбу, умоляю!

Алькальд с досадой посмотрел на меня. Моя судьба его больше не интересовала.

– Прошу Вас, можно последнюю жизненную энергию у меня заберет Марат? – выпалила я, не совсем соображая, что несу, в попытке выиграть время.

Алькальд удивленно приподнял бровь:

– Что ж, просьба неожиданная, но выполнимая. Уводите!

Я удрученно поплелась за конвоиром. Мы прошли мимо трупа женщины, которую недавно застрелили. Её глаза были открыты: взгляд навсегда застыл, уставившись в небеса. У КПП мой провожатый сказал что-то нескольким солдатам, которые с любопытством глянули на меня и разошлись. Машина вернула меня в лагерь. Я не знала, выполнит ли мою «последнюю волю» Алькальд. Ясно было одно, что в этом мире мне остался только один день жизни, за который нужно было придумать, как спастись.

Нина не ожидала меня увидеть. Когда я столкнулась с ней утром на дорожке, ведущей к баракам, она остановилась и посмотрела так, будто видит впервые.

– Ты?

– Да, но я ненадолго. Вечером меня отдадут Марату. Хотите передать привет? – съязвила я и гордо прошествовала мимо, оставив Нину в недоумении.

В бараке было людно. Когда я вошла, никто не обратил на меня внимания. Все были заняты утренними процедурами и подготовкой к новому непростому дню: кому-то предстояло работать на огороде, кому-то в загонах с животными, кому-то предстояло готовиться «на выезд». Я не обращая внимания на их «мышиную возню» легла на кровать, поджала к груди колени, и попыталась представить, чем обернется для меня моё желание, чтобы Марат окончил мои страдания. Сна не было. По крайней мере, удалось выиграть время. Но что, если Алькальд передумает? Или Марат не согласится?

Перед глазами всплыло измученное лицо женщины из фургона, энергию которой вычерпали без остатка. Даже если мне предстояло погибнуть, пыток и мучений перед смертью я не хотела. Нужно было что-то предпринять. Поэтому я решительно поднялась с жесткого матраца и пошла в столовую.

Дверь была закрыта – время завтрака прошло, до обеда было ещё далеко. Я, не обращая внимания на камеры, стала колотить руками и ногами в дверь. Терять мне уже точно было нечего. Спустя пять минут ключ в замке с другой стороны нехотя повернулся, и в приотворенной двери появилось недовольное красное лицо Аллы Семёновны. Она была не рада меня видеть.

– Что ты шумишь? Еды на тебя сегодня нет, – она хотела закрыть дверь, но я затарабанила ещё сильнее.

– Мне не нужна еда! Я знаю, что у тебя есть кое-что. Это кое-что мне нужно. То, что ты сама давала Лене однажды, чтобы «помогать» некоторым «донорам».

– Не понимаю о чём речь – не сдавалась Алла Семеновна, но напор её по закрыванию двери перед моим носом сошел на «нет».

– А я думаю, прекрасно понимаешь! И пока это понимаешь только ты и я, впусти меня! А не то о ваших махинациях узнает Маргарита!

Дверь приоткрылась, и я прошмыгнула внутрь. Алла Семёновна гневно уставилась на меня, скрестив на груди свои большие руки.

Я решила ослабить напор и примирительно добавила:

– Я ничего не скажу никому. Но жить мне осталось меньше суток. Меня обещали отдать солдатам, но я попросила, чтобы мой итоговый выплеск энергии получил Марат.

Алла Семёновна всплеснула руками:

– Вот откуда ты такая глупая взялась?! Да знаешь ли ты, что он делает с «донорами» до того, как наступит их смерть? Часами может поддерживать в них жизнь, до того бедняжка испустит последний вздох, и мучить, как кусок говядины!

– Я этого не знаю и не хочу узнать, поэтому я пришла к тебе за помощью.

Алла Семеновна сделала упрямое выражение лица:

– Снова здорово! Я ничем «донорам» помочь не могу. Ты это знаешь с первого дня. Я тебя выручила однажды, согласно нашей договоренности, но на этом всё!

– У тебя есть яд для мышей, крыс или для «доноров», которых особенно жалко Лене. Дай мне его. Я выпью его до того, как начнутся пытки. Никто не узнает, откуда он у меня. Пожалуйста!

