Игра на выбывание

– Наш сын невиновен! – взял тут слово Паврус. – И я утверждаю, что никаким колдовством он не занимается, как и мы с Крильфирой…

Он хотел что-то ещё сказать, но его перебили.

– Ну да? А мертвецы сами вдруг захотели прогуляться по нашему свету? – закричали люди. – Эй, Джорус, а с чего ты взял, что они скажут нам правду?

– А вот почему, – мгновенно отозвался тот. – Я слежу за их семьёй с самого рождения Гленуса и могу подтвердить, что прямых доказательств их вины по пробуждению мёртвых у нас нет. Как их нет и ни на кого другого в деревне. Кроме слов покойной Галагеи, мы не имеем даже косвенных доказательств. Но слова – лишь звук и требуют своего подтверждения чем-нибудь более весомым. В общем, нет никакого смысла в пустом сотрясании воздуха, так мы никогда не приблизимся к истине. Но я знаю, что нужно сделать, чтобы решить нашу проблему…

Джорус сделал паузу и окинул собрание взглядом.

– Ну? И что же? – поторопили его.

– Вчера я говорил с Паврусом, – староста посмотрел на односельчанина, – и мы с ним решили, что нам нужно пригласить специалиста, мага, который разбирается в таких вопросах. Я думаю, он быстро поймёт, в чём здесь дело, и если есть вредитель, он его вычислит.

Люди опять загалдели, а Гленус растерянно переглянулся с родителями – такого прилюдного шага в их сторону от Долговязого Джоруса он никак не ожидал.

– А что, Джорус прав – лучше мага это никто не сделает, – говорили одни селяне. – Он сразу всё на свои места поставит.

– Да, и обдерёт нас как липку! – добавляли другие. – Услуги доброго мага стоят недёшево – может, у нас и денег-то таких со всей деревни не наберётся…

– А чего гадать – надо ехать в город и всё вызнать.

Джорус их слышал и обронил:

– Я тоже думаю, что хороший маг потребует и хорошую плату. Так что объявляю сбор денег. От каждого двора мне следует принести сегодня по одному гривеннику…[9]

– Ого, Джо, откуда у нас такие деньжищи?! – возмутился Клетис.

– Кто бы говорил! – послышался в толпе чей-то едкий голос.

– Ой, горе-горе! – схватился за голову скотовод. – Неделю назад сдохли четыре коровы, а сегодня нужно отдать ещё и гривенник… Так я скоро и вовсе пойду по миру с протянутой рукой!

– Ничего, мы тебе подадим! – смеялись приободрившиеся люди над прижимистым земляком.

Конечно, никто не хотел расставаться с деньгами, но многие понимали, что маг – это, похоже, их единственная надежда на решение проблемы с ожившими мертвецами.

– И ещё: нужно сообразить, кто поедет в город, – добавил староста. – Райдус уже вызвался, но ему потребуются трое сопровождающих. Выезд – завтра утром.

Верзила Райдус, старший сын Долговязого Джоруса, слыл знатным охотником, и в спутники ему напросились ещё три деревенских зверобоя. Решено было ехать до Банажа, ближайшего к деревне города, стоявшего от неё в трёхстах с небольшим километрах к юго-западу. Примерно три-четыре дня пути на лошадях туда и столько же обратно плюс день на пребывание в самом городе – наниматели как раз успевали вернуться с магом к очередному полнолунию, хотя после вчерашних событий это, наверное, уже не играло особой роли.

На том порешили, и все разошлись. Паврус и Крильфира радовались, что никто не предложил охотникам взять с собой в город Гленуса, где его Тёмный Дар могли сразу раскрыть. В этом случае неизвестно, как бы в дальнейшем всё сложилось, ведь в Анфоре, где они проживали, Чёрная магия находилась под запретом, как и во многих других странах Луадора. А здесь, в глухой деревеньке, с чародеем ещё можно было тайком договориться. По крайней мере, Паврус надеялся на это, благо заначка на трудные времена у него имелась…

К ночи, как потом выяснил Паврус, удалось собрать почти сорок гривенников, и это с семидесяти домов селения. Конечно, такая малая сумма объяснялась тем, что жителями деревни в основном являлись бедные земледельцы, и мало кто из них держал скотину, как Клетис. В город или другие населённые пункты ездили предельно редко, а многие и вовсе никогда не покидали родной деревни, целиком питаясь с собственных земельных участков. Некоторые охотились, а потом обменивали дичь и шкуры на плоды земледелия. Поэтому далеко не у всех нашлись деньги. Однако староста не спешил унывать.

