Не первая Вера

Ольга Сурина-Чистякова

Не первая Вера

Глава 1

«Я – Вера. Вы – надежда на спасение! Умоляю!!! Спасите мне жизнь! Туда, где Вы нашли записку, положите кусок ГРАНИТА!!! Скорее! Важно!»

Уборщица краеведческого музея, Любовь Михайловна, ещё раз пробежалась глазами по буквам, написанным не то красной пастой, потускневшей от времени, не то кирпичом на мягкой желтоватой бумаге или ткани, и пожала плечами: «Муть какая-то…». Записку она подобрала с пола перед большим чугунным горшком. Женщина заглянула в широкое горлышко: там что-то мерцало. От этого в глазах зарябило, как когда входишь из темноты на солнечный свет. Она устало потерла глаза, сунула странную записку в карман, и неспешно продолжила мыть полы на втором этаже в зале бытовой утвари девятнадцатого века.

Было уже семь вечера, музей был закрыт. Посетители и руководство разошлись. На первом этаже, охранник разгадывал очередной сканворд. Рядом с ним делала домашнее задание Лиза – внучка Любовь Михайловны; ждала, пока та закончит со своей подработкой к пенсии и они вместе отправятся домой. Тихонько играло радио. За окном начался унылый октябрьский дождик.

Лиза жила недалеко, всего в паре кварталов. Родители возвращались с работы поздно. Ей не хотелось сидеть дома одной, поэтому три раза в неделю она, после музыкалки, шла сразу в музей, где подрабатывала бабушка. Здесь девочка оставляла школьный рюкзак и одежду в служебном помещении, до закрытия таскалась по залам, глазея в сотый раз на достопримечательности и ценности, которыми гордился местный музей. Экспонаты редкостью на её взгляд, конечно, не являлись, иначе их бы забрали в федеральный государственный музей: печные горшки, вышитые рушники, массивные угольные утюги, коромысла и резная детская люлька. Пожалуй, по-настоящему ей нравились только ковры местных умелиц и кости мамонтов, которые каждое лето вылавливали рыбаки из местных рек. Она гадала: «Откуда брел этот мамонт? Был он один или их переправлялась через реку большое стадо? Как археологи могут отличить челюсти и кости мамонтов от коров, например?». Осмотрев все местные «богатства» в очередной раз, и не найдя ничего нового, Лиза бралась за уроки.

Когда Лиза доделала самую последнюю нелюбимую математику, перед крыльцом налило порядочную лужу. Любовь Михайловна уже домыла пол, убрала ведро и тряпку:

– Лизок, ты закончила уроки? Сейчас я немного отдышусь, и пойдем, – она глянула в окно:

– Хоть бы дождик перестал. Мы с тобой без зонтика.

Присев на табуретку, старушка вытерла пот со лба и вытащила из кармана записку, которую нашла на полу на втором этаже. Глянув ещё раз на странную бумагу, протянула её охраннику:

– Вот, смотри, на втором этаже валялась около «Великана» (так прозвали самый большой в музее горшок на сорок литров). Сперва подумала, что кто-то из посетителей обронил, хотела выкинуть. Потом смотрю, буквы чем-то накарябаны и бумага не бумага, а не понять что…. Завтра ты отдай Светлане Юрьевне, как придёт с утра. Может, из хранилища потеряли?

Охранник Валерий, тоже на пенсии, протянул руку и без интереса прочитал записку:

– Балуется кто-то, скучно жить… Ладно, отдам, мне не трудно, – он положил «послание» на стол.

Лиза собрала рюкзак и уже начала натягивать шапку, когда взглянула на смятую желтую бумажку на столе. Пока бабушка одевалась, Лиза её прочитала, и глаза округлились от удивления! Как можно было не предать значения?! Выбросить?! Тут же говорится о спасении жизни!

– Бабушка, ба, ты это у «Великана» нашла? Рядом на полу? Может это из него выпало?