Алла Семёновна устало опустилась на стул. Она о чем-то раздумывала, потом, глядя куда-то в стену, кивнула. Она неторопливо пошла на кухню, я последовала следом. Несколько минут она суетливо рылась в глубоком шкафу, но когда вынырнула оттуда, в руках было пусто.

– Вот незадача – бормотала она, – Я точно помню, что должно было остаться немного.

Она повернулась и пожала плечами: «ничего нет».

Я недоверчиво заглянула в перерытый шкаф, сама не понимая, что хочу там увидеть. Она потопталась:

– Ну что ж, видимо, мне всё же нечем тебе помочь, дорогая.

– Должно же быть какое-то средство, чтобы отрубиться! – не сдавалась я – Это чудовищно, что я должна сама беспокоиться о том, чтобы безболезненно уйти из жизни! Я – молодая, я жить хочу!

Повариха смотрела на меня сочувственно, но она видела десятки таких, как я, и ничего не могла поделать. Вдруг она что-то вспомнила и ушла в подсобку. Через минуту вернулась и вложила в мою ладонь несколько бесцветных горошин, так, чтобы на камерах это не было видно. Я вопросительно посмотрела на неё. Она только отмахнулась:

– Это не то, что ты хотела. Это снотворное. Я сама его пью. Действует мгновенно. Одну выпьешь и спишь до утра. А вот ты выпей все, тогда будешь равно, что мертвая несколько часов. Да, и если спросит кто: ты не могла уснуть, вот я и дала.

Я благодарно кивнула:

– А теперь накормите меня, пожалуйста, а то я совсем без сил!

– Ничего нет! – её деловой тон не терпел возражений, – Да тебя и не приказано больше кормить.

– А Вы меня покормите не тем, что все едят, а тем, что домой припрятали. Ну же, один раз? Может последний? – я знала, что она уступит.

Алла Семёновна недовольно фыркнула:

– И откуда ты такая взялась?! Ладно, пойдем. Пусть мне моя доброта боком не выйдет.

Глава 29

Когда я вернулась в барак, женщины оживленно что-то обсуждали. Основных новостей было две. Первая: из лагеря пропала Маргарита. Это не было неожиданностью для меня, она сама сообщила о том, что больше не намерена здесь оставаться. Вот только остальным жительницам лагеря казалось, не без оснований, что она уехала тайком не к добру. Мне же было очевидно, что Алькальд, не будучи уверен в итогах своего захвата власти, решил спрятать свою сестрицу в безопасном месте.

Вторая новость была удивительна тем, что было непонятно, откуда её узнали внутри лагеря те, кому запрещен выход за периметр. Несколько часов назад произошли вооруженные восстания в трех Кантонах. Их лидеры склонились перед верховным главнокомандующим и признали несокрушимую и вечную власть Алькальда над всей территорией. Переворот свершился. Женщины переживали за свою судьбу, не понимая, как произошедшее может отразиться на них самих и их близких в городе; кто-то молился; кто-то бесстрастно наблюдал. Мне оставалось только ждать, что будет со мной.

Чтобы не сидеть и не слушать утомительные пересуды и лицемерные восславления Алькальда, я направилась к Тамаре. Дверь во флигель была отворена. Тамары не было. Несколько раз окликнув её, я решила, что она может быть в гардеробной и зашла внутрь. Там царил настоящий хаос, будто кто-то в спешке собирался и уронил всё, что только можно: кучи барахла и металлических плечиков валялись на полу; перемешанные пары обуви громоздились на полках; шкафчики раззявили свои пасти, будто выплевывая разноцветные платки, ремни и другие аксессуары.

Я в нерешительности остановилась. Понятно, что Тамара, в свете последних событий, тоже решила оставить лагерь. Вдруг взгляд мой зацепился за что-то очень родное и знакомое: в дальнем углу висела моя белая футболка и джинсы. Я была так рада, будто встретила старого друга. Я обняла свою футболку и почувствовала слабый запах любимой туалетной воды. От одежды пахло домом, пахло спокойствием и свободой, пахло счастьем и беззаботностью. Я переоделась. Хоть джинсы были в нескольких местах драные, а футболка в пятнах, я чувствовала себя как в самом шикарном наряде. Свои спасительные горошины со снотворным я аккуратно переложила в карман.