Ранним утром следующего дня подводу охотников, снаряжённую съестными и питьевыми припасами на неделю-полторы, вышли провожать всем миром. Для подтверждения платёжеспособности деревни Джорус вручил сыну половину собранных денег, дал последние наказы, благословил, и телега, запряжённая парой гнедых лошадок, принадлежавших старосте, шустро покатила по плохонькой дороге на запад.

После отъезда охотников в город прошёл день. К удовлетворению Павруса, отношение к нему и его семье в деревне как будто немного потеплело. Может быть, всё-таки на это повлиял сельский сход, а может, надежда на мага, который поставит крест на всей творящейся в деревне мистике.

Но ещё вчера, настойчиво расспросив Крильфиру насчёт Клетиса, Паврус узнал, что тот действительно уже многие годы преследует её с непристойными предложениями. Это привело его в бешенство, и он даже решил набить морду зажиточному односельчанину. Однако потом сообразил, что этим может лишь усугубить и так непростое положение своей семьи в деревне, и передумал.

Тем не менее Паврус всё же навестил Клетиса поздним вечерком, в красочной форме обрисовав ему картину его мучительной смерти, если он не оставит Крильфиру в покое. Перепуганный и прижатый печным ухватом к стене собственного дома, скотовод божился, что «это какое-то недоразумение», что «его совесть чиста и никогда бы не позволила ему так гнусно поступать за спиной уважаемого Павруса». Разумеется, последний ему ни на йоту не поверил, но домой шёл уверенный, что теперь Клетис будет держаться от его жены на безопасном расстоянии.

А вот у Гленуса дела обстояли намного хуже – в отличие от более умного старшего поколения, его сверстники по-прежнему относились к нему отчуждённо и враждебно. А молодые и озлобленные, как известно, скоры на расправу, подтверждением чему послужило избиение Гленуса деревенскими парнями.

Это случилось на следующий день после отъезда охотников. День стоял жаркий, и Гленус решил освежиться в пруду. Однако ещё на подходе его заметили, и, когда юноша приблизился, ему навстречу высыпала полуголая ватага молодцов, среди которых было и несколько бывших приятелей Гленуса. Перегородив ему дорогу, они окружили его, не скрывая злых взглядов.

– Стой! – грубо скомандовал выделявшийся среди них массивной мускулатурой и высоким ростом Фертус, самый сильный парень в деревне.

Гленус остановился, нутром чувствуя, что дело неладно. Но он всё же сумел сохранить невозмутимое выражение лица и даже заставил себя через силу улыбнуться.

– Приветик, ребята! – доброжелательно поздоровался он. – Рад, что вы снова удерживаете пруд. Я тут шёл и гадал: девчонки сегодня на озере или вы, а то жара стоит знатная, искупаться бы…

– Некромантам сюда вход запрещён! – хмуро заявил Фертус.

– Ребята, да вы что? Это же я, Гленус, старый добрый Гленус! – воскликнул юный колдун. – Какой же я некромант?! Ведь позавчера на собрании мы всё решили…

– Там Мы ничего не решали, – веско произнёс Фертус. – А вот сейчас решили – тебе не место здесь!

Гленус с тоской огляделся, надеясь, что хоть кто-то улыбнётся ему. Однако взгляды двух десятков парней выражали лишь ледяную неприязнь.

– Ну хорошо, – пожал он плечами, – я тогда пойду домой.

– Ты не понял: тебе не место в деревне! Убирайся к своим демонам! – злобно бросил Фертус.

– Но я не сделал ничего плохого! – опешил Гленус. – За что вы так?! Ведь мы все вместе с раннего детства!..

– Уже нет! – оборвал его Фертус. – После стольких лет обмана? Нет, уже не вместе!

– Но я здесь родился! Куда мне идти?

– Куда пожелаешь, хоть на кладбище, к своим мертвецам! – хохотнул верзила.

Окружающие парни, вторя ему, издевательски заржали. Это неожиданно разозлило Гленуса.

– Знаете что, – резко заявил он, сверкая глазами, – а может, это вам всем стоит присоединиться к ним, а?! Это моя деревня, и мне решать, жить здесь или нет!..

Сказал и тут же испуганно осёкся, увидев, какая непередаваемая ненависть зажглась в глазах зловеще умолкших парней. Они как-то подобрались, и Гленус понял, что надо бежать.