– Да, где-то там, а что? – Любовь Михайловна уже направилась к двери, – Пойдём.

– Нет, мы же должны помочь! Видишь? Тут «умоляют» и «скорее» написано!

– На заборах тоже пишут, – устало буркнул Валерий и уткнулся обратно в сканворд.

– Баб, ты постой тут, я быстро гранит в зале геологии возьму ненадолго, ладно? – Лиза с готовностью сдернула шапку.

– Ты с ума, что ль, сошла? Веришь ерунде всякой! Пойдем, говорю. Там уж, наверное, мать с отцом вернулись, голодные… – Любовь Михайловна махнула рукой.

– Ну, бааааб!!! – непривычно заканючила Лиза, – Но ведь это минутка! Ну, …баааб…

– Да я уж полы там везде протерла и свет выключила, – не уступала Любовь Михайловна, уже досадуя, что внучка увидела эту проклятую записку.

Лиза решительно направилась к лестнице:

– Всего минутку и пойдем!

Вздохнув, Любовь Михайловна пошла вслед за внучкой, которая зажав записку в левой руке, уже скакала по лестнице на второй этаж.

Поднявшись, и включив свет в залах второго этажа, они зашли в «Геологию». Там Лиза, прекрасно зная расположение экспонатов, уже открывала стеклянный стеллаж с горными породами региона.

– Постой, ты! Ещё уронишь чего-нибудь! – заволновалась бабушка. Лиза обернулась, победно держа на ладони кусок серого непримечательного гранита.

– Это он? Да?

– Да, да. Запомни, откуда взяла, на место вернешь! – строго ответила Любовь Михайловна.

– Что тут запоминать-то?! Подписано ведь всё, – отмахнулась Лиза и поспешила в зал бытового инвентаря. Там она по-хозяйски огляделась. Спросила ещё разок для верности:

– Ты вот тут прямо рядом с «Великаном», на полу нашла, да?

– Да. Ты что делать-то надумала? – Любовь Михайловне эта затея начинала казаться уже не просто ребячеством, а нарушением трудовой дисциплины с её стороны, чего она, конечно, не должна была допускать.

Лиза прочитала вслух: «…где Вы нашли записку, положите кусок земного ГРАНИТА!», – она аккуратно опустила кусок горной породы в огромный горшок и замерла. Ничего из того, что она ожидала, не произошло: из горшка не повалил дым, не затряслось всё вокруг, даже свет не замигал. Лиза разочарованно вздохнула.

– Ну, вот, – удовлетворенно заметила уставшая бабушка, – Такая уже ты у меня взрослая! А всё веришь всему, как маленькая. Пойдем домой. Только гранит на место отнесем.

Лиза засунула руку в горшок, пошарила там, и в спину выходящей из зала бабушке удивленно пробормотала:

– А его там нет больше…

Любовь Михайловна сердито оглянулась:

– Закончили, говорю, шутки шутить, домой пора!

– Баб, да его нет там! Я только опустила и он, видно, пропал, – Лиза оторопело шарила в горшке.

Любовь Михайловна подошла и заглянула в горшок – он был пуст. Потом поискала глазами по полу: вдруг внучка мимо уронила? Но тут же одернула себя: гранит упал бы с грохотом и они бы точно услышали. Она своими глазами видела, как Лиза его внутрь опустила. Камня нигде не было, будто в воду канул. «Потеряли экспонат!!!», – пронеслось в её голове, – «Уволит меня завтра Светлана Юрьевна, где я другую подработку рядом с домом найду?!».

Лиза осмотрела горшок ещё раз – ничего в нем необычного не было, ни надписей, ни рисунков. Чугунок как чугунок, только большой. Разжав пальцы, взглянула на записку, но понятней, куда подевался кусок горной породы, не стало. Любовь Михайловна строго смотрела на внучку, готовясь к длительной нравоучительной беседе.