Я вышла из флигеля и потащилась в сторону моего бывшего домика. Лена старательно красила бежевой краской перила на крылечке. Я помахала ей рукой и пошла за дом, где устроилась на качелях. Не знаю, сколько прошло времени, по-видимому, я задремала, когда меня окликнула Нина. Она поманила меня рукой и молча повела к воротам. Перед КПП Нина смешалась и неловко обняла меня. Может, где-то в глубине души, она прониклась ко мне симпатией, но долг стоял у неё на первом месте, а ещё безопасность и благополучие её дочери. Это я была способна понять и была не в обиде, что она, сама попав в этот ад из нашего мира, не сделала для меня больше.

Машина была пуста. Я залезла на заднее сиденье и приготовилась съесть всё снотворное, если машина привезёт меня к гарнизону. Но машина, доехав до развилки, повернула в город. Я даже слегка подпрыгнула от радости на заднем сиденье: меня везли в резиденцию! Два вооруженных до зубов мордоворота провели меня в уже знакомую мне комнату ожидания для «доноров».

Сердце бешено билось. Я прекрасно помнила путь до кабинета с открытым порталом. Нужно было туда попасть. Я выглянула в коридор – прямо напротив двери, на диване, расположились два солдата. «Охраняют в этот раз», – приуныла я, но решила не сдаваться раньше времени.

На город опускалась темнота. Я ходила из угла в угол, как тигр в клетке, не зная, что предпринять. Вдруг дверь открылась, мне скомандовали «на выход» и повели по коридору в один из дальних кабинетов.

Марат был в прекрасном расположении духа. Он радостно приветствовал меня, будто не собирался убивать, усадил в глубокое кожаное кресло и предложил вина.

– Благодарю, мне не хочется, – моя рука через ткань кармана нащупала горошины снотворного.

– Как пожелаете, но хочу Вас предупредить, у нас долгая и полная интересных впечатлений ночь! – он налил себе вина и поставил бокал на широкий стол драгоценного дерева. – Вы в странном наряде. Это, случайно, не та одежда, в которой Вы попали к нам?

– Да, это одежда, в которой Вы меня похитили, чтобы выдаивать, как корову, а затем убить, как десятки и сотни женщин до меня! Вы намерены играть со мной как кот с мышью, перед тем, как убить?

– Нет, это не игры. Алькальд забирает у «донора» только поверхностную энергию, не прилагая никаких усилий. Это быстрее, но, на мой взгляд, неэффективно. Мой многолетний опыт подсказывает, что энергия, которую «доноры» отдают добровольно не такая насыщенная, как та, которую забирают силой. Мы с вами начнем с самой первой чакры, отвечающей за ваше выживание и постепенно осушая центр, за центром, доберемся до корневой чакры, где хранится ваша жизнь! – он с предвкушением улыбнулся.

Я нервно сглотнула, Марат вдохновенно продолжал:

– Я был немало удивлен, когда Вы сами высказались за моё участие. Солдаты – бестолковы, они грубо перекачивают энергию половой чакры от шлюх в вашем лагере. Но я спешить не люблю, ведь только растягивая процесс можно ощутить весь смысл насыщения сторонней энергией. Понять разницу между тем, кто обладает властью и жертвой, между тем, кто отдаёт и тем, кто забирает!

Он был похож на безумного фанатика. Мне стало по-настоящему страшно. Ведь теперь его и Алькальда ничто не остановит! Остаются считаные часы до полномасштабного нашествия полчищ энергетических вампиров на наш мир.

– В лагере говорили, что теперь Алькальд – глава всех Кантонов, единственный суверен, обладающий неограниченной и бесконечной властью, это правда?

Марат злобно рассмеялся:

– Вот бабы! Мелют языками!

Он присел на подлокотник кресла и низко склонился прямо к моему уху:

– Вам, Вера, я могу открыть мой маленький секретик. Но сначала…

Он поднялся, подошёл к столу и нажал на какую-то кнопку. Все камеры в кабинете противно пискнули и отключились. Марат выглянул за дверь: «Свободны. Нас не беспокоить!». Из коридора донеслись шаги удаляющегося конвоя.