– О, а вот и девчонки! – воскликнул он, тыча рукой за спину Фертуса.

Все молодцы невольно повернулись туда, и Гленус немедленно воспользовался этим. Одним движением он оттолкнулся от земли и прыгнул в сторону, где стояли его бывшие приятели. Юноша надеялся, что они по старой дружбе пропустят его, и он сможет удрать. Но… молодые люди не разошлись, а вместо этого шустро подхватили беглеца под руки, дав ему ясно понять, что они больше не были его друзьями.

– Держи колдуна! – одновременно заорал сзади Фертус, и Гленус вдруг ощутил мощнейший удар по голове.

Из глаз у него сыпанули искры, ноги вдруг стали ватными и разом подкосились. Он наверняка бы упал, кабы не державшие его парни. Затем его развернули, и удары градом посыпались на него со всех сторон.

Били Гленуса долго и со вкусом. Но, к счастью, он полностью отключился после первых же ударов, и остальная часть побоев прошла мимо его сознания. А потом юные садисты взяли его скомканное тело, отнесли подальше от пруда и сбросили в глубокий овраг. Возможно, они надеялись, что с Гленусом уже покончено…

Там и нашёл его Паврус вместе с Долговязым Джорусом и ещё некоторыми мужиками из охотников. Когда наступила ночь, а Гленус всё не возвращался, Паврус и Крильфира, ранее привыкшие к таким отлучкам сына, почувствовали в этот раз сильнейшее беспокойство. Они выскочили из дома и долго блуждали сначала по опустевшим и тёмным улочкам деревни, а затем и за околицей, зовя сына по имени. Но тот был далеко и тихо умирал в овраге.

Под утро, так и не сомкнув ночью глаз, Паврус оставил обессилившую жену дома и явился к старосте, чтобы попросить у него помощи в поисках Гленуса. Джорус нахмурился, видимо, сразу догадавшись, что могло случиться с парнем, однако отказывать в помощи не стал. Вместе с охотниками и их тренированными псами они облазили округу и вскоре наткнулись на окоченевшее тело Гленуса. К счастью, он ещё дышал, но жизнь едва-едва держалась в его изломанном теле.

Когда юношу несли на самодельных носилках в деревню, Паврус не скрывал своих слёз и всё время потрясённо повторял:

– Как же так? Он ведь ещё ребёнок!..

Джорус и охотники на это лишь стыдливо опускали глаза, боясь признаться самим себе, что если бы не деревенский сход, они, наверное, таким же образом поступили бы со всей семьёй Павруса… Как бы в своё оправдание староста пообещал бедному отцу начать расследование этого случая, но сразу оговорился, что положительного результата не гарантирует. Паврус равнодушно кивнул, понимая, что правды ему теперь никто не скажет, кроме самого Гленуса, конечно. Если только он выживет…

Так как покойная Галагея не успела оставить после себя преемницу, лечением Гленуса занялись все местные бабульки, мало-мальски понимавшие в знахарстве. Избиение весьма плачевно отразилось на физическом состоянии парня: ему сломали три ребра, левую ключицу, два пальца на правой ноге и нос, разом изуродовавший его смазливую белокурую мордашку. Помимо этого, он получил сотрясение мозга, были отбиты почки, а всё тело и жутко опухшее лицо покрывали чудовищные лиловые синяки и кровоподтёки.

Несколько дней старушки самозабвенно боролись за жизнь того, кого ещё недавно собирались признать виновником нашествия мертвецов. Возможно, страшная участь, постигшая Гленуса, всё-таки пробудила в людях стыд и остатки человечности, и они старались хоть как-то обелить себя. Наконец на третьи сутки знахарки объявили, что дело пошло на поправку, и больной со дня на день очнётся. И действительно, через двое суток парень пришёл в себя и слабым голосом попросил пить. Ему дали какого-то целебного настоя, и он снова впал в забытье, но на сей раз это оказался обычный сон.

Как Паврус и предполагал, расследование Джоруса захлебнулось, если вообще начиналось. На все его расспросы староста отвечал предельно уклончиво, дескать, всё так запутано, что следствие явно затянется. Паврус на это лишь рукой махнул, с нетерпением ожидая, когда он сам сможет поговорить о случившемся с сыном. Хотя он вполне допускал, что, даже узнав правду, виновных не накажут. Максимум пожурят, да и то не на общем собрании, а тайком. Паврус горько признал, что он сам и его родные действительно стали изгоями, и лишь чародей мог бы это исправить, за деньги сняв с них все подозрения.