Пытаясь подобрать слова, чтобы они звучали как можно более убедительно для внучки и для себя самой, она проговорила:

– Мы просто с тобой устали. Сейчас нам нужно пойти домой, поужинать и выспаться, как следует, а завтра… Нет, послезавтра, я на смену приду пораньше, со Светланой Юрьевной переговорю, что, мол, ты взяла гранит поиграть и потеряла. Может, компенсировать можно будет, без увольнения? Всё-таки гранит, не изумруд какой…

– Но, бабушка! Ведь ты и я, и Валерий Владимирович, записку эту читали, а камень и вправду сам пропал! Думаешь, так должно быть? Мы спасли эту Веру, из записки?

Любовь Михайловна вздохнула, смяла записку и выбросила с мусорное ведро:

– Всё нам померещилось от усталости. После разберемся, куда камень закатился. Хватит об этом, – они спустились вниз и побрели под дождиком домой. Валера закрыл за ними дверь на ключ и вернулся к сканвордам.

А где-то далеко-далеко от нашего мира по пустынным улицам ночного города бежала женщина Вера, прижимая к сердцу кусок гранита. Теперь у неё был шанс спастись и от этого сердце бешено билось. Шум погони был уже близок. Она не знала, кто дал ей этот шанс, но была безмерно благодарна. Она бежала и молилась о том, чтобы получилось то, на что она всей душой надеялась: вернуться домой.

Глава 2

Меня зовут Вера. Я пропала девятого июля две тысячи двадцать второго года в городе Тюмени в двадцать пять минут первого ночи с набережной. Ни мои родственники, ни знакомые, ни мой муж не знают, где я нахожусь. У меня не было возможности сообщить им о том, что я жива. Это угнетает меня больше всего: все мои близкие, вероятно, уже смирились с моей смертью и не надеются когда-либо увидеть меня. Я стараюсь гнать от себя эти мысли, но они, словно незаживающая рана, снова и снова причиняют мне боль.

В тот летний вечер мы с мужем решили прокатиться на машине по ночному городу. Уже стемнело, мы катались по улицам на нашей «Ладе», слушали радио, болтали и наслаждались выходным вечером. Детей у нас пока нет, мы решили ещё год-другой повременить, пока не купим своё жильё. Поэтому дома никто не ждал, торопиться было не нужно. Полная свобода, рядом любимый человек, за окном машины летний ветер, в голове приятные хиты любимой радиостанции… Я тогда не могла предположить, что скоро мы расстанемся. Была абсолютно счастлива.

Я часто возвращаюсь в тот момент, чтобы не сойти с ума. Вдыхаю воображаемый воздух ночного июльского города, вспоминаю, как пахла его туалетная вода, его сигареты. Память хранит запахи бережнее.

Мы подъехали к набережной. Оставили машину на парковке наверху и спустились на нижний уровень, к самой реке. Болтая о чем-то, мы смотрели, как гуляют по набережной влюбленные пары, кто-то то и дело проносился мимо на роликах или велосипеде. У реки было свежо, дневной зной отступил. Уходить совершенно не хотелось. Ночь принадлежала нам.

– Давай, купим пиццу и дома завалимся смотреть какой-нибудь длиннющий фильм, – предложил муж и улыбнулся.

Взявшись за руки, мы стали подниматься по ступеням витой лестницы. Машина вдруг не захотела заводиться. Муж открыл капот, стал что-то там смотреть. Я не разбираюсь в машинах, поэтому, не разделив его опасений по поводу свечей, спустилась опять на набережную, чтобы не мешать; повернулась к реке и смотрела на отражения фонарей в неспешных водах Туры.

Набережная понемногу пустела, люди проходили мимо меня, расходились по домам. Я задумалась. Тут очень вежливый голос прервал мои размышления:

–Извините, Вы – местная?