– Итак, мне просто необходимо поделиться с кем-то. Вы – идеальная кандидатура, так как Вам не суждено выйти из этой комнаты живой!

Он противно хихикнул. Подойдя к столу, ввел какой-то код, и из стола-сейфа вытащил три гранита в виде наручных часов. На ремешках двух из них запеклась кровь их бывших владельцев. Марат победоносно помахал ими в воздухе. Бросив их на стол, указал на свой гранит, блестевший полированной гранью у него на запястье.

– Знаете Вы, что это? Знаете, что это значит?

– Что Алькальд единственный обладатель «ключей» в мой мир?

– Алькальд? Почему Алькальд? – Марат горделиво выпятил грудь – Этот недоумок? Этот чванливый аристократ, который получил власть по наследству? Это я – единственный обладатель «ключей»! Остальные «хранители» мертвы. Только я смогу открыть портал! Значит, все «доноры» – мои. Алькальд может представлять себе, что переворот закончен, что он победил, но он ещё не представляет, какой сюрприз его ждёт! Я открою портал в Ваш мир! Я выпью столько энергии, сколько смогу! И тогда я вернусь и подчиню Алькальда своей воле! Ему предназначается роль всего лишь говорящей куклы. Править стану я! Я этого хочу! А я всегда получаю, что я хочу!

Марат одним глотком допил свой бокал и торжествующе ожидал моей реакции. Ему явно не хватало признания его гениальности!

– Почему же Вы здесь, со мной, а не осуществляете свой великолепный план? – осторожно начала я.

– Потому что, для того, чтобы открывать портал, мне не хватает сущей безделицы – Вашей энергии. Я столько сил потратил, отнимая эти «ключи», – он кивнул на стол, – Что переход через портал может плохо для меня закончится. Но скоро это не будет проблемой!

Он решительно шагнул ко мне:

– Довольно разговоров, приступим!

Его руки сжались на моем горле. Я замотала головой в знак того, что хочу ещё кое-что сказать. Он недовольно разжал пальцы.

– Я хочу выпить… хочу выпить – прохрипела я.

– О, это дело! Выпьем за мой триумф! За мою хитрость! За мой ум и расчетливость! – провозглашал он, наливая два бокала.

Почти оцепенев от страха, я сняла туфель и кинула его в дверь. Марат обернулся:

– Кто это смеет нам мешать? – он был уже пьян и не понял разницу между звуком внутри и снаружи. Он пошел смотреть. Я молнией вскочила и всыпала все горошины снотворного в один из бокалов. Я не была готова умирать, но пыток боялась больше. Взяв оба бокала в руки, я повернулась к нему. Марат убедился, что в коридоре никого нет. Вернулся и, довольно посмотрев на свою «покорную» жертву, взял у меня бокал со снотворным. Я даже рта не успела открыть, как он одним залпом осушил бокал и швырнул его в сторону.

Марат схватил меня за горло и повалил на ковер. Я схватила его руки и попыталась оттащить от своего горла, но у него была железная хватка. Секунды казались вечностью. Когда я поняла, что сейчас потеряю сознание, он внезапно ослаб и всей массой рухнул на меня сверху. Я, с трудом дыша, выкарабкалась. Отползла на пару метров, закашлялась.

Через несколько минут сознание прояснилось. Марат лежал на животе. Грудная клетка не поднималась. «Я его убила!», – подумала я, но тут же вспомнила, что Алла Семёновна обещала состояние, как у мертвого. С другой стороны, снотворное с алкоголем могли дать и более сильный эффект.

Я хотела оттащить Марата за стол, чтобы его не было видно, если кто-то вдруг решит заглянуть, но он оказался слишком тяжелым. Пришлось оставить всё, как есть. Понимая, что если остаться в его кабинете, меня рано или поздно обнаружат, я решила спрятаться где-нибудь.