Гленус мало-помалу поправлялся и уже через день смог первый раз поесть, хотя из-за переломов и головокружения всё ещё не мог не только вставать, но и безболезненно шевелиться. Крильфира, чуть не потерявшая рассудок, когда окровавленного Гленуса привезли домой из оврага, теперь не могла нарадоваться и почти бессменно дежурила у постели сына. Зато никто из селян, кроме знахарок и старосты, так и не зашёл проведать его.

Когда Гленус немного окреп, Паврус попытался его расспросить о случившемся. Но тот молчал и избегал встречаться взглядом с отцом. Вообще он теперь был немногословным, хотя выглядел значительно лучше – отёки почти сошли, синяки уменьшились и стали бледнее, многочисленные царапины и ссадины больше не гноились и затянулись молодой кожицей. Только сломанные кости, перетянутые жгутами, не спешили срастаться, изводя парня ноющими, а порой и острыми болями.

Гленус долго отмалчивался, прежде чем отец всё-таки уговорил его рассказать всё без утайки. Сам юноша, имея массу времени на мрачные размышления, чувствовал, что в душе у него будто что-то надорвалось. Нет, не воля, её эти подонки не смогли сломить, а что-то хорошее и светлое. Наверное, это была наивная детская вера в доброту и справедливость окружающих людей. И образовавшаяся на том месте пустота с каждым днём всё больше наполнялась чернильной тьмой злобы и жажды мести.

Особенно Гленус не мог простить предательства своих друзей и Ютаны, так и не осмелившейся даже тайно навестить его. Конечно, никакой речи о любви к ней ни шло, да и сама девица ничего подобного не испытывала к Гленусу, но всё равно он ждал от неё хотя бы какого-то сочувствия и поддержки.

Узнав наконец истину, Паврус сразу же потребовал от старосты созвать общедеревенский сход, чтобы судить виновных. И тут Джорус его вновь удивил, хоть и несильно. Он пошёл навстречу Паврусу и собрал людей на уже знакомом лугу. Однако мучителей Гленуса никто судить не стал. Селяне поругали их, построжились, сказали, что «так поступать нехорошо» и – всё, на этом сход завершился. Жестоко разочарованный Паврус в сердцах плюнул и решил дождаться приезда мага, надеясь, что хоть тогда ему удастся вернуть своей семье доброе имя и прежний правовой статус в деревне.

Посланные в город охотники вернулись поздно вечером на девятый день. Вместе с ними прибыл и бородатый маг на сером жеребце. На этот раз их никто не встретил, и они подъехали прямо к дому старосты. Очевидно, заслышав их, тот сразу же выскочил из дома, держа в руках зажжённый фонарь.

– Серебряный маг[10] Альтерус, из Гильдии Магов Банажа! – с достоинством представился чародей, ловко спешившись.

– А-а… – растерялся начальник селения и неуклюже поклонился. – Джорус, староста деревни…

Несмотря на уставший вид и запыленную одежду, волшебник выглядел очень представительно. Одетый в светло-коричневый дорожный костюм, сверкая серебряным Перстнем Мага[11] на пальце, он показался старосте весьма и весьма важной персоной, пусть и много моложе его. Жёсткая широкополая шляпа, прекрасно, должно быть, защищавшая от ветра, дождя и солнца, дорогой узкий меч в чёрных ножнах на поясе и увесистая кожаная сумка через плечо довершали картину, создавая образ опытного странника.

– Я так понимаю, – молвил Альтерус, сверля старосту пронзительным взглядом чёрных глаз, – это была ваша идея, сударь, вызвать из города мага?

– Да, милорд, – кивнул Джорус. – Я…

– Давайте сразу определимся: я не Исконный Маг,[12] чтобы вы могли называть меня «милордом»! – несколько резковато кинул колдун. – Впредь не обращайтесь ко мне так, я не любитель лести.

– Да, господин… – стушевался оробевший от этой вспышки староста. – Я хотел сказать, что вы можете остановиться у меня. О вашей лошади мы позаботимся.

– Благодарю. Мои спутники, – Альтерус кивнул в сторону охотников, – при найме просветили меня насчёт вашей проблемы, и уже завтра я готов приступить к её решению. Но, по моим расчётам, сегодня канун полнолуния, и некоторые шаги я хотел бы предпринять прямо сейчас.

– О, это было бы очень кстати, – оживился Долговязый Джорус.