От неожиданности я вздрогнула. Рядом стоял мужчина лет пятидесяти пяти в деловом костюме и белой рубашке. Несмотря на летний зной, поверх костюма на нём был плотный длинный плащ. Мужчина был среднего роста, среднего возраста и средней внешности, без особых примет. «Так могут выглядеть сотрудники Федеральной службы безопасности» – вдруг мелькнула мысль. Я покосилась наверх, где на парковке муж всё ещё разбирался с машиной.

–Да, местная, – вежливо ответила я, соображая, как быстро мой муж сможет меня спасти, если этот незнакомец начнет вести себя неподобающе.

– В таком случае, я вынужден просить вашей помощи, уважаемая леди, – продолжал мужчина и задумчиво глянул куда-то вдаль:

– Я заплутал в Вашем прекрасном городе и не могу найти Заречный микрорайон. Вы, как местный житель, не будете так любезны, указать мне верное направление? В противном случае очень важная встреча окажется под угрозой срыва…

Я, всё ещё оглядываясь на мужа, который был в каких-то двадцати метрах от меня, выдохнула: человек просто заблудился. Медлительная речь его настораживала. Деловой костюм, застегнутый на все пуговицы, когда даже в полночь температура около двадцати градусов жары, вызывал недоумение. Вдобавок ко всему, плащ. Длинный до пола черный плащ, как у Дракулы. Да и какие могут быть срочные встречи в Заречном микрорайоне в полночь?

Я, стараясь говорить как можно более непринужденно, ответила:

– Вам повезло. Видите пешеходный мост? Пройдите по нему, и Вы уже в Заречном микрорайоне. Доброго вечера, нам с мужем пора ехать, – я махнула рукой в сторону парковки, где, словно в подтверждение моих слов, наконец-то взревел мотор нашей машины.

Мужчина оглядел меня с ног до головы внимательным и, как мне показалось, придирчивым взглядом:

– Благодарю Вас, уважаемая леди, мне действительно повезло. Уж не думал, что сегодня у меня получится порадовать начальство…. Позвольте ещё только один вопрос: Вам же ещё нет тридцати?

Я инстинктивно отступила на пару шагов и уже приготовилась звать мужа. Человек в костюме степенно развернулся, поднялся на пару ступеней вверх по лестнице, ведущей к парковке. Затем снова повернулся ко мне. Театральным жестом, взявшись за полы своего плаща, полностью раскрыл его, став похожим на нелепую летучую мышь в деловом костюме. Правой рукой он прочертил в воздухе воображаемый круг, что-то пробормотал. Воздух вокруг нас стал удивительно прозрачен, будто потеряв привычную плотность. За полами черной ткани плаща на секунды скрылась из виду парковка и муж, настороженно смотрящий в мою сторону. Меня и этого незнакомца в распахнутом плаще, окружил серый туман. Он развеялся так же внезапно, как и появился.

Мужчина спокойно опустил полы плаща и вежливо заметил:

– Чуть было не опоздали.

Он со значительным видом постучал по циферблату своих часов, которые представляли собой отполированный кусок гранита без циферблата и стрелок. «Точно, псих, какой-то», – подумала я и решительно направилась наверх. Он не остановил меня, отступил в сторону, давая дорогу. Я шагала, звала мужа, но никто не отозвался. Когда я поднялась наверх, ни нашей машины, ни моего мужа не было. Более того не было ни единой машины и ни одного человека наверху. Только ночная летняя прохлада, тишина и фонари вдоль совершенно незнакомой дороги.

Я непонимающе огляделась по сторонам. Город был определенно другой. Дома невысокие, одноэтажные и двухэтажные, немного похожие на дома Тюменского купечества на рубеже восемнадцатого – девятнадцатого веков. Оглянулась: мужчина в плаще неподвижно стоял на лестнице, повернувшись к реке. Я ещё раз беспомощно посмотрела по сторонам в поисках мужа, машин или других людей – вокруг не было ни души.