Тут мне попались на глаза «ключи», которые так и лежали на столе. Я, недолго думая, один за другим одела их на свою руку. Подойдя к бездыханному телу Марата, вытащила его руку и стянула его браслет с гранитом. «Всё! Теперь я – единственный «хранитель ключей», – не без иронии подумала я. Осторожно выглянув в коридор, начала красться вдоль стены. Я прошла около двадцати метров, когда впереди, где-то на лестнице послышались голоса: кто-то поднимался. У меня оставались секунды. Возвращаться обратно было далеко. Глубоко вздохнув, я нырнула в ближайшую дверь, которая, к моему счастью, оказалась не заперта.

Глава 30

Кабинет, в который я попала, отличался роскошью обстановки: вокруг огромного стола для переговоров стояли массивные кресла с резными подлокотниками, обитые бархатом; от полировки поверхностей отражался свет хрустальных бра по периметру; на постаментах из разноцветного мрамора – дорогие вазы с цветочным орнаментом; на стенах – портреты каких-то важных военных. «Это переговорная», – догадалась я и порадовалась, что в данный момент она пустует. В коридоре голоса «прошли мимо» и затихли.

На руке в ряд красовались четыре гранитных шестиугольника – «часы без стрелок». Мне нужно было проверить их в работе. Я по очереди снимала каждый, водила кругами около себя, подбрасывала, махала, но всё было без толку. «Они должны быть с моей кровью», – я решительно стала искать, чем порезать палец. На столе в малахитовом канцелярском наборе нашла нож для разрезания бумаги. Полоснув по пальцу, на каждый «ключ» намазала свою кровь. Повторила манипуляции по возможному открытию портала. Эффекта не было. Я постояла в нерешительности. Cognito alium mundum…

Слова, нужны слова! Марат там, на Набережной, проводил рукой, на которой был гранит, словно протирал стекло. Я тогда ещё приняла его за обезумевшего фокусника. Я встала с первым гранитом, провела рукой в воздухе, говоря слова: «Cognito alium mundum!», как героиня саги про волшебников. Но ничего не изменилось. Один за другим я пробовала все «ключи». Они не работали. В отчаянье я села на ковёр.

Может быть, гранит можно превратить в «ключ», зарядив своей кровью, своей энергией, только однажды? Вот почему хранители ключей обладали такой неограниченной властью: они могли не только открыть портал в наш мир, но и принести столько гранитов, сколько необходимо, и уже тут раздать их «верным» людям, чтобы они «активировали» их, превратив в личные ключи.

Я с ужасом поняла, что очень скоро Марата обнаружат, начнутся мои поиски. А когда меня обнаружат со всеми похищенными «ключами», хоть и не работающими, умереть быстрой смертью мне не дадут. Тут меня осенило: «Все ключи у меня! Марат говорил, что другие хранители мертвы. Если снотворное не усыпило его, а убило, то всё! Шансов попасть у Алькальда и его орды энергетических монстров в наш мир нет! По крайней мере, если я погибну здесь, другие не попадут в это отвратительное место!». Конечно, возможно, что Марат очнется ото сна, как ни в чём ни бывало, и что где-то есть ещё тайный запас гранитов для изготовления новых «ключей», но мне выяснять это было некогда. Нужно было придумать, как выбраться из резиденции.

Вдруг у двери послышались шаги. Я замерла. Дверь слегка приотворилась: кто-то намеревался войти, но задержался, разговаривая с охранниками в коридоре. Я схватила граниты, раскиданные по полу вокруг, торопливо распихала их по карманам джинсов, и юркнула за тяжелую портьеру. Кто-то вошел в кабинет. Через штору было ничего не видно, кроме силуэта, который постоял у одного из портретов, потом двинулся к столу.

Дойдя до места у стола, где я сидела на ковре, человек нагнулся к полу и что-то подобрал. Я выглянула из-за занавески: мужчина в военной форме сидел на корточках ко мне спиной и рассматривал канцелярский нож с моей кровью, который я оставила на ковре. На шум он стал поворачиваться. Я так испугалась, что схватила первое, что попалось под руку – массивную вазу, и с размаху ударила его по голове. Военный охнул и без сознания свалился на пол перед моими ногами. Удар пришелся в височную долю. Ковер начал пропитываться обильно шедшей темно-густой кровью. «Я его убила!», – я в ужасе отшатнулась к стене. Мужчина не двигался. Я взглянула в его лицо. Это был Алькальд.