– В первую очередь мне нужно взглянуть на предполагаемого виновника ваших бед…

– Но вы ведь с дороги, – замялся староста, – устали, голодны, наверное…

Он посмотрел на сына и охотников – те согласно закивали. Альтерус же остался непреклонен.

– Это подождёт, – отмахнулся он. – Я приехал сюда не прохлаждаться. Судя по тому, что мне рассказали, ваш случай должен прогрессировать, поэтому дорога каждая минута. Мы и так спешили попасть сюда до восхода Селены. Если честно, я и не чаял увидеть здесь уже кого-то живого, но смотрю, в деревне пока всё спокойно, и это меня удивляет. Неужели за последние две недели нападений больше не было?

– Не было, – подтвердил Джорус. – Как будто отрезало…

Вероятно, что-то в его голосе показалось магу подозрительным, так как он внимательно посмотрел на старосту.

– Вот это-то и странно, – уронил он. – Надеюсь, с вашим юным некро… э-э… проказником ничего не случилось?..

– Ну-у, по правде говоря, случилось… – нехотя ответил Джорус. – Его немного помяли местные парни – знаете ли, они у нас горячие ребята…

– Тем более, – засуетился Альтерус. – Я должен увидеть его немедленно.

Староста отпустил сына и охотников отдыхать, а сам повёл волшебника к дому Гленуса. Крильфира и Паврус ещё не спали, но неожиданного, хотя и долгожданного, гостя встретили настороженно. А вот сам начинающий некромант уже уснул, что, впрочем, не помешало Альтерусу оценить его состояние с одного взгляда.

– М-да, – нахмурившись, произнёс он, – действительно, погорячились ваши парни. Пожалуй, прежде чем я смогу начать свои изыскания, мне придётся подлечить мальчонку.

– Позвольте спросить, господин Альтерус, – подал голос староста, – вы Белый маг?[13]

– Нет, я маг Огня, – чародей продемонстрировал перстень с крохотным рубином, – но, благодаря своим алхимическим навыкам, могу выступать и в качестве целителя. Идите, уважаемый Джорус, домой, сегодня я останусь с больным, а как быть завтра – поглядим. Надеюсь, вы не против?

Последний вопрос он задал Паврусу и Крильфире.

– Ну что вы, господин, – едва скрывая своё возбуждение, произнёс Паврус, – для нас это честь!

– Но… – начал было разочарованный староста.

– Боюсь, для скорейшего выздоровления юноши мне придётся приложить немалые усилия, а это может занять много часов, – терпеливо пояснил Серебряный маг. – Так что ступайте, сударь, и ни о чём не беспокойтесь.

Хмуро пожелав всем спокойной ночи, Долговязый Джорус удалился.

– Ну-с, дорогие хозяева, – молвил затем Альтерус, – лечением вашего сына я действительно займусь сегодня же. Однако остаться у вас ночевать меня на самом деле вынудили некоторые другие обстоятельства, о чём мы поговорим позже… Для начала хотелось бы куда-нибудь пристроить моего конька, а то вот-вот разразится ненастье. Да и для вашего покорного слуги, надеюсь, найдётся какой-нибудь угол?..

– Конечно, месье, – засуетился Паврус. – Вашу лошадь мы поставим в сарай, а вам постелем прямо здесь, в гостиной. Могу предположить, что вы голодны и не откажетесь откушать?

– Не откажусь, – улыбнулся чародей и пригладил свою аккуратно подстриженную бородёнку. – А для моего коня у вас не найдётся, случаем, также немного воды и овса?

– Вода не проблема, а вот овёс… – почесал в затылке Паврус. – Скотину мы не держим, и овёс нам не к надобности. Зато пырея хоть отбавляй – я только вчера накосил его в нашем огороде целую скирду на перегной.

– Вот и отлично! – потёр руки Альтерус. – Тогда позвольте сначала перекусить, а затем я займусь вашим сыном.

Велев Крильфире накрыть на стол и покормить гостя, Паврус вышел во двор. Маг оказался прав насчёт непогоды: с востока появился горячий ветер, дувший резкими порывами и стремительно гнавший по небу тёмные тучи. Введя коня в полупустой сарай, Паврус принёс ему большую охапку пырея, поставил ведро воды и вернулся в дом, где сразу же тщательно прикрыл скрипевшие и хлопавшие на ветру ставни.