Решив, что если что-то не так наверху, я вернусь обратно. Я спустилась вниз, не оглядываясь на человека в костюме. Когда лестница кончилась, вместо второго уровня набережной я ступила на рыхлый песок. Набережной тоже больше не существовало. Пешеходный мост, парапеты, статуи, скамейки – всё исчезло. Только река так же спокойно несла свои темные воды. Я запаниковала – местность была совершенно не знакомая. «Я, конечно, сплю» – решила я и изо всех сил укусила себя за руку. Боль была яркая и очень настоящая.

Стараясь не паниковать, а выяснить, что происходит, с решительным видом повернулась к единственному человеку у реки и увидела, что незнакомец улыбается:

– Вы не спите, не в обмороке и не в коме, и даже не сошли с ума. Это так…. Уж слишком часто меня спрашивают об этом. И, нет, Вы не умерли, по крайней мере, пока. Но что же мы стоим? Нам нужно спешить! Мне бы хотелось Вас подарить именно сегодня, в день рождения Алькальда! Едем!

Окончательно теряя самообладание, я крикнула:

– Я никуда с Вами не пойду! Не подходите ко мне! Кто-нибудь помогите!       Никто не отозвался.

– Помогите! Есть здесь кто-нибудь?! – уже в полной истерике заорала я. Несколько раз громко позвала мужа, потом опять кого-нибудь, потом просто орала: «На помощь! Полиция!». Вокруг стояла тишина. Я стучала в окна ближайших домов, но мне никто не ответил.

– Ну, что ж Вы, уважаемая леди, так надрываетесь? – спокойно и удивительно хладнокровно проговорил мужчина в плаще, – Можете представить, что Вас просто позвали в гости. Незачем орать. Думаю, Вы уже поняли, что на помощь Вам никто не бросится. Предлагаю Вам успокоиться и поехать со мной. Облегчите мою задачу: мне не хочется везти Вас в бессознательном состоянии.

Он зевнул и небрежно махнул рукой. Послышалось шуршание шин по гравию – подъехал черный автомобиль.

– Я никуда с Вами не поеду, – кричала я, – Где мой муж, и мост, и город, и какого черта тут творится?!!

– Вопросы, вопросы, – устало констатировал мужчина, – Как вы все умудряетесь задавать одни и те же вопросы годами? Надоели вы мне… все одинаковые.

Я осеклась. Взвесив его слова, до меня дошло, что я не первая, не единственная, с которой произошло нечто подобное, а, значит, ответы на эти «одинаковые вопросы» есть.

– Я пойду в полицию! – злобно отчеканила я, направляясь туда, где стояла черная машина. Наверное, водитель мне поможет, решила я и, подойдя к машине, распахнула переднюю дверь. В машине тоже никого не было.

Человек в костюме не спеша подошел и сел на заднее сиденье и похлопал по месту рядом, будто подзывал собаку:

– Садитесь, уважаемая леди. Вся полиция города на дне рождения Алькальда. Мы туда и направляемся.

Я медлила. Всё ждала, что вот-вот этот глупый сон закончится, и я буду снова дома. Незаметно опять воткнула ногти в ладонь – больно. Голос предательски дрогнул, я почти жалобно попросила:

– Мне нужно обратно! Я домой хочу. Меня муж будет искать!

– Ну, ничего, поищет-поищет и перестанет, – успокаивающе проговорил он из машины, – Домой Вас я могу отправить, только если на это будет особое указание Алькальда. Вы – его подарок на день рождения: нужно у него спросить, что с Вами дальше делать.

– Будьте уверены, я спрошу. И я вам – не подарок! – рявкнула я и плюхнулась на переднее сиденье, изо всех сил хлопнув дверью.