«Что я натворила?», – сердце бешено колотилось. От волнения и вида крови голова закружилась: «Только не падай в обморок! Только не сейчас!», – я пересилила рвотный позыв, отошла к двери и припала лбом к массивному золоченому дереву.

«Что делать?! Что же делать?! Меня непременно схватят!», – я постаралась взять себя в руки, но это не удавалось. Я оглянулась: труп верховного главнокомандующего, а с недавнего времени, единственного и несменяемого лидера всех Кантонов, застыл в неестественной позе. Времени на раздумья больше не было. Собрав всю решимость в кулак, я открыла дверь и вышла в коридор.

Там было пусто, но я знала, что где-то недалеко проходил конвой и громко позвала:

– Кто-нибудь, подойдите, пожалуйста! Кто-нибудь!

Из рекреации дальше по коридору высунулись два солдата. Я поманила их рукой.

– В чём дело? Вы, почему здесь? – начал грозно один из них, подходя ко мне и ложа руку на автомат.

– Мне нужен провожающий – я старалась выглядеть как можно более обеспокоенной своей «проблемой». Это было не сложно: все нервы были на пределе.

– Дело в том, что я порезалась – я выставила вперед окровавленный палец, – и Алькальд послал меня привести себя в порядок. Я – его «донор». Вы проводите меня в дамскую комнату?

– Я знаю, кто Вы – солдат несколько расслабился, – Видел Вас на «поединке» прошлый раз. Но, я должен уточнить у самого главнокомандующего, – Он шагнул ко мне, намереваясь войти в кабинет.

Я решительно шагнула навстречу и зашипела:

– Пожалуйста, просто проводите меня скорее в туалет! Алькальд в негодовании, что мы не можем начать передачу энергии сию же минуту из-за этого маленького инцидента! Не нужно его злить!

Не дожидаясь реакции солдата, я прошла мимо него и направилась вдаль от переговорного кабинета по коридору. Солдат догнал меня и сказал:

– У нас тут нет «дамской комнаты», мужской туалет – прямо и направо. Идёмте.

Мы прошли мимо рекреации, где второй конвойный проводил нас подозрительным взглядом. Мой конвоир остался снаружи:

– Давайте поторопитесь! – он недовольно скривился.

В туалете никого не было. Напротив было окно, и оно было без решеток. Стараясь не создавать лишнего шума, я открыла раму. Ночь была лунная. Здание было освещено только с фасада. С этой стороны здания ровный лунный свет выделял неясные очертания. Со второго этажа прыгать было высоковато, но по счастью, внизу был мягкий газон и какой-то куст. Впереди метров тридцать лужайка, потом декоративная изгородь. Дальше ничего видно не было. Я на минуту застыла, уже готовая прыгать: «Куда бежать потом? Кто поможет? Где здесь искать помощи? Местные жители запуганы – никто не будет рисковать из-за сбежавшего «донора». Спасения ждать неоткуда. Разве только?"…

В этот момент в коридоре раздался шум, мой охранник убежал туда, откуда доносились крики. «Видимо, нашли Марата или Алькальда», – поняла я. Медлить было нельзя. С отчаяньем посмотрев вниз, и понимая, что вероятно совершаю самую страшную ошибку в своей жизни, я отошла от окна. Выглянула в коридор – никого. Я стремительно пустилась по коридору в сторону кабинета с порталом.

Вот я миновала комнату ожидания для «доноров», вот и рекреация, где прошлый раз спали пьяные военные, вот коридор и тяжелая дверь к изначальному порталу. Подбежав к камню с надписью «Cognito alium mundum», я сунула руку в портал. Пошарив там некоторое время, я наткнулась на что-то твердое. Схватив и вытащив это, я чуть было не зарыдала от радости – в моей руке серыми крапинками отливала порода гранит! Его нужно было полить моей кровью, чтобы гранит стал «ключом». Я решительно разодрала палец, который недавно порезала, и провела им по камню. Гранит стал почти горячим. «Cognito alium mundum!» – закричала я и провела рукой с камнем в воздухе. Гранит завибрировал, пространство стало подергиваться дымкой, но дальше ничего не происходило!