После ужина заметно повеселевший Альтерус расседлал лошадь и, подхватив вторую свою сумку, что была ранее прикреплена к седлу, вошёл в комнату Гленуса. Паврус и Крильфира последовали за ним. Несмотря на относительную молодость волшебника – в ходе застольной беседы выяснилось, что он ровесник сорокатрёхлетнего Павруса, – из-за посеребрённой сединой бороды он, однако, выглядел лет на пять старше. Своими манерами, речами, внешним видом и исходящей от него уверенностью Альтерус произвёл на них сильное впечатление, заставив быстро поверить, что он профессионал и своё дело знает.

Поставив на лавку зажжённую лампу, маг первым делом произнёс какое-то короткое заклинание, после чего взглянул на Гленуса и поражённо застыл. Что он там увидел, Крильфира с Паврусом, конечно, не поняли, но Альтерус с таким изумлённым видом рассматривал спящего юношу довольно долго. Наконец, удовлетворённо хмыкнув, он открыл сумку и извлёк из неё несколько необычных предметов. Первым оказался короткий белый жезл, покрытый резьбой из замысловатых значков и со слабо светящимся розовым кристаллом в утолщении возле рукояти. Потом друг за другом последовали несколько тёмных стеклянных флаконов, плотно закрытых пробками, и какая-то небольшая пирамидка, будто вырезанная из прозрачного хрусталя и с пляшущими внутри голубыми огоньками.

В завершение Альтерус вынул из внутреннего кармана камзола небольшой костяной кругляш с изображением человеческого уха и шепнул над ним какое-то слово. После этого он снова спрятал странную вещицу и повернулся к наблюдавшим за ним селянам.

– Теперь нас никто не сможет подслушать, – объяснил он свои последние действия.

– Что-то не так?.. – насторожился Паврус.

Маг вздохнул.

– Пока я ехал сюда, ваши ходоки весьма красочно и во всех подробностях рассказали мне о разгуле нежити в здешних местах. При этом они неоднократно оговаривались о предполагаемой причастности к данному явлению Гленуса. Сейчас я хочу провести предварительный тест, чтобы определить, имеются ли у вашего сына склонности к Тёмному магическому дару или нет. Попрошу вас не отвлекать меня, пока я буду это делать.

Ещё раз окинув Гленуса цепким взглядом, он пальцем начертил над ним в воздухе несколько слегка фосфоресцирующих белесых знаков и негромко произнёс длинное заклинание. Знаки ярко вспыхнули, а затем плавно опустились на грудь и голову юноши, но не исчезли, а продолжили мерцать уже на его коже. Тогда Альтерус поместил в изголовье Гленуса хрустальную пирамидку, а в правую руку взял жезл. Держа левую ладонь над пирамидой, он принялся водить скипетром над больным, будто вязал или рисовал нечто причудливое и видимое лишь ему одному. И, словно отвечая его действиям, огоньки в хрустале затеяли новый, более стремительный танец, а свечение розового камня в жезле усилилось и начало пульсировать.

Это продолжалось несколько минут. Паврус и Крильфира, точно зачарованные, с широко открытыми глазами и ртом наблюдали за творящейся волшбой. Никогда в жизни они не видели ничего подобного, как ни разу в жизни не участвовали ни в одном магическом обряде. Ничего не понимая в происходящем, они искренне надеялись, что этим колдовством Альтерус не повредит их единственному сыну.

Наконец маг закончил и опустил руку с жезлом. Убрав его и пирамидку в сумку, он прошептал короткую фразу и сдул с тела Гленуса светящиеся символы, которые тут же растаяли в воздухе.

– Да, я не ошибся, – сказал он задумчиво. – В вашем сыне пробудился дар некромантии, очень сильный дар. С полной уверенностью могу заявить, что Гленус имеет потенциал Исконного Мага, Чёрного Мага.

Крильфира ахнула и тут же закрыла рот рукой. Паврус же практически ничего нового для себя не услышал, поэтому ждал продолжения речи Альтеруса.

Исконные Маги, или Лорды – самые могущественные из волшебников, вторые в мире после богов. Редко рождались они в Двулунье.[14] Но та страна, где всё-таки появлялся подобный чародей, могла больше не беспокоиться за свою безопасность, вызывая жгучую зависть у тех государств, где таких магов не было.

– Я уже почти уверен, что ожившие мертвецы – это проявление его неосознанной Силы, – добавил Альтерус и тряхнул длинными чёрными волосами. – Давно у нас в Анфоре не слышали о Чёрных Лордах, очень давно…