Глава 3

Машина поехала сама, на автопилоте. Скоро фонари закончились, мы поехали в кромешной темноте. Фары освещали только небольшой участок дороги, так, что определить направление или найти какие-либо ориентиры было невозможно. Я озиралась по сторонам, пытаясь найти хоть что-то знакомое от Тюмени: Свято-Троицкий Монастырь, Строительную Академию, район Обороны, но ничего похожего не было. Местность скорее напоминала сельскую: грунтовая дорога, кусты. Мы явно выехали за город. Моя паника не давала вздохнуть. Нервы были на пределе. Однако мой спутник был молчалив и спокоен. Это нервировало ещё больше.

– Что значит, что я подарок? Вы меня похитили, да?! – Нервно сглотнув, спросила я.

– Вы меня утомили, уважаемая леди – раздраженно ответил незнакомец, – Вас не похитили, а, так, скажем, приобрели. Подарок – значит редкость или ценность, а не то, что Вы себе нафантазировали. Будьте вежливы, приветливы и для Вас закончится всё хорошо!

– Приобрели? Как вещь? Почему меня? Я не согласна! Мне домой пора! Остановите! – двери машины были заблокированы. Я ошеломленно захлопала глазами и отпустила ручку двери, – Приобретите кого-то другого! Много же женщин с древней профессией! Я-то зачем?

Увидев мой испуганный взгляд, он устало добавил:

– Вас здесь никто не тронет, Вы здесь не для секса. Вы, так скажем, диковинка, чтоб удивить, порадовать руководство. Про дом лучше забудьте. Согласие Ваше тоже не требуется. Вы – потому что возраст и чистота вибраций подходящая для наших целей. Ещё аура красивая бонусом – синяя с золотыми отливами. Можно, сказать, повезло Вас встретить. Случайность! – он развел руками.

– Частота вибраций? Аура? Я точно сплю. Бред какой-то! Я что-то типа попугая что ли?

Он помолчал.

– Так я могу на Вас рассчитывать? – он подмигнул, будто мы условились о чём-то секретном.

– Нет, не можете! Чем я могу порадовать? Мне страшно! Я не понимаю, что происходит! – закричала я.

– А-а – Мужчина погрозил мне пальцем, – Не стоит шуметь. Я Вас уверяю, Вам ничего не угрожает, а вот Ваше благоразумие и послушание пойдёт на пользу.

– Вы сказали, что «все задают одни и те же вопросы». Этих «всех» Вы потом отпускаете домой? – мой вопрос прозвучал наивно даже для меня.

– Вообще не помню такого, – прозвучало в ответ, – Алькальд любит свои подарки, пока не поломает….

Страх сковывал, подступали слезы, в горле защипало: «Во что я вляпалась?!»

– Ах, да, забыл предупредить, – он почти по-дружески хлопнул меня по плечу, – Вы не плачьте пока. Поберегите свои слезы для Алькальда. Это, видите ли, довольно редкое явление здесь. Так что берегите их. Слезы конечны, так что не расходуй зря сразу все.

Я пораженно молчала. Мы ехали уже минут десять, я решила взглянуть на часы. Каково же было моё удивление, когда оказалось, что время подходит уже к семи, стрелки движутся в обратном направлении и значительно быстрее, чем обычно. Я недоверчиво оглянулась на человека в костюме, потом вспомнила, что у него-то вообще вместо часов кусок камня, а потому не стоит спрашивать у него про время.

Впереди показались высокие железные ворота контрольно-пропускного пункта, как у военной части, но опознавательных знаков не было. Флаги, гербы, надписи и прочая символика отсутствовали. Я решила, что это военная база или гарнизон. Оказаться на дне рождения какой-то местной шишки в окружении пьяных военных – это совсем не то, на что я рассчитывала этой ночью. Тем более в качестве «подарка». Мысли роились самые нехорошие. Я вжалась в сиденье, когда мы въезжали на территорию. Несколько человек с автоматами вытянулись в струнку, отдали честь моему сопровождающему. Ворота с лязгом закрылись.

Я проглотила комок в горле и вышла из машины. Передо мной в теплоте летней ночи стоял ожидаемый для военного гарнизона длинный ряд казарм. В ближайшей горел свет, двери, и окна были притворены. Оттуда доносилась музыка, громкие мужские голоса и женские взвизгивания. Поймала себя на мысли, что не хочу знать, кто и почему так вопит.

Я застыла. Мужчина в плаще тронул меня за локоть:

– Уважаемая леди, вам пока не сюда. Пройдемте.

Он пошел впереди, я поплелась следом, радуясь, что мы уходим подальше от шумной казармы. За нами следовали двое вооруженных людей. Впереди было небольшое одноэтажное здание. Там тоже играла музыка, но уже более утонченная и никто не кричал. Мы поднялись на крыльцо и мой спутник несколько раз постучал. Музыка за дверью стихла.

Громким голосом мой похититель объявил:

– Главный подарок для нашего великого Алькальда! Да будет имя его на устах потомков славиться вечно!

Дверь отворилась, и меня без особых сантиментов втолкнули внутрь. Из темноты сразу попав под яркое освещение люминесцентных ламп, я почти ослепла. Когда глаза мои привыкли к свету, я поняла что нахожусь под пристальными изучающими взглядами десятка мужчин и нескольких женщин. Кто из этих мужчин главный было не понятно. Они все были в военной форме, но я не смогла бы определить у кого какое звание, ведь совершенно не разбиралась в воинских знаках отличия. Я решила ждать что будет. Почти не дышала. Только сердце стучало как сумасшедшее, и адреналин подскочил так, что подкашивались колени.

– О, это какое-то чудо! – донеслось откуда-то справа – Вы видите? Какая чистота! Прелесть! А цвет… Синий с золотом! Поздравляю!

– Да, Марат превзошел самого себя! – подхватил кто-то.

Люди, казалось, изучают каждый миллиметр моего тела. От таких внимательных взглядов становилось неприятно и хотелось спрятаться. Женщины презрительно и ревниво фыркали. Мужчины смотрели, не отрываясь, будто я – редкая зверушка.

После ещё нескольких «лестных», как я поняла, отзывов обо мне, ко мне подошел высокий мужчина средних лет, взял за руку и отвел в сторону. Как по команде, все остальные потеряли ко мне интерес и снова включили музыку, вернулись к прерванным моим появлением разговорам. Я поняла, что Алькальд найден, вырвала свою руку, и затараторила как сорока:

– Вы понимаете, этот мужик странный что-то сделал! Всё исчезло, и нет никого! У меня муж. Он меня ищет! А город и набережная пропали, и дорогу я домой не знаю! Он сказал, что я – подарок, а я – не подарок! Я – просто Вера. Меня похитили! Я домой хочу! Мне на работу в понедельник!

Мой словесный поток иссяк и я разревелась.

– О, она – просто великолепна! – опять раздалось вокруг, – Такие прекрасные слёзы! Искренние! Совершенно даром!

Кто-то аплодировал, мужчины вокруг восхищенно цокали языками, отчего мне, зареванной стало вдвойне обидней. Алькальд внимательно и спокойно смотрел на меня.

– Она – настоящее сокровище! – проговорил рядом какой-то пожилой военный, – Когда она исчерпает свои возможности для Вас, я с удовольствием куплю её по любой цене!

Стало противно и ещё более страшно. Алькальд добродушно осек говорившего:

– Уймитесь, Павел Сергеевич. Да, она прекрасна, я сам вижу. Может, даже лучше всего, что было раньше. Но не будем загадывать, торопиться…

Потом, уже обращаясь ко мне, заметил:

– Мы не будем торопиться, и делать преждевременные выводы. Погостите у меня сегодня, я прошу Вас. У меня день рождения и до вашего появления было очень уныло. Потом мы решим все ваши недоразумения. Я обещаю! – Он вопросительно взглянул на меня. Я нерешительно кивнула.